Когда умирают фениксы

109 год эпохи Гептаравества

Конец третьего года в Возрождении знаменовал середину их обучения, после чего следовал так званый «практический этап» — Наставники начинали брать их с собой на миссии. К этому времени подрастающие воспитанники уже прилично владели лавасским и гепта-языками, окрепли физически и ментально, а также научились обращаться с маной.

Как Орлин и рассказывал, порой в Возрождение заглядывали другие старшие рейны. И к этому событию в гомпу вернулась одна из странствующих рейн по имени Ниша́. Она выпустилась в предыдущем потоке и считалась одной из самых одаренных, сейчас ей было всего около двадцати пяти.

Среди нынешних воспитанников витало возбужденное предвкушение: впервые с тех пор, как они оказались на Лавассе, им выпала возможность покинуть его.

Наставники и Ниша отбирали, кто отправится под их руководством. Никто не удивился, когда Наставница Падма взяла с собой Орлина, а вместе с ним автоматически и всю их «компашку» (хотя Мадлен сперва противился, желая попасть в группу хоть и временной, но молодой и эффектной Наставницы Ниши).

Когда с распределением покончили, остальные ребята ушли переодеваться, но их всемером Наставница Падма задержала.

— Луна, ты останешься в гомпе. Ты еще не в полной мере управляешь маной. Займись медитацией в храме, пока нас не будет.

Слова укололи подобно острым шипам. Случилось то, чего боялась: она отставала и теперь ее отделяли. И вовсе не из-за маны — она знала, это предлог — а потому что у нее все еще нет Таланта.

— Наставница, пожалуйста, я тоже хочу отправиться с вами! Вы сами говорили, что нам не грозит повышенная угроза там, куда вы нас берете в рамках обучающей практики. — Теперь она не стеснялась озвучивать свои мысли, как в первые дни в гомпе. Да и эта женщина всегда была особенно добра к ней.

— Да, однако нельзя исключить эту вероятность. Мы отправимся в дэва-локу. Божества и асуры не менее опасные существа, чем голодные духи и демоны. Они могут из прихоти или для своего веселья оставить человека у себя. Мы же четко следуем регламенту полученной миссии и не можем по личным причинам вмешиваться в устройство чужих миров. Наша задача — поддерживать гармонию и равновесие во всех пяти реальностях, и порой они достаются ценою случайных жертв.

— Но... но... — Глупые слова никак не складывались в разумные доводы в свою защиту.

— Хватит ныть! От тебя в любом случае пользы как от куска картона при ливне! Будешь только мешать, — как ножом рубанула Камия. Словно знала, что именно это Луна и боялась услышать.

— Не говори так. Луна очень старается, — встал на ее защиту Орлин. — Это не ее вина, что Талант еще не проявил себя. Бывали случаи, когда у рейнов это занимало и пять лет.

— Ну так пусть остается и ищет, а не бесполезно путается под нашими ногами.

— Ками, не обижай Лу! Она сейчас расплачется, а ты же знаешь, я не выношу чужие слезы, — заныла Мелодия.

Луна и вправду чувствовала подступающую влагу, что скапливалась на ресничках от обиды, разочарования и... подтверждения опасений. Она сделала все возможное, чтобы слезы все же не ринулись наружу и каким-то образом у нее получилось.

— Луна, — снова заговорила Наставница Падма, приближаясь к ней. — Мы поступает так ради твоего блага. В Возрождении заботятся о каждом воспитаннике. Ничего страшного, что тебе нужно немного больше времени. Некоторые бутоны расцветают раз в сто лет, но их красота и аромат куда сильнее тех, что цветут каждый год.

— Да-да, так и есть, — поддакнула Мелодия на цветочную тему. — Лу, ты как цветок, который поздно расцветает. Только и всего.

Так что воспитанники покинули Лавасс в сопровождении Наставников, дабы получить первый практически опыт, а позднорасцветающий цветок остался.

Гомпа опустела. Только монахи подчас вспыхивали алыми одеяниями на своей территории монастырей. Луна ощутила себя такой одинокой, даже более одинокой, чем до приезда сюда. Тогда она и не знала другой жизни... А сейчас, вкусив дружбы и чужой заинтересованности в себе, все переживалось иначе. Она не сомневалась: каждый из ее друзей справится на отлично, и тогда станет ясно — ее присутствие ни на что не влияет. Тогда зачем она вообще нужна?

Бабушка беспрестанно твердила ей стать сильнее. Каждые ее слезы — доказательство тщедушности, а здесь столько примеров, на которых следует ровняться. Однако иногда становилось так обидно... Она тратила намного больше времени и усилий, чем другие, но все равно не могла встать с ними на один уровень. Без Таланта она оставалась курицей в стае журавлей.

Плененная безрадостными мыслями, Луна побежала в комнату и решила написать бабушке. Теперь она отправляла ей письма куда реже. Едва находила время, занятая общими тренировками и дополнительными в одиночку. Бабушка отвечала кратко и то не каждый раз. Если бы ее внуком был Мика, они бы поладили.

А затем Луна в очередной раз вспомнила, что она не родная внучка. Она долго думала, как спросить об этом, но так и не решилась. Каждый раз, стоило вопросу появиться на бумаге, в голове возникал образ сильных, морщинистых рук, что сжимали розгу и били не щадя, и Луна, сминая лист, начинала все заново.

Сейчас, в мгновение особой уязвимости, письмо заменяло друга, которому можно излить переживания.

«Здравствуй, бабушка!

Прости, что в последнее время пишу так редко. Занятия отнимают практически все время. Мне теперь даже непривычно писать на родном языке, потому что мы незаметно для себя все чаще и чаще говорим на лавасском. А еще я делаю успехи в изучении других гепта-языков. Теперь смогу понимать местных жителей во всех государствах!

Сегодня впервые с поступления появилась возможность покинуть остров. Подробностями не могу делиться, но это что-то вроде практических занятий, как поездка на природу. Все разбились на группы, но...»

Стоит ли упоминать, что она единственная, кого не взяли?

Нет, это разочарует бабушку! В последнем ответном письме была даже похвала, бабушка советовала ей не жалея сил работать над собой и дальше. Если бы все зависело только от усердия...

«... но мне не удалось поехать, потому что я приболела. Но я быстро поправлюсь и смогу присоединиться к остальным в следующий раз.

Как погода у Сандомире? А твое здоровье? Надеюсь, у тебя все хорошо! Не волнуйся за меня. Здесь обо мне хорошо заботятся. Спасибо, что настояла на моей поездке сюда. Я сильнее, чем раньше, и буду продолжать стараться. Я не разочарую тебя».

Луна дописала и некоторое время просто смотрела на лист бумаги, исписанный убористым почерком. Даже единственному родному человеку она не могла рассказать всю правду. И тоска стала еще глубже, еще ощутимее.

На скорую руку запечатав письмо, она вялым шагом направилась в наставнический корпус, где в холле стоял с вырезанной на крышке парой фениксов. Эти птицы символизировали рейнов, их изображение часто встречалось в Возрождении, в том числе на входных воротах.

В сундук складывали письма, которые раз в неделю забирал житель Фусана, взявший на себя обязанности местного почтальона. Далее почта переправлялась лодкой на ближайшие острова Инкогниты, оттуда — адресатам. Ввиду своей секретности Лавасс отставал в техническом прогрессе в сравнении с остальным миром. Но Талант и мана заменяли рейнам такие вещи, как телефонная связь, Интернет и транспорт. Для передвижения существовали талисманы, для общения подходили разнообразные проявления Таланта и манипуляции с маной, а интернет... что ж, у них есть Орлин. И библиотека, конечно же.

Немного взбодрив себя, Луна посвятила остаток дня медитации, как и советовала Наставница Падма. Еще год назад Луна специально узнавала бывало ли, чтобы рейн не обладал Талантом. «Нет» — с твердостью заверили Наставники. И Луна утешала себя, что не настолько исключительная, чтобы стать первой. Талант придет. Просто она слабее остальных. Но даже человек, способный сдвинуть гору, начинал с того, что перетаскивал с места на место мелкие камешки. А ее амбиции были куда скромнее.

На следующий день первыми возвратились Наставник Менрай и его группа из пяти человек. Узнав, что другие еще не прибыли, он самодовольно ухмыльнулся. Луна не сразу сообразила почему, а затем вспомнила. Наставники, чтобы дополнительно замотивировать их, позволили себе небольшую шалость — устроить команде, справившейся со своим заданием быстрее всех, полноценный выходной и дать возможность провести его как соблаговолит. Но воспитанники считали, что Наставники и между собой заключили пари.

Луна расстроилась из-за друзей, но не сомневалась, что они придут следующими. Ведь там Гарди и Орлин — самый сильный и самый умный из всех воспитанников.

Однако все сложилось иначе. Через несколько часов явилась группа Наставника Нобу, а к вечеру Наставника Ли Бо и Ниши.

— Падмы еще нет? — удивился Наставник Ли Бо по прибытии. — Странно.

«Очень странно» — мысленно согласилась Луна. И забеспокоилась по-настоящему.

Только глубокой ночью, спустя два часа после звона набата, с главной площади послышался гам, и Луна выбежала, сразу же заметив знакомые фигуры.

— Вы вернулись! — Улыбка засияла на лице, стоило подбежать к ним.

— Просто заткнись, — грубо, даже для нее, ответила Камия.

Луна враз скисла. Она внимательно осмотрела ребят и заметила, что их тренировочная форма порвана в нескольких местах.

— Что произошло?

Но Камия отпихнула ее в сторону и умчалась прочь. Луна глядела ей вслед, пытаясь не зацикливаться, что подруга применила больше силы, чем следовало.

— Когда мы оказались в дэва-локе, — заговорил Орлин, и даже на его лице читалось огорчение, — нас атаковал асур, стремившийся пробраться в наш мир. Камия бросила в него свой талисман, но тот не сработал. А потом... — он сглотнул. — Гарди атаковал асура, но проиграл.

Гарди кому-то проиграл?! Луна не могла в это поверить. После трех лет обучения он боролся на равных с самим Наставником Менраем. Неужели обитатели дэва-локи настолько сильны? Хотя асуры все же полубожества, а если припомнить лекции Наставника Нобу, то большинству их видов присущи гнев и ярость, они часто вступают в драки. Некоторая часть не смиряется с завистью по отношению к богам, их интересует только власть и самовоздвижение, поэтому они ищут их в человеческом мире.

— Таланты нас не слушались, — страдальчески выдавила Мелодия. — Я пыталась связать асура кореньями, но... но... — И она вдруг расплакалась, чего раньше никогда не случалось, и тоже убежала.

Широко раскрыв глаза, Луна растерянно пробормотала:

— Но вы хорошо освоили свои личные способности. Я не понимаю...

— Возможно, ваши Таланты утратили центр стабильности. Разум должен быть устойчив не меньше тела, — утешила Наставница Падма. — А вы впервые оказались в другом мире, это могло сыграть свою роль.

— Но я был готов! — Гарди впервые показывал настольно яркие эмоции, и сейчас в нем клокотал гнев. — Я жаждал этого! Но моя сила... я словно не мог дотянуться до нее. Что-то блокировало меня.

— А я ощущал будто помехи в связи. — Тень огорчения коснулась даже беззаботного Мадлена.

Никому из них не понравилась внезапная потеря контроля над Талантом. На лицах друзей читались озадаченность, разочарование и злость.

— Вы поэтому так задержались? — осторожно уточнила Луна.

— Асур успел сбежать через Шов, пока тот еще был виден. Из-за проблем с Талантом мы не разделялись, и Наставница напомнила, что полученная миссия превыше всего. Сначала мы забрали искомый артефакт и уже после занялись поимкой асура. Наставница выследила его, и общими силами мы пленили его и сдали Гуаньди, в чью свиту он входит.

Луна с жадностью вслушивалась в каждое слово. Хотя ребята и столкнулись с трудностями, зависть все равно заразила ее помыслы. Они видели настоящих божеств! Это одновременно пугало и завораживало. И ей так хотелось быть с ними. Вдруг бы ей удалось помочь и доказать свою полезность? Луна никогда не ожидала, что друзья могут не справиться, но это уняло бурю внутри нее. Теперь они ближе к ней, чем когда-либо. А ведь она боялась, что практические испытания, наоборот, увеличат пропасть между ними.

Нет, это неправильно! Она не должна радоваться их неудачам. Это не тот путь, по которому следует идти. Для достижения совместимости между ними не друзья должны стать хуже, а она — лучше.

Луна очнулась, когда раздалось хлопанье крыльев. Прилетел Круассан. Он приземлился рядом с Мадленом, и тот достал для птицы угощение, которое всегда носил с собой.

— Да, уродский денек выдался, — видимо, ответил на вопрос орла Мадлен, а затем вслух задал тому свой: — Ты не слышал меня ранее? Я пытался достучаться до тебя, но улавливал далеко не все.

— Контроль над Талантом вернулся к тебе? — спросила Наставница Падма.

— Да, я попробовал позвать Круассана, как только мы переместились.

— Других животных тоже слышишь? — Мадлен кивнул в ответ. — А проникнуть в их разум можешь?

Его глаза приобрели остекленелый вид, что происходило, когда он блуждал в чужих сознаниях

— Все как обычно, — «вернулся» Мадлен через минуту.

— Орлин, а ты?

Тот закрыл глаза и рукой словно отодвинул невидимую ширму — это движение помогало ему создать визуальную иллюзию. Орлин совсем недавно овладел этой гранью своего Таланта.

Ему удалось, так как гомпа сменилась вершиной горы, куда они все еще взбирались, пусть и не каждый день, как в начале.

Наставница Падма удалилась обсудить ситуацию с остальными Наставниками. А затем выяснилось, что она советовалась даже с Бонзой. У остальных воспитанников не обнаружилось таких же проблем с Талантом, хотя все они впервые переносились в другую реальность.

Так нелогично. Малообъяснимо. Непостижимо.

В Возрождении не было ни оценок, ни рейтингов, поэтому соревнования по успеваемости не имели смысла. Наставники с самого начала их «пути становления» утверждали, что конкурировать, завидовать, ревновать дорога к саморазрушению.

— Единственный человек, который может быть вам соперником, это вы сами, — сказала им однажды Наставница Падма. — Вчерашний вы. Вы из прошлого месяца, прошлого года. Но даже между вчерашним и настоящим «я» должна царить гармония. Соперничество мотивирующее, а не разрушающее. Единство укрепляет, конфликты — разобщают. Кто усмиряет свои мысли и эмоции, избавляется от негатива и концентрируется на положительных моментах, тот контролирует чистую жизненную энергию.

Выделяли два вида маны. Чистую и искаженную. Ненависть, гнев, похоть, жадность в сильных проявлениях искажали ману. В таком состоянии она имела бо́льшую мощность, однако саморазрушительную, ведь постепенно брала над рейном вверх и стремительно истощала. В то время как чистая мана оставалась под полным контролем и имела куда больший резерв использования. Основой для нее служила не безгрешная нравственность, а нахождение в гармонии с собой и с окружающим миром.

С Талантом все обстояло проще. Или сложнее. Смотря как посмотреть. Талант являлся частью рейна сродни руке или ноге. Нельзя, «ощутив» Талант, потерять его или разучиться им пользоваться. Как обычный человек, однажды научившись, на забудет, как ездить на велосипеде или плавать. Даже если потерять память, тело будет помнить.

Не могло все случится из-за перемещения из своего мира в чужой. Причина крылась в ином. Только оставалась для всех неизвестной.

Каждый переживал произошедшее по-своему. Наставники продолжали их обучение, параллельно собирая всевозможные сведения у рейнов, не живущих на Лавассе. Гарди тренировался с еще вящим остервенением. Неудача ударила по его гордости, и он доказывал себе, что может быстрее, сильнее, умелее. Орлин корпел над древними текстами в поисках схожих случаев. Мелодия быстро пришла в себя, отвлекаясь на сбор трав и изучение растений в полях и лесах. Мика не показывал никаких чувств и оставался верен своему равнодушию. Камия ушла в недельную медитацию, чтобы заглушить ярость, переливающуюся через края ее естества. Она близилась к фазе «убью любого, кто заговорит со мной», поэтому так было безопаснее для всех. Мадлен тоже ушел, только не в медитативное состояние, а развлекаться на другую часть острова. Где он слонялся на сей раз, никто из них не знал. Может, бедокурил с животными, а может с лавассцами.

Вскоре Наставники позвали их шестерых на отдельную беседу.

Легкая грусть просочилась в мысли, пусть Луна и понимала, что это глупо, и вскоре она обо всем узнает от ребят. Однако грусть переросла в настоящее горе, когда стало известно, что друзья снова покинут остров без нее. В этот раз они отправлялись не в другой мир, а в Западную Макорию. Там жил один из старейших из ныне живущих рейнов, который давно отошел от дел. Он обладал Талантом, названным «душеведовство» и лечил не физические, а душевные болезни, влияющие на не-рейнов. А также мог осмотреть и своих юных собратьев, помогая выяснить, что случилось с их Талантами и могло ли это повториться.

Луна снова попросилась с ними, тем более в этот раз никакой опасности не ожидалось. И...

Ей отказали. Опять отказали! Она подчинилась, хотя нутро сгорало от несправедливости. И все же собственное недовольство отходило на второй план, ведь друзья переживали непростой для них период.

Их не было трое суток. Луна впервые проводила так много время с другими воспитанниками. Хотя они уже три года обучались бок о бок, она осознала, что не знает ничего, помимо их имен. Дантон, Мо Жань, Тивади, Фабриса, Эрих, Чжэ Мин, Оби и многие другие. Для нее по-настоящему существовало только шестеро, остальные мелькали в ее буднях размытыми тенями. Настолько она погрузилась в их закрытый круг. Они все, что было ей нужно. Хотя кое-кто из друзей общался с другими ребятами. Орлин так вообще воспринимался кем-то вроде старосты, если бы они учились в обычной школе, а Мадлен всегда проявлял себя компанейским парнем. Люди слетались к нему, как мотыльки на свет, благодаря его обаянию, чувству умора и взбалмошному бесстрашию. Остальные же из их компании не особо стремились общаться с кем-то еще. Даже Луне порой было трудновато достучаться до них.

Но она бы не променяла их ни на кого другого. За эти три дня она убедилась, что каждый из ее друзей заслужил уважения или восхищения со стороны остальных совоспитанников. А в интонациях некоторых девочек Луна распознала даже зависть. Ей завидовали. Невероятно! Впервые у нее было то, чего хотели другие.

До этого момента она никогда об этом не задумывалась, и эта мысль скрасила дни ожидания. Она попрактиковала даньтяни, а затем ей впервые удалось успешно повторить последовательность движений из последней боевой комбинации, показанной Наставником Менраем: пируэт, прыжок вперед, удар ногой, сальто, прокрутка тренировочной палкой над головой, затем за спиной, и завершающий выпад.

Возвращения ребят дожидалась не только она, а вся гомпа. Как только они переместились обратно, все сбежались к ним. Рассказ Наставников захватил полное внимание воспитанников, но Луна заметила подзывающий жест Орлина, и они удалилась подальше от толпы. А именно — спустились в любимое место, к озеру, где уже ждали остальные.

Луна прочитала неутешительные новости по выражению их лиц еще до того, как Орлин заговорил. Старейший рейн не смог им помочь. Их тела и разум в порядке, меридианы не забиты, и мана свободно циркулирует по ним. Но он сказал им нечто странное напоследок: «Ваши души словно по-прежнему заперты». Внятно объяснить эти слова старик то ли не мог, то ли не пожелал.

После этого они остановились в уединенной гостинице. Наставница Падма хотела проверить личные способности каждого из них на свободной территории, и Таланты снова заупрямились. Они извивались, утекали, не подчинялись. Каждый ощущал эту потерю по-своему. Но итог был один.

— Разве возможно, чтобы Талант действовал только в пределах Лавасса?

— Нет, так не должно быть, — Орлин выглядел по-настоящему встревоженным.

— Что... что же нам делать?

— Нам? Ты то здесь при чем? — вмешалась Камия, а затем бросила Орлину: — Зачем ты вообще докладываешь ей обо всем?

— Луна одна из нас, — мирно ответил он ей.

Разве? Я что, забыла тот момент, когда мы голосовали, избирая ее частью этого круга? Да, нас поселили вместе, но это не повод прилипнуть к нам. У нее даже Таланта нет! Какой от нее прок?

— А ты сегодня максимально безжалостна на язык, — сказал Мадлен, переключая внимание Камии на себя.

— Тебя совсем не волнует, что наша сила исчезает по непонятной причине, стоит покинуть Лавасс? Как ты можешь оставаться таким беспечным даже сейчас?

Мадлен действительно не выглядел особо расстроенным. Даже Гарди эта ситуация выбила из колеи.

— А твои истерики чем-то помогут?

Луне не нравились ни ссоры ребят, ни слова Камии в ее сторону, даже если те звучали правдиво, но она смолчала. Она страдала без Таланта, но иметь его, а затем вдруг потерять — на что это похоже? На ампутацию?

Напряженная атмосфера не ослабевала между ними всю последующую неделю. Гарди собирал их вместе после общих занятий для дополнительных тренировок.

— Нужно быть готовыми, если Талант снова исчезнет и не полагаться лишь на него. Нам следует улучшить боевые навыки.

Луну тоже пригласили, и ее переполняла решимость усердно тренироваться.

Гарди оставался идеалом в том, что касалось дисциплины и физической силы, однако Наставники нашли его слабое место. Он был индивидуалистом, предпочитающим работать в одиночку, а не в команде. Не прощал другим слабостей и ждал от них не меньшего, чем от себя.

Луна сразу поняла, что ее будут ругать, когда Гарди возник визави нее с отведенными за спину руками. Если в начале их обучения у него была короткая солдатская стрижка, то к семнадцати годам он отрастил волосы до той степени, что завязывал верхнюю часть в хвостик на затылке, а нижней позволял полностью закрывать шею.

— Что это за стойка такая? — вскинулся он. — А хватка? В моем бывшем военном училище даже десятилетние дети лучше держали оружие.

— Прости.

— Не нужно просить прощения, нужно слушать и делать как, как я показываю, не задерживая остальных. От твоего «прости» ничего не изменится.

Гарди принялся за отработку приемов поражения противника длинным мечом. И если с тренировочной палкой у Луны начало получаться, то металлическое оружие было все еще слишком тяжелым для ее рук, и это замедляло движения.

— Повторяй столько раз, сколько нужно, чтобы ты делала наравне с остальными. Иначе разрыв между нами будет увеличиваться с каждым днем и дальше. Если ты хочешь быть частью этой группы — ты обязана быть лучше. Сейчас ты недостаточно хороша!

— Гарди, давай я отдельно потренируюсь с Луной позже, — вызвался Орлин, пытаясь сгладить ситуацию. Остальные не вмешивались. — А сейчас все не прочь передохнуть.

— Передышку нужно заслужить, и это будет тогда, когда я увижу в ней хоть каплю прогресса.

Хотя в руках она сжимала острое лезвие, способное ранить глубоко, именно словами ей всегда делали больнее. Требовательность Гарди не была новостью. С себя он спрашивал не меньше, чем с них, вот только был слеп к тому, что не все способны достичь его уровня. Но сегодня Гарди проявлял предельную беспощадность.

От подступающих слез все вокруг начинало терять четкость. Луна надеялась, что изменится на Лавассе, даже не раз писала об этом бабушке, но по факту оставалась слабой. Ее топтали сильные. Но раньше это были те, кого она не считала своими близкими. Теперь же ее топтали те, кого она звала друзьями.

— Заплачь и больше никогда не сможешь тренироваться вместе с нами.

Луна испуганно вскинула на Гарди глаза. Но на его лице не отыскалось ни крупицы сочувствия. Только неумолимая суровость.

— Вот как нынче общаются с друзьями? — Неожиданно по площади пронесся голос Наставницы Падмы. — Гарди, ты не можешь решать такие вещи за Луну.

Его губы сжались, но он не выказал особых эмоций, узнав, что его услышали.

— Я лишь хочу, чтобы она стала лучше. Вы сами сказали, что в следующий раз Луна присоединится к нам.

Сердце Луны сжалось. И даже слезы, казалось, застыли.

— Правда? Я могу пойти с ними? — спросила она, забывая обиду на друга, окрыленная этой новостью.

— Через два месяца грядет следующее практичное испытание, и в этот раз ты тоже примешь в нем участия. — Далее она обратилась к остальным ребятам: — И даже если вы столкнулись с препятствием, нет ничего сильнее единства. В командных миссиях в первую очередь нужно думать не о физической силе каждого по отдельности, а о крепости взаимоотношений. Оставьте мечи здесь и пройдемте со мной.

Наставница привела их в учебный павильон с малахитовым потолком, и они уселись на подушки вблизи нее.

— На землях Асуварии в былую эпоху, когда люди давали дружеские обеты, в напутствие им говорили «между Яном и Цзо».

— Да, я раньше слышала эти имена, — подтвердила Камия.

— Я хочу рассказать вам легенду, а вы для начала просто послушайте, — голос Наставницы звучал привычно ласково. — В период Вёсен и Осеней жил человек по имени Цзо Ботао. Его родители рано умерли, и он рачительно работал, дабы прокормить себя. С детства его одолевала большая тяга к знаниям, поэтому он неустанно занимался самообразованием. Когда ему минуло сорок лет, Цзо Ботао покинул свою обитель, узнав, что правитель царства Чу набирает на службу одаренных людей. В пути, ища ночлег, Цзо набрел на дом. Его хозяином был Ян Цзяоай, довольно просвещённый человек. При встрече этих двоих одолело чувство, словно они знакомы сотни лет. Мужчины решили дать обет дружбы и стать братьями. Цзо пригласил Яна пойти вместе с ним в царство Чу и там применять свои таланты. Дальше они отправились вдвоем. Дорога выдалась тяжелой, вскоре у них закончились деньги, чтобы останавливаться в постоялых дворах, а погода с каждым днём ухудшалась. После дождя начинался сильный ветер, а затем снегопад. У местного жителя они узнали, что на дальнейшей части дороги нет жилых домов, где они могли бы попроситься переночевать и согреться. В одну из ночей они остановились в гробнице на горе. На утро снега стало ещё больше, а их одежда была недостаточно теплой, поэтому за ночь они продрогли до самых костей.

Тогда Цзо сказал Яну, что дальше должен пойти только один из них. Тогда у него будет шанс выжить и добраться до царства Чу. Однако Ян отказался принимать такие условия, ведь пусть у них и разные родители, они стали братьями. И они снова продолжили путь вдвоем. Но на следующем месте привала, когда Ян вернулся с сухими ветками для костра, Цзо вновь заговорил, что хорошо все обдумал: вдвоем им не выжить. Пусть Ян наденет его верхнюю одежду и преодолеет оставшийся путь один. Ян со слезами на глазах напомнил Цзо, что они поклялись жить вместе и умереть вместе. Но кто-то один должен выжить, чтобы похоронить другого — так веско ответил ему Цзо. Названые братья некоторое время спорили, кому их них остаться и умереть, а кому дойди до царства Цу и затем вернуться для захоронения другого. В разгар спора Цзо, успевший снять с себя верхнюю одежду, хотел броситься в реку, но Ян его удержал в последнее мгновение. Однако к тому времени конечности Цзо так одеревенели от холода, что он уже не мог говорить и лишь жестом показывал Яну, чтобы тот уходил. В конце концов Ян согласился и попросил не забывать его даже в загробном мире. А затем пообещал, что, получив официальную должность, вернется и похоронит Цзо должным образом.

Так и случилось. Цзо умер под деревом у реки, а Ян сумел добраться до места, с успехом сдал экзамены и встретился с правителем, где представил ему десять стратегий, которые могли бы сделать войска царства Чу сильнее. Правитель назначил Яна на высокую должность, а также наградил золотом и шелками. Однако Ян заплакал, упав на колени, и поведал историю о названом брате, пожертвовавшим собой, дабы он сюда добрался. Правителя опечалила эта история, он отпустил Яна исполнить свой долг, дав ему средства на погребение и присвоив Цзо посмертный титул «чжун дафу» — такой же, как у Яна. Мужчина нашел тело своего покойного друга, омыл его, одел в богатые одежды и похоронил. На этом месте построили гробницу и статую Цзо и назначили местного жителя охранять их. Эта печальная история со временем разрослась в легенду, и имена Цзо и Яна использовали при дружеских обетах.

В помещении наступила тишина.

Луна росла в иной культуре, и ей были в новинку предания о восточных государствах и об их далеком прошлом. История тронула ее, но не все разделили ее чувства.

— Почему никто не заподозрил, что Ян сам убил и съел Цзо? — засомневался Мадлен. — Если у них не оставалось еды, вот и выход! Да и избавиться от конкурента при королевской дворе можно! Одной стрелой двух ястребов убил.

— Но Ян же вернулся за телом своего друга, — заступилась за героя Мелодия.

— Кто знает, было ли там вообще тело? Он мог приукрасить события, чтобы разжалобить правителя слезоточивой историей, — Мадлен откровенно наслаждался своей версией, противоречащей легенде.

— А я на месте правителя дважды бы задумался, прежде чем приближать Яна к себе и прислуживаться к его стратегиям, — внезапно тоже высказал сомнения Гарди. — Ведь он не сумел должным образом спланировать и организовать путешествие, с чем справлялись купцы и крестьяне, пустившись зимой в путь без достаточного количества денег, еды и теплой одежды. Если у них не хватало средств, стоило подождать лета и заработать за это время. А так он погубил друга и едва не погиб сам. Так как такому недальновидному человеку поручили управлять войсками царства Чу?

— Вау, настал день, когда мы на одной стороне, — засмеялся Мадлен и поднял руку вверх, но Гарди проигнорировал выставленную ладонь, не отбив по ней. Такое могло смутить кого-то другого, но не Мадлена. Тот лишь пожал плечами, опустив руку, по-прежнему с довольным видом. — Наставница, выходит, это может быть и не история о настоящей дружбе, а об идеальном преступлении и восхождении одного человека за счет другого.

— Я рада, что вы рассматриваете ситуацию под разными углами, ищите иные трактовки, но они останутся лишь теориями. Ваша версия имеет право на существование. Но и известная всем — тоже.

— Наставница, вы нам на что-то намекаете? — подала голос Камия. — Хотите, чтобы мы тоже принести обеты, а потом жертвовали жизнями, спасая друг друга?

— Я лишь напоминаю, что следует принимать во внимания не только свои чувства, но и чувства своих товарищей. Обоюдно доверять и помогать.

— Но почему именно в таком составе? — упорствовала Камия. — Мы не можем разделиться на меньшее количество, как другие, или хотя бы провести рокировку?

— Есть вещи выше нас и наших желаний, — продолжила Наставница Падма. — Все мы оказались здесь в одно время не просто так. Моя задача передавать вам знания, ваша — принять их. Вы все разделили схожую судьбу до Лавасса, ныне же делите одну на нем. Каждый из вас важен и нужен.

— Даже я? — не сдержалась Луна.

— Не «даже», а несомненно нужна. То, что у кого-то лучше получается биться или управляться Талантом, не делает его лучше и значимее других. Рейны не мыслят этими категориями. Вы должны оставить эту гонку достижений. На Лавассе важна лишь ваша чистота.

— Девственность что ли? — вклинился Мадлен. — Для некоторых может быть уже поздновато. И вообще, знаете ли, это вмешательство в частную жизнь!

Услышь это любой другой их Наставник, Мадлен бы напросился на неприятности, но их Лотос это только повеселило.

— Укунбодхизм не настаивает на непорочности тела. Важнее сохранять внутреннюю нравственность. Однако чистота и нравственность неравнозначны. Та чистота, о которой говорю я, рождается из искренних намерений, веры и твердости выбора. Если действовать с такими побуждениями, мана будет сильна как никогда. Ее чистота исходит из непоколебимой уверенности, а не подчинения нормам морали и нравственности. Искаженной никогда не сравняться с чистой маной. Не забывайте об этом.

— Вы говорите об искренних намерениях и твердости выбора, но при этом настаиваете, что мы должны подружиться, даже если я этого не хочу, — открыто высказала свои претензии Камия.

— Ты права. Выбор за тобой. Но даже говорить «нет» нужно с открытым сердцем, а не с закрытым. — Затем Наставница взглянула на Гарди. — А ты помни, что доброе слово побуждает вяще злого. Протяни руку помощи другу, а не бей его под дых.

Когда их отпустили, Луна заметила, что Камия скривилась, стоило им повернуться к Наставнице Падме спинами. Сама она чувствовала себя лучше после услышанного.

Гарди все же позволил им передохнуть, и они договорились снова встретиться через два часа. Камия и Мелодия успели исчезнуть, пока Орлин предложил Луне потренироваться с ней отдельно. Она с благодарностью согласилась, но ей нужна была резинка, чтобы собрать растрепанные волосы, поэтому они условились начать через десять минут на заднем дворе корпуса воспитанников.

Луна побежала к себе в комнату, но раздавшиеся внутри голоса не дали ей открыть дверь и зайти.

— ...и они все заладили, что мы должны быть друзьями, — возмущалась Камия. — Но разве меня спросили, хочу ли я этого?! Нет. А это вообще-то двухсторонний процесс, этого должны хотеть обе стороны!

— Но ты же не против дружить со мной, — раздался теперь голос Мелодии.

— Ты другое дело. Не сравнивай себя и Луну.

— Какая между нами разница?

— Мы подружились естественно. Так что я сама выбрала тебя в подруги, а ты меня. Луну же нам навязывают. Вот скажи, тебе она действительно нравится?

Луна перестала дышать, пока вместе с Камией ждала ответа.

— Ну, она не так уж и плоха...

Камия разразилась звонким смехом с небольшими истеричными нотками, словно услышала уморительную шутку.

— Мело, ты как скажешь иногда! Так можно описать слегка прокисшее молоко, которое все еще пригодно для употребления, но удовольствия тебе не принесет.

Мелодия прыснула, а Камия продолжила:

— Луна мне не нравится и точка. Я пыталась с ней ужиться, но... она так раздражает. Вечно льстит, вечно ждет удобного момента разыграть карту жертвы. Ой, я такая слабая. Ой, я не успела выучить. Ой, помогите мне в не-пойми-который раз! Сколько можно??

— Думаешь, Гарди откажется отправиться с ней на задание?

— Она ему тоже не нравится, но он проглотит недовольство, если Наставники прикажут. Ты же знаешь, он никогда им не перечит.

— Тебе тоже не стоит с ними пререкаться. Оно того не стоит.

— Тут ты права, я не собираюсь падать в глазах Наставников из-за этой неумехи.

— Нужно подождать. Возможно, если у Луны не появится Талант и в этом году, тогда Наставники передумают и скажут, чтобы мы работали вшестером, а ей поручал что-то свое.

— Звучит как мечта. Я даже Мадлена согласна терпеть, он самодовольный придурок, но хотя бы способный. Только не смей ему говорить, что я это признала! Но Луна не нравится мне ни как человек, ни как потенциальный член команды. Если все дойдет до крайней точки, ты же поддержишь меня?

— Конечно, между тобой и Луной, я всегда выберу тебя. Ты же знаешь.

Больше слушать не было сил. Луна сорвалась с места и выбежала обратно на улицу. Она давно знала, что не по душе Камии, но надеялась хотя бы на Мелодию, которая всегда была с ней мила. Но кажется, это ничего не значит. Не для настоящей дружбы уж точно.

Она не позволила себе расклеиться, ведь ее ждал Орлин. Единственный, кто, кажется, еще не устал от нее. И она не могла разочаровать еще и его. Поэтому, сделав несколько глубоких вдохов и взяв эмоции под контроль, она зашагала в условленное место, однако на полпути столкнулась с Гарди. И прежде, чем поняла, что делает, ее губы уже произнесли:

— Можно тебя на несколько слов?

Гарди остановился, бросив на нее подозрительный взгляд, но затем кивнул. Они стояли у салы, чья тень поглотила их.

— Я... — Горло пересохло от волнения, но Луна через силу продолжила. — Мне жаль, что я тяну вас вниз. Будь я тобой, тоже злилась бы на себя. Если бы я знала, что еще можно сделать, чтобы...

— Подтягивайся.

Гарди так неожиданно ее прервал, что она растерялась.

— Что?

— Основная проблема в твоих руках. Они все еще слишком слабые. Подтягивайся утром и вечером каждый день и тогда сможешь уверенно держать меч.

После случайно подслушанного разговора Камии и Мелодии, она совсем пала духом. Но, кажется, легенда, рассказанная Наставницей Падмой, все же повлияла на Гарди, и его редкая доброта, излившаяся в совет, а не в новую порцию унижений, подтолкнули Луну спросить.

— Ты правда думаешь, что у меня есть шанс стать лучше?

— Неважно, что думаю лично я. Важен лишь конечный результат. Но вот я знаю точно: даже самые слабые становятся сильнее после регулярных тренировок. И если нам предстоит работать в одной команде, у тебя нет выбора, кроме как поднять свой уровень.

— Но Камия вообще не хочет со мной общаться.

— Мы здесь обучаемся не ради удовлетворения прихотей Камии. Сосредоточься на себе, а не на том, что думают другие.

Луна не ожидала получить утешение от Гарди. Она боялась сказать лишнее в первое проявление истинной близости между ними, но не могла не спросить:

— Это... из-за рассказа Наставницы?

— Нет, эта легенда не вызывает у меня доверия. Однако ее дальнейшие слова понудили меня задуматься, что мне стоит быть гибче в отношении других людей.

— Спаси...

— Я делаю это не по доброте душевной. Старые сканданские привычки все еще живут во мне, но я хочу стать достойным лидером своей команды. И раз так вышло, что ты тоже будешь ее членом, это часть моих обязанностей. Ничего личного.

— И все же, спасибо.

— Я могу быть слишком требовательным, но так меня самого обучали еще в Скандании. Я не умею иначе. — Никогда раньше Луна так долго не разговаривала с Гарди наедине. — И пока что плохо взаимодействую в команде. Так что нам всем есть чему поучиться.

— Я сделаю все зависящее от себя. Обещаю. Но это может занять какое-то время...

— Тогда я тоже дам обещание. Пока ты не выйдешь на тот уровень, чтобы справляться самостоятельно, я защищу тебя.

Сердце Луны забилось чаще. Раньше никто никогда не давал ей такие обещания. И она знала — Гарди на самом деле имел в виду то, что сказал.

Подумав, что еще одна благодарность может испортить момент, Луна проглотила его и вместо этого безмолвно кивнула. Гарди не стал задерживаться и тотчас продолжил свой путь.

А Луна осталась стоять на месте, все еще ощущая тепло от полученного обещания. Улыбка прорезалась в уголках ее губ.

Гуаньди — бог войны, бог богатства, а также покровитель чиновников

Период Весен и Осеней — период китайской истории с 722 по 481 год до н. э.

Чжун дафу — средний ранг родового аристократа и высокопоставленного чиновника в Древнем Китае.