Глава 2. Здесь меркнет свет и дохнут мухи.
Пролог.
Вот он я – эталон настоящего писателя, такой живой и настоящий, воплощение погружений в фантазии и деталей в сие вокруг. Мой полёт мысли разбросан от самой высокой звезды и до самого тёмного дна океана. Апофеоз силы пера и слова. Моим фолиантом вдохновляют, воскрешают и уничтожают. Я — писатель.
Эпизод 1.
– Я вот и говорю тебе, что они на нас давно болт клали! Какая война? Ради идеи вкалывать? Да брось ты! Мы — расходный материал, нас что в девяностых отправляли воевать, пока верхушки получали медальки и гребли на нас неплохие бабки, что сейчас нас кидают дерьмо разгребать!
Этот хрен, который час ныл про какую-то войну, про то, как с ним не честно поступили в Чечне, как сейчас на него сплёвывает и нежно мастурбирует Пигго, начал вызывать у меня желание блевать.
Хотя П. на него срать хотел, просто он из рода таких людей: он тупорылый, неуклюжий и такой типичный простяцкий быдловатый мужичок. Не удивлюсь, если он Пигго в лицо ни разу не видел, о Кенри и говорить нечего...
…
– Кажется, мы опять что-то упустили, давай заново... – уши перестали подавать сигнал в мозг, слышен писк. –... Я понимаю, ты был втянут в игру против своей воли...
Непонимание происходящего достигло своего пика.
Дезориентация в пространстве.
Жажда.
…
Я сам не до конца понимал, что от меня требуется, я даже не знал имя этого мужика, не знал, зачем его отправили со мной, мне просто напросто дали фотокарточку какой-то важной персоны и сказали оформить его, а кто он и зачем-уже не моё собачье дело.
На кой чёрт мне этот груз, твердящий за честность и идею? У нас не принято болтать о своих миссиях, находясь в ожидании, даже когда эта миссия направлена на уничтожение друг друга, поэтому мы предпочитали обычно разговаривать о более бытовых вещах, кого-то Присвятейший Пигго похвалил, у кого-то тёлка от передозировки двинула, кто-то, например, я, старается извлечь максимум полезности из разговора и за счёт собеседника бесплатно пожрать в какой-нибудь кафешке.
Но сейчас я не хочу есть, я хочу закрыться в туалете и плотно кайфануть от какого-то нового наркотика, Бог знает, что за грибы, но, говорят, голову сносит моментально, пока не начался самый движ. Но у меня правило: на деле быть в адеквате. К тому же, переться со спортивной сумкой в туалетную кабинку, в процессе диалога, будет неправильным. Я не знаю, что в сумке, мне нельзя её открывать, пока не увижу жертву на горизонте, она огромна, и, судя по весу, там какая-то убойная малышка, видно, цель настолько серьёзная.
Возможно, этот хрен отправлен следить за мной, это такая проверка Пигго, выполняю ли я его требования или нет, а может даже и сам Кенри отправил своего человека, чтобы убедиться, что я надёжен и взять под своё крыло, а этот под маской быдла пытается расколоть меня. Поспешу их огорчить, но я как пёс, верен своему хозяину.
Тошнота подкатила к горлу.
…
Я не видел его лица, не знал кто он и частично не понимал, что он от меня хочет:
– Кто ты, мать твою!?
– Тот, кто тебя отправил, прекрасно знал на что идёт. – Сколько времени я уже здесь? Мне казалось, что прошли уже сутки после того, как я пришёл в себя.
Это была тёмная комната. Один стол. Один стул. Одна лампа...
– А кто ты? – Свет лампы освещал край стола, к которому я был пристёгнут на браслеты, жарил моё лицо, выжигая глаза, и силки, из-за которых я не мог пошевелиться, сковывали меня.– Мы топчимся на одном месте, понимаешь? Я прошу тебя, вспомни, что было тем утром, все места, лица, их имена. Я просто не хочу тебя убивать! – Убивать... убивать... убивать...
…
Так мы просидели в аэропорту ещё где-то пол часа, я заказывал кофе за свои наличные, сидя в дьюти-фри, как какой-то деловой чувак в ожидании своего рейса, а этот мой "коллега" всё продолжал жужжать над ухом.
Я старался подавать равнодушный, холодный вид, не показывать ему, что меня лихорадит и тошнит всё это время, и, кажется, он тут не причём. Отходняк? А может наоборот ломает? Или это волнение? Хотя точно не последнее, это надо оставить новеньким.
Помп-помп-помп.
аха-ха-хах.
– Я знаю, за кем ты здесь... – его слова тут же растаяли в резко уплотнившемся воздухе.
Что? Какого?
Помп-помп.
Э-эй-я...
– Твоя цель уже здесь, хватай её, – вот здесь я, сказать честно, впал в ступор, такого я вообще не ожидал, это Кенри его отправил.
Я был прав.
– Эй, пора хорошенько оттянуться на собственном гробу, пока укус Морфия не иссушил тебя, перед собственным полётом души.
– Что? – Это он сказал? От куда голос? Губы этого чувака вовсе не шевелились. Я сошёл с ума?
– Уже ничего.
Мгновение и темнота.
Помп-помп-помп.
– Смерть склонилась над твоей душой, прощай.
…
"Не хочу тебя убивать", смешно. Это было что-то новое, кажется, мы разорвали этот мучительный круг. Но ты, сукин сын, так и не ответил на мой вопрос. Если он вообще был, уже не помню, может это опять был мираж? И я повторил вопрос:
– Кто ты?
– Хах, кто я!?
…
Дальше всё отрывками. Я не помню, что было в сумке, когда я её открыл, я не знаю, с чего я начал, но я прекрасно помню эти моря крови, куча кусков тел, мясо и огонь, всюду был огонь и лицо человека Кенри.
Это было уже не здание аэропорта, а лес, мне казались огромные джунгли в огне, в которых я брёл с огневом в руках и сигаретой за ухом.
Кровь начала заливать мои глаза и сразу запекаться на них. Мне это нравилось. Мне нравилось абсолютно всё, что происходило в эти минуты.
Я подхватил дуновение ветра и через шквал пуль перерезал какому-то смельчаку горло, он пытался пристрелить меня, за что я ему начал рвать руками уже вспоротое горло, рвать и есть содержимое.
"…Я вот и говорю тебе, что они на нас давно болт клали! Какая война? Ради идеи вкалывать? Да брось ты..."
Только сейчас я осознал чьи это слова. Это говорил Кенри, сам Кенри, когда он в первый раз увидел Пигго.
Среди этой смазанной реальности я пытался разглядеть свою главную жертву. Среди алых массивов я вижу его лицо, он достаёт из кармана сгусток тёмной материи.
Я опять провалился.
…
Он погасил лампу. Затишье. Сначала появились искры, потом было пламя, он закурил сигарету. В свете пламени я увидел черты его лица. Это был он.
Он знал, что я от Пигго, он знал, что я был не один, он знал, что мне приказано убить его.
Потом было следующее: он снова включил лампу, пыль парила в воздухе под режущим светом лампы, в комнате было невыносимо душно, а я, тем временем, невольно восстановливал в своей памяти утраченные детали того утра.
Эпизод 2.
– Опять эти твои хреновы грибы?
Мы остановились в придорожной гостинице с отдельной столовой, чем-то смахивало на американские занюханые хостелы для водителей грузовиков, дальнобойщиков, перевозчиков, бонусом шла столовая, которая свободно тянула до статуса ресторана.
– До ресторана ей далеко, паршивец, твой голос портит мне аппетит.
Боб, этот сукин дитя, сам не свой после всей утомительной поездки, я его понимаю. Мы сдолбили все свои запасы, осталась только эта чёртова Монтана, от которой наш брат чуть мутного не словил. Это тоже играло своего рода фактором, от чего в наших головах срач, нервы натянуты, а на лбу вот-вот лопнет от напряжения сосудик.
– Может здесь прямо закинем, кого ждать?
– У меня чувство стрёмное, пахнет собачьим дерьмом, будто сами шестёрки Пигго, этой свиньи, всей свитой пожаловали.
Не то чтобы я боялся и тревожился по этому поводу, ни один хрен не может нас от этого оторвать, мы ценители, коллекционеры, сомелье и санитары в одном лице, просто, если хочешь хорошенько расслабиться, нужно учитывать любую мелочь. Боб иногда считает меня из-за этого занудой.
Потолочный вентилятор резал воздух, насыщая прохладой посетителей в свои последние моменты, трусливый скрип выдавал его предсмертное состояние в унисон с в такт расположенными звуками из перемотанного изолентой магнитофона. В местах стены давно потеряли свой цвет, уступив место жирным соплям и уже высохшим пятнам. Идеал отречённости. Не стоит говорить и слова о будущем и прогрессе, пока не увидишь это место и не подумаешь ещё раз.
Лёгкий гавайский мотив изливался из угла с магнитофоном, растекался по полу и мчался до противоположного угла.
Прохлада с вентилятора обволакивала в эту летнюю жаркую ночь, болтаясь влево-вправо.
Секунда за секундой их спокойствие прогорало. Неладное становилось явным. А я хотел спать.
– Да чувак, уймись, кому мы нахрен сдались в этой Обрыгаловке?! – уборщица, официант, возможно, повар, и хозяин этого заведения посмотрела на нас с ненавистью, будто распятие Христа, холокост, капитализм и налоги — всё это дело наших рук.
– Чё вылупилась? Думаешь, кому бы сегодня отсосать из П. подстилок?
– Чё ты несёшь, уймись!
– Думаешь, если они тебя крышуют, то и от моей пули спасут, сука? – Всё. Это был край. Вещества проели его мозг до костей. Не сегодня так завтра он начнёт кидаться уже с ножом на меня.
– Я сейчас полицию вызову! – Она завизжала на весь зал. Посетителей давно нет, на дворе глубокая ночь. У меня появилась мысль, что кончить её весьма резонно, пока её рука не дотянулась до телефона.
Через витрину с улицы сверкнул свет фонарей. Бежать было некуда, нас во всяком случае засекли.
– Дьявол, надо уходить!– Стой, это вовсе не менты.
– Да какая грёбаная разница, они также могли уже вызвать их.
– Это, как вы говорили, подстилки П. – вдруг успокоившись, врезалась в разговор девушка.
– Что они тут забыли?
– Меня, точнее мои деньги, да только хрен им, – она подняла совершенно спокойно средний палец в их сторону, зная, что они всё видят и губами пролепетала:
– Пошли вы.
Пошли вы... пошли вы... это дерьмо... я не чувствую язык... оно нереально кроет... по-пошли вы... Помп-помп-помп.
Опя-я-ять...
Эпизод 3.
– Наш мозг сам принимает решения независимо от нас, приподнося это как наш личный выбор.
– Ещё раз.
– Наш мозг...
Молчание.
– Самостоятельно принимает решения...
– Неправильно. Снова.
Я слышал звук заведённого мотора, и я думал, это сон. Я слышал их разговоры, и я всё ещё спал. На каждой кочке машину подбрасывало вверх, и мне было жутко больно.
Я вижу? Нет, я ослеп. Глаза открыты? Не знаю. Темно. Свет меркнет.
Насыщенный влажный воздух, как после дождя, сменился зловонией и грязью. Тёплый девственный свет солнца озарил моё лицо, будто облака из рая спустились на мои окровавленные щёки в этом искалеченном месте. Я всё это ощущал. Не видел, лишь чувствовал.
Здесь даже мухи дохнут.
– Здесь и ты сдохнешь!
– Убирайся из моей бошки! – Мне явно не здоровится.
Меня тащат, тащат, тащат. Волокут до эшафота. Надо бороться.
– Надо бороться!
Надо, да. Почему-то в голове только воспоминания: вот я, Биб и Боб, мы малые ещё, тут нам лет... 15?– 18. 9. 32. СКОЛЬКО!?
– Сидим у меня дома, разговариваем о девчонках.– Они о девчонках! Ты по своей крале сох, недоумок!
– Я ещё тогда в посёлке жил, частный дом, второй этаж, там моя комната. Родителей дома нет, они всегда работали. Как они говорили, и поспать толком не успевали.
Я помню свою комнату, когда мне было 15. Всюду грязные шмотки, на столе бардак и вечно играет музыка, неряха и грубиян. Эгоист ещё. Мать, когда обижалась, называла меня эгоистом. Я не слушал её, куда там, ведь на улице пацаны, гулянки и она... девушка моя. Юношеская любовь. А потом матери не стало, чуть позже отец ушёл, даже моего совершеннолетия не дожидаясь. Я пару месяцев жил у пацанов дома или с пацанами у себя.
Или наоборот... сначала отца не стало, а потом мать ушла.
Или... я забыл, у меня вообще были родители? Друзья? Биб и Боб не мои ли родные братья?А что дальше? Я же помню, что я всегда любил дома сидеть, а теперь... и дома нет.
И людей вокруг убивают. А вообще, я перестал быть человеком давно ещё, когда меня избрали джунгли.
– Что ты несёшь?
Та стычка двух братьев с Пигом имела место, этот долг, который сейчас из меня выбивают, это всё неотъемлемая часть моего перерождения, возможно, джунглям нужен кто-то, кто подчинит власть Красного Цветка, чтобы одолеть главного злодея, но причём тут я? Человек, который всё детство провёл ничем не отличаясь от своих ровесников, а взрослую жизнь по принципу "работа-дом", не интересен, но всё же я здесь.
Даже сейчас я готов сдаться. Но каков их будет окончательный вердикт, меня убьют? Если бы они хотели это сделать, они бы добили меня ещё там, в моём доме.
– Они отравят твой мозг и подчинят своей власти, ты будешь очередной пешкой, рядовым, на их передовой! – Этот голос прав, за всё это время он впервые выдавил из себя что-то ценное.
– Ну давай же, давай, вставай, грёбаный кусок дерьма!
Я открываю глаза, вижу две бритоголовые физиономии этих Пинки и Перки.
Ещё раз.
Я открываю глаза...
Я проходил это много раз, где-то там, в другом теле, в другом мире.
Вижу две бритоголовые физиономии...
Сейчас я буду прикидываться жертвой, ничего не знаю, ничего не понимаю, но как только они расслабят свои гениталии...
– Неправильно. Снова.– Ну давай же, давай, вставай, грёбаный кусок дерьма!
И я встал.
Эпизод 4.
…
– Говори быстрее, я занят.
– Алло, у нас на объекте, в кафешке при сраной гостинице, перестрелка: кредитор, два придурка и куча ментов, что делать? – в ответ он услышал безумный смех.
– Взорви всех.
– А...
– Плевать я хотел на этих сук!
Уничтожь их.
Сделай что-нибудь.
Не трахай мне мозги!
…
– Вставай, братец-засранец. – Биб и Боб? Чё за хрень? – Вся их компашка из псин и свиней будет с минуты на минуту.
– А что... что происходит? – Вот такая ирония. Там помню, там не помню. Какие-то сны ещё снились. Помню, то-ли убить, то-ли подчинить хотели.
– Вот эти? Которые в углу? Ну, они всё, ну, того. – Боб в своей привычной манере... смышлёный.
– Боб засадил этим тявкалками по самые яйца, ты бы это видел.
А дальше я назвал их придурками за то, что они прикончили Пинки и Перки. Мысли просверливали голову, отдаваясь пульсацией на висках: как? Они же... они не способны убить. Это безумный поступок, но разве сейчас безумность-это что-то необычное? В этом-то мире, а? Я также считаю, к чёрту их. Сейчас главное выбраться от сюда:
– А где мы? – Похоже на какой-то ангар. Тут сыро и воняет, а я просто валялся по пояс голый в крови и грязи.
– Заткнись и иди за нами, наше время пришло.
…
– Алло, Пигго? Твои щенки не на шутку оборзели, они сейчас сожгут всё к хренам собачьим, угомони их сейчас же!
– Я занят, Кенри, я занят, понимаешь? Наш избранник у меня в руках, но одна проблема, он под присмотром двух полоумных. Кенри, пожалуйста, дай мне пол часа, если они сами друг друга не перестреляют, я прикончу их сам!
– Где ты сейчас?
– У ангара...
…
– Мы не успели, чёрт!
– Быстрее, сюда, – Биб указал на кучу сваленных мешков в углу ангара.
Да нет, нет. Эти мешки. От них воняет. От туда просачиваются багровые пятна. Мы спрятались за ними. Дверь с эхом распахнулась.
– Почему здесь так воняет, эй! – это он. Его чёрный силуэт расплылся в дверном проёме. От него разило безумием и похотью.
Безумием и жаждой.
Безумием и ложью.
От него несло смертью.
Биб и Боб исчезли. Испарились. Их и раньше не было. Дурные мысли бесцеремонно начали впиваться под кожу и в череп. Это я их убил. Я убил Пинки и Перки. Вот я открываю глаза, появляется голос:
– Малыш, ты как? Не ушибся? – в ответ я смеюсь.
– Не-а, – улыбка не сходит с моего лица, мне смешно с их тупых рож. Я прекрасно это помню, да, это я. – Мне что-то херово, не отсосёте?
Они смеются. Я смеюсь. Секундная стрелка на часах одного из них дёрнулась и тут же залилась кровью. Я забрал пистолет и прикончил второго, всё просто.
Биба и Боба не было, но они едут ко мне, спасти меня, я уверен.
– Где эти два свинуха? Эй, покажите мне моего нового сына! – голос будто прорезался через улыбку.
Пистолет! Вот он, со мной. Настал час истины, час расплаты. Всё просто: взвожу курок, целюсь, стреляю, ага. Сейчас или никогда, я уничтожу главного злодея прямо сейчас, в начале моей истории. Ах-ха-ха. Смерть рядом, да.
Я не могу его убить. Нет. Я никого не убивал и не буду убивать. Я не имею право лишать жизни человека, его создал бог, пусть он и вершит свой суд во имя жизни и смерти сам.
Оружие. Оно тяжелое, это приятная тяжесть. Оно словно тает в ладони, приковывая взгляд и легонько нашёптывая нежными алыми губами: "убей".Убей.Убей.
– Могила готова, Вас проводить? – Опять эти чёртовы голоса в голове!
– Опять? Ты меня разве помнишь?
Вороны вскружились над ангаром, я не вижу, я знаю. И вновь всё как в том сне. Шёпот. Бал. Могила. Тогда я кого-то закапывал. Шёпот. Бал. Могила. Кого?
– Для кого всё-таки могила? Для Вас или для Него? – Шёпот. Бал. Могила. Оставьте меня, отвалите, пошли вон из моей бошки! Всё, хватит!
Я стреляю!
Эпизод 5.
Впервые за долгое время я взял след, я обострил нюх, оголил клыки. А со мной он, мой свихнувшийся попутчик, который пытался прикончить меня недавно, устроив пожар в аэропорту, убив кучу непричастных к нашему делу лиц, который сейчас крутится по всем телевизионным каналам, и в каждом участке его испуганная физиономия, а имя Даник, так его зовут, на устах у всех стражей этого города.
На самом деле, он славный, немного смышлёный, иногда агрессивный. Он ничего не помнит, ни себя, ни того, кто его напичкал этими грибами и спустил на меня, словно с цепи. Он наркоман, причём не из числа глупых и конченных, которые ради дозы готовы на всё, он профи, он аккуратен, расчётлив и осторожен в этом деле. Ему мало лет, но он по-своему уникален, в первую очередь своим хладнокровием и мудростью. Мудрости у него хоть отбавляй, он многое пережил: потеря родителей с ранних лет, улицы, вечные конфликты с ровесниками и подобными ему маргиналами, обман, предательства. Но он всегда отстаивал своё имя и интересы, пусть и не всегда честным путём. Я всё про него знаю. Он мог бы быть полезным для общества, хотя почему мог бы быть, я его сделаю таким. А первое с чего мы начнём это смерть Пигго, а затем Кенри, прекращения поставки Монтаны в страну и помощь её жертвам.
Ах, да, Монтана. Да, это действительно опасная штука. Она переносит наркомана куда-то в другой мир, не здесь, не на Земле, а как говорят бывалые, в Джунгли. А что там происходит, в этих Джунглях, да пёс его знает. Кто-то становится рабом, какой-то жертвой, кто-то наоборот начинает жить заново, кто-то постигает какую-то тайну и у него открывается способность что-то там видеть. Как-бы это не было, факт остаётся фактом, итог один: он становится неадекватным и зависимым от этой штуки.
А вот пример. Даник сидел молча, покачиваясь взад-вперед, начёсывая ноги. Я молча уставился на карту города на стене, пытаясь найти подходящий вопрос для Даника, чтобы поиметь хоть какую-то зацепку. Это сложно. Он всегда молчит, никогда не начинает говорить первым. Я уже думал, что всё, это тупик, я то ходил кругами вокруг стола в своём кабинете, в своём доме, на окраине своего города, то также, как и сейчас, прожигал карту взглядом, но вдруг послышался голос из-за спины, Даник сидя на диване, перестал качаться и обратил всё своё внимание на меня:
– Я помню этого свина. Он огромный и чокнутый, совсем обезбашенный. Если я тебе нужен, чтобы поймать его, то так и скажи, но у тебя ничего не получится, у него огромная армия, вместе с Кенри они правят этим городом, а может уже даже больше, чем просто городом.
– Да, он мой враг, они оба мои враги, но он также и твой враг, и всех мирных жителей этого города. Я хочу спасти в первую очередь тебя. Я знаю, что в твоей голове есть ключик к твоему, даже к нашему, спасению! – на слове "нашему" я воодушевляюще повысил голос. – Я не справлюсь один и мне нужна твоя помощь. – Поначалу, я был удивлён, что он заговорил первым, но потом я увидел удивление и в нём, он будто сам не ожидал от себя каких-то слов.
– Я не знаю, чем могу быть полезен, тебе нужны места, я не могу тебе в этом помочь, я даже не помню, где мой дом.
– Если я отвезу тебя в тот аэропорт?
– Я не уверен, что это поможет, но давай, я устал сутками сидеть здесь, здесь всё меня душит.
– Тогда переоденься, я принесу тебе пару штуковин, чтобы тебя никто не узнал.
Я таким же был когда-то, но естественно без наркотиков, улица заменила отца, а отец говорил, что наркотики плохо. Мы жили богато, безусловно. Я в 14 мог себе позволить то, что не могли себе позволить пацаны, которым было по 18-20 лет. Но я всё равно не выделялся, вёл себя скромно и в целом жил как все, что, как мне кажется, должно быть похвально, но не для ребят. Они смеялись надо мной, над тем, как я заморачиваюсь, пытаясь не выделяться, не понимая, что это для них же. Да и пёс с ними, они и сейчас недалёкие.
Так вот, я не закончил. Мы жили в достатке, но без отца. Отец ушёл, переписав всё имущество на мою мать, а она водилась там с кем попало. Мне это надоело, и в 16 я ушёл из дома. А потом узнал, что дом ограбили, сожгли, мать убили. Причём один из этих гостей.
Тогда-то меня и нашёл отец, приютил, а потом я всё узнал. Кто он в действительности, а не по его ранее рассказанным легендам, где работает, почему оставил нас одних. Всё это заставило меня идти за отцом, по его стопам, учиться его навыкам и в скором времени, после его смерти, я продолжил дело, я стал олицетворением правды в своём городе. Но также, как и отец, прячась в тени. Впоследствии меня взяли на службу, на должность, которая когда-то была занята отцом, начальство относилось ко мне с доверием и мне всё нравилось. Но потом я узнал. Я всё узнал: кто виноват в смерти матери, кто эти люди, от которых скрывался отец, и кто его убил. Да, абсолютно верно, это был Кенри и Пигго.
– Ну что? Есть идеи, мысли? – Мы приехали на место, в сгоревший до тла аэропорт, где недавно погибло много людей, где недавно меня пытались убить. В сумраке пробрались через завалы и вышли на то место, где произошла кульминация событий.
– Пока всё смутно, но я вспомнил, как это было.
– И что ты вспомнил?
– Я не мог их убить! Всех их! Не мог же!? – Он расплакался, вот это да.
– Лицо, вспомни то лицо, о котором ты твердил, как только я тебя схватил. Это Кенри?
– Нет!
– Пигго?
– Нет, чёрт возьми, нет! Стой! Я кажется... да, я вспомнил, это же всё просто!