Души

Утром Джессика смутно помнила всё то, что принесла ей прошедшая ночь. Она могла сказать одно: либо это действительно был один из самых абсурдных и в то же время реалистичных снов за всю её жизнь, либо кто-то решил злобно и глупо подшутить как над её отцом, так и над ней самой, не скупясь на хорошего актёра.

Сборы девушки в школу не отнимали у неё много времени. Никакого макияжа, вновь старые кеды, джинсы, футболка с одним из её любимых мультяшных героев и клетчатая рубашка поверх неё. Затем попытка закрыть дверь в комнату, чтобы вовнутрь не вошёл отец: Джессика всерьёз переживала за свои сбережения.

Путь пролегал через небольшой парк, который являлся единственным на весь район местом, где можно быть выгулять собаку, ребёнка или самого себя. Девушка не любила собак, прохладно относилась к детям и предпочитала гордое одиночество и тишину, так что любовь к этой жалкой пародии на полноценный парк обошла её стороной.

Джессика почти вышла на финишную прямую, как вдруг с ног повалил её большой чёрный пёс. Девушка от неожиданности вскликнула, но рядом не было ни души, чтобы прийти на помощь. Были слышны лишь шаги от одного единственного человека. Практически такие же, как той ночью. Как только неизвестный ударил по ноге, пёс слез с девушки и позволил ей встать хотя бы на колени.

– Здравствуй, Джессика, – спокойным, размеренным голосом дал о себе знать незнакомец. Девушка, подняв на него глаза, ужаснулась. – Неужели я так плох собой?

– Я... Просто... Боже...

– Я говорил, что найду тебя.

Молодой человек улыбнулся. На нём не было ночного костюма, однако среди типичного местного контингента он всё-таки выделялся. Брюнет был опрятен и явно обладал хорошим вкусом. Одежда его была вся в чёрных тонах. Стоит отметить, что именно в них он был действительно безупречен. Пёс, что только что не давал Джессике встать, теперь вился у его ног. Брюнет подал девушке руку, и та встала.

Незнакомец указал жестом на лавочку, после чего вышел вперёд. Джессика шла следом. Где-то в глубине её подсознания было желание сбежать, однако собака, которая дышала девушке в ноги, истребляла эту мысль на корню.

– Если ты думаешь, что эта ночь была неудачной шуткой, то прими мои искренние соболезнования, – присев, с такой же хитрой, как ночью, улыбкой, начал брюнет. – Ты на самом сокровенном уровне теперь действительно не принадлежишь самой себе. Как я говорил ранее, виноват в этом твой весьма безответственный предок. Можешь пока задавать свои вопросы.

– Что мне делать теперь?

– Трудиться, конечно же, – молодой человек засмеялся. – Думаешь, ты у меня такая одна? Нет. Часто зависимые люди продают всех и вся за низку цену.

– Я могу знать, за что меня продали?

– Конечно, – улыбка не сходила с лица брюнета. Он достал из нагрудного кармана рубашки клочок бумаги, который вчера сам же, казалось, сжёг. – Во-первых, отсутствие финансовой ответственности. Во-вторых... Да, на этом всё, – молодой человек небрежно скомкал лист и бросил его в урну, стоящую у скамейки. – Ты будешь вечно работать на меня, а твой отец будет жалкие двадцать лет иметь возможность не тратиться на выпивку. Если, конечно, он столько проживёт.

– Что ты имеешь в виду?

– Признай, ты ведь сама будешь рада, если он умрёт. Позлорадствуешь, – молодой человек посмотрел Джессике в глаза, но после быстро отвёл взгляд в сторону. – Понимаешь ли, мы, так называемые воплощения зла, не можем похвастаться честностью и прочей ерундой, что так восхваляют и проповедуют в религиозных общинах. Когда человек подписывает кровью клочок макулатуры, намереваясь за свою жалкую душу получить несметные богатства, он должен понимать, что просто так ему никто ничего не даст.

– А что можно дать кроме души?

– Время, за которое эта душа должна будет расплачиваться за свои же желания. В принципе, это можно назвать свободой.

– Ты вчера говорил про двадцать один год.

– Прошу не путать. Двадцать один год – это как правило. Обычно Дьявол, но в этом случае на него попасть не повезло, предоставляет свои любезные услуги на этот срок. Конечно, мировое господство и горшок золота он дать не в силах, поэтому люди с подобными формулировками сразу подписывают себе смертный приговор.

– Что ты имеешь в виду?

– Они просто доживают своё отсчитанное время, чтобы потом несколько столетий отбывать наказание за несбыточные мечты.

– То есть, сначала они двадцать один год живут в своё удовольствие, а потом ещё пару сотен лет сидят в адской тюрьме?

– И да, и нет, – брюнет пожал плечами, после чего на какое-то время на лице его застыла усмешка. – Они не смогут более жить в своё удовольствие. Мало кто выживает уже в первую половину земного срока. Они могут сойти с ума сами, или же им могут помочь. Ещё имеет место человеческое здоровье. Слабая вещь, не так ли?

– Это что получается. К вам всем безвозмездно души поступают?

– Практически. Другой вопрос в том, нужны ли они нам. Ты говорила про адскую тюрьму. Это не совсем так. По сути, весь ад – это одна большая тюрьма, если можно всё так назвать. И раз уж мы подошли к этой теме, вопросы больше не принимаются, – молодой человек сделал паузу. – Ты мне нужна как уши и глаза. Если я сейчас сижу тут, рядом с тобой, то можно запросто сделать вывод, что ад не заперт герметично на веки вечные. Есть как беглецы, так и те, кто уклоняется от своей страшной участи как до суда, так и после.

– Суд?

– Если сложно понять, праведник ты или грешник, тебя судят. А там уже как карта ляжет. Тех, кто от суда пытается уйти, ждут врата ада.

– Зачем тебе тогда я нужна?

– Беглецы могут узнать меня, хоть я и выгляжу в человеческом обличие немного иначе. Многие чувствуют такую же нечисть, как они сами. Поэтому лучший вариант затащить их обратно – живой человек. В данном случае – это ты, Джессика. Потом, когда твоё тело состарится и умрёт, я, возможно, заступлюсь за тебя на суде. Если будешь себя хорошо вести. Живи своей жизнью, помалкивай о нашем общении. Я дам знать, когда ты мне понадобишься.

Брюнет подвёлся на ноги, следом встал его пёс. Джессика так и осталась сидеть на месте. Вновь усмехнувшись и приказав собаке идти рядом с ним, он направился вглубь парка.

– Стой, – вдруг крикнула ему вслед девушка, сразу после чего встала и сама.

– Чего тебе? – он удивился.

– Как я могу к тебе обращаться?

– Вергилий. Мне всегда нравилось это имя.

Пожав плечами, брюнет удалился. Джессика так и стояла на месте, провожая его взглядом, пока не зазвонил её старый телефон. Вызов сразу сбросили. Девушка не знала, есть ли уже смысл ужасаться чем-либо, особенно своему опозданию на занятия.

Почему-то Вергилий, даже не смотря на свою демоническую сущность, склонность к власти и, судя по ощущениям, мерзкий характер, всё равно казался лучше ряда парней, обучающихся в школе Джессики. Сидя на обеде за одном из отдалённых столиков, девушка наблюдала за своими сверстниками. Кто-то сидел, как и она, в гордом одиночестве. Многие собирались в компании по схожим интересам и статусу в их же школьном обществе. Часть из них всех дурачились, какая-то девушка читала книгу, многие просто бурно что-то обсуждали, разглядывая всех проходящих мимо людей.

Вдруг кто-то тронул Джесс по плечу. От неожиданности девушка вздрогнула, после чего обернулась. Она почему-то ожидала увидеть Вергилия, но позади стоял неприметный ботаник.

– Можно? – спросил он.

– Присаживайся, – пожала плечами девушка.

Молчал ботаник, молчала и Джессика. Говорить им было априори не о чем. Он достал из ланч-бокса небольшую пачку сока и огромный бутерброд, в то время как у девушки с собой было лишь яблоко. Ботаник читал какой-то комикс, не отвлекаясь, а Джессика продолжала разглядываться всех вокруг.

Но вдруг привычный шум прервал очередной телефонный звонок. Ботаник на миг отвлёкся, бросив взгляд на источник звука, после чего вернулся к своему чтиву. Джесс ответила на вызов.

– Перед тобой сидит парень, – на той стороне был явно Вергилий. – Он не продавал никому душу, но ему самое место в аду. Будь хорошей девочкой, Джессика, помоги ему отыскать путь. Убей его. Иначе я помогу умереть тебе.

– Зачем?

– Это всё равно не человек. Сделаешь, что я прошу, и всё сама узнаешь.

Он завершил вызов. Речи брюнета звучали сладко, но вместе с этим мерзко и противно. Джессика представить не могла себя в роли убийцы, не говоря уже о том, что это ей нужно было сделать. Она убрала яблоко обратно в сумку, так и не притронувшись к нему, после чего, неловко улыбаясь, покинула компанию ботаника.

Покинув столовую, девушка направилась к уборной. Она простояла пару минут напротив зеркала, после чего зашла в одну из кабинок. Кто-то зашёл в уборную следом. Раздался щелчок – входную дверь явно заперли на замок. Джессика собралась дать знать о себе, но замерла, увидев, что вошёл никто иной, как тот самый ботаник.

Он встал у зеркала, как до этого сделала Джессика. Немного подумав, он пошёл к выходу. Начиная с той стороны, он включал один кран за другим, затыкая перед этим сливные отверстия. Вода шумела всё громче. Затем он начал стучаться в каждую дверь и пытаться открыть их, когда оттуда никто не отзывался. Когда очередь дошла до девушки, по её коже побежали мурашки. Едва ботаник попытался открыть дверь, Джессика сама толкнула её так, что бедолагу откинуло назад. Девушка попыталась сбежать, но тщетно: ботаник успел схватить её.

Джессика пыталась вырваться, но он был сильнее. Кричать было бесполезно, ведь здесь шумела вода, а в коридоре – другие ученики. Ботаник схватил девушку за волосы, после чего пихнул её лицом в воду, пытаясь утопить. Казалось, что вот-вот жизнь должна была начать пробегать перед глазами, но вдруг ботаник ослаб. Пользуясь случаем, Джесс вынула лицо из воды и отошла на пару метров назад.

Из тела мучителя торчал клинок, а позади него стоял Вергилий. На лезвии не было ни капли крови. Джессика убрала рукой мокрые волосы назад, ботаник жалобно смотрел на неё. Прошло несколько секунд, и он начал рассыпаться на мелкие кусочки вместе с одеждой, словно высыхая в том месте, где его тело пронзил металл.

Джессика не могла понять, что вызывает у неё это всё. Только что она сидела напротив этого человека в столовой, а теперь он превращался в кучку исчезающего песка у неё под ногами.

– Здесь нет места жалости, – констатировал Вергилий. – Может он и выглядел человеком, но таковым не являлся. Почти как я.

– Почти?

– Ему нужно было убивать для того, чтобы жить с людьми. Поэтому, чтобы не гибли люди и он не давал о себе знать, убить надо было его.

– Как, по-твоему, я бы это сделала?

– Не сделала, – Вергилий усмехнулся. – Дай руку. Ничего не спрашивай.

Джессика не знала, чего ожидать от брюнета. Также она не знала, чего ожидать от директора, когда её поймают на том, что она затопила уборную. Выбирая меньшее, на свой взгляд, из двух зол, она всё-таки протянула руку молодому человеку. Хитро улыбаясь, он взял руку девушки своей, после чего та прикрыла глаза и...

Очнулась лишь в кровати, причём даже не в своей. Она резко подскочила на ноги, ощупывая сначала одежду, которая оказалась на месте, а после и волосы, уже сухие. Лишь затем Джессика решила осмотреться.

Комната была не больше пятнадцати квадратный метров. Напротив кровати, с которой встала девушка, в стену был встроен шкаф с раздвижными дверями, но без привычных зеркал. Кровать от общего зала огораживала перегородка в виде заставленных всякой ерундой полок. В зале, к слову, было пусто. Никто не сидел на белом диване и не смотре плоский, висящий на стене, телевизор. Впереди было огромное окно, почти на всю стену, а слева от него – единственная здесь дверь. Подойдя к ней, девушка подёргала за ручку. Открыто.

Совсем маленькая прихожая. Свет нигде не горел. Заметив в ней часы, Джессика ужаснулась: почти полночь. Однако уходить отсюда не хотелось. Девушка не знала ни где она, ни что с ней, ни есть ли ещё кто рядом. Она была в полном неведении. И это было гораздо лучше, чем быть дома с отцом-алкоголиком и его редкой шумной компанией.

– Не спишь? – вдруг с другой комнаты донёсся мужской голос.

– Не сплю, – Джессика, обернувшись, в дверном проёме увидела Вергилия. За его спиной была такая же тёмная кухня.

На вид он был довольно непривычным. Девушка принимала его как нечто аристократичной наружности, думая, что всю жизнь придётся созерцать его в чёрных выглаженных рубашках. Сейчас же на нём не было ничего, кроме джинсовых шорт по колено. Даже сквозь темноту за счёт лунного света, бьющего в окна, его можно было прекрасно разглядеть. Джессика и представить не могла, что сын Дьявола может быть так дьявольски красив.

Войдя на кухню, по размерам в половину меньшую основной комнаты, девушка нащупала на стене у двери включатель. Загорелся свет. Джессику настигло удивление.

– Я не думала, что ты ешь, как обычные люди, – девушка подошла ближе к разделочной доске, на которой лежало три стейка. Рядом стоял полный салатник.

– Человеческую форму тоже нужно кормить, – Вергилий налил немного масла на сковороду и поставил её на плиту. – Не часто я себя такими пирами балую.

– Ты в человека только превращаешься? – Джессика подошла ближе к брюнету, тщетно пытаясь на него не глазеть.

– Можно и так сказать.

– У меня будет шанс увидеть другого тебя?

– Увидеть – да, быть при этом живой – нет. И вообще, что за разговоры пошли?

– Я до встречи с тобой была атеистом. Я не верила в таких как ты. А сейчас я могу не только разговаривать с рогатым, но и потрогать его.

Джессика, недолго думая, резко ткнула пальцем в бок молодого человека. Он от неожиданности вскликнул, после чего замер. Это было действительно непривычно. Он не позволял людям прикасаться к себе долгие годы, а тут такое... Причём Вергилий не мог сказать, что ему было неприятно.

– Повтори, – непривычно мягким голосом прошептал он.

Девушка удивилась. Она не понимала, был ли в просьбе брюнета подвох, поэтому осторожно положила руки ему на талию. Вергилий казался слишком горячим для человека. Джессика же для него была словно ледышка. Он потянулся к девушке, а та не в силах была отказать. Когда между ними оставались считанные миллиметры, молодой человек резко отвернулся.

– Прости, – ещё менее уверенно сказал он, после чего осторожно оттолкнул девушку и подошёл к мясу. – Иногда человеческая природа берёт верх, когда я в этом теле.

Джессика, улыбнувшись, кивнула. С одной стороны, девушка обрадовалась, что между ними ничего не произошло. С другой – было даже печально, ведь то ли сам Вергилий, то ли его эта вся человеческая природа начинали ей нравится.