Глава 15.
Сквидвард запил. С каждым днем он чувствовал себя все хуже и хуже. Все его накопленные сбережения уходили на вино, вина становилось все больше, вино заменило собой воду и хлеб.
Он не выходил на улицу, он не смотрел в окна, его обычным маршрутом стало передвижение между столом и кроватью. Он не отвечал на телефонные звонки, никому не открывал входную дверь, а его лучший друг Патрикий думал, что Сквидвард в отъезде.
Барон был зол. Зол на Беара, зол на коллег из Совета...
-В оппозицию выступили... Только в июне они меня на руках носили после закона о льготах, а теперь такое вот отношение...
Осьминог превратился во что-то непонятное – из молодого 30-летнего человека с большими амбициями он стал похож на амебу, целью которой была беспробудная пьянка только для того, чтобы заглушить горе.
Его отец – Октавиан фон Сиксфут в свое время был губернатором – наместником Тропиков, неподалеку от Кэтвилла, дед – Франциско фон Сиксфут – министром промышленности, а прадед, Осьмифут вообще происходил из крестьянской семьи Шестиногов, но благодаря своей активности он смог не только дослужиться до заместителя Председателя Государственного Совета, но и получить потомственный баронский титул и приставку «фон» на семь поколений.
Сквидвард боялся, что он один испортит всю эту картину успешной политической семьи, лишит потомство титула и вся карьера семьи Сиксфутов на этом закончится. Хотя, потомства у него пока не было, но все равно он надеялся получить у епископов разрешение на второй брак. В первом браке, заключенном по договору с видной княжеской семьей Журавлевскими он был несчастен, однако развестись он не мог, в первую очередь боясь негатива со стороны отца и чиновников, тем более что он только что выиграл выборы в Народное Собрание в Тиатаунском округе и сразу был делегирован в Государственный Совет, да не через парламент, а по Императорскому списку. Все закончилось тем, что княгиня Журавлевская убежала вместе с графом Беаром, тем самым, который был сенатором вместе со Сквидвардом и такое неожиданный поворот со стороны коллеги серьезно ударил по Сквидварду и по их товарищеским отношениям.
-Напоминаю еще раз, что Совет не место для выяснения личных отношений, - сказал как-то Пингвин VIII. – Здесь мы думаем о судьбах народа и стране в целом, а для других целей есть улица, - сказал совершенно недавно, буквально в конце 1999 года, но, видимо, все забыли этот важный завет бывшего Императора.
Сквидвард очень переживал. Порой ему казалось, что жизнь остановилась и даже откатилась назад, во времена юности. Все годы сенаторства он пытался сделать карьеру, наладить связи. Сблизился с рядом министров, познакомился с несколькими губернаторами, и даже попытался познакомиться с Кронпринцем, но в этом ему не повезло. Все это напрягало Беара, который пытался завоевать авторитет не только в Госсовете, но и во всей столице, иметь весомый голос во всей политике. Поэтому он и решил сыграть на каких-нибудь слабостях Сквидварда, выставить его неудачником и лошком.
Повод подвернулся. На том самом заседании в конце августа. Тогда Сквидвард совершенно не собирался выдвигать свою кандидатуру на Императорский трон, а просто намеком давал понять, что рано Императору уходить с престола – молодость наследника могла обернуться трагедией. В случае невозможности управления Императором страной, власть могла перейти к избираемому госсоветом Президиуму, раз Барон Ротвилльский не мог брать регентство. И Беар сыграл на этой ситуации, и в результате, Сквидвард оказался изгнанным из Сената.
Несмотря на грустное настроение, эмоциональное выгорание и общее негативное состояние, однажды Сиксфут вышел на улицу, чтобы пройтись до магазина. На доске объявлений возле его висел листок с напечатанной на нем информацией:
27 сентября! Гоночная трасса «Хендланд-1», Ежевские Сопки.
Гоночный заезд на картингах «Формула Скорости».
Турнир Императорского Кубка среди Университетов.
Заезд на 60 километров
Начало в 12:00
-Надо бы съездить, - подумал Сквидвард. В последние 10 лет он ни разу не пропускал гоночные соревнования на кубок Императора.
***
-Мрачноватое местечко.
На Чудовской улице было пасмурно. Серые тучи, мелко накрапывающий дождь, пустая улица придавало этому месту неприятный колорит.
-С чего ты вообще взял, что тут есть те, которых мы ищем? – спросил Вайт.
-Звери сами по себе с крыш не падают, - проворчал Фэт, останавливаясь напротив таблички с надписью «Чудовская, 24а». – Похоже, Чудовской 24 в природе уже не существует, - он посмотрел в сторону давно снесенного дома дальше по улице. Ты где был на лекциях по криминальной медицине? В морской бой играли, да? – звери покраснели. – Тио-то. Запомните, шизофрения — это редкая болезнь. Одна на сотню тысяч. И больной несет угрозу обществу. Так уж у нас мозги устроены. Поэтому за каждым шизофреником устанавливается наблюдение. Полиция была бы в курсе его приключений и приехала бы вовремя. А про этого, судя по всему, слыхом не слыхали. И, похоже, Чудовской 24 в природе уже не существует, - он посмотрел в сторону давно снесенного дома дальше по улице.
Он постоял возле входа на территорию, но никакого движения не обнаружил.
-Ладно, дадим возможность с шизофрениками разобраться полицейским. Надо будет вернуться в отделение – аудиенцию у Быкалова запросить. Пойдемте на автобус.
Через пять минут возле перекрестка Чудовской и проспекта Утконоса, им навстречу прошел черный силуэт. Он вежливо приподнял шляпу, а ребята не менее вежливо его поприветствовали. Силуэт скрылся за углом и вдруг Фэт, идущий впереди резко остановился. На него налетела Хэппи.
-Что такое? – спросил Вайт.
-Это был черный маятник! – крикнул Фэт и сломя голову бросился за угол. На дороге было пусто.