12.
Когда я открываю глаза, а лёгкая дымка, что стала последствием быстрого перемещения, отступает, а объекты принимают чёткое очертание, понимаю, что уже однажды была в этом месте. Сюда меня приносил Люцифер. Шамсиэль отходит от меня, направляясь к общему сбору. Слежу за его движениями, словно в некотором трансе, а затем мой взгляд перекидывается на остальных присутствующих, которых до сей момента не замечала. Здесь было два незнакомых мне человека, а в на мягком, но старом диване восседал Люцифер. Рядом с ним, словно прилипшая, сидела Эвелин, не отрываясь от мужчины ни на минуту. Она обняла его руку, будто он был единственным нашим защитником. Эверетт стоял подле них. Все взгляды тут же обратились ко мне, а двойняшки, подскочив с мест, подбежали ко мне на встречу. Обняв детей, я запоздало заметила, что Джея среди присутствующих нет. Затем с дивана поднимается Люцифер, не отрывая от меня внимательного взгляда.
— Рад видеть, что вы все целы и невредимы, — говорит падший, неспешно подходя ближе, — ты прекрасно справилась с задачей и выскользнула из дома.
— Спасибо, наверное, — не в силах выдержать его взгляд, я бегло осматриваю остальных собравшихся здесь.
Кроме Шамсиэля, никто мне не знаком. Да и о нём я толком ничего не знаю. Ближе всего ко мне была красивая девушка. Она сидела на стуле, закинув ногу на ногу, и внимательно изучала меня взглядом насыщенных карих глаз. У неё была бронзовая идеально чистая и ровная кожа, пухлые губы, аккуратно выщипанные брови и густые длинные волнистые волосы с таким глубоким коричневым цветом, почти чёрным, с каштановыми отблесками, а кончик ровного небольшого носа слегка вздёрнут наверх. Девушке, на вид, было не больше тридцати лет. Когда она поднялась на ноги, то оказалась выше, чем я предполагала. Почти такой же высокой, как Люцифер, но всё же чуть ниже его. Они двигалась изящно и ловко, точно кошка. Изгибы её стройного тела были открыты и выставлены на показ, благодаря облегающим чёрным джинсам и кружёвном полу-прозрачному топику молочного цвета с большим декольте.
Рядом с ней стоял стройный мужчина лет тридцати. Несмотря на худобу, мышцами он был не обижен. И помимо таких особенностей его внешности, как серые, почти белые короткие волосы, и бледно-серые радужки глаз, я тут же обратила внимание на его шрам, что тянулся от левой стороны лба и заканчивался под левым глазом. Он был единственный из ангелов или демонов с настолько заметной особенностью. Обычно, все они были идеальны, словно нарисованные, а этот сильно отличался. Мужчина был облачён в костюм тёмно-синего цвета.
— Позволь представить тебе князей Ада и моих верных помощников. Бельфегор и Асмодей, — Люцифер по очереди представил демонов, пока по моему позвоночнику пробегал холодок.
— Асмодей? Но я думала, что...
— Что я мужчина? — хохотнула Асмодей. — Нет, крошка. Совращать и толкать на измены проще мужчин, а не женщин, как оказалось.
— Вы смертные грехи, — это был не вопрос, а утверждение, поэтому никто не ответил, а Асмодей подмигнула.
— А с Шамсиэлем ты, вероятно, уже знакома. Он падший ангел, — продолжал Люцифер, пока все остальные становились за его спиной.
— Я предпочитаю продолжать называться Наблюдателем, брат, — подал голос Шамсиэль, одаряя меня белоснежной улыбкой.
— Наблюдатель? Те самые Наблюдатели, которые спустились на Землю, чтобы наставлять людей на истинный путь?
— Всё верно, Женевьева.
Я с замиранием сердца смотрела на всех, кто стоял впереди. Падший Наблюдатель, сильнейшие демоны князь и княгиня Ада, и Люцифер — великий властитель и король Ада, свергнутый с небес ангел. А напротив них двойняшки и я, совершенно обычные люди. Осознавая масштаб их силы, превосходства и власти, моё сердце сжималось, а дыхание замирало. Эти древние существа были способны щелчком пальцев раздавить меня, как букашку. От вызывало страх, и одновременно с ним, волнующий трепет. Бельфегор сделал шаг ко мне и протянул прямую ладонь, которую я пожала, несмотря на все страхи. Мне не верилось в то, что нам с двойняшками удалось оказаться тут. Не представляю, как сейчас разгневан Гавриил, но больше всего меня пугало не это...
— Гавриил не отступиться, — напомнила я, наблюдая за тем, как Бельфегор пожимает ладонь моего младшего братишки.
— Верно, поэтому вы все должны быть предельно осторожными, — Люцифер обвёл взглядом меня и двойняшек, — он убьёт вас, если встретит ещё раз.
— Что нам делать теперь? — спрашиваю я, потому как Эвелин, и даже Эверетт, не смогли проронить ни слова в подобной необычной компании.
— Ждать, пока проявится твоя истинная сущность. И, как бы это прискорбно не звучало, вам троим лучше не покидать этот склад. Здесь по всюду ангельская защита. Вы будете на постоянной основе находиться с демоном, чтобы свет ваших человеческих душ перебивала его тьма. Тогда ангелам будет сложно, я бы сказал, почти невозможно, отыскать вас.
— А где Джей? — едва слышно спросила Эвелин, прижимаясь ко мне с одной стороны и к Эверетту с другой.
— Джей? — удивлённо спросил Люцифер, а потом вдруг понял о ком шла речь. — А, тот мальчишка. Понятия не имею где ваш Джей. С ним сейчас Азазель, не стоит переживать. Асмодей, принеси им новые вещи, — он перевёл взгляд на княгиню и прежде че та ушла, добавил : — Нормальные вещи.
— Да поняла я, поняла. За кого ты меня принимаешь? Я демон, а не шлюха, — фыркнула та без грамма обиды в голосе, а затем, застучав каблуками по бетонному полу, её фигура удалилась из помещения.
Девушка ушла, а Люцифер провёл нас к дивану. Бессмертные крайне удивились, когда Эвелин начала зевать и заявила о том, что сильно хочет спать. Организм Эверетта тоже нуждался в отдыхе. Сегодняшний день стал для всех нас очень напряжённым, а затем ещё длинный перенос из одного места в другое. Всё это не прошло бесследно. Но в отличие от людей, ангелы и демоны не нуждались во сне или еде, поэтому временное убежище Люцифера не было приспособлено ко всем нашим нуждам. К счастью, диван оказался раскладным. Бельфегор принёс чистое постельное бельё и подушки с одеялом, я застелила диван и уложила детей отдыхать. Мне пришлось выгнать остальных в другую часть склада, чтобы дети смогли спокойно уснуть, а затем посидеть с ними, пока Эвелин не уснёт. Обычно самым первым всегда засыпал Эверетт, но сегодня ему потребовалось куда больше времени, чтобы расслабиться и успокоиться. Когда дети заснули, я вышла из закоулка, то никого не застала, кроме Люцифера стоящего рядом с двумя пакетами вещей. Как оказалось, он отправил остальных обратно на фронт.
Не знаю, слышал он мои шаги или нет, но в какой-то момент я остановилась на месте, врезавшись взглядом в его могучую спину. Мужчина задумчиво глядел в единственное целое здесь окно, на котором был нарисован огромный знак чёрной краской. Я смотрела на Люцифера, словно он вдруг стал красивой, идеальной картиной в музее или статуей, которой очень-очень много лет, но это не делало её непривлекательной. Мой взгляд зацепился за его взлохмаченные угольные волосы, наверняка, он только что сам их взъерошил. Четкие скулы сейчас выделялись сильнее из-за крепко сжатой челюсти, а кадык периодически подрагивал. Взгляд Люцифера, такой твёрдый и решительный продолжал смотреть в окно. И я не понимала, что он такого нашёл там, пока не проследила за ним и не остановилась на небе, по которому медленно плыли пушистые белые облака, словно кудрявые барашки по полю. Я видела обычное мирное небо над головой и хорошую погоду, приближающийся закат и разноцветные краски, а Люцифер видел войну, кровь и страх, что сейчас творилось там, наверху. И он не мог помочь. Застрял на Земле, словно запертый в клетку.
— Что ты видишь, Женевьева? — неожиданно задал вопрос он, не поворачивая голову ко мне.
Я в абсолютной тишине подошла ближе. Люцифер спрятал руки в карманы брюк и слегка наклонил голову в мою сторону, но взгляда от неба не отводил. Крайний раз пробежавшись глазами по его лицу, я неуверенно посмотрела в окно. Что я вижу? Красно-жёлтый закат. Обняв себя за плечи, смотрела на небо и пыталась представить, что происходит наверху, понимая, что увидеть это мне не дано. Даже представить было тяжело. Война. Страх наводит лишь одно слово, а что за ним стоит... один сплошной кошмар, заставляющий сердце биться чаще, а кровь застывать в жилах.
— Я вижу мирное небо над своей головой. Но за ним — кровавую войну.
— Когда умирают много ангелов, закат и рассвет становятся кроваво-красным, — он кивает наверх, но я и без того, не отвожу взгляда, — там, Женевьева, умирают мои братья.
— Ты винишь себя в этом? — с догадкой спрашиваю я, сводя брови ближе к переносью.
— Нет. Я считаю, что был прав тогда. И сейчас тоже. Но меня терзает то, что я не могу помочь. Вырвись я отсюда и всё могло бы прекратиться. Однако, — вздыхает тот, — я не хотел крови, но даже чтобы приготовить яичницу, надо разбить яйца.
— Люцифер, — я проглатываю ком в горле и гляжу на него, — прости меня. В тот раз ты рассказывал мне свою историю, а я даже ничего не сказала, словно слушала рассказ о выдуманном персонаже. Тебе не хотелось ничего говорить, даже вспоминать, но из-за меня тебе пришлось заново окунуться в те моменты. Я же повела себя, как бессердечная.
— Я не злюсь на тебя, Женевьева, — усмехается он, но так и не смотрит на меня, — ты тогда только узнала шокирующую правду, а затем металась из стороны в сторону, пытаясь сделать свой выбор.
— И всё же. Теперь я всё знаю и мой выбор сделан.
— Да?
— Люцифер, я на твоей стороне. И буду помогать до конца. Всё, что потребуется. — я удручённо смотрю в сторону, и поджав губы, пожимаю плечами и добавляю : — Правда сейчас от меня никакого толка. Тебе, наверное, смешно слушать обещания о помощи от какого-то человека.
Люцифер наконец-то отрывается от небес и поворачивается ко мне всем телом. Мужчина пронзительно осматривает меня с лёгкой улыбкой на лице. Протягивает руку и нежно убирает выбившуюся прядь за моё ухо. Затем его мягкие пальцы скользят по моей скуле, вдоль нижней челюсти и останавливаются у подбородка, вызывая у меня целый табун мурашек. Люцифер слегка поднимает мою голову, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Ты не какой-то человек, Женевьева, — мягко и с улыбкой говорит он, — твоя вера и помощь мне тоже пригодиться, пусть ты пока даже не пророк. Человеческая душа — самый сильный и мощный поток энергии. Ты даже представить себе не можешь сколько в ней силы.
— Больше, чем у ангела или демона? — удивляюсь я, с замиранием сердца глядя на падшего, не в силах отвести глаза.
— Намного больше. Это ваша особенность. А душа пророка, отмеченная Богом, ещё сильнее.
— А тебя... тебя совсем не удивляет то, что я пророк? — спрашиваю лишь по той причине, что сама не могу принять этот факт, как данность. Даже думать страшно.
— Это, разумеется, волнует меня больше, чем эмиграция кенгуру, но не на много. Люди, когда электричество открыли, тоже удивились, — улыбнулся Люцифер, похлопывая меня по плечу.
— Но я ведь... пророк. Настоящий.
— Женевьева, не хочу лишать тебя уверенность в своей исключительности, но ты не первый пророк в истории человечества.
────༺༻────
Мы с двойняшками провели на этом складу целую неделю. Еды, воды и одежды хватало, а раз в день нас перебрасывали в пустые номера отелей, где мы быстро по очереди принимали душ и возвращались обратно. Такая жизнь не нравилась ни мне, ни детям, но деваться нам было некуда. Зато мы были в безопасности. Я даже на какое-то время забыла про ангелов Гавриила.
Закончив небольшой урок с Эвелин по математике, мы убрали учебники в пакеты, а затем вышли в общую "гостиную". Я слышала возгласы ещё до того, как перед моими глазами открылась удивительная картина. На диване сидел Сатана, а на против него на стуле — мой брат. Их разделял круглый стол, на котором они играли в... армреслинг. Эверетт соскочил со стула, и пыжась изо всех сил, наваливался на руку противника всем телом. Однако, как и следовало ожидать, рука демона даже не вздрогнула, а лицо у него оставалось таким безмятежно спокойным, словно тот вот-вот и уснёт. Но скоро потуги Эверетта дали о себе знать. У него вдруг получилось победить противника, и рука того с громким стуком вжалась в стол. Я высоко вскинула брови вверх, наблюдая за радостью Эверетта, которая, к слову, продлилась не долго.
— Ты поддался! — воскликнул тот, скрещивая руки на груди.
— Конечно же да. Я Князь, малец, а ты человек, — как само собой разумеющиеся ответил Сатана с лёгкой снисходительной улыбкой.
— А Люцифер сильнее тебя?
— Сильнее, — вмешавшись в разговор, ответила Асмодей, тем самым заткнув Сатану.
Князь бросил на неё недовольный взгляд и задрал подбородок, но спорить не стал. Я не сразу поняла, что Эвелин бросилась к Княгине, потому как всё ещё пребывала в диком шоке от своей жизни. Возможно, Эвелин и Эверетт переносили такие изменения легче в силу своего возраста. Но когда ты взрослый человек, уверенный в своих взглядах и убеждениях, принять происходящее невозможно тяжело. Я ведь даже верующей никогда не была. А теперь вижу, как Сатана поддаётся моему младшему брату в борьбе, а Асмодей заплетает сестре косички. Сказать, что такое не укладывается в голове — это как ни сказать абсолютно ничего. За время проведённое здесь, двойняшки успели привыкнуть к нашей новой, но надеюсь временной жизни. Они не боялись демонов и с радостью с ними заводили разговоры. Я же пока предпочитала держать дистанцию.
— Ты чего там застыла, человечек? — поднимаясь с дивана, спросил Сатана, как только меня заметил. Хотя я уверена, что он знал, что я приду ещё тогда, когда я была в другой комнате.
— У вас пересменка?
Мой вопрос был вполне понятным. Пока остальные бессмертные бились на войне, с нами полдня сидел кто-то один, а затем демоны менялись. В ответ на мой вопрос Сатана кивнул, разминая мышцы плеч, а на его место на диване рухнула Асмодей, утягивая за собой мою сестру. Не сказать, что я не доверяла этим существам, отнюдь. Но всё равно сильно беспокоилась всякий раз, когда они дотрагивались до моих брата и сестры или оставались с ними наедине. Ведь бессмертные для нас всегда будут оставаться загадкой, некой тайной. Они другие. Если людей ещё можно как-то понять, предугадать их возможные действия и разгадать ход мыслей, то ангелов и демонов — нет. И каждый раз, когда Эвелин бежала обниматься с Асмодей, в которой нашла себе подружку, моё сердце опускалось в пятки. Эверетт тоже не спешил доверять им, однако, в отличие от меня, пытался с ними сблизится, часто разговаривал. Я не запрещала детям контактировать с бессмертными. Но в моей голове постоянно жужжал целый рой мыслей, который выматывал меня, мешал спать и даже разговаривать. Двойняшкам, хвала небесам, было в разы легче, нежели мне. Они просто... жили. А я думала о том, что не ошиблась ли я стороной? Как стать пророком и что это вообще значит? И о том, не потеряем ли мы наш мир?
— Ты какая-то невесёлая, — констатировал факт Князь, подходя ближе ко мне, — как в воду опущенная прям.
— Как ты... Я имею в виду, вам же столько тысяч лет и вы все пережили так много, что мне не в одном сне такое и не снилось. Как вы с этим справляетесь?
— Это наша жизнь, Женевьева. Наш путь, он же и бремя, — вместо Сатаны мне ответила Асмодей, грустно поглядывая на меня.
— Пойдём-ка воздухом подышим, — Сатана положил мне руку на плечо, разворачивая и уводя к отрытому окну. — Не вешай нос, слышишь? Это всё временные трудности. Да, серьёзные, я не спорю. Но не было ещё проблемы, которую бы мы не пережили. Нам всем есть ради чего сражаться и быть сильными. И тебе тоже.
— Я бы не хотела, чтобы Эвелин и Эверетт были втянуты в это, — я поджала губы, чувствуя, как лёгкий ветерок ласкает моё лицо, а за окном безмятежно покачивались кроны деревьев.
— Чему быть, того не миновать. Мы не можем изменить прошлое, но будущее целиком и полностью в наших руках. И в твоих силах сделать всё, чтобы обойтись меньшими потерями. И мой тебе совет. Меньше думай о том, что уже произошло. Да, в эту историю попали и твои близкие. Лучше займись делом и подумай о будущем.
Мне бы хотелось б подольше поговорить с демоном, но на складах появился Люцифер. А Сатана и без того задержался, ему нужно было подменить Асмодей на поле битвы. Пока падший узнавал у Княгини обстановку на линии фронта, Сатана взъерошил мне волосы и растворился с глаз долой.
────༺༻────
На город опустилась ночь. Я бесцельно ходила по складу, не зная куда себя деть. Сна не было ни в одном глазу, хотя двойняшки крепко спали вот уже несколько часов. Люцифер ушёл, но мне было не известно куда, так как передо мной тот не отчитывался. Я переоделась в одежду, которую принесло Асмодей, и должна отметить, вкус у демоницы хороший. Она даже позаботилась о тёплых верхний вещах, чтобы я не замёрзла здесь. Демоны и падшие, к слову, лучше понимали и знали людей, чем ангелы, которых мне уже удалось повидать. Именно поэтому сейчас я не мёрзла и была сыта, так же как и мои брат с сестрой.
Как Люцифер и сказал, даже после его ухода с нами остался Шамсиэль. Хоть тот и не был демоном, но падшие тоже хорошо могли скрывать нас от ангелов. Шамсиэль развалился на одном из высоких железных контейнеров почти у самого потолка и что-то смотрел в телефоне, периодически посмеиваясь. Сон не шёл, а вот так бесцельно бродить туда-сюда я уже выдохлась, поэтому остановилась около контейнера с Шамсиэлем и взглянула наверх, совершенно не видя падшего.
— Шамсиэль, мы можем поговорить? — подала голос я, обняв себя за плечи.
— Забирайся, — сначала послышался голос падшего, а спустя пару секунд молчания, в поле моего зрения оказалась его огненно-рыжая макушка, — ах, точно.
Ангел расправил крылья цвета лисьего меха и спикировал вниз. Размах их был настолько большим, что меня едва не сдуло с ног. Каждое их пёрышко блестело в серебристом свете луны и отливало золотом. Не спрашивая моего согласия, Шамсиэль приобнял меня за талию, перекинув одну мою руку через его шею и взлетел. Мои ноги оторвались от твёрдой земли, и не на шутку испугавшись, я вцепилась в ангела всему руками. Взмахи сильных крыльев сметали с пола пыль и мелкие предметы, откидывая их в сторону. Мы приземлились на крышу синего контейнера, где падший оставил свой мобильник, на экране которого я увидела сайт с анекдотами. Серьёзно? Мужчина отпустил меня, складывая крылья обратно, что теперь их было не видно. Я же не сразу поняла, что теперь могу отцепиться от него, а потому, как только Шамсиэль вопросительно взглянул на меня, вздёрнув бровь, я отпрянула от ангела. Контейнер, на котором я теперь стояла, был действительно высоким, потому как под ним было ещё два таких. И стараясь не рухнуть вниз на бетонный пол, после чего я с большой вероятности свернула бы шею, тут же приняла сидячее положение.
— Почему Наблюдатели стали падшими? — спрашиваю я, ведь никогда не углублялась в изучение данной темы. — Вы ведь были посланы сюда с благими намерениями.
— А ими вымощена дорожка в Ад. — невесело улыбнулся тот и по-турецки сел напротив меня. — Мы спустились на Землю, чтобы, как ты и говорила, наставлять человечество на путь истинный. Но годы шли, а мы с братьями стали привязываться к людям. Помимо грехов, в вас, девочка, есть ещё много прекрасного. Вы индивидуальны, мыслите по своему. Одинаковые ситуации, но каждый человек реагирует по разному и урок выносит свой. Приведу самый простой пример. Много лет назад я знал двух девушек, у каждой из них не было отца с раннего детства, обеим не хватало мужского внимания, поддержки и ощущения безопасности, но одна вешалась на всех парней без разбору, а вторая никого к себе не подпускала. Или, например, семья, где кто-то из родителей постоянно пьёт. Один ребёнок в жизни к алкоголю не притронется, второй будет относиться к этому совершенно нормально, а третий запьёт, как родитель, если не хуже.
— Разве с ангелами не также?
— Нет. Мы солдаты, что были созданы для поддержания порядка. Те, кто в последствии обретал чувства и переставал мыслить, как остальные — были либо убиты, либо свергнуты. Все ангелы одинаковые, а люди... вы, словно снежинки. Состоите из одного и того же, очень похожи, но при это одинаковых людей днём с огнём не сыскать во всём мире. А вас очень много и все вы особенные. Буду называть тебя снежинкой. — Шамсиэль внимательно изучал взглядом моё лицо, а затем резко приблизился, заставив меня отшатнуться. — И внешность ваша. Вся эта ангельская идеальность мне уже поперёк горла. А вы? У тебя родинка под левым глазом, радужка переливается серо-голубыми оттенками. Не сразу заметно, но если приглядеться, то ресницы на правом глазе чуть длиннее, чем на левом, а на носу едва заметная горбинка. Волосы слишком быстро теряют объём и часто электризуются. Эти детали делают тебя особенной. — ангел вновь отодвинулся, а я замерла с приоткрытым ртом, не зная как реагировать на его слова. — И когда мы с братьями начали понимать это, наши сердца растаяли. Мы знали в разы больше вашего об этом мире и начали вас обучать. А кто-то из нас влюбился в земных женщин, хотя казалось, что это было невозможно.
— Ты тоже?
— Я солнечный ангел, бывший страж Эдема и правитель Четвёртого Неба, обучал людей знакам солнца. И однажды мне повстречалась девушка. Люди говорили ей, что она некрасива, но я видел её душу, сущность, которая сверкала, как тысяча звёзд. И внешность мне её нравилась, вопреки всему. Её звали Лукреция. Я любил её больше, чем себя. А здесь ты должна сказать : "Ну, ничего себе, Шамсиэль, разве так бывает?", а я ответил бы, что да, бывает. И как говориться "Сыны Божьи увидели дочерей человеческих и поняли, что они прекрасны". Мы стали брать их в жёны, а некоторые из них рожали детей.
— Нефилимов? Полулюдей, полуангелов? — догадалась я.
— Именно. Но у меня ребёнка не было. Многие женщины не выдерживали силу ребёнка и умирали либо при родах, либо за пару месяцев до них. Я же не хотел рисковать и подвергать опасности любимую Лукрецию. А потом о наших деяниях узнал Отец. Всех Наблюдателей он сверг, а детей наших и жён жестоко покарал, объятый праведным гневом. А затем, разочарованный детьми своими, покинул нас.
— Мне очень жаль, Шамсиэль, — в качестве поддержки тянусь к руке падшего и касаюсь её, не зная, как ещё ему помочь, да и не в моих силах это было. А тот факт, что разрывал мне сердце, стало то, какую боль я увидела в его глазах. — Ты говоришь о ней, о Лукреции, так словно это было не много тысяч лет назад, а совсем недавно. Ты любишь её до сих пор?
— Любовь ангела отличается от человеческой. Если мы влюбляемся, то только однажды и уже на всю жизнь.
Поджимаю губы и отвожу взгляд. Мама часто говорила мне, что вечно ничего не бывает, но она просто не знала о ангельской любви. Она действительно вечна. Прошло столько тысячелетий, а Шамсиэль всё ещё не может забыть Лукрецию. Вот чему людям действительно стоит поучиться у ангелов. Невольно мои мысли занимает Кристиан. Наша с ним "любовь до гроба" не продлилась и года. Но речь сейчас совсем не обо мне. Падший, что сидел напротив, глядел на свои руки с такой горечью, что моё сердце обливалось кровью, а замет он поднял взгляд на меня. Его светлые глаза — как две залитых ярким солнцем поляны, покрытые пеплом и мглою неудач. Шамсиэль чувствовал вину, словно пожар уничтожает лес, он уничтожил жизнь любимой. А потом взгляд его потух, будто уже устал быть проводником чувств своего хозяина.
Я хотела его поддержать, сказать хоть, что-то. Но когда открыла рот, вместо слов из него вырвался крик. Грудь сжало до страшной невыносимой боли, а в голову будто впились миллион острых иголок. Я прижала руки к груди, будто пытаясь защититься от этой жгучей боли, но ничего не выходило. В ушах зазвенело, по телу с немыслимой быстротой начал распространяться сильны жар, буду сама лава потекла по венам. Уже не могла сдерживать свой вопль, полный боли и страха, даже когда заболело горло и голосовые связки, я продолжала выть. Опускаю взгляд на руки и мои глаза расширяются от ужаса и непонимания. Мои вены замерцали серебристо-голубым светом. Я не слышала ни то, о чём говорил взволнованный Шамсиэль, ни то, что кричали двойняшки, которых я разбудила, ничего. Мне было настолько ужасно больно, что казалось, я вот-вот взорвусь. Жгучая боль, зрение и способность шевелиться пропадают. Грудь распирало от жара, несмотря на то, что обливалась я ледяным потом и пальцы мои онемели. Мышцы ныли, а кости отозвались лютой болью, словно я сломала их все разом. Мне казалось, что я сейчас умру. Во вряд ли у людей в предсмертной агонии вены светятся. Однако, он об этом я сейчас не думала. Не могла думать ни о чём, кроме режущей изнутри боли. Я толком не знала, как мое сознание может почти мгновенно отыскать невидимый сгусток боли и намертво вцепиться в эту боль зубами. И рвать, терзать, раздирать ее на части, пока не начнёт болеть каждая клеточка моего тела. Я кричала, срывая голос, заливалась слезами, не в силах это контролировать, не могла пошевелиться, словно меня вдруг сковали невидимыми, но тяжёлыми цепями. Перед тем, как перед глазами потемнело и тьма забрала меня в свои цепкие руки, я почувствовала резкую давящую на мозг силу, в висках пульсировало, а голова раскалывалась, грозясь лопнуть. А затем, рухнув на крышу контейнера без сил, я потеряла сознание от болевого шока.