16 глава
Я повертела эту бритву в руках, вздохнула, а потом положила обратно на место.
Открыла дверь, включила в ванне свет и стала чистить зубы.
Отражение показало мне грустную девочку с бледным, осунувшимся лицом. Мне стало ее до боли жалко. Я подмигнула ей и попыталась улыбнуться.
Лицо сразу преобразилось. Улыбка ей явно шла, а глаза, несмотря на тени под ними, все еще излучали теплый свет. Я немного отошла в сторону, чтоб получше разглядеть себя и с удивлением поняла, что нормальная у меня, в принципе, фигура. Никакая я не угловатая. И даже не плоская. Абсолютно нормальная для своего возраста, и даже вполне симпатичная.
Зачем только я столько времени гнобила себя?
Я в абсолютном порядке.
Убрав ирригатор и сплюнув бальзам, я пошла к себе в комнату и на удивление быстро заснула.
Проснулась я с лучами декабрьского солнца. Впервые за долгое время ощутила себя выспавшейся, и от этого фактора чувствовала себя вполне бодрой.
По привычке первым делом полезла в свой телефон. Мне кажется, это утреннее действие смело можно включать в ежедневный распорядок дня каждого человека.
Сообщение с ночи от Альки – «Надеюсь, все в порядке. Люблю тебя».
Я улыбнулась и отправила ей до кучи стикеров с сердцами.
Сообщения от Лёши. Друг за другом, в течение ночи, примерно через час, после того как я уехала. И даже пропущенные вызовы.
«Идиотка».
«Майя, ты идиотка!»
Пара матерных слов. Два звонка.
«Я знаю, о чем ты подумала».
«И ты снова ошиблась».
«Бесишь».
Опять пропущенный.
«Да возьми ты телефон!!!»
«Настроение просто жесть».
«Еще ударила меня».
«Было бы за что».
«Ни хрена не знаешь».
«Короче, я еду домой».
«Снова, блин, один».
«Это, если что, не к тому, что я собирался ехать с Ольгой».
Вот и имя брюнетки всплыло.
«У нас ничего не было».
«И быть не могло. Ты бы видела меня».
«Жесть, уже дома. Один. Ты по ходу спишь».
«Как же ты меня выводишь».
На этом всё. Я выделила все сообщения, нажала их удалить и закинула контакт в черный список.
Так, пора вставать.
Родители уже проснулись. На кухне мать готовила завтрак, а отец с умным видом что-то изучал в смартфоне.
– Что покушать? – спросила я, обняв маму со спины.
– А руки, ребенок, ты помыл, зубы ты почистил? – добродушно вмешался папа.
– Сейчас. Что про Новый Год решили? – поинтересовалась я, одобрительно заметив, что мать нарезает сыр для плавленых бутербродов.
– Думаем, отметить просто, – ответила мама. – Сходим сегодня отметим с Петровыми. А на сам праздник поедем к бабушке.
Петровы – это семья Альки. А бабушка живет за городом в обычном дачном поселке Завьялово.
– О, отлично! – обрадовалась я.
Так мы и сделали, и все закрутилось в праздничных днях. После них я с удовольствием пополняла свои книжные полки, потому что ни у кого не возникало вопроса, что мне дарить.
На каникулах мы с Алькой сгоняли на каток, сходили с ее родителями в поход на лыжах, а потом втроем с ее младшим братом на горки на Центральной площади. Вначале катался один Юрка, а мы толклись рядом.
Потом Алька подмигнула:
– Погнали?
– Погнали, – поддержала я, и первой полетела взбираться на ледяную горку.
Мы смеялись, фоткались, толкались. Еще недавно я так не хотела Новый Год, а сейчас снова радовалась ему.
Но любопытство подруги тоже имело пределы, и однажды она не выдержала и все же спросила про Лёшу, когда мы под вечер нарезали круги на нашем микрорайоне. Я, конечно же, рассказала.
– Ты почему-то не выглядишь грустной, – с удивлением спросила она, не услышав в моей истории хэппи-энда.
– Ну я и не грустная. Обычная.
– Я уже соскучилась по тебе такой.
– Я-то как по себе такой соскучилась.
– Разлюбила?
Хороший вопрос. Отвечу честно.
– Нет. Не так быстро. Но уже точно знаю, что не хочу больше с ним связываться.
– Я ждала этого как манны небесной! – заржала Алька. – Теперь-то, в случае чего, могу нахамить этому уроду?
– Сколько душе угодно!
Так весело и легко прошли новогодние каникулы. Снова пришла пора возвращаться в школу.
А там меня, к моему сожалению, ждал Лёша. Если раньше я радовалась этому, то сейчас хотела, чтоб и он меня заигнорил, чтоб ускорить процесс забывания его как страшный сон. Честно говоря, я думала, что так и будет. Ранее он отстранялся от меня и за более ничтожные вещи, а тут целый багаж для его обид – я дала ему пощечину и кинула в черный список.
Но он прямо перед первым уроком ждал меня у нашего кабинета злой как тысяча чертей.
– Твою мать, – прокомментировала Алька.
– Пошли, – не заметив ее, Лёша потянул меня за руку в сторону.
– Не трогай ее! – взъярилась подруга, а я с силой выдернула свою руку и отошла.
– Ты же не станешь меня избегать? – громко спросил Лёша, не обращая внимания на моих одноклассников, которые искоса смотрели на нас.
– У меня урок сейчас.
– Это несерьезно. Что у тебя с телефоном?
– Все хорошо.
– Значит, это я в черном списке?
– Типа того.
– Майя, я с ней не спал.
Я с выражением ужаса посмотрела на него. Я, конечно, все понимаю, отсутствие комплексов и наплевательское отношение на мнение людей, но обсуждать это среди народа – какой-то все же перебор.
– Хорошо.
– Что хорошо?
В это время к нам, на счастье подошел учитель биологии, открывая кабинет, и с легкой усмешкой посмотрел на Лёшу.
– О, Вы все же определенно точно решили заново пройти программу восьмого класса?
– Вы просто читаете мои мысли, Кирилл Григорьевич, – мрачно отозвался Лёша.
– Георгиевич, – поправил его биолог, а я в этот момент со всеми остальными проскользнула в кабинет.
Так еще несколько дней Лёша подлавливал меня для разговора, а я всячески ускользала от него. Иногда помогала Алька, когда бежать было некуда и, отвлекаясь на перепалку с ней, он снова терял меня из поля зрения.
Алька фыркала и чуть ли не материлась.
Потом Лёша сменил стратегию и стал демонстративно липнуть ко всем подряд девчонкам.
Поначалу, признаюсь, меня немного задевало это. Видеть, как теперь он обнимает других – было в какой-то степени больно. Но со временем эта наигранность стала напротив отталкивать меня еще больше.
Все его эти подкаты были до того неестественными, что даже казались жалкими. Что он хотел добиться этим? Ревности? Но такого уж рода показуха не годилась даже для моего возраста.
А спустя месяц я поняла, что меня попустило. Видя Лёшу, я больше не ощущала прежней удушающей любви. Более того, и все обиды исчезли.
А ведь даже не в брюнетке было дело, как я считала до этого. Нет, неправильным было все.
Когда он позвал меня с собой в свой коттедж и не общался при этом почти весь вечер, видя, что мне неуютно – это неправильно. И в этом нет моей вины.
Когда он язвил мне о месте встрече на мосту, но ни разу не позвал меня сам на прогулку – это неправильно. И тут тоже нет моей вины.
Когда он влез в мое личное пространство и удалял контакты с телефона – неправильно. Там не было моей вины.
Когда он, взрослый парень, оставил меня с тяжелыми сумками одну – нет, это неправильно. Нет моей вины.
Когда он, сидя рядом со мной, позволял другой девушке обнимать себя и давать ей надежды – это неправильно. Это не был вынос мозга на пустом месте. В этом не было моей вины.
Когда я со слезами на глазах говорила ему «люблю», а он отвечал «ты меня достала» — это неправильно. Не было моей вины.
Когда он пропадал надолго, а потом возвращался, создавая эмоциональные качели – это неправильно. В этом нет моей вины.
Когда только пользовал меня и сразу отправлял после этого домой – это совсем неправильно. Там не было моей вины.
Когда ставил условия выбора между собой и моими родителями – неправильно! В этом нет моей вины.
И я даже не хочу разбираться, было у него что-то с той брюнеткой или нет. Он должен был либо давно поставить ее на место и не давать ей шансов, либо дать их, но признаться мне, как обещал. Он поступил неправильно к нам обеим. И в этом вины нашей нет.
Единственное, что сохраню хорошим, это то его первое объятье на дороге к пруду. Тогда казалось еще все светлое впереди. Тогда еще были надежды. Тогда я чувствовала себя счастливой. Тогда я была совсем наивной. Может, только в этом вина лежит на мне.