Глава 9. Храм предков
Утро в горах наступает рано — это первое, что я усвоила. И невзлюбила.
Из-за позднего ужина я пол ночи не могла заснуть. В животе поселилась тяжесть, в голове царили сумбурные мысли, за окном гулял ветер… Я никак не могла прогнать воспоминания о той ночи. Меня не оставляли слова гнойного человека, навязчивые шепотки жителей Денторы о Золдиках и сомнения в собственном выборе… С наступлением ночи уверенность улетучилась, словно дым, обнажив моё неуверенное нутро. Я заснула, размышляя, не совершаю ли ошибку.
Проснулась я от касания ледяных рук. Тонкие пальчики почти невесомо охватили мою шею, но от контраста температур мне показалось, что меня душат. Я задохнулась от испуга и, резко раскрыв глаза, села, всматриваясь в лицо шутника.
Каллуто.
Даже не удивлена, если честно. У меня сложилось впечатление, что ей отдали меня под патронаж.
— Проснись и пой, — бессовестно пропела девочка, соскочив с кровати. — Пора на завтрак.
— Какой завтрак? — я прижала руку к шее. Возмущение от резкого пробуждения смешалось с усталостью после бессонной ночи. Смотреть на румяную от мороза, бодрую и веселую сестру было почти физически больно. — Я ещё после ужина не отошла.
— Да брось, — любительница страны Восходящего солнца закатила глаза. — Завтрак — самый важный прием пищи: полезная еда способствует улучшению здоровья, получению бодрости и ускорению метаболизма.
Смотря в каком возрасте… Я скользнула взглядом по хрупкой детской фигурке десятилетней девочки и натянула одеяло повыше.
— После завтрака идем в храм, — сказала Каллуто, устроившись на подоконнике.
— А сколько время? — спросила я, недовольно хмурясь.
— Шесть.
— Сколько?!
Сестра рассмеялась, будто я шутку сказала, а я только сейчас вспомнила, что она каждое утро встаёт в пять. У неё, получается, уже закончилась зарядка.
— После Ромера я расслабилась, — с улыбкой призналась я. — В интернате мы рано вставали… Может мне тоже начать ходить на зарядку?
Упражнения на свежем воздухе улучшают сон.
— Поговори об этом с Иллуми, — девочка пожала плечами и улыбнулась. — Моя программа может тебе не подойти.
Я невольно засмотрелась, пропустив её слова мимо ушей. Обычный повседневный жест в исполнении Каллуто получился столь женственно и грациозно, что я захотела его запечатлить. На мысленном листке бумаги отобразился тонкий, по-детски угловатый силуэт в простой хлопковой юкате. Она игриво пожимает плечами, в лиловых глазах притаился загадочный блеск, а бледные скулы оживил нежный румянец. Такой образ мог принадлежать самой соблазнительной из женщин, но достался Каллуто Золдик.
Я улыбнулась, представив сколько брачных предложений господин Сильва получит, когда она вырастет.
— С тобой всё в порядке? — нахмурилась Каллуто.
Я заморгала, понимая, что сижу, закутавшись в одеяло словно в кокон, и бездумно пялюсь на неё.
— Просто задумалась, — я тут же отвела взгляд и начала спешно подниматься с постели.
Начались сборы. Каллуто устроилась на подоконнике, со скукой во взгляде наблюдая за тем, как я суечусь. Да и пусть смотрит… В Ромере и не так смотрели.
Я открыла шкаф и задумалась. Извечный вопрос: что надеть?.. Вчера госпожа Кикё обмолвилась, что храм предков семьи Золдик располагается высоко в горах и посоветовала одеться потеплее. Что ж… к совету я прислушалась в полной мере и надела на себя всё, что можно было назвать «тёплыми вещами».
— Ты похожа на капусту, — посмеивалась Каллуто, дожидаясь, пока я соберусь.
— Зато не замерзну, — улыбнулась я.
— Это вряд ли, — хмыкнула она. — На Кукуру такие ветра, что ничего не спасает.
Я нахмурилась и повернулась к шкафу. Из Вэй я почти ничего не взяла: всё, что было у меня там — принадлежало родителям. В Денторе же я почти не покупала тёплых вещей, предпочитая отсиживаться дома в холодную погоду. Вздохнув, я достала ещё одну кофточку.
— Да оставь ты её, — Каллуто спрыгнула с подоконника и подошла. — Сопреешь на завтраке.
Была в её словах истина. Вздохнув, я прихватила накидку из горностая и направилась следом за сестрой на кухню.
Каллуто рассказала, что у них не принято завтракать вместе — у каждого члена семьи свой распорядок дня и подстраиваться друг под друга, чтобы поесть, было не с руки. Иллуми и вовсе завтракал в Восточной резиденции. Не скажу, что такое положение дел меня обрадовало, но что я могла сделать?.. Только подстроиться. Наверняка, в будущем мне придется жить по распорядку дня жениха, а это ранние подъёмы, утренняя прохлада и роса на траве… М-м-м, всё как я люблю.
Если что — это сарказм. Я не люблю холод.
После завтрака мы поднялись в спальню Каллуто. Я в этой комнате ещё не была, а оттого оглядывалась с излишним любопытством. Окна скрыты тюлем, большая кровать, отдельный санузел — всё как и в той спальне, которую госпожа Кикё подготовила для меня. Отличие было лишь в декоративных элементах и цвете комнаты — у Каллуто она была оформлена в приглушенных пыльно-сиреневых тонах.
Похоже, я теперь знаю, какой цвет её любимый.
— Каллуто, а в чью комнату меня поселили? — спросила я, думая, что синяя спальня раньше принадлежала Киллуа. Это было бы логично — младший брат Иллуми сейчас на обучении и не может вернуться даже на праздники.
— В комнату Иллуми, конечно же, — во взгляде сестры мелькнуло удивление. — Он же не всегда жил в Восточной резиденции.
Щёки обожгло. Хорошо, что я не стала выдвигать свои догадки…
Каллуто не изменила себе и надела кимоно, дополнив образ меховой накидкой и тёплыми сапогами. Девочка взяла вязаную шапку и кивнула, показывая, что готова.
Застежку у горла я застегивала на ходу. Мы с Каллуто и так припозднились: к нашему приходу уже вся семья собралась в холле. Иллуми выступил из толпы родственников и протянул мне руку. Я радостно шагнула ему навстречу, но невольно зацепилась взглядом за Миллуки. Брат мужа обжёг меня неприязненным взглядом и резко отвернулся… Ворот рубашки отодвинулся, немного приоткрыв молочно-белую кожу. Я нахмурилась. На таком нежном фоне красное, воспалённое пятно было особенно заметно. Я заметила только кончик страшной раны — большая её часть уходила на спину и была надежно скрыта одеждой. Разве можно получить такое ранение самостоятельно?..
— Как спала? — тихо спросил жених, нежно дотронувшись до моей щеки.
Я подняла на него глаза и улыбнулась, стараясь не показывать зубы. Бабушка Майя стояла недалеко от нас, одним своим присутствием напоминая о самой верной оценке здоровья.
— Мало. Вчера с трудом заснула, — ответила я и кинула быстрый взгляд на Каллуто. Девочка как раз подошла к госпоже Кикё и теперь смиренно ждала, пока мама поправит ей шапку. Такое милое и домашнее зрелище помогло мне немного расслабиться. — А ты как спал?
Я перевела тему, не желая рассказывать, как ворочалась в непривычно большой постели и старалась отогнать мрачные мысли.
— Я вчера тоже с трудом заснул, — мужчина наклонился ниже. Его дыхание коснулось виска и щеки, вызывая смешанные чувства волнения и приязни. — Думал о тебе.
Волна смущения прокатилась от груди до макушки. Я почувствовала, как наливаются краской щёки и уши, и низко опустила голову. Хотелось пихнуть жениха локтем, но не делать же это на глазах его родственников.
— Перестань смущать девушку — у вас еще вся жизнь впереди, успеете устать друг от друга, — к нам подошла бабушка Майа и, подхватив меня под локоть, потянула за собой. — Я хочу пройтись с Роу и поболтать.
— Конечно, бабушка Майа, — Иллуми поклонился старший родственнице и отпустил мою руку. — Думаю у вас найдутся общие темы для разговора.
— Солнце уже осветило вершину, — сказал глава семьи своим удивительным рокочущим голосом. — Больше никого не ждём.
Я огляделась и с удивлением обнаружила, что теперь помимо Аллуки и Киллуа отсутствовал и господин Зигг. Наверное, уже поднялся в храм… Мне больше было интересно, почему Киллуа не смог приехать на праздники, и почему отсутствовала Аллука, но спрашивать об этом я не стала — постеснялась.
Мы с бабушкой Майей сильно отстали от остальных и покинули холл последними. Тепло её руки грело мою, а тяжесть накидки неприятно оттягивала кисть вниз. Её одежда сегодня тоже была благородного темно-бордового цвета, а мех на капюшоне — чёрным. Цвета одежды о многом говорили для знающего человека: в семье Золдик она была старшей. Не главой, нет — это место по праву занимал господин Сильва — но если отец Иллуми имел юридическую и практическую власть в семье, то бабушка обладала традиционной властью, которая чем-то напоминала религиозное главенство. Ослушаться её, значило пойти против традиций семьи, чего ни один член старых родов себе не позволит.
— Милая Роу, — бабушка Майа первая нарушила тишину. — Ты стала для нас загадкой. Мы с Махой провели ни один вечер за разговорами о тебе.
Обо мне? Я нахмурилась и, придерживая капюшон, посмотрела на бабушку. Пожилая женщина пока не покрыла голову, несмотря на то, что дул холодный ветер. Как бы не простудилась…
— Иллуми на моей памяти никому не оказывал такого внимания, — продолжила она. — В определенных рамках он может быть любезным и галантным, но это всё напускное. Тобой ж он искренне заинтересовался. Всего пару встреч и наш своенравный внук ставит семью перед фактом: он встретил девушку, которой хочет дать своё имя. Испытанное нами удивление сложно описать словами.
Я слушала бабушку Майю очень внимательно. Она рассказывала о Иллуми то, что он никогда не расскажет о себе сам. Через её слова я могу прикоснуться к тому образу, который недоступен мне, но все же является частью его личности — разве это не прекрасно? Мысленный портрет дополнился деталями: Иллуми протягивает одну ладонь ко мне, а вторую, наоборот, прячет. На тонких губах улыбка, которая не отражается в глазах.
— Мне о его намерениях рассказала госпожа Кикё, — почему-то стало неловко. Я потупилась и добавила, будто оправдываясь: — Иллуми довольно скрытен.
— Не преуменьшай, — хмыкнула бабушка Майа. — Из моего внука невозможно что-либо вытянуть, если он не настроен на диалог.
Я пожала плечами. Пока у меня не было необходимости что-либо вытягивать из него — мне было достаточно того, чем мужчина делился со мной сам.
— И знаешь, Роу, познакомившись с тобой вчера, я поняла почему Иллуми так поступил, — бабушка Майа скупо улыбнулась.
Я напряглась. Я не хотела, чтобы разговор свернул на меня. Вчера, как дань традициям, никто не говорил ничего плохого обо мне, но сегодня — всё иначе.
— И почему? — севшим голосом спросила, готовясь к худшему.
— В тебе скрыто то, что в нашей семье очень ценится и прививается, — уклончиво ответила бабушка Майа. — Но меня больше радует твоя выдержка. Сегодня только второй день, как ты пришла в себя после ранения, но ты не бьешься в истерике, не жалуешься и не утомляешь печальным видом, — она мягко сжала мои пальцы. Руки бабушки были тёплыми, будто царивший на Кукуру ветер не касался её. — Однако, твоя вчерашняя вспышка и то, что я услышала в коротком разговоре с Иллуми, подсказывает мне, из-за чего у тебя проблемы со сном.
От упоминания вчерашнего вечера бросило в жар, но догадливость бабушки Майи меня нисколько не удивила. Я видела, как сильно её уважали дети и внуки, как нежно любил её муж и как невестка её почитала. Я сжала губы, понимая, что никогда такой не стану… банально не доживу до её лет.
— Я могу переселить тебя в Восточную резиденцию. К жениху, — предложила она. — Я знаю, что Иллуми не позволит себе предать моё доверие, а тебе, возможно, с ним будет легче.
Я промолчала, не зная, что ответить. С одной стороны, я хотела этого. Хотела просыпаться в Восточной резиденции и, глядя в окно, видеть пробуждающуюся природу вместо серой хмари. Я бы хотела открывать глаза и сталкиваться взглядом с Иллуми, ещё сонным и по-домашнему неухоженным… Но есть и другая сторона — предложение бабушки идет наперекор распоряжению господина Сильвы.
Бабушка Майа, не дождавшись моей реакции, продолжила:
— Мне ли не знать, что лишь человек способен излечить душевные раны, — она легонько похлопала меня по руке, но этот жест и слова показались мне наигранными, будто она старалась угадать, что я хочу услышать.
— Вы правы, — я слабо улыбнулась. — Однако мой преждевременный переезд будет нарушением приказа главы семьи, а я не хочу начинать жизнь в доме мужа с конфликта. Госпожа Кикё выделила мне замечательную комнату и услужливую служанку — этого более, чем достаточно.
По тонким губам бабушки Майи скользнула довольная улыбка. Она кивнула и указала на дымку впереди.
— Слышишь?
Ветер на Кукуру стал сильней и злей. Он бросал нам в лица колючий снег, но бабушка Майа будто не замечала этого. Мелкие-мелкие льдинки путались в её седых волосах и, казалось, не причиняли никаких неудобств. Я не слышала ничего, кроме этого беспощадного ветра и была вынуждена разочарованно покачать головой.
— Там берет начало одна из горных рек, – бабушка Майа наконец-то надела капюшон и загадочно улыбнулась. – Все реки в Денторе ведут к Кукуру.
Мы продолжили путь в неторопливом разговоре об опасностях потухшего вулкана. Бабушка Майя без лишних эмоций рассказывала мне, как необходимо вести себя в горах и на что обращать внимание, чтобы не попасть в беду. Я понимала, что это важно и внимательно слушала её, но, смотря на силуэты других членов семьи впереди, думала совсем о другом. Я никак не решалась задать по настоящему волнующие меня вопросы. Время утекало, а я мнусь! Будет ли у меня еще такая возможность переговорить с бабушкой Майей наедине?..
— Ты хочешь о чем-то спросить?
Все же, способность чувствовать эмоции других людей — это их семейная черта. Мои щеки заалели не только от холода.
— Хочу, но не знаю, уместны ли расспросы.
— Расспросы — нет, — хмыкнула бабушка Майа. — Но ты можешь задать свои вопросы, а я решу — отвечать ли на них.
Я растерялась еще больше…
— Я… — я нахмурилась, стараясь сформулировать вопрос, но слова, как назло, не находились. — Я просто хотела узнать о Иллуми больше. Что ему нравится, а что нет. Что его может расстроить или огорчить?..
Бабушка Майа остановилась и, смерив меня пораженным взглядом, засмеялась. Я опешила. Не ожидала, что мои вопросы вызовут у неё смех. Обида и стыд смешались, обжигая изнутри, но меркли перед восхищением перед ней. Она единственная из женщин семьи Золдик, кто не ассоциировалась у меня с цветком. В моих глазах она была гордой львицей, королевой прайда. Я бы взяла краски песочного цвета и провела на белом листе плавную линию. Я бы нарисовала гибкий силуэт, острые когти и постаралась бы передать красками цепкий, пронизывающий взгляд темно-фиолетовых глаз.
— Прости за неуместную весёлость, — женщина отпустила мою руку и прикрыла губы рукавом, стараясь скрыть неприлично широкую улыбку. — Не ожидала, что ты начнёшь расспрашивать меня о Иллуми.
— Простите, это было неучтиво, — я опустила голову в поклоне, чувствуя себя ещё хуже. Говорила же мне нянюшка: молчи, глядишь и за умную сойдешь… Опять не послушалась.
— Дело не в этом, — бабушка Майа взяла меня под руку, заставив таким образом поднять голову, и продолжила путь. — Не торопи события. Поверь, первое время — время узнавания — бесценно. Наслаждайся каждой его секундой, ведь этот момент больше не повториться. Если мой внук будет тебе интересен, ты ещё многие годы будешь открывать новые грани его характера, хотя и не всё из того, что ты о нём узнаешь, будет тебе нравится. Но в этом тоже есть своя прелесть.
Я облизала губы и, хоть и уговаривала себя промолчать, спросила:
— А он меня?
— И он тебя будет узнавать, — кивнула бабушка Майа. — Это взаимный процесс.
— А… — я сглотнула. — А если ему станет не интересно?
Женщина вновь широко улыбнулась, но больше не позволила себе смеха.
— Я и забыла, как забавна юность, — бабушка Майа посмотрела наверх и добавила: — Поверь, первое время ему будет очень интересно тебя изучать, а после… После возможно все что угодно. Не думай об этом — просто наслаждайся настоящим.
Я тоже посмотрела на небо, но не увидела ничего кроме серого марева.
Слова бабушки заставили меня задуматься. В принципе, я и так старалась наслаждаться настоящим… Осталось лишь определиться, что это: мудрость или леность за которую меня часто бранили родители.
К храму мы подошли последними. Бабушка Майа передала мою руку Иллуми и отошла к супругу. Я посмотрела как женщина взяла прадедушку Маху под руку и положила голову ему на плечо, о чём-то тихо рассказывая.
Не о нашем ли разговоре её рассказ?..
На лицо вновь набежала краска.
Теплые руки жениха коснулись моего подбородка и заставили посмотреть на него.
— Ты обветрила лицо, — сказал он и сжал губы.
Этим жестом мужчина выражает недовольство и досаду. Я улыбнулась, понимая, что и так каждый день узнаю о нём больше, чем кто-либо другой.
Грубая ладонь коснулась моей слишком румяной щеки. Тепло… Я прикрыла глаза и положила руку поверх его ладони, прижимая к своему лицу.
— Крем спасёт меня, — сказала я и улыбнулась. — На завтра и следа не останется.
— Пойдёмте, — распорядился господин Сильва.
Я подняла глаза на главу семьи и невольно обомлела: мужчина поднялся к храму в одном кейкогу, не удосужившись надеть даже накидку. И, что удивительней всего, по его виду я не сказала бы, что он замерз.
— Господин Сильва совсем холода не чувствует? — спросила я. Я считала, что задала вопрос шепотом, но, судя по тому, что Миллуки и Каллуто скосили на нас глаза, это было не так.
— Чувствует, — со смешком ответил Иллуми. Его пальцы не позволили мне опустить голову, так что я со смешанными чувствами наблюдала, как заблестели его глаза. — У нас в семье принято закаляться с детства, так что восприятие холода у кровных Золдиков несколько другое.
Я закивала, только бы закрыть тему. Наверное, Иллуми об этом догадался.
Мы постепенно вошли в храм. Я с любопытством огляделась. Я впервые была в таком месте, ведь семья моего отца не так стара, чтобы иметь храм предков. Удивительное место… Могильник тоже был высечен из камня и имел высокие потолки, а за счет живого синего огня внушал трепет и опаску. Длинные тени плясали по полутёмному помещению, выхватывая из сумрака отдельные пугающие образы.
Я не стала бы заходить сюда без веской причины.
Я сглотнула и прижалась ближе к Иллуми. Как-то мне не по себе… Возможно и хорошо, что семья моего отца не столь стара.
— Не бойся, — шепнул мне жених. Его рука приобняла меня за талию на мгновение, но даже этого хватило, чтобы ощутить его поддержку и защиту. — В храме тебе точно ничего не угрожает.
— Я понимаю, — я кивнула, продолжая оглядываться. — Но тут… очень атмосферно.
— Думаешь? — насмешливо спросил он.
Я кивнула и всё же пихнула жениха локтем, пока никто на нас не смотрит.
Иллуми тихо хмыкнул и улыбнулся. Холод и ветер подарили его лицу морозно-алые краски, которые шли не только его облику, но и натуре. Я невольно залюбовалась. Если при первой встрече он показался мне лишь симпатичным, то теперь я вижу перед собой красавца. Даже не верится, что такой мужчина станет моим мужем.
Мрачная атмосфера храма отступила на второй план. Мое внимание было сосредоточено на высоком силуэте и теплых руках. Его длинные волосы рассыпались по плечам и слились с тёмной тканью накидки.
Я дëрнула уголком губ и сняла капюшон.
Мы спускались всё ниже. Мне рассказывали, что некоторые семьи мумифицируют своих предков, другие — предают земле, но Золдики, судя по всему, тела сжигали. В Падокии так не было принято, что только подчеркнуло индивидуальность этой семьи в моих глазах.
Господин Сильва и бабушка Майа остановились у небольшого алтаря. За их спинами столпились остальные Золдики, включая нас с Иллуми. Я завороженно наблюдала, как бабушка зажигает благовония и наливает в пиалы вино. Обычно у могил предков еще взрывали петарды, отпугивая злых духов, но я понимала, что в горах это делать опасно. Нянюшка говорила, что горы не любят лишнего шума.
В храме мы задержались. Каменные барельефы под пляской синих отблесков оживали в моём воображении, и я поспешила прикрыть глаза. Глубоко вдохнула, сложила руки в молитвенном жесте и задумалась… В храме Золдиков царила тишина. Не звучали разговоры, не взрывались петарды, не суетились женщины и дети… Всё происходило не так, как в остальных семьях. Они вроде и были вместе, но с предками каждый общался отдельно.
Или не общался…
Я приоткрыла глаза и взглянула на жениха.
Иллуми тоже сложил руки в молитвенном жесте и прикрыл глаза, но по нему сложно было сказать, о чём он думает. Верил ли он в загробную жизнь? Или совершал обряды лишь ради традиций?..
— Иллуми, Роу, подойдите ближе, — бабушка Майа подозвала нас рукой и чуть отступила, позволяя встать перед алтарем.
Мы подошли. Иллуми встал ближе к господину Сильве, я же с ожиданием смотрела на бабушку Майю. Я думала, что сейчас она скажет пару слов, представляя меня предкам, и мы пойдем в Главную резиденцию греться, но она отчего-то медлила.
— В семье Золдик считается, что лишь кровь не может предать, — сказала она. Тонкие брови статной женщины были немного нахмурены, что сделало морщины на лице глубже, а облик — более внушительным и жутким.
Я заволновалась и нахмурилась, вторя бабушке Майе. Мой опасливый взгляд невольно упал на алтарь. Чисто и сухо… пара пиал с вином, чарка с водой, благовония… А зачем вода?
Я нахмурилась еще сильнее.
— Мне надо порезать твой палец, — сказала бабушка Майа. — Мы смешаем воду, вино и твою кровь и ты умоешься ей.
Я меня лицо от удивления вытянулось. Я слышала, что в древности следователи пути Дао проводили странные ритуалы с водой и вином, но неужели Золдики приверженцы этой религии?..
— А-э-а, — я закрыла рот, прерывая бессвязный поток звуков, и просто кивнула. В конце-концов, это не так страшно. Мне не надо пить эту смесь…
Я протянула руку бабушке Майе. Госпожа Кикё подала ей изящный кинжал и подмигнула мне, вновь отходя в тень. Стало немного легче. Все же, я не первая женщина, проходящая этот ритуал. Госпожа Кикё тоже через это проходила и ничего…
От резкого взмаха кинжалом я вздрогнула, едва сдержав вскрик. Палец обожгло, но я больше испугалась, чем по настоящему испытала боль. Порез был тонким и аккуратным, а боль казалась неприятной — будто листком бумаги порезалась.
Бабушка Майа надавила на подушечку пальца и, когда пару капель упали в чашку, подала пластырь. Иллуми перехватил мою руку и ловко заклеил порез — будто постоянно так делает…
Мои мысли оборвались, ведь вместо того, чтобы отпустить мою руку, мужчина поднес ее к губам и поцеловал закрытый порез. Нежно, ласково и столь интимно, что у меня ноги едва не подкосились. Такой жест был уместен вдали от посторонних глаз, а не в храме семьи.
Я вырвала руку и сцепила их перед собой, склонив голову. Лицо мое пылало, а нервный жест теперь казался излишним. Вдруг он решит, что я его стесняюсь? Или, что мне неприятно?..
Я сглотнула и осторожно взглянула на жениха снизу вверх. По внешнему виду мужчины я не смогла распознать его отношение к моей резкости. Он наблюдал за действиями бабушки с застывшим выражением лица и, как казалось, думал о чем-то совершенно отвлеченном.
Бабушка Майа поставила передо мной чарку, привлекая внимание. Вода казалась темной… Я, испытывая двойственные чувства, опустила руки.
Тепло.
— Достаточно лишь протереть щеки влажными руками, — подсказала мне бабушка Майа.
Я кивнула и сделала так, как она сказала.
Не знаю, чего я ожидала… Запаха металла? Липкость?.. Ничего этого не было. Просто теплая вода с приятным запахом специй и благовоний.
Больше испугалась, глупая.
Все зашевелились и постепенно начали собираться. Поведение членов семьи подсказало мне, что меня представили предкам и посещение храма подходит к концу.
Госпожа Кикё подала влажное полотенце, чтобы я вытерла руки и лицо. Я кивнула в знак благодарности и улыбнулась, хотя чувствовала себя в этот момент подавленно. Я не понимала, когда моя жизнь завертелась с такой бешенной скоростью. Как я оказалась в этом темном храме? Как решилась умыться водой и кровью? Это точно Роу из цветочного магазина?..
Сильная рука взяла мою ладонь, напоминая, что нужно дышать.
— Я думал, ты решила упасть в обморок, — тихий голос жениха прогнал сомнения и мысли. Я и не заметила в какой момент его голос стал для меня самым лучшим звуком.
Я улыбнулась и покачала головой.
— Просто глупости всякие в голову лезут, — сказала я. — Всё так необычно…
Иллуми пожал плечами.
— Для меня происходящее привычно, — он скупо улыбнулся и сжал мою руку сильнее. — Ведь я постепенно узнавал традиции семьи.
— То есть, ты уже видел… — я сглотнула, не находя, что сказать и как описать происходящее.
Ритуал? Или, может, посвящение?..
Иллуми кивнул, понимая, что я имею в виду.
— Таким же образом представляют предкам и детей, — рассказал Иллуми. — Я уже пятый раз наблюдаю за исполнением этой традиции.
Как крещение у христиан… Я хмыкнула и не решилась озвучить возникшую в голове ассоциацию. Не думаю, что такое сравнение придется Золдикам по нраву.
А что им вообще по нраву? Я нахмурилась, понимая, что вымоталась. Я чувствовала себя слепой в чужом доме. Я больно натыкалась на углы и чудом обходила препятствия, спотыкалась, с трудом восстанавливала равновесие и продолжала шагать — и так раз за разом… Похоже, произошедшее в храме было последней каплей.
Из храма мы выходили последними, но уже вскоре обогнали остальных. Холод подгонял меня, а я — Иллуми. Хотелось как можно скорее скрыться под сводами Главной резиденции и не покидать её до наступления тепла.
Иллуми проводил меня до комнаты, но на пороге выпустил руку. Я тоже остановилась.
— Не войдешь? — спросила я. — Я хотела поговорить с тобой.
Жених внимательно посмотрел на мое лицо и, вздохнув, кивнул.
— Похоже, у тебя появились сомнения, — сказал он, проходя вперед.
— Разве это удивительно? — мои глаза расширились. Я вошла в спальню и закрыла дверь.
— Удивительно то, что ты так долго продержалась, — по тонким губам мужчины скользнула улыбка. Он встал у окна и облокотился на стену. Это напомнило мне наши первые встречи в «Уголке».
— Я бы не назвала то, что испытываю, сомнениями, — я отвела взгляд и сняла накидку. — Просто, было бы неплохо, если бы ты заранее предупреждал меня о том, что мне предстоит. Я не хочу выглядеть глупо перед твоей семьей.
— Разве детям рассказывают всё? — мужчина выгнул бровь и, оттолкнувшись от стены, подошел ко мне.
Его замечание не понравилось мне. Разве я ребенок?.. Но возмутиться я не успела.
— Я умолчал о том, что ждет тебя в храме не со зла, — заверил он меня и дотронулся до моего подбородка, заставляя поднять взгляд. — Я хотел, чтобы ты вошла в семью Золдик естественно, и был готов к тому что ты воспротивишься. Ты меня в очередной раз удивила.
Воспротивлюсь?..
Он прочитал вопрос по моему лицу.
— Миллуки наотрез отказывался умываться, — мужчина нежно провел пальцами по моей скуле. На его губах появилась нежная улыбка, а темные глаза потеплели и налились жизнью. Мне казалось, что рассматривая мои черты, он вспоминал то, что происходило когда-то давно. — Киллуа всё сделал без возражений, но после ещё долго не разговаривал со мной и Миллуки из-за то, что мы не рассказали ему о происходящем в храме. Каллуто плакала, когда ей порезали палец, и было не понятно, умылась она или лишь сделала вид.
Я поджала губы, испытывая жалость к маленькой девочке. Мне-то было не по себе, а какого было ей?..
— Это жестоко, — сказала я, избегая заглядывать в его глаза. Знала, что вновь растворюсь и забуду о чем думала.
— Это жестко, — поправил меня Иллуми и наклонился. Его дыхание коснулось моих губ, действуя сильнее взгляда. — Но иначе в нашей семье никак.
Его рот накрыл мой. В этот раз он не тратил время на ласку губ и сразу углубил поцелуй. Его язык задел мои зубы и коснулся языка, вызывая толпы нервных мурашек по телу. Я резко втянула воздух и схватилась за его предплечья, стараясь удержаться на ногах. Я будто резко опьянела: в голове стало пусто и легко, а в теле нарастал жар. Я встала на носочки и потянулась ближе к нему. Происходящее сейчас напоминало наш поцелуй в «Уголке» перед его отъездом, но и отличалось. Теперь он не изучал меня и не учил — он целовал меня, наслаждаясь процессом едва ли не больше меня. Однако сосредоточиться на его ощущениях я была не в состоянии — тут бы со своими справиться… Для меня все было в новинку и казалось более ярким. Внутри все сжималось, сознание туманилось, дыхание сбивалось… но я бы ни за что не оторвалась от него. Не сейчас.
— Нам следует остановиться, — в перерыве между поцелуями сказал он и, вопреки своим словам, вновь прижался к моим губам.
Я улыбнулась и покачала головой. Его руки запутались в моих волосах, мои — обхватили его за талию… Как можно остановиться?.. Да и зачем?
— Это только поцелуй, — ответила я, продолжая тянуться к нему и коротко целуя. — Они разрешены.
— Не такие, как у нас.
Его руки отпустили мои волосы и опустились на талию. Мужчина легко приподнял меня, и я по какому-то наитию поняла, что мне надо обхватить ногами его талию. Непривычно. Он так близко… это смущало, но не настолько, чтобы остановиться. У меня пересохло в горле.
— И пусть, — выдохнула я и вновь прильнула к его губам.
Теперь я была выше. Теперь я легко могла обхватить ладошками его лицо, учась целовать глубоко и жадно. Его руки на моем теле ощущались странно, но так правильно, что хотелось урчать от удовольствия. Тепло, надежно… Я знала, что даже если ноги устанут, его руки не позволят мне упасть. Я могла расслабиться и полностью отдаться новому для себя занятию.
Стук в дверь — как ушат ледяной воды.
Я замерла, будто кошка, пойманная с колбасой в зубах, и испуганно посмотрела на жениха. В тёмных глазах сквозь бурю неясных мне эмоций мелькнул смех.
— Иллуми, Роу! — тонкий голос Каллуто был раздраженным. — Отец сказал, чтобы я вас проверила! Вы что, маленькие? У меня и свои дела есть!
Так и занималась бы своими делами…
— Только не входи! — пискнула я, стараясь спуститься с рук. Иллуми, будто издеваясь, наоборот сильнее сжал объятия. — Ну, отпусти!
Просьбы на пониженном тоне не слишком действовали на жениха. Он забавлялся, наблюдая за нарастающей паникой в моих глазах. Все попытки выбраться были для него не более, чем трепыханием птички.
— А волшебное слово?
— Пожалуйста? — выдала я самое элементарное.
— Неверно, — жених поцеловал меня в уголок губ и все же отпустил. — Позже продолжим.
Если бы от смущения можно было упасть в обморок — я бы упала. Возмущение о том, что это целых два слова, встало в горле и так и не было озвучено.
Перед Каллуто я предстала красная, взъерошенная и с перекрученной одеждой. Иллуми же, будто в противовес, выглядел замечательно: более взбудоражено, чем обычно, но его внешний вид от наших поцелуев не пострадал.
— Вы чем это занимались? — с непередаваемой смесью подозрения и осуждения спросила девочка.
— Не твое дело, — хмыкнул Иллуми. По тонким губам скользнула едкая усмешка. — Скажешь отцу, что ничего предосудительно не видела и сможешь сегодня сходить на фестиваль вместе с нами.
Каллуто скользнула придирчивым взглядом по моей фигуре, заставляя чувствовать себя ещё более неловко. Я опустила голову и замерла, перестав дышать.
— А что по временному ограничению? — осторожно уточнила девочка.
— Не наглей, — Иллуми веселился, но веселость эта была напряжённой. Опасной. — Вернемся к одиннадцати, как и положено.
Каллуто замолчала на пару мгновений.
— Идёт, — в конце концов ответила она. Я не сдержала шумного выдоха. — Но знай, что это не ради тебя или меня, а ради неё, — Каллуто указала на меня и нахмурилась. — Вас вообще-то в столовой ждут. Все голодные, а они тут сидят, развлекаются.
— С вами развлечёшься, — мужчина подошёл ко мне и, положив ладонь на мою макушку, приобнял. — Я пойду первым, а ты сними лишнее и спускайся.
Я уставилась ему вслед, не совсем понимая, что он имеет ввиду, и перевела вопросительный взгляд на Каллуто.
Девочка состроила забавную рожицу и указала мне на грудь.
— Я же говорила, что ты как капуста оделась, — сказала она напоследок и повернулась к двери. — В столовой точно спаришься.
Двери за ними закрылась, а я спрятала лицо в ладонях, только теперь понимая, в каком виде предстала перед женихом в своих пяти кофточках.
Ну, позорище же! Зачем я накидку сняла?!