Глава 11
— Всегда приятно иметь с тобой дела, Алекс, — Хрен-выговоришь протянул свою зажившую руку и Дум её вполне спокойно пожал.
Они стояли около двери и мило общались, будто недавно не пытались снести друг другу бошку.
Такой он — подпольный бизнесс. Сегодня ты кого-то сажаешь на перо, а завтра — за обеденный стол.
— Взаимно, Хрен-выговоришь, — кивнул Дум. — если что...
Он помахал визиткой, которую тролль выдал ему пока они выбирали запрещенный товар в его подземных закромах.
— Только после восьми не звони, — скривился контрабандист. На острове ведь даже оружейных заводов своих не было. Дешевле обходилось привезти пукалки со Старой Земли, чем строить производство на Острове. Тут ведь всяких нормативных актов, регулирующих органов и законов было столько, что разоришься еще не стадии верстки бюджета — аккурат на графе "взятки". — А то сам понимаешь — жена, дети. Работа работой, но семье надо время уделять.
— Семья? Ты когда успел, Хрен-попадешь. Ты ведь из шалманов не вылезал.
— Да случилось так, — тролль, немного "покраснев" (синекожие островитяне вместо этого зеленели), почесал макушку. — Были тяжелые времена. Я заявился в одну шлюшечную. Ты её не застал. Открыли на Гнилой.
Гнилая улица... её так стали называть после того как Алекс, в компании членов банды ТКилс решил на той улице проблему с троглодитами.
— Ты...
— Осуждаешь? — сверкнул глазами Хрен-выговоришь. Куда как более грозно сверкнул, чем когда Алекс только зашел в магазин.
— Обидеть хочешь? — прищурился Дум. — Я так на судью похож, чтобы осуждать кого-либо?
Хрен-выговоришь поднял ладони в мирном жесте.
— Попутал, — он осенил себя знаменем тролльской религии. — зла не держи. День просто, дурацкий. И ты еще приперся. Век бы твоей гребанной рожи не видел, Дум. Ну и уродское же ваше человеческое племя.
Алекс окинул тролля оценивающим взглядом. Полукровки, все же, появлялись на свет, но крайне редко. Несмотря на все усилия левых и глобалистов, толерантность между разными расами имела свои, вполне ярко выраженные, границы.
— Ладно, Хрен-выговоришь, бывай.
— Ага, бывай.
Алекс уже открыл было дверь и спустился на крыльцо, как ему в спину донеслось.
— Только ребятки с шухера уже успели прозвонить крышу. Ты уж не серчай. Но это — я могу даже пару цветочков на могилу тебе принести. Ну и обоссать еще — да. Знаешь как губа по осени болит?
Хрен-выговоришь указал на шрам, который когда-то давно оставил на его лице Алекс.
Дум только широко улыбнулся.
Поправив шляпу и очки, все так же придерживая дверь, он отодвинулся в сторону, позволяя троллю вдоволь полюбоваться открывающимся пейзажем.
Расколотый, вздыбившийся асфальт; из сломанных пожарных гидрантов в небо били фонтаны холодной воды. Крупные капли, разбитым стеклом, осыпались на пылающие машины и байки. Неподалеку что-то взорвалось и очередной столп черного дыма присоединился к покрову искрящегося смога, накрывшего проезжую часть.
Правда в данный момент она больше напоминала зону боевых действий.
В центре, на, в самом прямом смысле, куче стонущих, раненных, избитых, поломанных, тел островных троллей в кожанках, с ирокезами и прочей атрибутикой банды, сидел Грибовский и чистил подошву ботинок.
— Ты...
— В следующий раз, Хрен-выговоришь, — Алекс указал тростью на висевшую в магазине маску, принадлежащую одному знакомому гному. — я могу и забыть о том, что у нас только бизнес и ничего личного.
Они встретились глазами.
Ненадолго.
Потому как в следующий момент тролль устало выдохнул и помассировал виски.
— Проваливай, Алекс...
Дум молча вышел на улицу и, закрывая дверь, услышал приглушенное:
— Ну, я хотя бы попытался...
Попытался он...
Дум еще в детстве с легкостью распутывал схемы островитянина. И на рынке тот жил только потому, что торговал совсем уж горячим товаром, а Броми был слишком осторожен, чтобы рисковать обжечься на такой фигне.
Фигне, которая теперь лежала в рюкзаке за спиной Алекса.
Дум, ступая прямо по лежащим на земле избитым телам, не обращая внимания на их стоны и просьбы о помощи, подошел к гвардейцу.
Ну, вернее как подошел — встал около подножия горы дергающихся тел.
— Ты нормальный? — спросил Алекс, закуривая от огонька на большом пальце. — Или...
— Бл... — процедил сквозь сжатые зубы Грибовский. У него все никак не получалось выковырять чей-то клык из подошвы сапог. — Нет чтобы сказать — "Грибовский, дружище, прикрой мне спину". Или "Грибовский, тут такое дело, за мной пришлют целую банду островитян под Аместрисом".
Алекс внимательно осмотрел торчащее из груды тел лицо островитянина. Все следы приема геля Аместрис — магической наркоты, которая одинаково отшибала башни как людям, так и иным расам, на... лицо, пардон за каламбур.
Собственно, даже если проигнорировать черную сыпь, розоватую слюну, то самый яркий симптом использования наркоты — немного раздвоенный зрачок.
Его еще называли "козьими яйцами".
Почему "козьими" — никто не знал.
— Слишком долго объяснять, — развел руками Дум и стряхнул пепел на этот самый глаз. Тролль застонал и принялся дергаться еще активнее.
— А долбануть мне канализационным люком по башке это самое оно, да?
— На тебе как на собаке.
— Иди ты нахрен, дорогуша.
— Уже слышал нечто подобное сегодня.
— Сука! — выкрикнул Грибовкий и, оставив попытки вытащить клык, попросту стянул с себя сапог и, присмотревшись к груде тел, потянулся руками к чужому ботфорту. — Прости, любезный, будем считать это контрибуциями.
В итоге, в левом сером ботинке из нубука, правом черном, ботфорте из лакированного кож. зама, Грибовский спрыгнул на асфальт и поднял воротник запачканного зеленоватой кровью пальто.
— Я вообще не удивлен, что одна половина города хочет тебя замочить, а вторая...
— Пыталась, — Алекс похлопал по рюкзаку. — закупка прошла удачно, так что предлагаю навестить одного моего старого знакомого.
— Вот опять! — вздернул указательный палец Грибовский. — Ни пожалуйста, ни спасибо. Я, между прочим, вообще никакого отношения к этому кровососу не имею. Так что, дорогуша...
— Ну, ты ведь гвардеец, — перебил Алекс. — а теперь представь, сколько крови невинных требуется лорду-вампиру, который законсервировал себя в своей дыре.
— Законсервировал себя в своей дыре? — хмыкнул эспер.
Где-то рядом пробежал полосатый грызун из игры "Переспроси меня енот", но Алекс постарался не обращать на него внимания.
— Ну да, окей, получилось двусмысленно, но суть ты уловил.
— То есть ты меня сейчас шантажируешь?
— Даже отрицать не буду, — пожал плечами Алекс и поправил соскальзывающую лямку рюкзака.
Грибовский что-то пробурчал на своем родном языке, затем пригладил влажные от пота и чужой крови волосы и возвел горе-очи.
— Тебе кто-нибудь говорил, дорогуша, что ты редкостный мудила?
Алекс начал загибать пальцы. Когда они закончились и на второй руке, он пошел по второму кругу.
Нет, ему правда стало интересно сосчитать поштучно.
— Это риторический, проклятье, вопрос! — выкрикнул Грибовский, после чего шумно втянул воздух носом. — Ладно, поехали.
— О? Пришло время причинять добро и наносить справедливость?
— Только не думай, что я оставлю эпизод с люком не отомщенным, — Грибовский подошел к стоявшему неподалеку небольшому Фольксвагену Жук и, вырвав дверь с "мясом", кое-как уместился внутрь. — Залезай, дорогуша. Фараоны уже скоро подвалят, а мои нервы не выдержат их счастливые лица.
Алекс, поступив точно так же как и его напарник, только вместо того, чтобы отрывать дверь с петель, он попросту срезал её окутанной пламенем ладонью.
После этого, едва уместившись, и высунув ногу наружу, он уселся на пассажирское.
Грибовский к этому времени закончил шаманить с проводами под рулем и машина, недовольно прорычав двигателем, тронулась с места.
Грибовский дернул рычаг механической коробки передач (да, такие динозавры еще водились в степях Хай-гардена).
— Не задумывался подработать сварщиком?
— А ты не задумывался, почему тебе люком по башне прилетело?
— Ой, ну все, дорогуша, моя мстя будет страшна.
— Ага, — только и ответил Алекс.
Так, привлекая всеобщее внимание, лишенный дверей Жук, с двумя торчащими из салона ногами, помчался по улицам Маэрс-сити.