Клуб Вечности. Реставратор

- Стоять! - я угрожающие поднимаю палец на кошку. Та замирает на полпути. Смотрит огромными жёлтыми глазами, которые, будто специально округляет в наигранном непонимании.

Ладно, кошка же не может притворяться?

- Не. Тронь, - цежу я.

Ответив нечленораздельное «мя», она семенит в другую комнату.

Вроде бы поняла. Странное животное.

Уже который раз, за те четыре дня, что в моём доме живёт кошка, она так и норовит приблизиться к картине.

Пытается сбить её с мольберта. Внимательно обнюхивает а затем, поднимается на задние лапы и будто пытается поточить о неё когти. А мне приходиться стоять на страже, и отгонять её.

И что ещё страннее. Настя мне больше не снится.

В первую ночь с кошкой, я сплю с беспокойством на душе. Но кошка ложится в ноги, и, несмотря на то, какая она лёгкая, я ощущаю сильнейшую тяжесть, которая накрывает меня с головой и усыпляет.

Наутро, я понимаю, что проспал почти тринадцать часов. А Лера меня так и не разбудила.

В следующие две ночи я сплю так, как никогда прежде. Спокойно и глубоко, забывая обо всём.

Спокойно рисую днём работы на заказ, обложки для книг, портреты, новых персонажей в мобильную игру. А по вечерам я мог бы заниматься картиной.

Но... я не хочу.

Просто не хочу.

Нет вдохновения. Теперь, я вижу картину такой, какой её видят, наверное, все. Просто кусок дерева, с испорченным рисунком, на нём. Больше ничего.

Я будто очнулся от наваждения и с удивлением оглядываю реальный мир, и свою настоящую жизнь.

Нет пророчеств, запугиваний, нет странных видений и неясного трепета рядом с картиной.

Может быть, и мои сны, были всё-лишь... снами.

Просто снами.

Последняя странность, связанная с картиной, это реакция на неё кошки. Она смотрит на неё, как заворожённая, и Лера случайно её отгоняет.

- Странная кошка, - как-то говорю я Лере.

- Если в этом доме должен быть хотя бы, один псих, пусть это будет кошка.

Эта кошка, (а она оказалась, всё-таки, дамой, после проведенного Лерой нетактичного осмотра) больше общается с Лерой. Да, она понимает, что Лера ответственна за поступление вкусностей в дом.

Но меня она будто остерегается.

Очередная странность приключается тогда, когда я пытаюсь побриться у маленького зеркала в ванной, убрать светло-русую щетину, которая так раздражает Леру.

Оставляю дверь открытой, и неожиданно замечаю блеск глаз кошки в отражении зеркала.

И так же внимательно и пронизывающе, как она смотрит на картину, она смотрит на меня. От этого мне становится жутко.

Я дёргаюсь, от неожиданности. Оглядываюсь.

- Хочешь, я тебя нарисую? Портрет напишу? - бормочу я, зачем-то. - Будет «Портрет безымянной кошки, ненавидящей искусство». Хочешь такой?

В отражении зеркала, кошка, даже не мигая, чуть склоняет голову и мотает ей в сторону. Будто качает головой. Будто отказывается.

Ладно. Думаю, мне показалось. Блохи у неё, потому головой вертит. Я пытаюсь продолжить своё занятие, но рука трясется и я задеваю кожу на щеке.

Шиплю от боли, вытираю кровь и глупо смотрю на смесь крови и пены на моем пальце, которую уносит небольшой водоворот раковины.

- Мы идём сегодня на съемки. Помнишь? В три часа! - объявляет Лера.

Кручу кран со скрипом. Смотрю на своё отражение в зеркале и на кошку, что не перестаёт смотреть на меня.

- Получается, нас дома обоих не будет, - говорю вслух свои мысли, вспоминая о тяге кошки к «искусству». - Надо её закрыть в комнате. Чтоб картину не испортила.

- Вот ещё! Себя закрой! - раздается недовольный голос Леры. - Не буду я животное из-за мазни обижать.

В чём они ещё схожи, кошка и Лера, так это в откровенной неприязни к Насте.

_________________________________

Я заканчиваю работу, добавляю пару штрихов к иллюстрации детской книги. Остальное сделаю уже за компьютером, после «сессии».

- Через час, - слышу настойчивый голос Леры.

- Я помню, зайка, - бросаю я. - Уже заканчиваю.

- Я уже «зайка»? - она выглядывает из коридора.

- Да. Ты всегда зайка, ты же знаешь.

Она хмыкает и быстрым, широким шагом спускается ко мне, в мастерскую.

- Что-то начала сомневаться, после историй с твоей мадам на картине, - тянет Лера, кивая на картину с Настей, что теперь стоит в углу. Не мешая другим. - Я могла подумать, что она твоя любовница.

Я оглядываюсь вместе с любимой на портрет Насти.

- Нет. У меня есть только ты, и всегда будешь только ты, - Лера хмыкает, в неверии, но я обнимаю её сзади, прижимая к себе.

Какая же она тёплая, почти горячая. Ярко пахнущая, ярко говорящая, ярко живущая. Маленький, живой огонёк в моих руках. Теплое, уютное пламя.

- О, - протягивает она, едва скрывая удовольствие. - Так, только не целоваться. Я этот мейк накладывала часа два.

- Ничего не знаю, - отвечаю ей и тянусь ближе. Легко хватаю за талию и разворачиваю, усаживая перед собой на стол. Она игриво пищит и смеется.

Её голос колокольчиком звенит по мастерской, будто раскрашивает мой серый мир, разноцветными пятнами.

Я помню о запрете на поцелуи, и лишь касаюсь её волос, пока она податливо склоняет голову, открывая шею.

Послать бы всё к чертям! Все дела и остаться с ней, здесь. И за макияж можно будет не переживать.

- РИТА! - громкий мужской голос эхом раздаётся по всей мастерской. Будто будит меня от сладкого сна.

- Боже, тебе б звукоизоляцию сюда! - бормочет Лера, поморщившись.

Она ловко спрыгивает со стола и смотрит в сторону окна.

- РИТА!

- Вон там бродит, зовёт кого-то... интересный мужчина, мне кажется, не из нашего района, - Лера оглядывается на меня. - Что-то не так?

Я не знаю, что написано на моём лице. Качаю головой, сам вспоминая слова Насти: «Рита» придёт чтобы убить её.

Ладно, это просто совпадение. Рита это просто имя. Мало ли Рит на свете?

«Маленькая. Чёрная», - отражается в моей голове эхом.

И следом, дурацкая, совершенно невозможная, чудовищная мысль, которую я держу при себе.

Мы с Лерой идём из мастерской, она ныряет в нашу комнату, а я быстро переодеваюсь из заляпанного краской свитера, в чёрную рубашку.

Но дурацкая мысль не отпускает. Беззаботно играющая с порванным пакетом кошка пробегает мимо меня.

- Рита, - произношу я тихо.

Кошка слышит. Дёргается и удивлённо поднимает на меня взгляд.

Она откликнулась.

Кошка. Её зовут Рита? Её назвали человеческим именем? Её ищет хозяин? Настя предсказала мне появление _кошки_?

И тогда, Настя не была просто ярким сном. А настоящей? Всё это было взаправду?!

Если так, то что же происходит?! Почему она прекратила мне являться?

- Идём, идём уже! - Лера проходит мимо меня быстрым шагом. - Давай, Олежа!

- Да, сейчас.

Я как во сне, подхожу к двери мастерской и впервые, за всю жизнь закрываю её на, внешний, подвесной замок. Чтобы никто не мог туда войти.

Оглядываюсь снова, и вижу, что кошка стоит по середине коридора. Смотрит на меня. Смотрит за тем, как я закрываю от неё картину. Ловлю её взгляд.

- Рита, - снова зову её я и она поднимает голову, издав слабый звук.

Если в этом доме и есть псих, то это я.

__________________________________________________________________

Я нежеланный гость. Совершенно. Мне показывают это всем видом и фотограф, и его помощница-гримерша. Фотограф - мужчина крупный, с лёгкой щетиной и скользким взглядом светлых глаз. Гримёрше же самой не помешал бы грим. Ну или сон часов пятнадцать.

Осветитель — парнишка, словно подрабатывающий на школьных каникулах, частенько светит в глаз, что мне, что модели... Модель - Лера и это единственное, что прекрасно. Хищный взгляд, грация, струящееся алое платье.

Хотелось бы нарисовать её такой, в этом платье, красиво идущей на закат. Думаю, что не мешает сделать набросок, как гримерша сбивает весь мой настрой, подлетает к Лере, что-то говорит ей и, ведёт в маленькую комнату.

Лера была прекрасна, но теперь, когда гримерша выводит её из той комнатушки, я только недовольно приподнимаю брови.

Нанесли пару слоев краски, сделали пошлые алые губы, акцент на глазах с излишним блеском. Моя очаровательная Лера превратилась в дешевую куклу. Хоть не из секс-шопа, и то приятно.

Только морщусь недовольно. Пока щёлкает камера, запечатлевая этот позор, я осознаю, что опасности не вижу, но нужно приготовиться к тому, что придется успокаивать Леру.

Даже до того, как она увидит снимки. Она не глупа, она также чувствует красоту и прекрасно понимает, что сейчас напрасно тратит время.

Обратно мы шли с Лерой молча. Она напряжена, а я всё жду, когда она начнёт выплескивать эмоции, будто гейзер.

- Это не последняя фотосессия, - осторожно говорю я.

- А я думаю, последняя. Я больше так не могу.

- Да ладно, из-за одной ерунды?

- Это не ерунда! Я не гожусь в модели. Даже фотомодели. Даже хоть какие-то! Я никакая, я некрасивая. Даже твоя девка на картине, она красивая. А я - нет.

С этими словами она качает головой и, ссутулившись, ускоряет шаг. Я думаю несколько секунд перед тем, как подбежать к ней.

- Лер, у меня есть идея!

- Мне ничего не надо!

- Да стой ты! - я хватаю её за руку. - Я напишу твой портрет. Не такой, как раньше, а прямо полноценный. На продажу. И тогда ты поймешь, какой тебя вижу я. Не эти дураки слепые, а я. Тот, кто тебя знает и тот, кто тебя любит. Я создам шедевр, который всех поразит и моей моделью будет не девушка, с той картины - а ты!

- Ты псих, - она качает головой, но ей не скрыть блеска в глазах и предвкушающей улыбки.

- Потому ты меня и выбрала, - подхожу к ней ближе, держу за ладони и мы стоим, как два идиота посреди тротуара.

Кто бы нас сейчас смог нарисовать?

________________________________

Запасов краски почти не осталось. Приходится оставить Леру дома, и самому пойти в специализированный магазин. По пути домой, я думаю о том, какой будет Лера на моей новой картине.

Лучше будет явно прилечь, она натурщица совсем неопытная, так что поза должна быть комфортна для неё...

Мои мысли прерывает другой яркий образ. Неожиданный и непривычный для моего бедного района, заполненного старыми, одноэтажными домами отстроенными ещё в советские времена «нахалстроем».

К алкоголикам я привык, к старушкам, бывшим партийным работницам, семенящим на рынок - тоже. А молодая девушка в розовом пиджаке, белых брюках и бежевых туфлях явно не отсюда.

Иначе бы знала, что в такой одежде у нас долго не простоишь. И что идти по нашей, не везде асфальтированной земле в такой обуви - мягко скажем, глупо. А вот и пояснение - припаркованная красная машина с открытым верхом. Девушка совсем не из этих краев, и ходить ей тут особо не приходилось.

Иду дальше и, не стесняясь, рассматриваю её, думая, что мог бы запомнить некоторые черты, когда снова заказчики попросят добавить стереотипную, красивую блондинку. Запоминаю её светлые кудряшки, будто укравшие немного света у солнца, и бегающий живой взгляд.

И какого же моё удивление, когда это ангелоподобное создание, останавливает этот блуждающий взгляд на мне и уверенно начинает приближаться.

Я замираю.

- Добрый день, - она выдает милую, но явно дежурную улыбку.

- Эм. Здравствуйте. Вы кого-то ищете? - бормочу я, тихо.

Когда-нибудь, я прекращу робеть перед красивыми женщинами. Когда-нибудь.

- Вы художник, верно? - улыбка ещё шире.

- Да. Но, не единственный же в городе, - пожимаю плечами.

Явно небедная красотка ищет меня, чтобы заказать работу.

Это что? Розыгрыш?

- Знаю. Просто мне не сказали вашего имени. Вы? - я не был уверен кокетничает ли она, или всегда говорит так мило, но позволяю себе поддаться её чарам.

- Олег. Олег Игоревич.

- Я - Жанна, - она протягивает тонкое запястье, украшенное парой колец.

Я мрщусь, будто бы слышу что-то знакомое. И глупо смотрю на её руку, что подана явно не для рукопожатия а для поцелуя.

Не знаю, как реагировать и выкручиваюсь:

- Руки, простите, у меня грязные. В краске, - вру я.

Она отмахивается.

- Ничего. Меня к вам направил Николай Сергеевич. Он сказал, что отдал её вам.

- Её? - уточняю я.

- Картину, - девушка очаровательно хихикает. И меня пронзает озарение.

Жанна.

"Жанна придёт, чтобы купить картину".

Но Настя говорила о мерзкой, грязной старухе, я же вижу прелестную девицу, которая, если бы не деловой стиль одежды, походила бы больше на старшеклассницу.

- Жанна, - повторяю я, не в силах произнести что-либо.

- Да. Николай Сергеевич продал вам картину, которую случайно откопал. Вы не представляете, как было сложно найти её покупателя, сделка же никак не была задокументирована и вы даже не знали имена друг друга. Пришлось целое расследование проводить, со свидетелями, - она мягко замолкает, мне кажется, будто она бы хотела добавить что-то ещё, но передумывает.

- Расследование, со свидетелями, чтобы найти... мусор, который лежал в земле?

Я больше не вижу собеседнице ничего ни прелестного, ни красивого. Голливудская улыбка теперь больше похожа на оскал, из-за холодных глаз и слов Жанны.

Слов о том, что меня выслеживали.

- Для вас, может быть, это и мусор. Но для меня это великая ценность. Я хочу купить у вас картину, которую продал Николай. Она не имеет особенной исторической или иной другой ценности, могу вам это даже доказать. Её ценность велика только для меня. Изображенная девушка - Татьяна - моя дальняя прародительница, а художник — мой прадед. И эта картина считалась утерянной, а теперь, я нашла её и очень хотела бы купить мою семейную реликвию, как бы это странно ни звучало.

Слушаю явно отрепетированную, высокопарную речь и мелко киваю.

Рита хочет убить её. Жанна - купить. Жанна будет врать, врать о том, какое отношение имеет к картине, и кто на неё изображен. Всё как по написанному. Точнее - сказанному.

- Я её выбросил. Николай продал мне раму за двести рублей. Мне же не нужна была... картина, - Я, стараясь показать безразличие, пожимаю плечами.

Но Жанна не отрывает от меня взгляда.

- Вы врете. Она у вас. Я это знаю, - она продолжает улыбаться, и это выглядит жутко. Будто она чертов робот. - Продайте её. Назовите любую сумму. Абсолютно.

- В какой валюте? - хмыкаю.

- Хватит, - она чуть сощуривает взгляд. - Не пытайтесь играть со мной. Я предлагаю вам дружбу. Вы мне симпатичны. Но я могу стать врагом. Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Любой ценой.

- Если она настолько ценная, я просто отнесу её в музей, - бормочу.

- Она ценная только для меня. Никто вам и копейки не даст. Продайте мне.

- Она не для продажи, - мой голос становится тверже.

Я чувствую, что я уже предал Настю тем, что не верил в неё, что оставил её! Она предупреждала, я обещал ей помочь а потом просто забыл.

Я точно не предам её дважды.

- Слушайте, - Жанна слегка прочищает горло, явно готовясь к очередной, вероятно отрепетированной речи.

- Вы не потомок Насти, - перебиваю я её. - Настасьи, а именно так зовут девушку с картины. И не надо мне угрожать. Прощайте.

Опускаю глаза, быстро отворяя дверь, шмыгаю к себе и захлопываю её так резко, будто боясь что Жанна устроит за мной погоню.

Если я скажу Лере, что отказался продавать картину она точно взбеситься..

Но она не понимает того, что теперь понял я.

Что всё это по-настоящему.

Жанна меня выследила. Через Николая, через того, кто продал картину. Николай. Я даже имени его не знал.

Пока думаю об этом, время пролетает незаметно. Я выглядываю в окно и понимаю, что нет ни Жанны ни её машины.

Хорошо. Лера, будто и не заметила, что я пришёл.

Бросаю купленные краски в коридоре, и на нервном импульсе я прохожу быстрым шагом до того самого рынка, где купил картину.

Когда я проходил мимо, Николай иногда встречал меня взглядом, здоровался кивком, так что он там бывает. Он там работает. Я должен его найти.

Мне нужно понять, что он рассказал Жанне, если действительно, она нашла меня через него.

На рынке суетно, всё собираются по домам, раскладывая товары по коробкам и сумкам. Дохожу до знакомого места и смотрю в то место, где был Николай.

Пусто.

Неужели уже ушёл?!

- Простите, здесь был человек, - окликаю я женщину рядом. - У него разные товары были. Ещё картина, но картина только одна была, а ещё тут лежали... Черт!

Я даже не знаю, как объяснить, нервно касаюсь своих волос. Но собеседница поднимает на меня голову и быстро кивает.

- Ну да, Коля. Но Коля не работает больше. Не ищите его.

Жанна ему тоже пообещала «любую сумму?».

- Почему?

- Ой... - женщина тяжело вздыхает. - В общем. Умер он. Коля. Дом спалил. Жену его едва вытащили, а он...

Тело становится ватным, непослушным. В голове пульсирует одна мысль.

Он мертв. Мертв. Меньше недели назад стоял здесь а теперь...

- Он... сгорел? - повторяю я пересохшими губами. - Сгорел заживо?

- Да. Позавчера. Жена в больнице. А он... Говорят, он сам поджёг дом. Что его днем видели с какой-то девицей, а вечером... всё!