1 часть
Тюрьма пахла ржавым железом, въедливым потом и застарелым табачным дымом. Этот запах пронизывал все вокруг — просачивался в одежду, впитывался в кожу, застревал в волосах, словно намереваясь остаться навсегда. Воздух был тяжелым, спертым, пропитанным безысходностью. Здесь не существовало свежести, только терпкий дух запустения.
Дамель сидел на узкой, продавленной койке, лениво перекатывая в пальцах старую, поцарапанную зажигалку. Грязный свет из-за решетки падал на ее металлический корпус, заставляя блеснуть тусклым отблеском. Он смотрел в потрескавшийся потолок, отмечая каждый скол, каждую трещину, но не находя в этом занятии ничего, кроме бессмысленного упрямства. Время здесь теряло форму — вчера, сегодня, завтра... Все сливалось в одну глухую серую массу. Он всегда знал, что его бизнес рано или поздно приведет его сюда, но черт возьми, не из-за такой глупой ошибки...
Дамель Мортелье — “фармацевт”. Его товар ценили, за него готовы были платить любые деньги. Он давал клиентам то, в чем они могли быть уверены: высшее качество, безопасность, идеальную логистику. В этом городе хватало таких, как он, но именно его имя всегда звучало с уважением. Однако на этот раз он переоценил свою удачу. Недооценил предательство.
Каждый работник в этой сфере проходил тщательную проверку — безопасность прежде всего. Но даже самые жесткие меры не могли гарантировать полной защиты от врагов и конкурентов. Кто-то из “коллег” слил его полиции. Прямо, нагло, без колебаний. Дамеля закрыли сразу, не разбираясь, не проверяя, не выясняя деталей. Разбираться начали уже после ареста, но теперь это уже мало что меняло.Размышления Дамеля прервал резкий голос охранника. Тот не стал утруждать себя объяснениями — просто бросил ему старый, помятый пиджак и кивком приказал подняться. Дамель нехотя встал, встряхнул пиджак, чувствуя, как из ткани пахнуло затхлой пылью, и медленно пошел вслед за охранником.
Коридор, по которому его вели, был длинным, темным, с облупившимися стенами и продавленным линолеумом. Тусклый свет ламп разрезал серый полумрак, отбрасывая кривые тени. Дамель чувствовал на себе взгляды других заключенных — тяжелые, изучающие. Кто-то завидовал, кто-то презирал, кто-то просто наблюдал, отмечая про себя этот странный поворот событий. В этой системе так просто не уходят.
На выходе его уже ждал адвокат. Худощавый мужчина в дорогом, безупречно сидящем костюме, с выражением человека, которому пришлось в который раз объяснять правила тем, кто никогда не умел их соблюдать. Его усталость не мешала остроте взгляда — глаза цепко изучали Дамеля, будто стараясь заранее разгадать его реакцию.
— Вас выпустили, — ровно сообщил он, не сводя с него взгляда. — Не прошло и семи дней, мистер Мортелье. Вас это не настораживает?
Дамель кинул на него взор, чуть прищурился, но не сказал ни слова. Он знал этого человека достаточно хорошо, чтобы понимать — если тот решил что-то сказать, он скажет. А если молчит, значит, ждет, когда Дамель сам начнет задавать вопросы.
И все же ощущение тревоги накатывало холодной волной. Это было слишком быстро. Слишком легко. И совершенно точно не бесплатно.
Ночной воздух Калессии был холодным, сырость осени цеплялась за одежду, пробиралась под воротник, заставляя поежиться. Дамель вдохнул глубже, но даже свежий воздух не мог смыть тюремный запах, въевшийся в кожу. Ветер гнал по улицам мокрые листья, неон вывесок отражался в лужах, а далекий шум города сливался в глухой, убаюкивающий гул.
Но что-то было не так.
Город жил своей жизнью, но напряжение висело в воздухе, как перед грозой. Дамель чувствовал это интуитивно. Неуловимые изменения в деталях: незнакомые машины, странные взгляды, которых прежде не было, ощущение чужого присутствия.
Он двигался быстро, стараясь не задерживаться на открытых участках. Добрался до окраины, к одному из неприметных баров, под которым располагался их штаб. Уже подходя к входу, заметил неладное.
Оборванный красный знак на двери.
Красные значки всегда значили одно — территория под защитой компании. Незаконной, опасной, той, к которой лучше не подходить без приглашения. Такие знаки были своеобразным кодом среди преступных организаций. Чем темнее цвет, тем более жесткими и агрессивными считались люди, что его носили. И сейчас этот знак был сорван.
Это был вызов.
В средневековье такой жест приравняли бы к брошенной перчатке, к вызову на дуэль. В их мире это значило одно — война.
Дамель вошел внутрь, сжимая зубы.
То, что раньше было штабом, теперь представляло собой выжженную коробку. Обгоревшие стены, битые стекла, вывеска валялась на полу, буквы покрылись копотью. В воздухе пахло гарью, сыростью, пеплом. Он осмотрелся, но не стал заходить глубже — смысла не было. Здесь уже нечего искать.
Дамель сжал кулаки.
Домой. Сейчас это слово звучало особенно привлекательно. Дамель хотел просто закрыть за собой дверь, скинуть грязную одежду, принять горячий душ и хотя бы пару часов побыть в тишине, без необходимости думать, анализировать, ждать удара в спину. Но такая роскошь была ему недоступна.
Сейчас нужно было мыслить ясно и действовать быстро.
Он шагал по улицам города, прячась в тени домов, обходя освещённые места. Ветер бил в лицо, пронизывая до костей, но Дамель этого не замечал. В голове он уже просчитывал варианты, но первый шаг был очевиден — союзник. Кто-то, кому можно доверять, кто не предаст и не сбежит при первых признаках опасности.
Дойдя до нужного дома, он поднялся по лестнице и постучал. Один раз. Второй.
Тишина.
Но интуиция его не подвела — он заметил движение за шторой. Кто-то затаился внутри, надеясь, что он просто уйдёт.
Дамель раздражённо вздохнул. Ждать он не собирался. Не теряя времени, шагнул в сторону окна, резко взмахнул локтем, разбивая стекло. Громкий треск нарушил ночную тишину, осколки рассыпались по полу, и ледяной воздух ворвался внутрь вместе с ним.
В комнате пахло алкоголем, застоявшимся воздухом и страхом. Тёмные углы казались глубже, чем должны были быть, а в полутьме едва угадывался силуэт.
— Я знал, что ты придёшь, — раздался хриплый голос.
Союзник выглядел хуже, чем Дамель ожидал. Некогда уверенный и спокойный, теперь он был похож на загнанного зверя. Глаза покраснели, руки заметно дрожали, а чемодан у двери говорил о том, что этот человек уже решил для себя, что пора исчезнуть.
— Война началась, Мортелье, — он посмотрел на Дамеля с сочувствием, но в глубине взгляда читалась обречённость. — Пока тебя не было, они поделили город. Тебя выпустили не просто так. Ты нужен либо как пешка, либо как труп.
Дамель молча достал сигарету, которую купил по пути, чиркнул зажигалкой и прикурил.
Первый вдох обжёг лёгкие, но вместе с ним пришла ясность.
Он никогда не был пешкой. И уж точно не собирался стать трупом.