Изгнанный

Переодевшись, Николай с любопытством взглянул на тело, предварительно очистив труп от листьев и веток. Это был уже не молодой мужчина. Возраст его, на первый взгляд, не менее 60 лет. На коже не было ни единого ранения, что означало лишь то, что Ярослав добыл тело прямиком из больницы, либо же влез на кладбище. Николай встряхнул головой, отметая подобные мысли. Все же его подельник не имел настолько большой тяги ко всякого рода грязной работе.
— Позволь спросить, где ты достал его? — Парень указал пальцем на тело мужчины.
— В морге одолжили. — Собеседник, тоже уже переодевшийся, подошел ближе, начиная осматривать труп, вероятно предполагая, как бы лучше разрезать.
— Одолжили? — Николай непонимающе взглянул на Ярослава.
— У этого человека не было родни в стране. Я проверял больничные записи, обнаружил, что он присмерти, а прогнозы точные и неудовлетворительные. Так что я внес в документы парочку деловых фраз и свои данные, что бы все выглядело так, что я его дальний и единственный родственник. Спустя время он умер, и, как и ожидалось, из больницы позвонили мне.
— И ты хочешь сказать, что его ни разу не спрашивали о родне? Что-то ты мне недоговариваешь. — Во взгляде Николая промелькнуло недоверие.
— А ты думаешь, по чьей милости он попал в больницу в предсмертном состоянии? — Ярослав улыбнулся. — Мужчина работал на стройке, прилег отдохнуть во время обеда, решив не уходить в отведенное для того место, и «случайно» упавший кирпич сломал ему шею как раз в месте нахождения голосовых связок. С чего бы ему вообще говорить? Так, не время прохлаждаться. Расчисти немного места, сейчас все сделаю. — После этих слов Николай встал, принявшись освобождать местность от листвы. В руке Ярослава же блеснул нож.
— Может все же лучше бумагу расстелить? На траве плохо видно будет.
— Нынче бумага дорогая, а с нашим нестабильным доходом нам ее экономить не хуже еды надо. К тому же главное что бы работало, а не что бы было видно.
Николай промолчал, продолжая равнодушно разгребать ненужный мусор. Ярослав же, не отрываясь, сливал кровь из тела в пластиковые стаканы, которые взял с собой. Оповестив товарища о завершении работы, Коля присел на поваленное дерево.
   Вскоре все было готово. Закатав рукава белой рубахи, Ярослав окунул одну из рук в стакан с кровью, дабы начертить ею пентаграмму на траве. Николай же закапывал уже ненужное тело.  Закончив, он подошел к товарищу, который, кажется, был настолько увлечен черчением, что даже не заметил его. Внутри аккуратного, на удивление, круга, с диаметром примерно два метра, расположилась такая же аккуратная звезда. Внутри определенных участков ее легли оккультные символы. Мужчина чертил уверенно. Было видно, что занимается он этим не впервые. Николай часто видел, как Ярослав выводит подобные вещи, однако каждый раз завороженно наблюдает за этим, словно в первый.
— Готово. — парень поднялся, отряхивая руки от налипшего на них мусора. Алую жидкость, конечно же, подобными движениями не оттереть, поэтому он отер их о лист лопуха, коих в округе было превеликое множество. — Коль, отнесись к моим словам с особым вниманием. Если что-то случится, то обещай не отходить от человека, с которым я тебя познакомлю. До конца всего осталось совсем немного. Сейчас рисковать крайне опасно. Я не знаю, что может произойти. Ты мне все еще нужен, так что старайся не потерять меня из поля зрения. Понял?
— Да. — Николай кивнул в подтверждение своих слов.
— Отлично. Иди сюда, пора отправляться. — Ярослав махнул рукой, призывая товарища встать подле себя. Николай приблизился, взявшись рукой за рукав подельника в районе локтя, смотря на то, как он закрыл глаза, соединил пальцы обоих рук перед грудью, начиная шептать что-то на неизвестном Николаю языке. Сколько бы он не пытался разобрать, что же тот постоянно шепчет во время подобных операций, это было бесполезно. Со стороны можно было подумать, что Ярослав наобум произносит нечленораздельные звуки, которые его мозг генерирует в случайном порядке, а затем посылает импульсы в язык, заставляя говорить придуманное.
   По рукам мужчины заструились белые узоры. Они перерастали в завитки, которые уже принимали форму, смутно напоминающую часы. Вскоре руны добрались и до лица Ярослава. Как только это завершилось, парень распахнул глаза. Радужка и зрачки пропали, кровеносных сосудов тоже видно не было. Остались лишь чисто белые пятна. Внезапно он запрокинул голову, руки упали, словно из них исчезли все кости и мышцы, способные держать их в установленном положении. Колени подкосились. Николай было дернулся, дабы подхватить товарища, что бы тот не рухнул на землю, да только вовремя опомнился. Ярослав хоть и походил на того, кто вот-вот упадет, но стоял довольно твердо.
   Все узоры на теле мужчины засветились белым. Глаза распахнулись еще шире, также выпуская свет. В какой-то момент он стал настолько ярким, что Николай зажмурился и заслонил глаза свободной рукой. Второй же крепче сжал ткань рубахи товарища.
   Когда яркость под сомкнутыми веками начала уменьшаться, парень открыл их, стараясь как можно скорее проморгаться, дабы вернуть себе способность видеть. Когда же он это сделал, то тут же обратил свой взор на Ярослава, который уже потягивался, разминая спину после нахождения в неудобной позе.
— Я никогда к этому не привыкну... — мученически выдохнул последний, разминая хрустящий позвоночник. Николай молча ждал, все еще видя разноцветные пятна перед глазами.
   Через минут десять-пятнадцать, вещи были аккуратно сложены и спрятаны, а товарищи уже пробирались сквозь чащу. Солнце, ранее скрытое листвой деревьев, ударило в глаза. Взору открылась широкая, песчаная дорога, по которой к ним приближалась телега, доверху набитая вещами. Управлял ею мужичок, лет сорока с виду. Ярик помахал тому руками. Поравнявшись, он остановил лошадь.
— Вы, ребята, в Моску на ярмарку путь держите?
— Да, дядя, на ярмарку. Не подвезете ли? Совсем мы уж из сил выбились, идя несколько дней подряд. — Приветливо отозвался Ярослав. — Деньги у нас есть, коли нужно.
— Полезайте, сочтемся. — Мужик бодро махнул рукой, приглашая ребят. — Вы ж откуда будете, ежели едете так долго? — телега тронулась, мирно покачиваясь.
— Издалека, дядюшка. Друг мой давний пригласил погостить, покуда ярмарка идет, вот и решили наведаться в края здешние.
— Вона как... Дело хорошее, люди здесь, они добрые. Уже третий год торгую, никогда грубости не бывало. Кто же друг твой, да и ты, коли не секрет?
— Меня Ярославом зовут. Друг мой добрейшей души человек, дядя. Александр, при царском дворе служит.
— Да неужто?
— Он самый, дядюшка. — Ярослав вел разговор с увлечении видом, что очень нравилось мужичку. — Могу я узнать ваше имя, раз уж мы вместе будем добираться?
— Отчего ж не сказать-то. Федор Иваныч я. А спутник твой чего молчит все время? Али немой?
Коля, который все это время сидел погруженный в свои мысли, встрепенулся от внезапного упоминания себя.
— Не немой, Федор Иванович, не немой. Просто чуждо ему в компании находиться, стеснительный малый. На ярмарку впервые, с моей подачи, отправился. — Ярослав лучезарно улыбнулся старику, стараясь отвести его любопытство от персоны подле себя. Николай, уже привыкший, что ему не дают говорить, во избежание проблем, спокойно уставился на медленно сменяющийся пейзаж перед глазами.
   Когда начало смеркаться, попутчики только-только выехали из леса. Взору открылось бескрайнее поле. Солнце стремительно закатывалось за горизонт, раскрашивая небо в золотые и алые тона. Ярик, все это время болтавший с Федором Иванычем, задал вопрос:
— Долго ли, дядя, до Москвы?
— Не долго, дорогой, не долго. Чай, к полудню доберемся.
«К полудню...», словно пробуя, как эти слова звучат, пронеслось в голове Николая. Всю дорогу он стеклянным взглядом смотрел перел собой, чем удивлял возницу. Последний пытался пару раз заговорить с молчаливым попутчиком, однако, тот либо отвечал односложно, либо Ярослав отвечал за него. После пятой такой попытки, мужик перестал пробовать вытащить из Коли хотя бы толику информации.
   Солнце окончательно исчезало, но летняя ночь не спешила морозить троих людей, мерно двигающихся по дороге. Легкий, теплый ветерок иногда обдувал их лица, больше лаская кожу, нежели пытаясь вызвать холодный румянец на щеках. Ярослав улегся подле Николая, приняв удобное положение на различного рода свертках. Федор Иваныч упомянул в разговоре, что торгует он одеждой, поэтому в бока и спину ничего не давило, что было существенным плюсом. Коля взглянул на товарища. Тому определенно шла русская народная одежда. Кожа, и без того достаточно светлая, казалась фарфорово белой в обрамлении красного ворота свободной белоснежной рубахи. Длинные волосы спадали на лицо, стараясь укрыть сомкнутые глаза, обрамленные длинными, светлыми, почти что  белокурыми ресницами. Подложив руки под голову, он сейчас казался совсем расслабленным. Обычно этот человек представал перед Николаем обманчиво безмятежным, готовым в любой момент нанести удар. Терять рядом с ним бдительность было сравни самоубийству, уж Коля-то знал не понаслышке. Сейчас же нельзя было сказать, что молодой мужчина, лежавший перед ним, несет в себе смертельную опасность. Поддавшись мимолетному порыву, Николай хотел было перебрать волосы спящего, но вовремя себя одернул. Под мерное покачивание телеги и его начало клонить в сон. Он прилег спиной к своему спутнику, и веки его медленно сомкнулись.