Вышибалы

Художник - https://vk.com/teaki_kaze

Акросс не помнил ни одной молитвы, да и не был уверен, что в мире, в котором оживали его ночные кошмары, Бог существовал в том привычном образе, которому их посылали. Как же там было, вроде бы «Отче наш, Иже еси...».

Кощей унёс Тима, который так и не разобрался с цепью, оставил их ненадолго вдвоём с Барсом. Мигала под потолком лампочка, они оба молчали, потому что понимали, что Тим — первый. Страшнее всего для них было услышать его крики.

Но вскоре снова открылась дверь, заставив Акросса вздрогнуть и сильнее вжаться в стену. Застывший на пороге Кощей произнёс:

— Легион хотел поговорить с тобой.

— Я тоже пойду! — Барс встал первым, у него подкосились ноги, но он придержался за стену. «Да святится имя Твоё», — продолжил вспоминать Акросс. Он малодушно хотел остаться здесь. Пусть Барс говорит с Легионом сам, пусть где-то кричит Тим, а Акросс мечтал, чтобы его забыли в этой комнатке, потеряли ключ и больше не смогли бы тронуть. Но Кощей кивнул:

— Хорошо. Идём.

Заброшенная стройка теперь напоминала резиденцией зла. Сродни большому застеклённому небоскрёбу в какой-нибудь детективной реальности. Как Легион смог устроить это? У него и тут были связи или они просто убрали охранника и собирались закончить всё сегодня? Была ли здесь вообще охрана?

Он всё ещё надеялся на то, что их спасут.

— Куда забрали Тима? — спросил Барс, осматриваясь по сторонам, заглядывая в пустые бетонные коробки недостроенного дома, но везде было пусто. Кощей шёл позади них, и казалось, если подать сигнал, то можно разбежаться в разные стороны. Но вдруг он не будет колебаться и схватит одного из них? И без Тима они уйти не могли бы. Акросс чувствовал, что они повязаны. Но всё же, сбежавший мог бы вызвать милицию... Пока остальных тут будут убивать.

— По лестнице вверх.

— Зачем?

— Ты с Легионом хотел поговорить, а не со мной, — напомнил Кощей, тут же подсказал свернуть.

Здесь были провалы окон, стол, залитый краской, пыльный, с прилипшими остатками старых газет. Акросс думал: что, если Легион один из тех, кто убил его отца? Ведь что-то такое Барс спрашивал, и Кощей ответил, что они попали в мир как всегда, а значит — жили тут и раньше.

— Кажется, я сказал только капитана, — спокойно напомнил Легион, без особого недовольства, впрочем.

***

— Я бы пожалела тебя и не стала издеваться, если бы ты тоже оказался слабаком и быстро сдался. Но Тим, ты меня чуть не сжёг. Только ты же знаешь, что нужно было оставить огонь в этой кастрюльке и меня туда головой окунуть. Или ты всё-таки меня пожалел?

Руки были всё ещё скованы за спиной, но у Гиены находился ключ от замка.

— Если бы я был уверен, что тебя можно поймать, да поднести к огню, да ещё и удержать... — отозвался Тим, следя за ключом почти неотрывно.

— Я так и подумала. Поэтому решила, что мы тебя сожжём. Не полностью, конечно. Легион просил тебя пока не убивать, но сделать так, чтобы остальные обосрались от страха глядя на то, каким ты отсюда вернёшься.

Гиена стояла ближе всего к нему, и всё же недостаточно, чтобы дотянуться для удара. Щёлочь караулила у двери. Здесь не было окон, это место походило на подвал, не хватало только труб. Тима раздражало сидеть на полу связанным, бесила собственная слабость, ощущать себя пойманной мышью, его захлёстывали воспоминаниями, которые он надеялся забыть. И больше никогда не оказываться в такой ситуации. Гиена достала дешёвую зажигалку, спокойно приблизила, сев на ноги Тима, осмотрела его будто праздничный стол, выбирая, с чего начать.

И Тим был не так невозмутим, как когда его резали в игровой реальности. Этот только пытался быть смелым, но моргал часто, беспокойно, вжимался в стену, как можно дальше. И вздрогнул, когда вспыхнула зажигалка перед его лицом.

Он не мог закрыть глаза, потому что знал, так — ещё страшнее.

За темнотой закрытых век — Тим, которой тринадцать. И такие же подростки, ровесники. Такое же ощущение пойманной мышки и чужой силы людей, которые могут сделать с тобой всё, на что хватит фантазии и смелости. И оставалось только надеяться, что их фантазия беднее твоей.

— Давай, повтори это ещё раз, — потребовал тот, что покрупнее, явный заводила. В школьном заборе, за пустующим футбольным полем, была дыра, через неё домой добираться получалось ближе, не приходилось обходить всё здание школы, чтобы выйти на дорогу к дому. Там её и ждали, около дыры, с той стороны забора, где начинались гаражи. Может, ещё кто-то и ходил этой дорогой, но никто не стал бы вмешиваться.

— Чтоб вы все сдохли, — повторила тихо Тим, глядя в землю и кусая губы. Её ударили по щеке — несильно, но обидно, и этого хватило, чтобы вызвать слёзы, показать свою слабость. Ей хотелось бы прибавить: «Без таких мир стал бы чище!», но она не рискнула сказать, чтобы не расплакаться.

— Ты первая и сдохнешь, белобрысая. Хочешь — прямо сейчас. А хочешь, и я твою жизнь в ад превращу?

Вернувшись домой раньше матери, она застирала куртку от грязи, потому что тогда ещё можно было сказать, что упала. Синяки — на локте, у ребра, куда пришёлся удар, были под одеждой незаметны.

А потом наступил черёд волос, которые не сказать, чтобы были длинные — чуть ниже плеч. Трясущимися руками срезала коротко, неровно, почти под корень, чтобы за них никогда больше нельзя было схватить.

А потом началась истерика, когда плакала и не могла остановиться. Какой смысл быть сильной на словах? Уметь сказать, что думаешь, но не поднимать при этом головы? Они учились в одной школе. Эти дети росли, а ни умнее, ни добрее не становились, и если сбежит она — найдут другого ребёнка, который тоже всегда один. Зачем? Чтобы самоутвердиться за счёт слабого.

Тим стал собой для того, чтобы больше никогда не оказаться слабым.

Гиена расстегнула его ветровку, оттянула ворот, открыв плечо.

— Говорят, у светловолосых низкий болевой порог. Интересно, насколько?

Горящая зажигалка приложилась к светлой коже на ключице, и Тима скрутило в попытке защититься, она закричала по-женски звонко.

***

— Тим не парень. Это девушка, — произнёс Барс, держа дрожащие руки в карманах. — Убери от неё эту вашу... Гниду.

— И что? — безразлично спросил Легион. Сразу было понятно, что тот не поймёт. Для него не было этики, нет разницы.

— Девушки — более слабые существа. Их нужно беречь... Они не воюют, понимаешь?

— Гиена тоже девушка. Не понимаю, в чём проблема?

— Да Гиена ваша не девушка. Даже не человек! Тим — другое. Отзови её. Я знаю, для вас это игра, но не для нас. Это наш мир.

— Всё ещё не понимаю, — признался Легион, тоном показывая, что его это мало волновало. Барс по-прежнему дрожал, скрипнул зубами то ли от злости, то ли пытаясь сдержать нарастающую нервозность. Обернулся беспомощно к Акроссу, но тот не знал даже как смотреть в ответ. Он сразу мог сказать, что разговоры не помогут, да и сам он не понимал, почему им не мучить Тима, если Тим для них до сих пор единственная угроза?

Кощей стоял в дверном проёме и единственным выходом отсюда было только прыгать в окно, а этаж не ниже пятого.

— Мы тоже из этого мира, — вдруг добавил Легион. — И в прямой связке с вами.

— В каком смысле? — слабым голосом спросил Акросс, чувствуя, как его мутило.

— Кощей, выпроводи Барса обратно. Думаю, он уже сказал всё, что хотел. Тим вернётся позже, я попросил его... её пока не убивать.

— Я могу закончить игру, выпрыгнув из окна. Здесь же, — вдруг произнёс Акросс, уже зная, что не сможет сделать этого.

— И? Куда мы уходим после игры? Исчезаем или умираем тоже? Что мешает мне доигрывать до конца уже без тебя?

Акросса придавила уверенность этого человека, его невозмутимостью и безжалостностью, и теперь уже хотелось отвернуться и плакать, всерьёз просить убить их хотя бы быстро, не пытать. Он всё ещё не слышал криков, но был уверен, что с Тимом сейчас делали что-то жуткое, его он видеть не хотел, а тем более проходить то же. А потом он вспомнил это спокойное, вдохновляющее: «Ты молодец», и этого хватило, чтобы хоть частично взять себя в руки и произнести:

— Но вы не знаете наверняка. Эта наша реальность и в штаб по завершении игры мы не собираемся. Вас может выбросить из этих тел... Ведь ты никогда не побеждал и не знаешь, что происходит потом.

Легион некоторое время смотрел молча, скептически, а потом жестом подсказал Кощею придвинуть ближе Акросса. Его, перехватив за ворот, Кощей швырнул ближе, почти на заляпанный краской стол.

— Именно поэтому, — прошипел Легион, глядя в глаза, — ты сдохнешь последним. Сначала увидишь, что сделают с остальными, а потом сдохнешь. Так же, как они.

Акросс чувствовал, как свело живот, как готов был просить, пусть только за себя, но снова в памяти всплыло это: «Ты молодец». Глупо как, получалось, что он готов был умереть за простое: «Молодец» человека, которого, возможно, уже и самого в живых не было. Барс молчал, тоже думая о чём-то своём и не противореча.

И снова первым это услышал Акросс.

Хотя перед ним был человек, который уже поймал его и намеревался медленно убивать, ему стало жутко только теперь. Это — другой страх. Не тот, когда понимаешь, что умрёшь, а страх неизвестности перед чем-то, что хуже смерти.

Что-то поднималось с нижних этажей. Медленно, по шагу в секунду, как бы на одной ноге прыгая. Шаг, пауза, снова шаг. Что-то тяжёлое. Так же Акросс чувствовал себя, когда, возвращаясь в темноте домой из института, мысленно в это время оказался в мёртвом городе.

В той реальности, где они впервые встретили Тима.

— Если решишь со страха покончить с собой, то представь, что я могу сделать с тобой за попытку такого побега, — продолжил Легион, ещё не слыша, но заметив, что Акросс не смотрел на него и, что ещё хуже, боялся уже не его. Барс тоже ещё ничего не слышал, не понимал, хмурился, глядя не в тёмный коридор, а в лицо капитана. А Акросс был по-настоящему рад, что между ними и входом ещё стоял Кощей, потому что в этом мире было что-то страшнее Кощея и сейчас оно поднималось к ним. Если здесь возможно, что однажды кошмары оживали и приходили их убить, то почему бы из пустого коридора не вывалиться реальному чудовищу?

Легион тоже услышал наконец звук, но без страха поднялся, вглядываясь в темноту за спиной Кощея.

Какой это этаж? Пятый? Шестой? С какого этажа ещё возможно выжить, если спрыгнуть? Даже если придётся переломать себе ноги, но на утро в газете прочитать, что здесь было найдено растерзанное тело. Акросс не хотел знать, что шло к ним, но, когда он уже отступил к окну, пока только собирался проверить, нет ли здесь балкона или ещё какой-то точки безопасности, Барс перехватил его за рукав ветровки и выглядел при этом взволнованным и едва ли не радостным.

Шаги затихли, но на пороге не было никакого чудовища. Там стоял всего лишь Тим в светлой майке, забрызганной кровью так, будто ему перерезали горло. Цепь всё ещё болталась на левой руке. Вот теперь Акроссу показалось, что он спятил по-настоящему, потому что под плотно прилегающей майкой виделся мужской торс.

Барс часто смеялся над привычкой Тима в реальностях приносить капитану трупы, вроде без них его не похвалят или не дадут особо вкусную косточку за хорошую службу. В жизни это выглядело по-настоящему жутко, потому что когда Тим вышел из тёмного коридора к ним, на свет, он подтащил за собой Щёлочь, похожую на сбитую на дороге кошку. После таких повреждений человек не мог быть жив, не должен жить.

— Ты наврал, — обращаясь к Барсу, спокойно констатировал Легион, не особо волнуясь о том, что происходило. Для него это было привычно, ведь Тим всегда притаскивал капитану трупы им убитых. Он не понимал, что Тим впервые убил по-настоящему.

— Нет, — сглотнул Барс. Он выглядел так, словно глазам своим не верил. Хотя теперь преимущество вернулось к ним, ощущалось так, словно всё стало ещё хуже. — Не врал...

— Капитан был прав, — заметил Тим, и голос его был другим: мужским, стальным. — Их не просто так на нас натравили. Мы тоже можем драться. Становиться собой.

— Как ты это сделал? — криво усмехнулся Барс. — Прочитал какое-то заклинание?

Тим поднял свободную руку с цепью, приложил к правой ключице, кожа на которой не была повреждена, отозвался:

— Было очень больно. А потом...

Договорить ему не дали — из того же тёмного коридора, откуда недавно появился он, вылетело помятое ведро с засохшим цементом, едва не задело Акросса, прежде чем упасть на пол. Тогда Тим сделал нечто ещё более жуткое — швырнул в ответ исковерканный труп Щёлочи. И даже это было не настолько жутко, как осознание того, что Тим развлекался.

— Они думают, что уравнялись, — процедил Легион сквозь зубы и, пока Акросс не успел отскочить или увернуться, поймал его за ворот ветровки, не дав сбежать, закончил:

— Вышвырни Барса в окно. Посмотрим, как эта кошка приземлится на четыре лапы.

Акросс, чувствуя железную хватку на плече и оседая от неё, робея, всё же выговорил:

— Беги. Тим прикроет. Меня раньше времени не убьют.

— Ну да, не убьём, — согласился Легион. — Но игра ведь не кончится, если у капитана будет сломана рука? Или оторвана.

По лицу Барса было видно, что никуда он теперь не побежит, и Акросс, у которого больше не хватало смелости кричать: «Беги», был благодарен ему за это.

— Я не буду настаивать, чтобы они умирали мучительно и долго. Если мне нужно, то я могу прихлопнуть их быстро, как только почувствую, что мы проигрываем, — глухо проговорил, почти прошептал Легион, наблюдая за темнотой коридора с мелькающими там неясными тенями. Там разворачивалась не драка, скорее охота, и Тим уже никого не смог бы прикрыть, потому что у него самого появились проблемы. Странно, что он не убил первой Гиену, но ведь он и так выбрался из цепей, из подвала, когда против него были двое.

— Так-так-так, — спешно произнёс Барс, отступая. — Как же Тим говорил это делается?.. Чёрт, Тим! Ты мне нужен! Объясни точнее!

Но из коридора послышался грохот, как если бы кого-то спустили с лестницы на два пролёта, и на Тима какое-то время рассчитывать не приходилось. Кощей двигался как всегда без спешки, но загонял в угол, потому что в коридор бежать нельзя было, а комната не такая большая, и кроме как под стол спрятаться некуда.

— Нет, ну погоди, ну вам же тоже так играть не интересно! Дай время сообразить, как это делается! Освоиться! Тим говорит, было больно... Может, сначала попробуешь сломать мне что-нибудь?

Акросс глазам своим не верил, но Барс улыбался, хотя против него был человек выше в полтора раза, который, поймав, просто вышвырнет его в пустой провал окна, как тряпку. Словно Барс окончательно сошёл с ума, но Акросс понял, что происходило, когда Барс, подпустив к себе врага достаточно близко, тут же отбросил его на стол ударом в живот. Старые ножки подломились, столик развалился, и Кощей грузно упал в щепки.

— Шучу, — ухмыльнулся Барс. — Всё равно, что посреди озера в воду бросить. Жить хочешь — плавать научишься. Капитан! — тут же окликнул он. — С Легионом можешь справиться только ты!

— Но не теперь, — пожал плечами Легион, перехватил ещё сильнее ворот его ветровки. — Как думаешь, есть шанс выжить после падения с такого этажа?

Акросс вцепился за его руку, пытаясь разжать пальцы, чтобы его не вытащили в окно, лишив опоры под ногами. Кощей, как если бы просто споткнулся, спокойно поднялся.

— Тим занят. Я тоже между прочим! Акросс! Давай! Это ведь не сложно. Никакого фейерверка. Просто наши враги тут, и ты сам как-то собираешься. Капитан! Мы не можем без тебя уйти, ты же понимаешь! — успел крикнуть Барс, прежде чем на него обрушился восставший Кощей. Акросс пытался стать собой из игр ещё с того момента, как Тим сказал, что это возможно. Ничего не получалось, и он знал почему. В его голове не могли сложиться один в один его образ как капитана, которого пусть не всегда слушались, но всё-таки уважали и любили, и его нынешнего, который даже приказать бежать не мог. И, если бы не сдавивший горло ворот, наверняка просил бы: «Не бросайте меня тут одного! Пожалуйста!».

Уже некоторое время в коридоре царила тишина, а всё, что мог делать Барс — защищаться тем же обломком стола, но подходить ближе для него было опасно — Легион не будет с ним церемониться.

— Ты ведь его не убила? — вдруг в сторону спросил Легион. Барс замер, только теперь заметив, что в дверном проёме появилась Гиена. Запыхавшаяся, тоже испачканная: на груди, лице и волосах пятна, и не понять, это была кровь Тима или ещё Щёлочи.

— Нет, оставила на сладкое, — неожиданно всерьёз ответила Гиена, рукавом утёрла лицо. — В следующий раз я привяжу его крепче. Оболью бензином и подожгу. Что у нас тут?

Тим всегда с ней справлялся, а Барс — никогда не мог. А Акросс... он мог бы её победить, но не тот он, у которого никак не получалось стать тем самым капитаном и, верно брошенный из лодки посреди озера, только барахтался, а плаваньем это никак не назовёшь.

— Акросс, ты либо сейчас становишься капитаном, — внезапно слишком спокойно для ситуации произнёс Барс, глядя на Гиену в дверях, — либо нас всех тут и убьют. Потому что я не могу тебя бросить, я всё ещё помню тебя капитаном.

Прозвучало так, что лучше бы пощёчину дал. А потому так и сказал, что подойти и ударить не мог, а вот словами кидаться пока был свободен. Барс швырнул обломком стола в Гиену и, пока та падала на пол, пригнувшись, перескочил через неё, оказавшись в коридоре.

— Я не могу! — поздно сорвался Акросс, пытаясь освободиться, но только больше задыхаясь. Петля кошмара стягивалась на его шее, и он, перестав барахтаться и так и не научившись плавать, шёл ко дну. Словно сквозь толщу воды он услышал Легиона, говорящего почти над его ухом:

— Займитесь Барсом теперь. Я запру Акросса. Без него они не уйдут, потому что знают, что тогда будет.

Легион сильнее перехватил его руку, отпустив ворот, и, похоже, собирался вскинуть Акросса на плечо: слабого, почти не сопротивляющегося.

Что-то произошло, потому что должно было произойти, и Акросс почувствовал это так же отчётливо, как до этого удушье. Ощущение не только того, что он, наконец, проснулся, но и чего-то большего.

Он всё тот же, слабый и настоящий. Однако что-то появилось в комнате из провала окна, как залетевшая в форточку ночная птица. А, ввалившись, сделало то, что казалось невозможным — сбило с ног Легиона и удержало Акросса за руку, не дав упасть следом. И это не мог быть ни Тим, ни Барс, потому что те были в коридоре и, судя по звукам, заняты. И уж конечно, это не Вега.

Легион всё ещё лежал на пыльном заплёванном полу, и Акросс отчего-то смотрел несколько секунд только на него, боясь обернуться и увидеть, что держало его руку. И его же голос одновременно с тем, как он проговаривал это мысленно, бросил вслух:

— Пойдём.

Он обернулся, наконец, чтобы увидеть парня выше себя, подтянутого, как гончая, без страха в глазах и неуверенности в движениях. Конечно, он проходил игру от первого лица, но и отражение своё в зеркалах видел. И всё же не сразу узнал себя, потому что на этот раз это было не отражение, оно вполне осязаемо держало руку и чувствовалось его тепло и дыхание.

Зашевелившийся на полу Легион — лучший толчок к действию, и в дверь он и другой он выбежали почти одновременно, едва не столкнувшись, и в тёмном коридоре настоящий Акросс случайно наткнулся на спину Кощея, тут же упал вместе с ним. Тогда он отлично почувствовал, как на секунду его вышибло из тела, и вот он уже не лежал, а стоял, моргая, пока привыкали к темноте глаза, да и вообще учился видеть. Он вернулся в себя, и в то же время всё ещё ощущал того себя, что стоял на ногах. Того, что с сильным телом и без страха. Того, что всё ещё мог их всех спасти.

Сориентировавшись в темноте, наконец, он пинком отшвырнул Гиену с площадки, вниз по лестнице, и не мог перестать улыбаться. Барс был прав, это и в самом деле отличное чувство — быть сильным, суметь отомстить.

Он успел подхватить за капюшон куртки другого, слабого себя, вздёрнув вверх, не слишком аккуратно поставив на ноги, и снова потащил дальше, вниз по лестнице, потому что на этаже было опасно.

Настоящий он также едва не сбил с ног Барса, который стоял на коленях у обшарпанной бетонной стены, покрытой разводами краски. И снова сильный он схватил другого за куртку, дёрнул на себя, удержав, и поздоровался с Барсом так, словно они давно не виделись:

— Привет!

Барс не улыбнулся, не обрадовался, смотрел только чуть ошарашенно, и только тогда Акросс, обе его части, поняли, что на стене совсем не разводы от красной, случайно разлитой краски. В углу, у стены, лежал Тим, дышал рвано, сглатывая на каждом выдохе, держась рукой за ребра.

Прежде, чем Акросс успел подумать обо всём самом страшном, с этажа выше послышались шаги, и уже не важно было, Легион это оправился или Кощей поднялся, потому что и на площадке рядом с ними шевельнулась, приходя в себя, Гиена.

Они действовали так, будто отрабатывали эту схему годами: Акросс, всё ещё тот, что сильный, присел на корточки, подставив руки, и Барс, подняв Тима с помощью другого, реального Акроссом, сгрудил раненого ему на спину.

А потом они бежали так, как никогда не бегали даже в реальностях, где это было просто интересной погоней, сродни детской игре. Акросс не смог бы поспеть за собой же с Барсом, если бы Барс, заметив, что он отстаёт, не перехватил его за ворот, заставив бежать быстрее.

И всё же, надолго его не хватило, и снова именно из-за него им пришлось остановиться, прежде чем идти дальше, выбираясь со стройки, где-то в нагромождении бетонных плит, приготовленных для верхних этажей. Погони не было слышно, но, казалось, что в любой момент враг так же неожиданно упадёт сверху.

Земля подмёрзшая, похрустывала под ногами, и вокруг снова было слишком тихо. В любой момент их могли услышать по этим осторожным шагам, по рваному дыханию Тима.

— Капюшон надень, — шёпотом скомандовал тот настоящий Акросс, которому не приходилось нести на спине Тима.

— Зачем?

— Там вагончик сторожа. Он может смотреть, не включая света. Не надо, чтобы он нас запомнил, — Акросс одел капюшон и на голову Тима, едва коснувшись щеки и почувствовав, какой жар у того.

— Какая разница? — огрызнулся уставший Барс. По нему не понять было, настоящий он сейчас или всё ещё использовал игровое тело.

— Какая? Тим человека убил. Они труп убирать не будут, а спросят с нас, — напомнил Акросс, чувствуя, как снова задрожал голос, а вместе с тем и руки. И дальше по цепи дрожь охватило всё тело.

— Мне кажется, самое время идти к ментам. Не обязательно им рассказывать, что нас пытаются убить люди, которых мы до этого себе только представляли.

— И? Какие у нас доказательства, что нас пытались убить? Хрипящий Тим? Который до этого притащил труп девушки и швырнул им под ноги? Они защищались.

Барс и сам замедлил шаг от того, что начал говорить уже тот, другой Акросс, который сгибался под тяжестью товарища, но уверенно тащил его дальше. А у реального их капитана сводило зубы от страха, он молчал и смотрел себе под ноги, словно разговор его больше не касался.

— Что вообще происходит? — снова нагнал капитана Барс.

— Я... не знаю, — Акросс попытался пожать плечами, но мешал Тим на спине. — Я не могу как вы. Не могу поверить, что я... Одно. Не знаю. Правда. Что с Тимом делать? Он ранен?

— Похоже на то. Но я не успел понять, где именно. Рёбра? Внутренности? Может, стоит отнести его в больницу?.. Травмпункт работает круглосуточно. Скажем, что он с лестницы упал.

— Ну да, там же, где нашли труп... Он человека убил. Совсем рехнулся. Думает, что раз мы здесь играем, то тут вроде как тоже всё ненастоящее?

— Его собирались пытать. Я бы тоже кого хочешь пришил, лишь бы от меня Гиену убрали.

— Да вы оба ненормальные! — чуть повысив голос, обвинил Акросс.

— Ага, а ты один нормальный. Тебя тут двое, причём физически двое, но ты нормальный. Ты когда Гиену ногой в живот отбросил, ты улыбался, я же видел. Вот и нечего теперь корить из...

— Это он улыбался, не я... — голос слабее, плетущегося позади настоящего Акросса.

— Мне лень разбираться сейчас ещё и с тем, что у тебя в башке происходит, — сдался Барс. — А Тима надо в больницу. И чем быстрее, тем лучше.

— Знаю, — снова произнёс тот Акросс, что шёл впереди. — У меня спина липкая. Нужно его хотя бы перевязать, иначе и до больницы не дотащим.

Они пробирались уже в каких-то гаражах около стройки. Сейчас не страшно было наткнуться на кого-то кроме их противников. Во-первых, они и сами стали сильные, а во-вторых, они тащили с собой истекающего кровью Тима, который одним видом смертельно раненного отпугнул бы любую ищущую неприятности компанию.

Но Акросс вдруг почувствовал, как легче стала его ноша, и в то же время мягче. Он остановился, всерьёз прислушиваясь, не умер ли Тим, но тот наоборот глубоко вздохнул и, завозившись, приподнялся. Барс ни о чём не спрашивал, смотрел ошарашенно поверх головы Акросса, и в то же время сам капитан, через другое своё тело, видел, как осматривался Тим, как если бы только теперь проснулся и понять не мог, куда его тащили.

— Ты живой? — поинтересовался Барс, словно это так не было видно, или Тим вместо ответа мог потребовать мозгов.

— Да, — ответил тот. — Как мы выбрались оттуда? Почему у нас два капитана?

— У тебя что, все раны затянулись? — скептически спросил тот из Акроссов, что ещё держал его на спине.

— На ад не похоже, — невпопад ответил Тим, начал шевелиться активнее, собираясь спуститься.

— Эй, ты полегче! Ты кровью истекаешь... или истекал! — Барс попытался его остановить, но Тим спрыгнул на землю, споткнулся и, ухватившись за ветровку капитана, удержался на ногах.

— Что ты сделал? — серьёзно спросил Акросс, осматривая его, но ответ нашёлся быстро, потому что под расстёгнутой ветровкой Тима белая майка с кровавыми пятнами плотно прилегала к телу, и заметно было, что тело это снова женское. Этот Акросс не смутился, его больше интересовала не грудь Тима, а то, что тот снова мог стоять на ногах и не истекал кровью.

А потом Акросс поднял руку убрать ворот ветровки от ключиц Тима и получил шлепок по ладони. Барс, пытаясь заглянуть из-за плеча капитана, заметил только, что Тим вернулся в настоящее тело, а тот уже поспешно застёгивался.

— Что с тобой там делали?

Настоящий Акросс стоял дальше, в нескольких метрах от них, будто наблюдая через экран телевизора за происходящим, и в то же время не мог переключить канал, чтобы не слушать.

— Разве это важно? Одну из них я убил.

— Эти следы остались. Я просто пытаюсь понять нашу слабость. Может, на нас только это и действует.

— Ничего на нас не действует, — огрызнулся нервно Тим. — Всё как всегда на нас действует. Всё, что нам больно сделает, то и действует.

— Раз так, то ты только что угробил своё игровое тело, — напомнил Барс. — Раз на реальном следы остались, значит и на том остались, просто отдельно.

— И всё же, почему у нас два капитана? — перевёл стрелки Тим, указав в сторону смотрящего издали Акросса. — Который фальшивка?

— Ну об этом... — Акросс, что находился рядом с ним, смущённо почесал затылок, глядя в сторону. — Мы как бы... Оба настоящие. Хотя я сам ещё не совсем понимаю, как...