Memorie
Палермо - уютный, самобытный город, который находится в Италии и является столицей Сицилии. С одной стороны, Палермо - это мистическое сияние византийских мозаик, арабские купола, собор с гробницами норманнских королей и германских императоров, а с другой - самый низкий доход на душу населения и самый высокий уровень безработицы во всей Италии, безликие коробки жилых домов на окраинах города, кварталы бедноты и развалины посреди старого города; спокойствие музеев и оживленность рынка, порта и перехлестывающее через край движение на улицах города...
Что же способствовало тому, что я переехала в этот город?
Воспоминания из прошлого
Всю свою сознательную и подростковую жизнь до совершеннолетия я провела в социальном детском доме в городе Туры, который расположен в западной части Франции. Моё появление в этом доме было вызвано весьма мучительным событием и каждый раз вспоминая его, становится невыносимо больно.
Мои вспоминания - это вспышки кадров, которые не имеют никакой последовательности. Психолог Джулия, который со мной работал, говорит, что это является нормой для людей, переживших стресс или какое-то событие, которое могло привести к смерти. Таким образом, мозг пытается меня спасти от нервного срыва или по-другому нервного расстройства, которое проявляется в первую очередь с признаками депрессии и невроза.
Самые яркие воспоминание связаны с родителями и домом. Помню воскресные дни, когда мы с мамой готовили папин любимый черничный пирог - это было на подобии семейной традиции. Помню свой восьмой день рождения именно в этот день, когда за окном шёл дождь, папа, поздно вернувшись домой, промокший весь до ниточки с выразительной улыбкой и горящими глазами вручил мне маленького щеночка, который мирно спал в руках возле груди.
На сердце и в душе стало так тепло, что я тогда сразу поняла, он будет самым верным другом. Так и появился в нашем доме ещё один член семьи - лабрадор по кличке Таши (от франц. Tache- пятно, пятнышко).
Дело в том, что питомец имел светло-кремовый окрас шерсти, но только его правое ухо имело шоколадный окрас. Папа тогда признался, что в зоомагазине Таши оставался самым последним и его уже хотели сдать в приют для собак, потому что считали браком, так как собака имеет не однотонный окрас шерсти.
Было ещё много счастливых и радостных моментов, но произошло одно трагичное, разделившее мою жизнь на «до» и «после».
***
Обычное воскресное весеннее утро, я резко проснулась от того что шершавый язык Таши исследовал мои ноги и на кухне под спокойную музыку из радио гремели посудой. Спустившись вниз, я увидела сидящих за столом родителей, которые завтракали и что-то бурно обсуждали, да так увлеклись, что не заметили меня.
- Что так бурно обсуждаете? - спросила с набитым ртом от бутерброда, который я успела схватить с тарелки отца.
- Изабель, опять болтаешь с набитым ртом. Знаешь же, что можно подавится, так ещё и всухомятку. Ричард посмотри, твоя дочь совершенно не бережёт себя, так и вдобавок напрочь отсутствуют манеры, вся в тебя, - возмущённо проговорила матушка.
Отец на это заявление только закатил глаза, а когда мама отвернулась к плите, чтобы выключить закипевший чайник вообще показал ей язык.
- Голубка моя, перестаньте драматизировать. У меня прекрасные манеры, не даром я талантливый актёр, работающий в театре.
- Ага, талантливый актёр, которому платят гроши из-за чего семья сводит концы с концами. Посмотри, в доме нечего есть, даже крупы закончились.
Папа, покрасневший из-за задетого мужского эго хотел было ответить, но вовремя вспомнил, что на кухне они не одни. Родители ссорились довольно редко, в основном из-за бытовых дел. Ведь нам часто не хватало денег, а всë, потому что оба моих родителей - люди творчества и искусства. Мама преподавала в женском пансионе уроки по музыке. Учила играть на фортепиано и петь. Пение - этот талант передался и мне. Папа же работал в маленьком театре, который давно хотят снести, так как он не приносит доходов городу.
Но несмотря на разногласия, они всегда держались друг за друга, а главное взаимно верили в то, что наступит лучшее будущее.
Встав из-за стола, папа подошёл к маме, нежно обнял её со спины и тихо шепнул:
- Голубка, помнишь, лучшее будущее.
- Да, лучшее будущее, - с мягкой улыбкой ответила она мужу.
- Так, мне кто-нибудь ответить на вопрос?
- Мы собираемся поехать на рынок, чтобы купить продуктов, а то голубка права, дома даже крупы нет.
- А я? Я поеду с вами?
- Мы с папой думаем, что тебе лучше остаться дома с Таши. Мы быстро вернемся.
- Как скажите.
Быстро собравшись, поцеловав меня и Ташу в лоб, родители закрыли дверь на ключ ушли. Пока родители были в отъезде, я немного прибралась в нашем небольшом домике, полила цветы, поиграла с питомцем, почитала книгу и даже успела вздремнуть. Рынок находился в часе езды на общественном транспорте от нашего дома.
Прошло три часа, но родители так и не приехали. Уже стемнело, но они так и не вернулись. Внутри меня было чувство тревожности и страха, каждую минуту я оглядывалась на дверь и думала, что родители вот-вот войдут в неё с пакетами продуктов, но никто так и не пришёл.
Тревожность и страх всё больше одолевали меня, стены дома будто давили, а разум подкидывал жуткие мысли. Тогда я решила отвлечься, послушав радио. Я как обычно его настроила и уже предвкушала, что буду напевать строчки из известных песен. Но услышала только серьезный голос радиовещателя.
Три часа назад произошло трагичное событие. Произошёл взрыв в час пик на станции метро Порт-де-Шанперре. Погибло около 500 человек, 200 человек находятся в тяжёлом состоянии. Очевидцы сообщили, что взрывное устройство было спрятано под сиденьями в вагоне. По данным полиции это была самодельная бомба с таймером. После взрыва возникала паника и давка. Спасатели до сих пор разгребают груды металла, которые могли придавить людей. Кто стал ответственным за взрыв пока неизвестно, ждем информацию от правительства...
Дальше я не слышала, что говорили по радио, всё отдавалось шумом в голове. Резко стало нечем дышать, жгучие слёзы потекли по моим щекам, а сердце билось так быстро, как будто сейчас вырвется из груди. Я стояла посередине кухни, Таши взволновано крутилось у моих ног. В голове было только одно отрицание всему происходящему - нет, не может быть, я не верю, пожалуйста, пожалуйста, вы должны вернуться, вас жду я, ваша дочка.
Всё тело дрожало и лихорадило, я не могла больше стоять и держать эмоции в себе, поэтому просто упала на колени и начала надрывно кричать. Крик был такой пронзительный, будто раненное животное молит о помощи, но его никто не слышит. Таши чувствующий моё состояние, стал вместе со мной выть и скулить, он всё понял, понял, что я медленно умираю внутри. Крики переросли в часовую, а может больше истерику, а затем тишина.
Горло ужасно саднило, вместо звуков выходило ничего, выходила пустота, но это несравнимо с той болью, которая прожигала изнутри. Я не слышала, не лай собаки, не свои всхлипы, не проезжающие мимо машины, я будто в вакууме просто закрыла глаза, всё не выдержала. Закрыв глаза, я увидела лишь пустоту, пустоту моей души.
***
Пришла в себя, когда на улице уже было темно. Я лежала на полу, прижав колени к себе, всё тело трясло, согревал только питомец, лежавший под боком. Заметив, что я шевелюсь, он резко поднялся и начал лизать мои щёки.
- Т-таш-и, б-боль-но.
Было больно и тяжело открывать глаза, казалось, что в них насыпали килограмм песка, а горло будто подверглось пытке, в которой мне заливали раскалённое железо. Но всё это не сравнится с тем, что у меня внутри, невидимые оковы опять сдавливают грудь в районе сердца, настолько сильно, что невозможно сделать глоток воздуха. Голос в голове твердит - дыши, давай, дыши. И я дышу, делаю первый вздох, получаю необходимую дозу кислорода. Говорят дыхание - жизнь. Я дышу, но не живу, теперь не живу.
В голове всплывают слова радиовещателя - взрыв, погибло 500 человек, самодельная бомба с таймером, а воображение рисует страшные картинки, в которых мучительной смертью умирают люди, среди которых мои родители.
Пелена из слез снова перед глазами, хотя, казалось бы, что всё выплакано. Душевная боль - это состояние, которое нельзя описать. Ведь для физической боли есть классификация: тянущая, режущая, ноющая, острая. Боль душевную описать в этих терминах невозможно...
***
Неизвестно сколько прошло времени, с тех пор как я повторно отключилась. Таши всё также крутился возле меня, то обнюхает, то оближет, то носом прижмётся к груди, чувствует, пытается успокоить.
Всё тело затекло от одного и того же положения, тяжело шевелить конечностями, которые кажутся вовсе не моими. Твержу себе, что надо подняться, ведь необходимо что-то предпринять. С большими усилиями встаю, параллельно опираясь на стол, понимаю, что мне не удержать равновесие, падаю, опять поднимаюсь. Из-за слабости начинается сильно кружится голова, но пересилив себя я медленными и маленькими шашками дошла до стула.
Оперев голову на руки смотрю в одну точку, думать больше не могу, нет сил. Из состояния задумчивости меня вызволяет Таши, который непрерывно облизывает мне ноги и скулит. Положив ладонь на голову любимого пса, я решила опять включить радио и понять, что же сейчас происходит в стране.
Все радиоканала только и твердили о взрыве, который произошёл два дня назад. Два дня назад я выпала из жизни, вот уже как два дня назад я являюсь сиротой, эти два дня и последующие я и Таши будем одни в закрытом доме, в котором совершенно нет еды.
Говорят, что это был специально организованный взрыв, который устроило террористическое сообщество с целью напугать правительство.
Я долго слушала, что говорили радиовещатель и очевидцы с места взрыва, от их рассказов кровь стыла в жилах, кожа покрывалась липким холодным потом, а глаза начинало щипать. Где-то на середине очередного монолога очевидца, в животе появились резкие режущие боли от того, что хочется есть. Посмотрев на собаку, увидела, что он лежит возле своих мисок уткнувшись носом в лапы с закрытыми глазами и опущенными к морде ушами.
- Мой мальчик, ты тоже проголодался?
Говорить всё также было невыносимо больно, получалось только тихо шептать. Услышав мой шёпот, питомец тут же вскочил и начал вилять хвостом.
- Ничего малыш сейчас что-нибудь придумаем.
Я такими же медленными маленькими шажками дошла до холодильника. В нём оставалось лишь только банка фасоли, половина хлеба и остатки куриного супа. Разогрев на плите остатки супа я разлила его в миску для Таши и в тарелку для себя, а также отрезала по куску хлеба.
- Приятного аппетита.
Таши ответив мне бодрым лаем, быстро принялся за еду, а вот мне, наоборот, в горло ничего не лезло, еда вставала комом. Но я через силу заставляла себя есть, так как организм ослабленный и ему необходима энергия, чтобы функционировать дальше.
Закончив есть, я начала мыть посуду, поняла, что силы на исходе, потому что чуть не уронила тарелку на пол. Опять тяжело стоять, и начинается озноб.
Я и Таши пошли в гостиную, включив торшер, чтобы хоть как-то осветить комнату, вместе улеглись на небольшой диванчик, и спустя пару минут мы погрузились в царство морфия.
***
Дальше мои воспоминания путаются и в них явно есть пробелы, я не помню, сколько ещё провела дней в закрытом доме без еды. Помню лишь ощущения, которые я испытывала. Сердце невыносимо болело от осознания того, что самых близких людей в моей жизни больше нет, внутри меня только опустошенность. Голод мне «подарил» слабость, каждой клеточкой своего организма я чувствовала, что силы на исходе.
Понимая, что моя жизнь находится на волоске от смерти, я старалась предпринять хоть что-нибудь, чтобы выбраться из дома. Я кричала, но меня никто не слышал. Я стучала в закрытые из плотного стекла окна, но меня никто не видел. Ведь дом наш находился на окраине города, помощи неоткуда было ждать. Что могла ещё сделать ради спасения одиннадцатилетняя девочка, которая психологически убита и физически истощена.
Потеряв смысл бороться дальше, я, лёжа на прохладном полу, напевала шёпотом песенку, которую мне всегда пела мама перед сном: «Закрывай принцесса глазки, Баю баю, ангел мой. Верь, когда-нибудь из сказки принц придет и за тобой. Золоченая карета повезет тебя к мечте - к встрече с утренним рассветом, к ясной утренней звезде».
Песня больше не вызывала уюта и спокойствия, на последнем слове почувствовала как жгучие слёзы обжигают щёки.
- Мама, прости, наверно, я не смогу больше увидеть ясною утреннюю звезду, - с этим словами я закрыла глаза, увидев только черную бездну.
***
Первое, что я увидела, когда открыла глаза - это белый потолок, затем я попыталась поднять голову, чтобы понять, где нахожусь, но сбоку сразу же послышался тревожный голос женщины:
- Ох, тише-тише, ты ещё очень слаба.
Перед кроватью на стуле сидела молодая женщина с каштановыми волосами, собранными в пучок, её огромные тёмно-карие, почти чёрные глаза выражали одновременно беспокойство и удивление.
- Где я? Что случилось? - тихо проговорила я, облизывая пересушенные губы.
- Ты находишься в больнице. Тебя в закрытом доме обнаружила пожилая пара. У них лопнуло колесо в двухсот метрах от твоего дома. Когда мистер и миссис Томсоны подошли к дому они услышали лай собаки. Осознав, что дверь закрыта, они стали заглядывать в окна, тогда-то они и увидели очертания маленького и худого тела, лежащего на полу, возле которого крутилась собака.
Они незамедлительно вызвали спасательную службу и скорую помощь. Медицинские работники сразу же установили, что у тебя обезвоживание, как выяснилось позже, ты провела без еды и воды пять дней.Ты пролежала в больнице без сознания неделю, и о боже, как я и Томсоны рады, что ты пришла в себя, - закончив говорить, женщина заметила, что я хочу пить, поэтому предложила мне воды.
- А вы кто? - спросила я, попивая воду из кружки, которую так любезно придерживает незнакомка.
- Ах, да. Меня зовут Джулия Ливингстон, я психолог, работающий в социальном детском доме в городе Туры. Я специально здесь, чтобы помочь тебе, Изабель, - осторожно произнесла она, отставляя на тумбочку кружку.
Услышав, что мне нужна помощь я начала тихонько плакать, мне ведь так хотелось, чтобы всё это оказалось страшным сном.
- Тише, малышка, я обязательно помогу тебе, ты не одна, я буду рядом, - обнимая меня, прошептала в мою макушку Джулия.
***
Пока я находилась в больнице, ко мне каждый день на протяжении двух недель приходили Джулия и Томсоны, благодаря которым я осталась жива. Когда они были рядом, мне будто становилось легче дышать.
Ведь я не могла оставаться в палате одна, потому что стены начинали давить, внезапно появлялись приступы тяжёлой тревоги, сопровождаемые мучительными ощущениями таким как, чувство удушья, боль в груди и головокружение. Как мне потом объяснила Джулия то, что со мной происходит это - паническая атака, которая проявляется тогда, когда я остаюсь одна в закрытом помещении.
Именно по этой причине мне разрешили в социальном детском доме оставить свою собаку, которая всё то время, что я провела в больнице, находилась в приюте. Я долго не могла привыкнуть к тому, что теперь мой дом - это незнакомые дети разных возрастов и социальные работники.
Мне было трудно общаться, а соответственно находить себе друзей. Я разговаривала с Таши, поэтому многие дети считали меня не нормальной и старались обходить стороной. По ночам мне снились кошмары, которые душили, каждый раз я плакала и кричала до потери голоса, истерика длилась пока мне не вкалывали сильные успокоительные.
Каждый день я посещала кабинет Джулии, она помогала мне залечивать душевные раны, справляться с паническими атаками и сближаться с ребятами.
Благодаря Джулии и её методам становилось всё легче и к пятнадцати годам мне перестали сниться кошмары, панические атаки удавалось контролировать с помощью часов.
Джулия всегда говорила, чтобы я нашла свой «якорь», то есть необходимо выбрать объект, на которым я должна сфокусироваться. Этим объектом стали наручные часы, которые она же и подарила на тринадцатый день рождения. Я фокусировалась на том, что считала секунды и глубоко дышала.
В детском доме в свободное время от уроков я ходила на кружок пения. Это стало неотъемлемой частью меня. Через пение я могла показать те эмоции, которые невозможно показать в простой обыденности, я могла выразить то, что у меня внутри. Во время исполнения я дарила часть себя, часть своей души. И теперь я выражаю свою боль не через крики, а через пение......
***
Время шло, я менялась, и жизнь моя тоже менялась. Я познала, что такое дружба и поддержка, вкусила горечьпредательства, испытала влюблённость, о которой так и не рассказала. Меня несколько раз пытались удочерить, но когда узнавали, что я психически не здорова отказывались. Некоторых детей, расстраивало, когда от них отказывались. Я же ничего не чувствовала, ведь знала что моим родителям нет замены и я никогда не смогу полюбить и называть «мамой» и «папой» совершенно чужих мне людей.
Когда в нашем детском доме отреставрировали библиотеку, то время после уроков и пения я стала проводить именно там. Библиотека была просторной и светлой, выполнена в тёплых оттенках, что давало ощущения уюта и умиротворённости, с высокими стеллажами книг, со сверкающими хрустальными люстрами под потолками, с каменным камином, который согревал холодными зимними вечерами.
В семнадцать лет я увлеклась историей и культурой стран, читала про достопримечательности, известных людей, изучала традиции, рассматривала фотографии, сделанные из разных уголков мира. Всё это так завораживало и приводило в восторг, что я решила обязательно посетить все эти прекрасные места.
И вот однажды листая очередную книгу про страны, я наткнулась на фотографию-открытку. На ней был изображён удивительный пейзаж - массивные скалы гор, вокруг которых раскиданы живописные фруктовые сады. В небе грациозно летают чайки, а у подножья гор бьётся вода, кажется, что не может на земле быть такой воды, настолько нереален ее лазурно-синий цвет.
Перевернув фотографию, я увидела аккуратно выведено чернилами название - Palermo. С этого самого дня было решено, первое, что я посещу, после совершеннолетия, будет именно этот город.
Я верила, что Palermo подарит мне много счастливых эмоций и удивительных впечатлений, но кто же знал, что я испытаю в очередной раз душевную боль...