Глава 15
Здание действительно когда-то принадлежало заводским помещениям. Наследие прошлого еще осталось в длинных, извивающихся змеей коридорах и редких дверей в самых, казалось бы, неподходящих для них местах.
Алекс аккуратно ступал по блестящему лаком, дорогому покрытию. Над головой, с мраморного потолка, на него свешивались тяжелые, погасшие люстры.
Такие никогда не встретишь в действительно дорогих здания. Полная безвкусица. Но те, у кого уже появились деньги, чтобы позволить себе подобное, но кто еще не успел приобрести вкус, как раз и являлись главной целевой аудиторией напыщенных предметов "роскоши".
Дум увернулся от чьих-то когтей и, падая спиной на пол, вдавил спусковой крючок. Пуля прошла насквозь.
Упырь, с разорванным животом, упал на пол и, проскользив в собственной, зеленоватой крови, исчез где-то за поворотом.
— Блять, — выругался Дум и в последний момент успел откатиться в сторону.
Люстра, которую он только что хаял, упала аккурат в то самое место, где он только что лежал.
Хрустальные свечи, внутри которых сверкали, подумать только, электрические диоды, разлетелись водяными брызгами. Несколько из них осыпались Алекса и рассекли лицо.
Только этого ему не хватало.
Вампиры, они ведь как акулы. И нет, зубы у них в один ряд. Один, очень клыкастый, ряд. А вот кровь могут учуять за несколько сотен метров. И, чем сильнее, тем лучше у них этот нюх.
А вампир Барон это, все же, не ясельная группа детского сада.
Дум, вынимая ногтями осколки стекла из собственной щеки и ключицы, поднялся на ноги и, проследив кровавый след, нашел упыря.
Обычный такой. Без всяких выкрутасов. Недавний бомж в лохмотьях, еще не успевших пропахнуть смертью и гнилью и потому вонявших мочой и уличной грязью.
Сделан он был совсем недавно. Кожа еще не покрылась струпьями. Волосы только начали вылезать, а мышцы пока не превратились в прах.
Даже глаза пусть и покрылись серой пленкой, но при должном освещении (очередной фонарик оказался в руках Алекса) все еще можно было различить зрачок и некогда красивую, голубую радужку.
Низший упырь. Созданный даже не некромантией, а волей вампира. Поднятый труп, в жилах которого вместо крови текла та самая зеленоватая субстанция.
В узких кругах её называли Вампирской Смегмой.
Понятное дело, что этот узкий круг ограничивался Робином Локсли.
Упырь дернулся и потянулся к Алексу, но вокруг создания вспыхнуло несколько печатей. Из их недр вылетели черные нити-змеи. Они спеленали создание и, прижав его к полу, мешали пошевелиться.
Первым делом, достав нож, Дум размахнулся и резко провел им по тому, что осталось от глаз.
— Тебя не учили, Люциус, что подглядывать не прилично? — прошептал Дум.
Создание замычало и задергалось, но темные нити держали его крепче, чем простирались немалые физические возможности упыря.
— Ну и сколько бедолаг ты подтянул, чтобы схоронить свою задницу?
Алекс сложил нож-бабочку и убрал его обратно во внутренний карман.
Упыри отличались от тех молодчиков, которых так бодро раскидывал Грибовский тем, что они, в действительности, являлись не более, чем марионетками из плоти. Не обладали собственным сознанием и душой.
Да, конечно, существовали и совсем иные упыри, но о них не к ночи будет помянуто. Алекс видел такого всего раз в жизни — в "Бездне" и этих воспоминаний, пожалуй, хватит на всю оставшуюся жизнь.
— Пожалуй, мы разберемся с этим быстро.
Алекс открыл рюкзак и достал оттуда несколько купленных у Хрен-выговоришь вещичек.
— Предсказуемо, Люциус, — вздохнул Дум. — намутить целую армию клопов. Вытянуть из меня магию стычками с ними. А затем встретить гостя при полном параде. Не пойдет. Я бы хотел пообщаться с тобой на равных.
Алекс расстелил некогда белое покрывало. "Некогда" — потому что теперь на нем красовалось несколько алых пятен. Кровь девственницы.
Этот материал использовался в черно-магических ритуалов чаще остальных сразу по нескольким причинам. Но самая главная — если не считать кровь младенца, пущенную при его смерти, то это самый лучший источник "бесплатной" энергии. Который, к тому же, очень легко хранить и передавать.
Подобные "простынки" продавались на черном рынке по три сотне кредитов за штуку. И, более того, существовали целые организации, промышлявшие их производством.
Грязная работенка...
Разложив "покрывало", Алекс взял черный мелок и парой резких движений начертил вокруг нехитрую магическую печать.
— Ну и вонища, — скривился Дум, завернув мелок в полиэтилен и закинув обратно в рюкзак. Ему захотелось промыть ладони антисептиком, но чужеродный материал мог помешать процессу. Но, хоть, Хрен-попадешь не обманул. Мелок действительно был сделан из дерьма самоубийцы. Знали бы простые обыватели сколько всего выходит из человека во время смерти... — Последний штрих.
Дум, аккуратно, стараясь ничего не нарушить в нехитром ритуале (черный маг без паранойи — мертвый черный маг) положил на "покрывало" серую кость. Кость человека убитого за доброе деяние. Кажется, Хрен-попадешь, сказал, что этот человек пытался спасти собаку от орков (сраные любители собачатины), завязалась потасовка и парнишка отправился в мир иной.
Три несложных ингредиента, обошедшееся Алексу в шесть сотен кредитов, сэкономят ему количество у.е.м. равное двум, двум с половиной тысяч кредитов, если восполнять ресурс при помощи алхимии.
Да, в былые времена, он бы просто накупил пилюль, закинулся по самое не могу, и сравнял бы это место с землей, но ограниченный бюджет диктовал совсем иные правила.
— Олд-скульные, мать его, правила, — прошипел Алекс.
Усевшись рядом с кругом, Алекс простер над ним руки. Ритуал отличался от магии печатей (высшего волшебного искусства, ранее доступного лишь единицам, а теперь, благодаря линзам, даже школярам) тем, что почти не потреблял магии из источника колдовавшего.
Достаточно было обладать сотней другой у.е.м. и вот уже ты шаман или ведьма в какой-нибудь средневековой деревушке.
Зачерпнув немного из источника, Алекс погрузился разумом внутрь печати. Магия смерти откликнулась на его зов. Она ощущалась гнилью на кончике языка и мхом, медленно ползущим по рукам.
Алекс совладал с отвращением.
Он был сведущ в этом черном искусстве, но это не означало, что оно ему нравилось.
Небольшим усилием воли, Алекс подчинил себе тот сгусток магии, что породил ритуал, а затем направил его в грудь упырю. В его разуме это выглядел так, как если бы он вонзил зеленый кинжал в грудь мертвецу, а в реальности... в реальности не произошло ровным счетом ничего. Разве что мертвяк перестал шевелиться.
— И сколько же ты поднял народа, Люциус?
Минус некромантии для Алекса всегда заключался в эффекте обратной связи. Некромант, будучи кукловодом, был связан со своими марионетками множеством нитей. А, как известно, по любой тропе, даже из нитей, можно ходить в обе стороны.
Дум, все так же мысленно, позволил кинжалу магии смерти распасться на тысячи маленьких огоньков. Те, будто оживая, роем закружились над мертвецом, а затем понеслись в разные стороны.
Во всем комплексе "Райских Бань" внезапно зазвучало эхо от падающих тел. Десятки мертвецов, один за другим, падали грудой плоти и костей. Тысячи маленьких, невидимых взгляду, кинжалов магии смерти обрезали нити, связывавшие умертвий с их хозяином.
Один из таких упал совсем рядом с Алексом. Буквально в метре за его спиной.
— Быстрее надо быть, — не открывая глаз, произнес Дум. — Упыри медлительны, когда на их связь с создателем совершают атаку. Прописные истины, Люциус.
Спустя несколько секунд, Алекс, отряхивая руки, поднялся на ноги. Мыском ботинки он размазал круг и затоптал зеленое пламя, медленно пожиравшее окровавленную простынь.
Кость добродетеля, при этом, превратилась в горстку пепла.
— Значит, сидим в подвале? — Дум достал из кармана зажигалку и прикурил. Он не мог позволить себе лишнего расхода у.е.м. — Как-то слишком стереотипно.
Развернувшись на сто восемьдесят, Алекс направился в сторону лифтовой шахты.
Алекс узнал, где находится Люциус.
Но и Люциус теперь знал, что Алекс знал...
Не знал он только того, что еще лежало в рюкзаке Дума. И то, что тот разбирается в архитектуре смертных куда лучше трехсотлетнего вампира, живущего прошлым.
— Ретроградность, — Алекс достал нехитрое приспособление, благодаря которому можно было "ездить" по тросам. — губит вампиров куда лучше солнца и осины.