L6
Шесть двадцать.
Шесть двадцать пять.
Шесть тридцать.
Шесть тридцать пять.
Шесть сорок.
Шесть сорок пять.
Шесть пятьдесят.
Шесть пятьдесят пять.
Невозможная трель будильника заставила Лэйн разомкнуть глаза, возможно из-за ночного образа жизни или же позднего сна, но ей кажется невероятно ярко в комнате, несмотря на все закрытые жалюзи. Протянув руку до телефона, она быстро смахивает вызов будильника, слегка повернув его в свою сторону, она замечает сообщение от матери, которое пришло шесть минут назад, и откладывает телефон обратно на другую сторону двухместной кровати. Иногда она кажется ей слишком большой, но ведь это лишь кажется. Лэйн подавляет желание снова зарыться в одеяло и окунуться в царство Морфея.
Сначала она садится, и тело мигом окутывают мурашки, без остатка. Все-таки она так и не привыкла к холодам осени, которые подкрались быстро и внезапно. Кое-как собрав все силы, она вылезает из-под теплого одеяла, что кажется таким тяжёлым и уютным, быстро проходит до ванны, девушка берет большое махровое полотенце и закрывает дверь, не давая холодному воздуху протиснуться, как ей кажется, хотя через время температура в квартире покажется ей абсолютно одинаковой по всюду.
Лэйн включает воду, настраивая наиболее горячую. Как только руки начинает немного пощипывать от жара, она снимает удлиненную футболку, следом слетают обычные бесшовные трусы темного цвета. Девушка становится под душ, жгучие струйки воды сначала касаются её макушки, затем скользят по лицу и шее, окутывая её в блаженное теплое пространство, она проходится по мокрым волосам, давая им полностью намокнуть. Взяв гель для душа, Лэйн немного капнув на руку, стала намыливать тело, горячая вода стала особо жгучей, она чувствует, как кровь внутри неё закипает и бешено циркулирует по телу. Смыв пену, Лэйн выходит из душа, закрывая воду, сначала девушка проходится полотенцем по волосам, забирая лишнюю влагу, замечая запотевшее зеркало, она проводит по нему рукой и всмотривается в свое отражение.
На нее смотрит девушка с ярко-голубыми глазами, схожими с небосводом, и темно-угольными волосами, едва доходящими до плеч. Мурашки снова подкрадывали, давая понять, что пора собираться, девушка наспех обмоталась в большое полотенце и, открыв дверь, ступила в сторону спальни, за ней будто шёл пар в подтверждение высоко-градусных температур, при которых она принимает душ. Лэйн открывает шкаф, доставая уже заранее заготовленный наряд, бросает его на кровать позади себя, достав простое черное нижнее белье, она скидывает полотенце на пол, натягивая бельишко, девушка хватает облегающее черное платье с длинным подолом до щиколоток, длина рукавов доходит до середины ладоней, напяливая его на себя, она осматривается в зеркале, удовлетворенно кивая и закрывает шкаф. Хватая телефон, девушка появляется на кухне, разблокировав его, сообщение от матери все ещё висит «Если опоздаешь на похороны отца, я тебе этого не прощу» .
Неприятный холодок проходится по спине Лэйн, она не особо будет переживать, если её мать будет обижаться, но скандал сегодня точно не хочется устраивать и не из-за этих мерзких похорон - это точно. Взглянув на часы, которые находились около холодильника, она видит шесть минут девятого, этого ей хватает, чтобы понять, что на чашечку кофе можно не рассчитывать. Вызвав такси, Лэйн хватает кожаный тренч, натягивает кожаные ботинки на небольшом каблуке, оглядываясь в зеркало, она снова оценивает, как выглядит, за это время волосы почти просохли на удивление. Взяв сумочку, она выходит из дома, громко хлопнув дверью.
Восемь двадцать шесть минут.
Такси останавливает около часовни, девушка быстро вылетает из машины, где отголосками остаются фразы водителя, и, переходя на бег, приближается к зданию. Лэйн замедляется, только завидев женщину невысокого роста с темными угольными волосами, торопливо пробираясь сквозь толпу, она возникает неожиданно, как призрак, рядом с матерью.
- Здравствуй, мама, - последнее слово тяжело кануло в молчание. Женщина, ничего не ответив, лишь слегка кивнула, осматривая дочь с ног до головы. Девушка не стала заострять внимание на особо радушном приветствии матери, она мельком глянула толпу, что стояла, бурно обсуждая внезапную смерть человека. Честно? Ей не понятно, почему их так много.. Или ей было не понятно, почему они так в наглую обсуждали версии смерти.. её отца. Даже она понимала, что это слишком неуместно по отношению к его семье. Обрывками стали доноситься безумные теории.
-- Говорят.. Его довела собственная жена.
Это фраза заставила Лэйн немного ухмыльнуться, её забавляло, что люди только не напридумывают, если им не сказать четкую причину. Её мать лишь сложила домиком брови от таких безумно интересных теорий, которые ей явно были не по духу, она заговорила первая в толпу:
-- Дорогие гости, прошу, пора идти.
Женщина говорила не громко, но размеренно и чётко, разговоры тут же прекратились, все взгляды устремились на нас, чего-то выжидая. Мама двинулась вперёд первой, следом за ней пошла девушка, не желая оставаться наедине с этими голодными взглядами. Почему голодными? Потому что они ждали ответа. Они буквально его буквально вымаливали. Зайдя в часовню, на плечи Лэйн будто возложили горы кирпичей, на мгновение она застыла, но быстро опомнилась и шла дальше за матерью. Они остановились около гроба, где лежал уже худощавый мужчина с светлыми, немного седыми волосами, облитый в белое одеяние.
Альберт Уилсон.
Все встали на свои места, и женщина подала знак начать церемонию, священник говорил нудно, долго и медленно.. Удушающая атмосфера, все стояли с каменными лицами, лишь иногда кивая. Спустя полчаса это тягость закончилась, тело отца кремируют и отдадут позже, народ стал двигаться к выходу, обсуждая, каким хорошим человеком он был, какой он такой, какой он сякой. Самыми последними выходили мы с матерью, она дала знак всем этим людям, где находятся машины, что отвезут их к ресторану.
-- Скажи мне, ты ведь поедешь с нами? У тебя не возникнут какие-то срочные дела, и ты снова не улетишь в мгновение?
Её губы дрогнули в небольшой улыбке, что тепло заседала в рёбрах, ох как она была права только на половину, Лэйн и правда улетит, только не по делам, а потому что ей невозможно мерзко и тошно. Она не готова на завтра с кучкой ей незнакомых людей, что будут глупо отшучиваться. Она не готова к откровенным разговорам после. Она не готова выслушивать оставшийся день от матери её не подъёмное горе. Она не готова на сострадание к матери.
Она просто не готова.
--Прости.. Мне и вправду придётся улететь, ещё раньше позвонили по работе. - Ложь в чистом виде, ложь во благо себе.
Женщина тут же нахмурилась и, скорее всего, уже была готова начать капать на мозг дочери, но ей не дали даже начать, ведь подошла какая-то знакомая, начиная говорить какую-то бессвязную информацию. Матери ничего не оставалось, кроме как завязать с ней разговор, на последок она мне лишь бросила холодное "созвонимся". Лэйн была безумно благодарна этой женщине, спасла её от нужного, раздражающего разговора, она достаёт телефон и заказывает такси, через шесть минут машина уже тронулась с пассажиром на Оксфорд-стрит.
Время девять шестнадцать.
Девушка валится в квартиру, до жути устало и лениво скидывает ботинки и тренч, кидая куда-то сумку, она глубоко вздыхает, прямо сейчас нужен алкоголь, крепкий, горький и жаркий. Пройдя на кухню, Лэйн обходит столешницу, открывает шкафчики, мельком взглядом пробегается по ряду алкогольных напитков, выбор падает на джин. Взяв бутылку и небольшой бокал, лед она без раздумий направилась в спальню, если напьётся, чтобы хоть не на полу заснуть, входя в комнату ставит бокал, закинув пару кусочков льда туда, заливает джин почти по самый край, видимо она решила получить серьёзное похмелье на утро. Только протянув руку к бокалу, её телефон раздался весёлой бодрящей музыкой, обречённый вздох разносится по комнате, к сожалению, большого выбора у неё нет, и она смотрит в экран телефона, где большими буквами высвечивается Ксавьер. Её лицо немного кривится при виде того, кто ей звонит, но она поднимает звонок.
--Да? - абсолютно спокойный голос, собранный и сдержанный. С другой стороны же хриповатый, томный голос.
-- Доброе утро, Лэйн. Поверь, мне не особо хотелось тебе звонить, но твоя мама настояла, потому спрошу один раз, как ты? - о, меньше всего сейчас ему хотелось знать, как она, его дела прямо сейчас лежат на кровати и игриво зовут его обратно, в тепло и уют.
Девушка цокнула языком, громко, очень громко, давая понять, что эту формальность можно было пропустить. Она смотрит и видит на часах шесть минут одиннадцатого.
--Все хорошо, если это все.. - не дав ей закончить, парень сразу говорит.
--Замечательно, тогда всего хорошего.
Послышался гудок, этот придурок сбросил. Элементарная вежливость? Он хоть знает, что это такое?Ладно, не важно, продолжим нашу алкотерапию, Лэйн берет бокал и выпивает все в один большой глоток, горло обжигает горячей жидкостью, что быстро расползается по всему телу, попадая в каждую клеточку, до боли приятно. Горькая обжигающая жидкость ещё около трех раз попадает в организм, чего вполне хватает, чтобы полностью отпустить все навязчивые мысли и плюхнуться на кровать. Вроде бы все статично, но небольшое движение головы, и вокруг все плывёт, стало слишком жарко, душно, хочется в холод до окоченения конечностей. Она потихоньку садится, перед глазами все плывёт, каждое движение головы отзывается страхом грохнуться с кровати, наспех стянув с себя платье, кинула его куда-то на кресло или пол, или... Да сейчас это не важно. Девушка оправдывается назад, её взгляд стремился в потолок, что немного плыл из-за резкого движения.
Как она сейчас должна себя вести?
Это единственный вопрос, что не ушёл из её головы.
Она должна грустить?
Она должна быть спокойнее?
Она должна стать опорой для матери? Она должна рыдать?
Она должна улыбаться?
Она должна?
Этот вопрос крутился в мыслях ещё с дня, когда он умер. Если вариант включить перемотку и пропустить этот момент? Полностью вычеркнуть из памяти...Звонок в дверь выбивает Лэйн из мыслей, взгляд падает на часы, где показывает шесть минут двенадцатого. Она явно никого не ожидала, потому гость останется без внимания, сейчас просто подняться для неё труд века, все таки пить на голодный желудок - плохая идея. Ещё минут шесть ей звонят в дверь, и теперь нападки совершаются на её телефон, дотягиваясь рукой до средства связи, на экране большими буквами высвечивается Мама. Она так полагала, что сегодня все будут посягать на её мирный покой, это странно, ведь матери девушка сказала про кучу дел, неужто её маленькую ложь раскрыли? Лэйн отвечает на звонок.
-- Да? - голос был тихим и немного хриплым, будто она орала пару часов без остановки.
--.. Что у тебя с голосом? - конечно эта женщина заметит все на свете.
-- Ничего особенного, просто немного посадила горло, вот результат. - ей хочется перевести тему, и естественно, только одна тема сейчас актуальна. -- Как завтрак?
Пару минут женщина молчит, и Лэйн кажется, что её звонок просто сбросили, но в тоже мгновение раздался голос из проёма двери.
-- Завтрак хорошо, а мог бы и лучше, если бы моя дочь мне не врала. - мать проходит вглубь комнаты, останавливаясь около кровати, её глаза выдают такое привычное разочарование. -- И этим ты занимаешься, вместо достойных похорон твоего отца? Самой то не стыдно?
Лэйн становится почему-то безумно смешно, смех вырывается из её лёгких и разрастается по спальне. Кое-как успокоившись, она снова смотрит на мать, женщина явно находится в ступоре от такого бесстыдства.
-- Не стыдно, нисколько.. - девушка смахивает маленькие слезы, последствия смеха.
-- Да.. Как ты можешь?! - её мать переходит на более повышенные тона, видимо в надежде пристыдить дочь.
-- Что могу? Не печалиться смертью этого ублюдка? Уж простите, матушка, я не такая сердобольная, как Вы,и не могу простить все грехи мира. - она потихоньку садится, поскольку становится неудобно разговаривать с матерью, девушка на фоне неё будто сжимается и уменьшается в миллионы раз.
В тот же момент раздаётся звонкий хлопок. Щека горит, будто по ней прошлись чем-то раскалённым, глаза улавливают образ женщины лишь мельком, алкоголь даёт о себе знать и вокруг всё кружится, девушка хватается за голову в попытке остановить этот хаос, лишь эхом ей отдают слова матери.
-- Ты бессовестная! Сколько можно?! Что, не можешь даже на его порохах сделать вид печали?! Ради... Ради меня не можешь потерпеть и изобразить хоть какую-то грусть? Прошло уже шесть лет... Пора прощать. - женщина медленно переходила на шёпот, в её голосе улавливались нотки глубокой грусти.
Лэйн нечего было ответить, она не особенно любила разговаривать на тему прощения, всему своё время.
-- Если это всё, попрошу тебя покинуть мою квартиру. - она не решалась посмотреть на маму, ведь обязательно увидит на её лице слёзы. Но женщина не двигалась с места.
-- Мама, пожалуйста... Уходи, тебе делать здесь нечего!
Женщина всхлипнула, развернувшись, она остановилась в проёме.
-- Ты придёшь на моё день рождения, это не вопрос, а утверждение... Хоть так компенсируй то, что ты делала на протяжении шести лет.
Шаги удаляются, резкий хлопок входной двери, и девушка падает на кровать. Она не может, не хочет понимать эту всю драму... Внутри пусто, будто кто-то вынул прямо сейчас из неё всё, что было. Не это так важно; ей необходимо закурить позже. Лэйн забирается под одеяло, щека всё ещё горит, но не так сильно - сон окутывает её с головой, забирая из суровой реальности.
Меня зовут Лэйн, мне двадцать шесть, сегодня шестое ноября, шесть дней как мой отец мёртв, шесть лет обиды канули в бездну с его похоронами, мне больше не шесть лет, и я не маленькая, заплаканная девочка