Собирая прошлое по крупицам
Ли на автомате проверяет оружие: пистолеты в облегченных кобурах на бедрах, потайные и открытые перевязи ножей, патронташ с разрывными, световыми и газовыми пулями специального калибра, за спиной и отлаженную, несколько дней назад, винтовку, наконец-то с нормальным наведением. Сейчас он скорее Солдат непосредственно, а не Ли — внимательный тяжелый взгляд, не прикрытое маской хмурое лицо, а ее мелкие части чуть касались нагретой под солнцем кожи, попеременно отвлекая на себя лишь на долю секунды.
Он знает, что несколько товарищей краем глаза приглядывают за ним, это чувствуется, как щекотка по коже, скорее интуитивно, чем специально, он поворачивается в их направлении, выискивая взглядом знакомые макушки, а губы трогает едва ли различимая улыбка, но выражение лица не меняется. Он полностью концентрируется на задании — защита оставшихся сослуживцев непосредственно, найти и обезвредить террористов, по возможности не убивать, а за одно проследить за тем, чтобы оставленные бомбы не разорвались.
Рэй откидывается на спинку кресла и сжимает зубы так, что на скулах выступают желваки процедил в микрофон:
— До высадки две минуты. Готовьтесь.
Оперативная группа — всего четыре человека, если не считать самого Ли и еще группа быстрого реагирования на подходе — тут же выстраивается возле открывающегося трапа, чуть щурясь от выступивших лучей солнца ударивших в глаза. Как лидер группы он выходит первым, за ним — все остальные. Ему это не нравится — он слишком привык к тому, чтобы работать отдельно, либо в паре, но никак в группе, слишком большая ответственность на плечах. Он должен во что бы то ни стало всегда, в первую очередь, защищать тех, кто пошел за ним.
«Свалимся прямиков в ад.» — Со смешком выдал звонкий голос, в след за которым тут же раздались тихие смешки, некоторый аналог поощрения.
«Доставать не буду.» — Лаконично парировал Роут, прежде чем пространство погрузилось в тишину.
Перестрелка завязывается почти сразу. Самолет закидывает их на крышу какого-то высотного здания — Капитану глубоко наплевать на название. Выход отсюда только один, через перегороженную портативной скорострельной установкой дверь. К их приходу определенно готовились — крупный калибр, бронебойные патроны, глушители для электроники, по-настоящему обученные бойцы, только толку с этого оказалось немного.
Прыжок с высоты отдает тяжестью в ноги, распространяясь по позвоночнику тонкими нитями, уже так привычно, что солдат не обращая внимания лишь заряжает оружие, практически не вслушиваясь в то, о чем переговариваются товарищи по закрытому канал связи. Это не отвлекает, но создает достаточный барьер между реальностью и собственным наваждением, чтобы можно было спокойно сосредоточиться.
Он рвется вперед, отмахивается от затянутых в военную форму без знаков различия террористов и исчезает за захлопнувшейся дверью. Спокойным тоном раздает приказы через микрофон, которому нипочем обычные глушители, и голос его сухой, а фразы отрывистые. Как ни крути, но приноровиться было более чем достаточно времени.
Ли оставляет зачистку крыши своей группе — он верит в них. Верит, что справится один. По другому никогда не было.
Замирает напротив террористов, и за закрывшей лицо маски они не видят его злобный, отчаянный взгляд. Он убивает первого четким броском ножа прямо меж глаз и даже не вспоминает о том, что по возможности их просили оставлять в живых. Рвется дальше, прокладывает себе путь через стоны подстреленных кем-то террористов, через сломанные руки, свернутые шеи и пробитые ребра. Бежит так, что не обращает внимания на то, что его тоже задевают пару раз — пуля проходит вскользь у самого виска, срывает лоскут кожи и глушит на левое ухо, в ребра вбивается кастет с заточенными костяшками, и солдат чувствует, как у него хрустят ребра. Трещины в костях отзываются кровавым маревом в голове, он отмахивается от противника прикладом, зарядив тем прямо по голове смертника, кроша черепушку в щепки.
Остатки где-то в здании, чутье опережает собственный голос — ведет его без единой ошибки через бессознательных, стонущих от боли, но живых террористов вниз по черной лестнице. Он распахивает двойные двери, ведущие на этаж, почти срывает их с петель и видит четверых заложников — испуганных, хнычущих, отвратительных в своей беззащитности. В голове колоколом отчеканивает приказ. Перед глазами встает пелена, он проваливается в себя — в холодное серое ничто.
В следующий раз он смаргивает, чуть расслабляет хватку затекших пальцев на горле последнего живого террориста и шарит глазами по офису в поисках еще одной потенциальной угрозы его работе. Но обнаруживает подоспевших товарищей возле заложников: ножами вспарывает клейкую ленту, стягивающую их щиколотки и запястья, что-то говорят рыдающей женщине и ровным тихим голосом сообщают Центр, что все закончилось. И только единицы смотрят на Ли, не отводя от него взгляд, но тем не менее ничего не пытаются сказать или сделать.
Заложников передают подоспевшей оперативной группе, и в комнате остаются только они, выживший террорист и трупы его товарищей, которым не посчастливилось пережить задание. Один из них лежит в луже темной крови, расползающейся по блеклому ковровому покрытию, и сломанные, разведенные в стороны ребра топорщатся к потолку, как открытая клетка. Капитан чувствует, как к горлу подступает тошнота.
— Где бомба? — Спрашивает он у мужчины, окровавленной тряпкой болтающегося в поднятой руке, совершенно лишая того шанса найти опору под ногами в виде пола.
— Ты прям как Бэтмен, — хриплым смехом отзывается террорист, совершенно непонятно на что рассчитывая этим жестом.
Если ударить человека живой рукой наотмашь, то реального вреда не причинишь — это скорее унижение. Он бьет мужчину правой рукой — коротким и хлестким движением, как щенка наказывает. Голова его дергается в сторону, изо рта стекает тонкая струйка крови, но он все еще живой и не сказал, где бомба.
— Капитан! — Майкл подходит к нему медленной осторожной походкой, морщится от криков в наушнике и чуть приподнимает руки в успокаивающем жесте, старательно выдавливая из себя улыбку, что достаточно проблематично, учитывая, что губы его были разбиты и крупные капли крови уже скопились на подбородке. — Чел, все в порядке. Отпусти его. Бомбу нашли и уже обезвреживают. — Голос у него тоже тихий, чуть сорванный, только не смотря на это он все же пытался привести русоволосого в чувства.
Ли делает, как его попросили — опускает террориста на пол, и тот валится ему под ноги бесформенным кулем, кашляет и задыхается от боли в почти раздавленном горле. В нем совсем не осталось смелости — ни для смерти, ни для наказания. Мужчина сворачивается в комок, поджимает ноги к животу, и парень стоит над ним, смотрит на друга и не чувствует из-за этого ничего. В наушнике раздается голос.
«Задание выполнено. Возвращайтесь.»
А потом все резко оборвалось.
Падение сквозь клубы горящего топлива было словно в замедленной съемке, картинки перед глазами сменяли друг друга с бешеной скоростью. Разлетавшиеся во все стороны куски обшивки того, что раньше называлось составляющим здания били по телу, врезаясь с бешеной скоростью и отлетая рикошетом. Едва ли что-то можно было ощутить в полной мешанине звуков и красок, растекшихся перед глазами, мозг упорно продолжал блокировать внешние повреждения, чтобы спасти тело от шока и себя от скоропостижной смерти.
«Я выдержу.» — Единственная мысль стучала в черепной коробке глухим, но настойчивым барабаном. Наушник слетел еще в самом начале из-за силы ударной волны, опалив внешнюю часть уха.
Солдат чувствует жар кожей и нутром, но взрывная волна не могла добраться до него, сожрать холодную плоть и обглодать кости своим плотным кольцом — механика защищала подобно броне, только вот она не бесконечная.
Стоило только ей сдаться под напором температуры и слететь со своих мест, как Капитан ощутил, словно разрывается на части он сам. Она отслаивалась, срываясь раскаленными ошметками — спинной мозг прошила жгучая боль, мгновенно прокатившаяся волнами по всему телу.
Ему казалось, что из него выдирали каждый нерв по одному, и невозможно было понять, какой боли сейчас было больше всего, в этой какофонии скорее похожей на бред из яви и кошмара, ничего нельзя было разобрать отчетливо.
Солдат стремительно падал, приближаясь к поверхности, беспомощно сжав в ладонях горячий автомат. Удар спиной о железную поверхность выбил остатки кислорода из легких, а смена траектории полета предало ускорение его падению, частично выведя из зоны основного поражения, но не на столько, чтобы идея минимизировать ущерб стала реальностью.
Мир опрокинулся и закружился вокруг в каком-то адском танце, смазавшись в одно черно-оранжевое месиво. Волна обжигающего жара столкнулась с волной холода и наконец отпустила, уступая ослабшее тело воде.
Ледяная ловушка сомкнулась над головой русоволосого и хлынула в глотку, утягивая глубже в свои пучины. Сознание стремительно проваливалось в темноту, в ушах все еще гудели отголоски взрыва. Разобраться где верх, а где низ оказалось просто непосильно, силы начали покидать пострадавшее тело.
«Они не станут искать тело.» — Осознанная мысль и желание поквитаться с несколькими конкретными тварями дали сил.
Он судорожно заработал руками, продираясь к поверхности сквозь толщи ледяной воды, подгоняемый ноющими легкими, прежде чем возможность выжить перестала убегать сквозь ослабевшие пальцы.
Залив полыхал и бурлил от падающих обломков подобно проснувшемуся вулкану. Вынырнув, Ли жадно втянул воздух ртом, тут же закашлявшись от гари, на глазах выступили слезы.
Несколько рывков и под ногами появилось твердое дно, которое позволило остановиться и понять куда можно двинуться дальше. Пытаясь отдышаться и на ходу сплевывая копившуюся во рту кровь вперемешку с соленой водой, он коснулся пальцами губ — рассечены поперек, осознавая от куда взялось частичное жжение.
Грудь снова сдавило болью и у солдата перехватило дыхание.
С трудом удалось добраться до выступов под платформы. Тут то вскрылась еще одна проблема, которая до этого в силу болевого шока, оставалась скрытой, словно болячка под запекшейся кровью. Холод в плече и фантомная боль руки, которой больше не было, о ней напоминал лишь рваный рукав и свисающее мясо, оторвавшееся от кости и кровь. Много крови.
Роут стоял по пояс в воде, оглушенный болью, медленно осознавая, что же все-таки случилось.
— Капитан! — Громкий голос послышался от куда-то сверху, вслед за ним едва различимые сквозь шум — шаги кучи людей.
Товарищи были последними, кого он увидел прежде чем окончательно отключиться.
***
Первое, что ощутил солдат начав приходить в себя, была сильная жажда и ощущение жара в районе шеи и левого плеча, словно к ним приложили раскаленный металл и оставили на очень долгое время, в целом он не сильно отличался от того, что он испытал на себе прежде чем отрубиться, жить можно, пусть и с переменным успехом.
Веки поддались не сразу, а когда глаза все же удалось открыть — увидел потолок. Ушли секунды, что бы понять, что в комнате где он находится, был практически полностью выключен свет и темноту рассеивала совсем маленькая настольная лапка на прикроватной тумбочке.
Вопрос о местоположении возник в сознании так же быстро, как и испарился, в конце-концов просыпаться в странных местах уже было чем-то привычным, учитывая в скольких госпиталях и клиниках он успела побывать за свою не такую уж и долгую жизнь. Сил на удивление и лишние вопросы попросту не осталось со временем.
Вместо этого поднялся совсем другой. Где найти воду, желательно в большом количестве.
Согнув руку в локте и использовав ее для опоры, Ли не с первого раза, но принял сидячее положение. Голова закружилась сразу же, а перед глазами поплыли разноцветные пятна, от чего картина слилась в одно неразборчивое месиво. Радовало только то, что краски в нем были уже не яркие.
— Твою мать. — Голосом намного ние ожидаемого выдал Роут, но комментировать дальше не стал, вместо этого осмотрелся, ища интересующий его объект.
Графин со стоявшим рядом стаканом обнаружился на небольшом столике у занавешенного жалюзи, окном. На кой хер тут столик — вопрос отдельный и искать на него ответ было последним, что закралось в поврежденную голову.
Немного приведя мысли, коих было не особо много и перетерпев первую волну боли, парень спустил ноги на пол, тут же ощутил прохладу белой плитки, немного остужавшей перебинтованные места на коже своей температурой. Если бы он был в состоянии, то остался бы лежать на полу заместо слишком горячей кровати.
Дойти до стола оказалось трудно.
Все тело болело и отказывалось слушать мозг, который и сам пошатнулся от удара, который, если судить по нащупанной повязке, оказался достаточно сильным. Ноги не гнулись, что так же добавляло проблем и без того хреновой ситуации, но до желаемого он все же добрался, пусть это и заняло непозволительно большой отрезок времени.
Холодная вода действительно помогла, Ли даже проигнорировал пролитую её часть. Дышать стало немного легче, а по телу разлилась долгожданная прохлада. Вытерев лицо тыльной стороной перебинтованной ладони, солдат спохватился.
За все это время он даже не подумала пошевелить левой конечностью, по привычке скинув это на травмированность и нежелание беспокоить и без того болеющий орган.
Вот только сейчас все сложилось совсем странно. Облизнув резко пересохшие губы коротковолосый перевел взгляд влево.
Беспокоиться было не о чем. Буквально, ведь руки и части плеча просто не было. Их место заняли плотные повязки и наложенные в несколько слоев бинты из-под краев которых выглядывали аккуратные швы, соединяющие порванную кожу.
Если бы ноги могли согнуться, Ли бы уже упал на пол, но нет. Держалась стоя смотря уже куда-то в несуществующую точку. Чувствуя, как мир под ногами начинает плыть, создавая ощущение болота в котором она вот-вот увязнет.
Шаг назад. Потом еще несколько. Лопатки коснулись стены. Тут то ноги и согнулись. Роут быстро осел на плитку, чувствуя, как воздуха в легких становится слишком мало.
— Ты знал на что шел. — Сам себе процедил сквозь плотно сжатые зубы солдат, понимая, что ещё немного и из глаз польются слезы. — Закрой рот и терпи.
Обхватив ноги имеющейся рукой, притянул их к себе и положила на них неожиданно потяжелевшую голову. К горлу подступил тошнотворный комок, вот только он знала, что это ничего не значит, ведь еды тот не получал последние несколько дней. Веки закрылись сами собой, потрясенный мозг отключил тело в попытке сохранить остатки рассудка в целости.
Утром в палате, врачи нашли спящего у стены солдата. Разбудили — он абсолютно спокоен, вернули на кровать и поменяв бинты сообщили, что скоро принесут еду и препараты притупляющие боль, сетовали на то, что нужно будет съесть все.
В ответ только согласный кивок и спокойный взгляд серых глаз. Он, честно, думал, что хуже уже не станет.
Он никогда не ошибался так сильно.
***
Ли просыпается спонтанно, когда до прибытия остаются считанные минуты и сам дод конца не может понять, что именно стало причиной внезапного пробуждения, но кажется это случилось во время, потому что рядом с ним сразу приземляется мужчина, на ходу поправляя вылезшие из-под шлема светлые волосы и довольно улыбающийся при всем при этом.
— Отлично справился. — Коротко комментирует тот и хотя сам Ли не был уверен в том, что именно было похвалено, ограничился благодарным кивком, потому что выдать что-то членораздельное сейчас он был не в состоянии. — Думаешь, он заслужил такой смерти? — На Капитана тут же уставилась зеленая пара глаз, в которых так и плескалось любопытство.
«От куда столько сил?» — С некоторой завистью подумал обладатель русых волос, но немного подумав, все-таки ответил на поставленный вопрос, пусть и не особо охота под внимательным взглядом:
— Это не имеет значения. Задача: устранить угрозу. Я ее выполнил. Детали меня не волнуют. — Он совсем не чувствует стыда из-за этого и вскоре снова засыпает, ока друг пристроившись рядом в пол голоса продолжил разговаривать с другими людьми.
Прибытие не приносит, ни облегчения, ни спокойствия. Ли просыпается через несколько часов, когда его за плечо расталкивают сослуживцы и отправляется вместе с ними на выход, чтобы наконец-то вдохнуть чистого воздуха нормально, на не пытаться ухватить свою порцию на ходу и при этом не сбить дыхание полностью. Мельком видит по швам перчаток темную красную кайму, и, несмотря на май и удушающую жару, его бросает в какой-то необъяснимый холод, озноб продирает вдоль позвоночника и оседает где-то под ребрами, сворачиваясь в тугой узел.
— Сами в состоянии отчитаться? — Скорее риторически уточняет Капитан, снимая оружие и раскладывая его на приготовленном для этого столе.
И понял, что не досчитался одного ножа, который видимо так и остался в голове террориста после того, как сам же парень его так удачно запустил. Что ж, потеря одного такого не проблема, нужно будет попросить перепроверить набор на наличие повреждений и заменить, если есть что-то помимо пропажи. Стояло бы еще протез показать, но об этом он подумает позже.
— Обижаешь, Кэп. — Хлопнув его по плечу, почти ласково, протянула Эл, прежде чем скрыться за механическими дверьми, что-то насвистывая на ходу.
— Тогда я в душ. — Пожал плечами Роут, предвкушая скорое освобождение от плотной ткани формы.
В душе он с остервенением скребет мыло, забивает его под ногти, выцарапывает остатки чужой крови, как-то проникшей сквозь ткань и до красноты растирает тело, скорее по привычке, чем из необходимости. Форма уже давно представляя из себя набор цельных пластин под которые даже грязи было тяжело попасть. Совсем не та тканевая фирменная одежда, которая была до этого из-за чего он даже без нее оказывался пропитан кровью и ощущал ее запах еще добрые несколько дней, какими бы средствами не мылся и какой одеколон бы не использовал — результата словно не было.
Он выходит мрачным и почти расстроенным — он все еще не уверен, что может применять такие слова в описании своего настроения. Долгие годы он не чувствовал ничего, а значит, и описывать свое состояние у него не было необходимости. За физическим состоянием следила команда разномастных врачей, с психологическими проблемами справлялся он самостоятельно, бионическую руку обслуживал штат техников. Долгие годы не было положено ничего, кроме четких и категоричных приказов.
Это было удобно. Не приходилось тратить силы на что-то, что могло отвлекать его от работы и тренировок. Четкая система жизни, не менее четкие указания к тем или иным действиям. Все под четким надзором и контролем. Этот факт радовал уже начальство непосредственно.
***
"— Процесс восстановления идет несколько медленней, чем мы планировали. У мистера Роут частые рецидивы. Он выходит из-под контроля в случае непосредственной опасности и возвращается обратно, лишь когда полностью уверен, что она миновала, либо он же ее устранил," — психолог переплетает пальцы и опирается на них подбородком, "— к сожалению я вынуждена рекомендовать вам отстранить его от работы на неопределенный срок, либо заменить место дислокации, пока ситуация не изменится."