14 глава
– Мам, можно, я сегодня в школу не пойду?
– Что случилось? – строго глянула она на меня.
Мы стояли в прихожей, и она уже была одета в свою дубленку и застегивала молнии на сапогах.
– Не очень хорошо себя чувствую.
– Простыла, что ли? Температура? Тогда лучше сразу врача вызывать. Отпрошусь с обеда на работе.
– Нет-нет, – испугалась я. – Я, наверное, отравилась. Давай сегодня отлежусь, а если завтра не станет лучше, то к врачу.
Мама пристально посмотрела на меня.
– Ты и впрямь очень бледная. Может, мне остаться с тобой? Сильно плохо?
– Нет. Не надо. Я просто полежу.
– Хорошо, но если что – набирай мне сразу, поняла?
– Да.
Мама поцеловала меня в макушку, потрогала лоб и умчалась на работу. Отец ушел уже как полчаса назад.
И я действительно вернулась в свою комнату и спряталась под одеяло, поджав под себя ноги. Не так физически мне было плохо, как морально. Настолько, что не хотелось никого видеть, а особенно противна была сама себе.
Что я, дура, натворила?
Воспоминания о вчерашнем заставляли сердце сжиматься от ужаса. А свое тело как никогда я ощущала омерзительным. И душу свою – грязной. Сама виновата в этом, больше никто. Меня не принуждали и не заставляли. Боже, Лёша даже дал обратный ход своим словам, а я словно настаивала, чтоб произошло, то, что произошло.
В тот момент мне казалось, если это случится, то это сблизит нас снова, пусть даже так. И пусть этим человеком будет парень, которого я люблю.
Единственное, что меня пугало, что его разочарует, как я выгляжу. Но Лёша словно ослеп и не видел моих недостатков. И даже я о них на время забыла, потому что книжки меня обманули, и я чувствовала невыносимую боль.
Какого черта я сделала это, если была не готова? Если б можно было вернуть время назад...
И если бы не быть такой дурой, думая, что таким способом можно удержать парня. Что сейчас между нами? Я так и не знаю. Может, все только хуже. Может, он посчитал меня доступной и развратной, и теперь его интерес полностью пропал. А может, ему так не понравилось происходящее и мои слезы, что даже смотреть больше в мою сторону не захочет.
Я склоняюсь к плохому. Если б я для него что-то значила, то хотя бы вчера он мог бы мне сказать об этом. Но он не сказал.
Постепенно с этим самобичеванием я задремала.
Через полчаса меня разбудило уведомление о сообщении.
Лёша!
«Почему не в школе?»
«Не очень себя чувствую».
Через пять минут еще вопрос.
«Мне что, нужно прийти к тебе?»
Я на секунду задумалась.
«Не надо, все хорошо, завтра уже приду. В школу».
«Ок».
Стыдно признаться, но я испытала легкое облегчение после его сообщений. Это же значит, что он не отстранился от меня? Иначе бы не написал вообще?
Снова уведомление. Теперь от Альки.
«Это как понимать?» – с места в карьер начала она, намекая на мое отсутствие.
И вдруг я испытала резкое желание поделиться с ней тем, что я сделала. Подруга – самый близкий мне человек. Я доверяю ей больше, чем самой себе. И тайно надеюсь, что она мне скажет, что ничего страшного не произошло. А если произошло, и она подтвердит мои мысли, все равно не осудит.
«Ты можешь прийти ко мне после школы?»
«Да. А ты чего не пришла-то?»
«Расскажу».
«Кстати! Ты обалдеешь! Твой красавчик перед уроком заглядывал к нам, тебя искал».
Я отправила в ответ просто стикер.
«Эй, ты как будто не удивлена! У вас там, что ли, снова любоф?»
«Приходи после уроков», - лаконично ответила я и убрала телефон.
Сонливость прошла, и я даже нашла в себе силы принять душ. С некоторым испугом я посмотрела на себя в зеркало – изменилась ли я как-то внешне? Но ничего такого заметно не было.
Успокоившись, я позавтракала и погрузилась в новую книгу в ожидании подруги.
Но когда она пришла, я снова впала в ступор. Какими словами вообще можно рассказать о таком?
Алька, сложив ногу на ногу, сидела на моей кровати и ждала мою историю. Я медлила, подбирая слова, и растерянно переставляла книги на полке.
– Ты позвала меня показать свою книжную перестановку? – хмыкнула она. – Блин, Майя, ну мне интересно! Что за режим загадочности ты включила? Я же знаю, это связано с Лёшкой.
– Аля, – решилась я. – Мы переспали.
– Чего?!!
И я стала рассказывать ей все, как есть, исключая только самые неловкие для меня интимные моменты. Спасибо Альке, она слушала меня, не перебивая и не вставляя ехидные фразочки. Но по ее лицу я так и не могла понять, осуждает она меня или не очень. В любом случае, я готова к любой честной реакции.
А потом наступила тишина.
– Так, – вскоре нарушила ее подруга. – Извини, сразу не могу собраться с мыслями. Честно говоря, ты меня ошарашила. Та-ак.
Она, кусая нижнюю губу, напряженно думала и теребила в руке наш парный браслет.
– Можно бы было сейчас сказать: «Поздравляю, ты стала взрослой», но это не те слова. – Наконец решилась Алька. – В общем, мое мнение такое. Может, физически ты и созрела для таких вещей, но не морально. Потому тебя так штырит. Но! Это уже случилось. И это не делает тебя хуже или лучше. Это твое право, за которое тебя никто не должен осуждать. Поэтому, да, все же рано, но не стоит делать из этого трагедию, чтобы теперь изводить себя.
– Скажи честно, – попросила я. – Это делает меня легкомысленной и доступной?
– Тебя ничто не делает такой, и только ты можешь сама себе давать оценку. Но если спрашиваешь. Легкомысленной – не думаю, ты вообще редко когда мыслишь легко. Доступной? А что такое доступность? В конце концов, ты вроде как любишь этого своего придурка, а не просто отдалась первому встречному. Он тебя точно не принуждал? Меня больше всего это волнует.
– Нет, я бы сказала.
– Хорошо, иначе в таких случаях молчать не дело. В школу-то из-за этого не пошла?
– Угу.
– А этот хлыщ даже искал тебя! Надо же! Снова интерес выше крыши! – фыркнула Алька. – Он меня бесит, если честно. Но это мое мнение.
– Из-за того, что произошло?
– Да нет! Из-за того, что голову тебе совсем заморочил. Нужна – не нужна. Отношения – не отношения. Ты то радуешься, то в депрессии неделями. И первого в разы меньше, чем второго. Если он еще тебя расстроит – я уже не выдержу и врежу ему.
Я села с подругой рядом и положила ей голову на колени.
– Алька, что бы я без тебя делала?
– Посыпала бы голову пеплом из-за любой фигни. Но я есть. Поэтому даже рассматривать не будем такие события. И кстати, я хочу кушать! Есть что у тебя? А еще домашку сегодня вместе будем делать. Офигела уже! Я столько лет у тебя списывала, а в последнее время ты на меня все взвалила! Мне такое не нравится. Давай-ка вернем как было.
После случившегося моя жизнь вошла в какую-то новую колею. И я не могла понять, нравится мне это или нет.
Что-то вернулось на свои места – я больше не пропускала школу, исправно делала уроки, читала книги и снимала для буктока обзоры, с Алькой на «Озоне» выбирали парные шмотки и клянчили деньги у родителей.
А еще окончательно в мою жизнь вернулся Лёша.
Более того – теперь мы стали видеться максимально часто, чего не было раньше. Он чуть ли не каждую перемену приходил в наш класс, не пытался меня больше унижать и не говорил плохих слов. Даже предложил привязать свою банковскую карту к моему профилю в «Озоне», чтоб я могла заказывать себе столько книг, сколько я захочу, но я все же отказалась.
Хоть он так ничего не говорил, но все в школе считали, что мы встречаемся.
Я еще раз пыталась вывести его на разговор о статусе наших отношений, но Лёша без агрессии попросил меня пока что не касаться этой темы. То, что прозвучало это новое «пока что» – позволяло мне снова вырастить крылья за спиной.
Это значило, что сейчас он, в принципе, хотя бы не отрицает, что когда-нибудь мы сможем стать настоящей парой.
Но было кое-что, что не давало мне полного счастья. Теперь встречи у Лёши дома стали регулярными. И после каждой такой встречи я ощущала все больше внутреннюю пустоту.
Я постоянно пыталась убедить себя, что в этом нет ничего плохого. Что это и мое решение, раз я соглашаюсь. Но внутренний голос мне кричал, что я себя обманываю. Что я должна сказать прямо, что я не хочу, но никогда так и не могла это сделать, поддерживая иллюзию, что меня все устраивает.
Позорный страх, что после моего отказа Лёша меня бросит, загонял меня все больше и больше в беспросветную яму.
При нем я изображала, что все хорошо, но когда приезжала домой, то меня опять бросало или в апатию, или в бессонную ночь со слезами.
Иногда я делала робкие попытки предложить Лёше альтернативную встречу в виде просто прогулки, но он сразу уточнял, какие у меня на этот счет есть интересные предложения. И в такие моменты я тут же вспоминала тот кошмарный день, когда позвала его на мост, и отвечала, что идей нет. А раз нету, то и обсуждать тут нечего.
Еще было пугающим моментом, что мы, хоть и сблизились, но при этом ментально Лёша словно бы стал еще дальше, чем был. Если поначалу мы могли общаться хотя бы на тему книг, как раньше, когда я выносила вердикт, а он либо соглашался с моими мыслями, либо высказывал свою точку зрения – то в один момент он попросил меня прекратить эти разговоры, потому что ему это неинтересно. И тишины стало больше.
В какой-то степени я приобрела этого человека, но почему-то это оказалось постоянной болью, подозрением и страхом. И даже при таком варианте я не могла отказаться от Лёши.
Только одна Алька чутко замечала мое состояние.
Я видела каждый раз ее нахмуренное лицо, когда Лёша ждал меня после уроков, чтоб отвезти к себе. Я улыбалась – но она не верила моей улыбке и поджимала губы. Но все же чутко не вмешивалась, потому что знала, если я захочу ей признаться, что не все так радужно, то она предоставит мне эту возможность сделать самой.
И этот момент настал, когда я его даже не ждала.
Мы в кои-то веки снова остались с ночевкой у нее дома и устраивали ей фотосет на фоне обоев.
– Тупой фон, – подытожила она, глядя, что вышло.
– Зашквар немного, – признала я. – Ты сама выглядишь круто, но обои все портят.
– Ладно, попробую отредачить, чтоб размыто было.
– Для Пашки стараешься? – уточнила я, заметив, что подруга давно о нем не рассказывала.
– Да нет. Или да. Не знаю. Мы, кстати, буквально вчера с ним встретились и поговорили.
– Что? – возмутилась я. – И ты мне ничего не рассказала?
– Эй, подруга! Вчера ты умотала со своим Лёшенькой, не успела я одеться. А потом я не видела смысла написывать тебе «полотна», зная, что сегодня нормально смогу рассказать обо всем.
– Я вся во внимании.
– Короче, вчера на литре я решилась и скинула стикер ему. С сердечком. И надписью «Ты мне нравишься». Он долго не отвечал, но потом просто прислал вопрос, когда заканчиваются уроки у меня.
– Так-так-так.
– И вот. Ты свалила быстро. А я немного подождала, вдруг он не просто так уточнял. Выхожу – а он ждет меня!
– Ни хрена себе! – не выдержала я. – Алька, я очень рада за тебя!
– Дослушай! – цыкнула подруга. – В общем, мы прошлись с ним. Ну как прошлись. Чуть ли не до парка Кирова дотопали. Снова разговоры о школе, о его учебе, рассказал, что после колледжа поступает автоматом в наш мед. На хирургическое. О семье болтали, кстати, у него тоже есть младший брат, такой же идиот, как у меня. Я вспомнила и поржала, как три года назад меня выперли из музыкалки, когда я лаком раскрасила клавиши. Ой, да о всем говорили! С ним вообще так комфортно общаться, поэтому не заметила даже, сколько километров намотали.
– Круто, – сказала я, уже чувствуя легкое смешение внутри.
– Летом, сказал, обожает гонять на велике. Спросил, есть ли у меня, я сказала, что да, но не умею. Договорились, что научит. Придется теперь у папки велик выпрашивать. Ну, короче, болтаем мы, все хорошо, а про мой стикер – ни слова. Я думала, так и не вспомнит и надо потом еще посильнее намек кинуть. Эй, что у тебя с лицом? Тебе неинтересно?
– Не сходи с ума, – я попыталась улыбнуться. – Дальше-то что?
– А дальше он сам начал эту тему, уже когда к дому моему возвращались. Сказал, что я ему нравлюсь и отшил меня, ха-ха!
– В смысле? – растерялась я. – Нравишься и отшил?
– Ага.
– Почему? Он объяснил?
– Сказал, что я еще слишком молодая. Ему совесть не позволяет вступать со мной в отношения. Ему же девятнадцать лет! Поэтому пока будем просто дружить, а он подождет, когда я немного подрасту. Вот! Эй, Майя, что с тобой?
Я уже больше не могла сдерживаться и слезы катились по моему лицу.
Алькин светлый рассказ ударил меня по больному. То, как все происходило у них с Пашей – было доказательством, что нормальные, адекватные и правильные отношения возможны. И долгие прогулки возможны, и общие темы, несмотря на разницу в возрасте. И чуткое понимание, что девушка-подросток не совсем готова для взрослых отношений. И готовность не торопить события.
Об этом всем я и рассказала подруге, сбрасывая с души тяжелый груз. Хотя вру, ничего я не сбрасывала, просто показывала, что этот груз есть, но он мой, и я его не брошу.
Впервые Алька теряла слова, слушая меня. Впервые была настолько печальна в них, когда находила.
– Майя, ты сама себя убиваешь этими отношениями.
– Я знаю.
– Почему ты ничего не меняешь? Ты считаешь, что достойна только этого?
– Я не могу без него, Аля. Я правда все понимаю, но не могу.
– Извини меня, конечно, но то, как Лёша к тебе относится – это не любовь.
– Да, он не любит меня. Я его люблю.
– И сколько будешь терпеть все это?
– Сколько смогу.
И я правда продолжила терпеть. Только теперь не скрывая этого от подруги и через день отправляя ей голосовые сообщения, захлебываясь слезами, когда в очередной раз Лёша отправил меня домой, а сам пошел на тусовку с друзьями.
Аля сдерживала свой гнев только ради меня. Потому что я попросила. С ужасом, но молча наблюдая, как я теряю себя из-за человека.
А я все больше разрушалась, не зная, есть ли у меня вообще еще гордость и точка кипения. И каждый раз убеждалась, что нет.