Закрой глаза

Закончив обход дома, Кальяс вывел Лию на улицу и сразу же направился по широкой аллее вниз, в сторону моря. Волны поднимались и падали на светло серый песок, который, возможно, на самом деле был золотистым (но не сейчас и не для Лии), разбиваясь на миллиарды брызг. Холодный ветер пронзил тонкий шелк платья блондинки и взметнул его подол так, словно хотел немедленно оголить ее тело. Девушка ахнула и прижала длинную юбку к бедрам, а Кальяс тут же засмеялся, чем вызвал немалое ее возмущение.

— Зачем мы идем к морю? — наконец, справившись с платьем, спросила Лия, — Вы же не хотите меня утопить, сэр?

— Пока не собираюсь. — улыбка на его лице стала шире, но стоило Лии выдохнуть и немного расслабиться, как он тут же добавил. — Но это пока, Лия.

— Многообещающе. — девушка нахмурилась и остановилась поодаль от Кальяса, который подошел к самой кромке моря. Носки его туфель лизала морская пена, оставляя свой кривой узор на начищенной лаковой поверхности.

Нерли гавкнула и забила лапами, стараясь слезть с рук хозяйки, чтобы лично обследовать новую территорию. Препятствовать ей в этом девушка не стала. Опустила собаку на песок и снова взглянула на Кальяса. Их взгляды пересеклись и Лия почувствовала, как щеки ее полыхнули огнем. Девушка поспешила отвернуться, а вот мужчина снова засмеялся.

— Не бойся, Лия. Я же сказал, что сегодня мы обойдемся без утопленников.

— Это должно меня обнадежить?

— Разумеется. Мое честное слово — это не шум волн, глухой, неразборчивый и непостоянный, но закон. — Кальяс высокомерно вздернул подбородок, а Лия, уже собирающаяся поспорить с вечностью шуршания морской воды о берег, решила прикусить язык и благоразумно промолчать. — Пойдем. Я покажу тебе конюшню.

— У вас есть конюшня?

— Ну явно же есть, если я о ней говорю. — Кальяс снова засмеялся, — или ты полагаешь, будто я предлагаю тебе осмотреть соседскую? — мужчина развернулся и пошел вдоль берега, а вот Лия возмущенно фыркнула и, подобрав юбки, поспешила следом.

— И много там коней?

— Шесть. Удобное число, ему подчиняется любой вид упряжи.

— Вы любите лошадей или это статусная вещь? — Лия, наконец догнав своего спутника, снова оступилась и немного отстала. Все же мягкие шелковые туфли предназначены для паркетов бальных залов и ковров коридоров, а не побережья. К тому же, кто ходит по песку на каблуках?

— Я люблю охоту.

— Вам не жаль животных? Вы ведь не из тех, кто охотится ради выживания.

— Да, но ради интереса. Мужчина, по своей сути, хищник. Это в нашей природе.

— Не дурно прикрываться природой, когда против клыков используется металл и порох.

— О. — Кальяс скривился, — ты слишком юна, чтобы понимать. Хотя твой любимый дядюшка как-то проговорился, будто ты умеешь стрелять. Это полезный навык.

— Да, но не по животным.

— А по людям?

— Точно нет. — Лия мотнула головой и передернула плечами, словно стараясь отбросить неприятную мысль. — Кто обычно делит с вами «радость» охоты?

— Мои друзья. — Кальяс покосился на девушку и немного замедлил шаг, чтобы она поравнялась с ним снова и больше не отставала.

— У вас их пять? — дыхание ее сбилось, а из прически выбились мелкие пряди. Это все шалун-ветер! Это он не дает Лии выглядеть идеально.

— Именно.

— Тоже руководители отделов?

— Только один. — ответил Кальяс и, предупреждая следующий вопрос, добавил, — остальные так, по мелочи.

— Здорово вы отзываетесь о своих друзьях. «По мелочи».

— Говорю, как есть. — Кальяс снова улыбнулся, но в этот раз как-то неискренне.

— И среди ваших друзей есть девушки?

— О нет. Среди друзей нет. Среди коллег много. Но это так — Кальяс отмахнулся и Лия задала следующий вопрос, не успев его как следует обдумать.

— Не серьезно? Вы ко всем девушка относитесь так? — юная леди посмотрела на мужчину снизу, но снова столкнулась с его хитрой ухмылкой, — следует полагать, вам совершенно плевать на вашу репутацию. Знаете, о вас многое говорят. Например, ходит слух, будто Вы меняете партнерш, как перчатки.

— Это все сплетни. — Кальяс отмахнулся и добавил, — я просто их не пытаюсь опровергнуть. Знаешь, люди верят в то, во что хотят верить.

— Значит, это все ложь?

— Я бы так не сказал. — Кальяс поднял руку, пробуя пальцами ветер, а потом пояснил в ответ на невысказанный вопрос, — Просто истина сокрыта глубже.

— М-м. — протянула Лия и, собравшись с духом, спросила, — сколько у вас было девушек?

— Какие взрослые вопросы. Дядюшка был бы в ужасе. К слову о нем. — Кальяс посмотрел на Лию и прищурился, — Август считает, что ты его соблазняешь. Это правда?

— Какая чушь! — Блондинка от возмущения оступилась и рискнула проверить, насколько песок под ногами мягок, собственным носом, но Кальяс схватил ее за локоть и помог восстановить равновесие. — Как можно соблазнять родного дядю? Ну что за вздор? Он заменил мне родителей. — продолжала негодовать Лия, но мужчину рядом, видимо, ее эмоции веселили. Во всяком случае на его лице не было ни тревоги, ни понимания.

— Инцест — дело семейное.

— Фу как мерзко. — Лия скривила нос и высвободила свой локоть из цепких пальцев Кальяса.

— Так значит, вся история с соблазнением опекуна — это сугубо грязные фантазии Августа? — снова на лице Кальяса поселилась мерзкая усмешка, а Лие вновь пришлось морщить нос.

— Бурная фантазия, если позволите. — недовольно выдохнула она и поспешила вперед, чтобы впредь не пересекаться взглядами с Кальясом, — к тому же, право слово, кого я могу соблазнить?

— Ты красивая. — буднично заметил мужчина, а вот сердце Лии пропустило удар. Девушка остановилась и повернулась к своему спутнику, который нагнал ее крайне неспешным шагом. — Так что многих. — закончил он свою мысль и остановился перед ней.

— Вы мне не льстите. — уверенно заявила блондинка. Кальяс в ответ засмеялся и пожал плечами, снова приглашая продолжить их променад.

— Знаешь, Лия, я считаю себя эстетом и ценителем женской красоты. И раз уж я говорю тебе о ней, как минимум, какие-то зачатки ее в тебе присутствуют.

— Вот уж спасибо. — насупилась девушка и тут же спросила, — и откуда же в вас это чувство прекрасного?

— Оно приходит с опытом.

— Богатым?

— Разумеется. — Кальяс самодовольно улыбнулся и поднял глаза к затянувшемуся серыми тучами небу.

— И сколько же их было?

— Кого?

— Девушек. — Лия сжала в руках платье, чтобы скрыть их дрожь. Разговор действительно был явно не в той плоскости, какую можно считать приличной.

— Я не считал.

— Больше 500?

— Воу! — Кальяс резко перевел взгляд на свою спутницу и засмеялся, заметив, как она вздрогнула и отпрыгнула от него, словно трусливый заяц. — Полегче, Лия. Я не настолько гуляка, вообще-то. Думаю, счетчик не перевалит и за сотню. — мужчина немного подумал и, заметив, как Лия открыла рот, чтобы задать следующий свой вопрос, добавил, — предугадаю твой интерес. Сейчас я не обременен никакими условностями, связанными с отношениями пары, верностью и прочим. Почему? Знаешь здесь чудесно ложатся эти придуманные во благо всех распавшихся пар причины: не сошлись характерами, отношения зашли в тупик и стали неинтересными. Пресными. Пропал огонек, азарт.

— Охотничий запал? — Лия покачала головой, а Кальяс удовлетворенно кивнул.

— Именно. А ты, я смотрю, понимаешь.

— Значит девушки для вас сродни зайцам на охоте?

— Грубо. Но в целом, да. Так и есть.

— Это еще хуже, чем то, что о вас говорят.

— А я не стремлюсь быть хорошим, Лия. Советую и тебе поскорее принять эту тактику. Так ты будешь счастливее.

— Нельзя быть счастливым, оторвавшись от общества, в котором живешь. — уверенно заявила девушка, а Кальяс снова засмеялся.

Он пренебрегал обществом, моралью и правилами, жил в свое удовольствие, наслаждался тем, что было ему доступно, а доступно ему было практически все. Лия, как ни старалась, просто не могла понять и, тем более, принять такую чужую для себя философию. Возможно, позже, но не сейчас.

В конюшне, белом здании с большими деревянными воротами, украшенными кованными головами лошадей, царил покой. Пахло сеном и хвоей. Услышав людей, кони высунули головы из своих просторных денников. Все шесть были крупными, лощеными, с блестящими глазами и длинными ресницами.

— Приве-ет. — протянула Лия и лицо ее осветила искренняя улыбка.

Конь, к которому она подошла, клацнул зубами и вскинул голову, тряхнув длинной блестящей гривой, а потом громко заржал. Девушка зажмурилась и поцокала язычком. Гордый скакун притих и поводил ушами, прислушиваясь к знакомому звуку, а потом всхрапнул и прижал их к голове.

— Этот вредный. — запоздало предупредил Кальяс.

— Он такой красивый. — шепнула Лия в восторге.

— Нарцисс. Он прекрасен и знает об этом. — мужчина усмехнулся и привалился плечом к двери денника.

— А там? — девушка с детским восторгом поспешила к другому деннику, чтобы погладить коня с белой проточиной на морде, похожей на Вифлеемскую звезду.

— Он добрее. — Кальяс кивнул и отпихнул от себя голову горделивого красавца, который тут же обиженно фыркнул и скрылся в деннике, предпочитая более не одаривать неблагодарных людей своим вниманием. — Очень ласковая вон там. — мужчина указал направление и Лия поспешила туда, рассматривая по пути таблички с именами и сведениями о конях.

Кальяс же взял из ящика рядом со входом печенье, и направился прямиком к собственному любимцу, терпеливо ожидающему свою порцию внимания от хозяина, и настороженно наблюдающему за незнакомкой, подобных которой, справедливости ради, часто видит лишь единожды.

Лия протянула руки и почесала шею светлой лошади, которая тут же уткнулась своим бархатистым носом в ее плечо. Прежде, когда ее заставал за общением с лошадьми Август, он невольно завидовал этим животным, на месте которых хотел оказаться сам. Теперь же, поцеловав лошадь в теплый нос, Лия услышала:

— Смотри, чтобы глистов потом не было.

И ей стало обидно. Сложно было припомнить, за что ее не ругали в Тарэн-Хилл: за пение вне занятий, за неприкрытые плечи, за чрезмерно громкий смех и даже за любовь к книгам, но только не за ее любовь к животным.

— Странно. — выдохнула она, — на конюшне дядюшки все животные, от лошадей до котов, ласковые и чистые. Видимо, он заботиться о них лучше, чем вы.

— Я не говорил, что мои кони не чисты. Равно как не говорил, что им мало заботы.

— Тогда к чему это замечание?

— За-ради твоей предусмотрительности и аккуратности. — Кальяс хмыкнул, а когда Лия подошла к нему, приподнял брови. Его благородный скакун потянулся к девушке, казалось, с самыми добрыми намерениями, а потом попытался укусить ее. Блондинка решила не подходить к деннику близко, но все же улыбнулась.

— Это ваш, да?

— Мой.

— Красивый. — Лия улыбнулась и завела руки за спину, решив больше никого не трогать. Во всяком случае в присутствии Кальяса.

— Они все красивые.

— Ну, — пожала она плечами и указала в сторону, — вон тот ниже остальных и пухленький.

— Да. Толстый.

— Не правда! — Лия засмеялась, — Он просто немного пухленький! Не будьте таким злым. Мальчик услышит и обидится.

— Что ж, мне с ним детей не крестить. — Кальяс пожал плечами и улыбнулся, слушая смех Лии.

— О, вы просто несносны! Не слушай его, малыш. — обратилась она к коню, — ты прекрасен. Мы с тобой скооперируемся и сбежим от тирана. — сказала она громким шепотом и подмигнула коню.

Кальяс засмеялся и бросил в Лию соломинку, попавшуюся под руку. Девушка в ответ тоже захохотала, подалась в сторону, стараясь увернуться от своеобразного снаряда, и, схватив маленький пучок сена, бросила его обратно в мужчину.

— Эй! — вскрикнул он и Лие пришлось спешно подбирать длинную юбку и бежать прочь, к выходу. — А ну стой!

— Сбегу! — засмеялась девушка и ловко прошмыгнула мимо Кальяса. В сторону бросилась кошка, в отличии от Лии, цокающей по бетонному полу каблуками, совершенно бесшумная. Теперь девушка бежала ко вторым воротам. Туда, где горой лежит сено, которое конюхи дают коням в качестве еды.

— Куда?! — удивился Кальяс и бросил вслед Лие побольше сена. Так, что часть его упала на голову девушки и запуталась в ее прическе.

— На свободу! — невинно ответила Лия и раскинула руки, словно желая обнять свежий ветер, выбежав из конюшни. Но тут вдруг девушка остановилась, закружилась на месте, позволяя струящемуся шелку платья вольно струиться, порхать вокруг ее ног, а потом упала в сено. Тут же над ней нависла темная тень Кальяса, склонившегося так низко, что Лие показалось, будто его волосы, упавшие с плеч, вот-вот коснутся ее лица.

— Добегалась? — улыбка украшала его лицо, и он даже показался девушке милым, пока не притрусил ее сеном, разумеется.

— М-м — протянула блондинка и села в сене, — нет. — лукавая улыбка скользнула по ее лицу и Лия ловко вскочила на ноги, чтобы, пока Калья не успел осознать ее побег, умчаться в направлении, известном только ей.

Однако следует признать, что она думала о реакции мужчины хуже, чем она оказалась на самом деле. Он сообразил, что делать, практически сразу, но, между тем, оказавшись на улице, понял, что не видит свою смутьянку.

— Лия, ты где? — Кальяс обернулся. В голосе его поселились настороженность и нервозность. Он уже готов был начать злиться на непослушную девчонку, но тут позади него раздался тихий смешок, а потом изнеженные теплые ладошки прикрыли его глаза. — Что ты делаешь? — буркнул он хмуро.

— Пытаюсь выцарапать вам глаза. — шепнула Лия, опалив дыханием шею хозяина дома. Однако тут же убрала руки и, напевая тихую песенку себе под нос, пошла обратно в конюшню.

Плавные движения ее рук и бедер выдавали в ней истинный талант к танцам. Девушка пританцовывала, наслаждаясь собственным хорошим расположением духа, лошадьми и кошкой-мурлыкой, сидящей теперь на кормушке самого пухленького из скакунов Кальяса.

Это и удивляло последнего. Лия не должна была радоваться. Тем более так искренне. Она потеряла дом, попала в незнакомое место и будущее перед ней, мягко говоря, туманное. Однако, несмотря ни на что, откинув всю грусть, видимо, ночью, сейчас блондинка являла собой образец беззаботности и непосредственности. Не сказать, что Кальяса это покоряло или, хотя бы, восхищало. Скорее ему просто было занятно наблюдать за таким странным поведением своей новой зверушки.

— Лия. — позвал ее Кальяс, когда девушка заглянула в амуничник, — там решительно нет ничего интересного. Просто всякие побрякушки.

Девушка выглянула из помещения, многозначительно улыбнулась и скрылась снова. Ее вниманию открылся рай для любого человека, прямо или косвенно связанного с конным спортом: начищенные до блеска седла разных типов, весящие на специальных держателях, десятки разноцветных вальтрапов, выставленные в ряд бинты и ногавки, бережно запакованные в специальные коробочки. Немного левее длинная стойка, на которой расположились попоны, а сразу после нее шкафчик, открыв который Лия не смогла сдержать удивленного вздоха. Там, занимая каждое свое место, лежало всевозможное железо: мундштуки, грызла, трензели. За ними следовали различные оголовья, узды, корды, баночки с маслами, кремами, бальзамами.

А в углу, самом дальнем от входа, стоял огромный сундук. У Лии руки зачесались открыть его и увидеть собственными глазами всю ту прелесть, что хранится в нем, но тут рядом с ней появился Кальяс и неодобрительно покачал головой.

— Я же говорил, что здесь нет ничего интересного.

— Я не разделяю ваше мнение. — Лия посмотрела на Кальяса, а потом сняла с крючка, закрепленного рядом с одним из седел, уздечку. Оголовье было выполнено очень тонко: узоры вышивались вручную, а налобный ремень сверкал стразами так, как, зачастую, не блестят даже женские украшения.

— Неужели тебе интересно?

— Ну да. Прежде я видела все эти вещи только на лошади. У нас амуничники закрыты на ключи, которые есть у берейтора, главного конюха и коневода. Дядюшка считал, что для леди излишне даже ездить верхом, речи о том, чтобы подготовить коня к этому, и быть не могло.

— Ясно. — Кальяс хмыкнул и повел плечом. — Ну, раз ты уже все здесь исследовала, может быть, продолжим осмотр? У нас впереди еще сад.

— Он большой?

— Ты даже не представляешь насколько он большой, Лия. — серьезно посмотрел на девушку Кальяс и поманил ее за собой. — И да. Он в восточном стиле. Там много водоемов, тропинок, порталов... Сейчас сама все увидишь.

— Ладно. — Лия кивнула и все же не смогла удержаться от вопроса, — а почему именно восточный стиль?

— Мне нравится сакура. — усмехнулся Кальяс и девушка понимающе кивнула.

— Из-за ее нежности, полагаю.

— Нет. Я просто хочу долго жить.

— А как связана вечная жизнь и сакура?

— А про вечную жизнь речи не было. — Кальяс улыбнулся и Лия неловко закусила щечку, пристыженная собственным недопониманием. — Но это не так важно. Цветущая сакура считается символом быстротечности жизни и бренности бытия. Согласно старинной легенде тот, у кого в саду растет сакура, может прожить до ста лет.

— Простите, но это звучит как угроза.

Кальяс засмеялся, откинув голову назад и обнажив белоснежные зубы, а Лия лишь улыбнулась, немного смущенная таким ярким проявлением веселья у своего спутника. Она даже не представляла, как часто мужчина, сидя по вечерам перед водопадами в собственном саду, думал о том, что его долгая жизнь будет истинным наказанием для его близких.

Видимо, мысли Кальяса были не так уж и отличны от мыслей его юной спутницы.