Прилёт
Постепенно набирая высоту я пролетал над величественным, царским и многомиллионным городом, где местные жители с легкостью скользили по родным окрестностям, и где новоприбывшие туристы прибывали в сладостно-трепетном предвкушении предстоящего уикэнда, вместе с тем занимая себя мыслями – как бы не стать жертвой воровства, и как бы не забрести в неизвестную местность в потоке движущейся массы.
Рейс: Стамбул – Алматы, я находился на борту крылатого лайнера, и с непрекращающимся удивлением смотрел на ночной город через крохотный иллюминатор, позволивший застать одну сторону беспредельности данной местности. Всевозможные светильники, как если бы на вас смотрел хищный блеск чьих-то глаз, освещали неспокойные кварталы, внушительные здания, улицы, бульвары, тем самым создавая удивительный ореол по всему городу, который был наполнен пережитыми историями прежней столицы Турции. Не запомнить такой обвораживающий вид было просто невозможно.
Нашему экипажу предстояло пробыть в полете около шести часов. Я сидел в наушниках и слушал понравившиеся турецкие песни, слов которых я не совсем понимая, но в такт мысленно пританцовывал. Хоть день и вы- дался без обеденного сна, которым я старался не пренебрегать, все же, мне не хотелось спать. Меня обволокло какое-то замысловатое чувство – не то волнение, не то интрига. Пожалуй находясь довольно-таки долгое время вдали от кровного приюта, приезд в родные края поистине скрывает за собой что-то необъятно-постижимое, что-то такое, будто вот-вот и окажешься на каком-то еще полностью неизведанном, таинственном острове. И как бы то ни было, чужая, но все таки полю- бившаяся мною страна меня в каком-то смысле изменила. Случившееся путешествие по- влияло на мои вкусы, на мои непоколебимые цели, восприятие мира и духовное состояние. И в моем сознании мелькали переплетавшиеся мысли: а как воспримут меня близкие мне люди? Покажусь ли я им совсем иным, вновь возродившимся человеком? И в то же время, в момент, когда парил высоко над землей, все те возникшие проблемы, что были внизу, представлялись для меня незначительными и весьма невесомыми. Ощущалась полная свобода – будто я ястреб, меняющий направление куда душе угодно. Те же неразличимые чувства я испытывал, когда после рабочего дня в испытуемой жаре стремился на лоно природы – к Средиземному морю, приветствуя берега, что обнимали тихонько прибой. А в ночи средь миллион звезд, море наводило на страх, но безудержно манило к себе – в таинственную глубь. Я плыл как аквамен к буйкам и обратно. Пару раз пытался заплыть за их пределы, но инстинкт самосохранения прописывал мне стоп.
Погруженный в свои думы, я и не заметил как подступило утро. На борту самолета загорелись все до единой лампочки, давая знак о том, что через несколько мгновений нам предстоит посадка в когда-то покинутый мною, но воистину родной город – Алматы. В такой же старинный, наполненный богатыми историями, в такой же переполненный приезжими из других уголков страны, культурный центр как Стамбул. Мои пошатанные нервишки при приземлении были слег- ка встревожены. Вскоре я почувствовал, как шасси плавно ударяются об грунтовую взлет- но-посадочную полосу. Самолет шедший к понижению скорости, позволил нам вольно вздохнуть. А затем на борту раздались торжествующие хлопки в знак успешного приземления. Я, чтобы не быть зажатым в толпе, дождался пока каждый возьмет свою ручную кладь с багажных полок, и не закончится вся эта неизбежная неразбериха. И один из последних пассажиров сия занимательного путешествия покинул борт самолета. Выйдя на улицу в то великолепное сентябрьское утро, я вдохнул в себя легкий, пусть даже и не со- всем чистый, но зато близкий воздух. Меня пробрало до глубины души. Непривычный ветерок дал напомнить о влажном заграничном потоке воздуха, отчего в жаркие деньки футболка неустанно липла к телу, и провоцирующий некое чувство дискомфорта, понудил меня отвыкнуть от местного климата. Меня в тот миг обволокло состояние дрожащей прохлады. Сориентировавшись, я не занимая много времени словил такси, сказал конечный пункт назначения, предварительно договорившись об оплате с местным таксистом. Он в уме нарисовал более подходящий для нас маршрут, и мы по накатной стали отдаляться от одного единственного аэропорта в нашем городе, который проникался извечным духом самых разных судеб человечества. Так как наша с мамой скромная квартира находилась на другом конце города, нам предстояло проехать от одного конца поселения в другой, пробираясь через весь осенний и на утро сонный город, который в это время веял прохладой, и который вбирал в себя всю любовь алма-атинцев.
Таксист завязал со мной разговор, поинтересовавшись тем, откуда я собственно и прилетел.
– С Турции, – тепло ответил я и обратил внимание на его внешний вид: светлая рубашка – близка к желтой, короткие широкие рукава (туда могли бы поместиться две кисти рук). Вельветовые брюки и заостренные туф- ли черного цвета. Несло от него по-настоящему мужским одеколоном, а не пропахшим дымом сигарет. Таксист немного переведя взгляд с дороги на меня, а затем обратно, с улыбкой на лице в своем бодром величии спросил меня:
– И как отдохнул? Ты туда в первый раз поехал?
– Да. Отдохнул в целом не плохо. Можно сказать даже очень хорошо, – при всем уважении ответил я.
Я выглядел вымотанным, но находился в сладостном расположении духа и был открыт для разговора. Мы разговорились с местным таксистом, обсуждая покинутый мною город.
– А этот...ты наверное турецкий хорошо выучил да?
– Ну так, в принципе не плохо. Таксист продолжил:
– Просто он не такой же сложный. И если знаешь казахский, – сказал он с чувством патриотизма. – То турецкий вообще легко будет понять.
– Да, они схожи друг с другом. Очень много встречалось похожих слов.
– Вот здесь и пригодился наш казахский, – выразился таксист в шуточном тоне. Проехав меньше километра, таксист с саркастической улыбкой спросил меня вновь:
– А турчанки там красивые? Немного задумавшись, я ответил:
– Не скажу что все – большинство. У них, что я заметил, у многих свои густые брови; ресницы тоже. Можно сказать все свое – натуральное. – Вспомнив еще кое что, мне за- хотелось добавить: – Но все равно многие из них используют очень много косметики. И вот...да турчанки красивые, но, как по мне, они немного высокомерные, – и иронично добавил: – высокомерные, но горячие.
Мы еще пару минут пообсуждали их, а за- тем местный таксист задал ключевой вопрос:
– Хотел бы вернуться обратно?
– Да, – не без запинки ответил я. – Но только через какое-то время.
А вернуться, и возможно поселиться на длительное время мне хотелось из-за тяги к морю, предпочтительного климата; из-за того, что я – аллергик, ее там не ощущал; и еще из-за того, что отношение у турков друг к другу другое – более дружелюбное. Одна- ко, как бы то ни было – моя любовь к родному городу ничуть не иссякнет.
Через восточно – объездную трассу мы выехали на улицу Аль – Фараби, где по левую сторону находилось одно из главных до- стояний южной столицы – горы. По которым через вьючные дороги окрыленные тела до- ходили до пика, и свысока взирали на свой любимый город, что пропитан многовековой историей, дружбой, и, конечно же любовью. Проезжали мимо высотных зданий бизнес – центров, где упорно трудились сотрудники различного рода деятельности. Мимо частных домов, в которых как мне казалось, никто и не жил. Скользили вдоль элитных многоэтажных квартир, высовывавшиеся из-за чуть пожелтевших деревьев. Захватили Парк первого президента, в котором по утру бегают старички, а по вечеру разгуливают влюбленные парочки. Я смотрел по сторонам, взглядом задерживая все эти знакомые постройки и осознавал, что наконец-то у себя на Родине: дома. Появилось желание высунуть голову из окна, поймать встречный воздух и крикнуть «йехуу!» И внутренний голос взволнованно заявлял: «встречай же Алма – Ата!», «Алматушечка!».
Путь проложенный до дому был свободный в то воскресное утро, и местный таксист за буквально короткое время довез меня к подъезду нашей с мамой съемной квартиры. Я поднялся по ступенькам на второй этаж, волоча позади себя битком набитый сувенирами чемодан. Постучал в дверь. Тишина. Потом снова. Подумал: «Быть может мамы нет дома? Не может быть! Сегодня же ведь у нее выходной» Однако вскоре в глазке по- казались теневые движения, пойманные моментом интриги. Звук вставленного в дверь ключа открыл ее, и у порога во всей красе, принимая на себя всю магию ошеломлённости, показался бесконечно любимый, разительно близкий для меня человек – мама.
– Ох! – лишь сперва смогла вымолвить она.
В маминых глазах читалось искреннее удивление, готовые вот-вот пустить слезу от переплетавшихся ею чувств.
– Здравствуй, мама! – переступив порог, сказал я и крепко-крепко обнял маму, в очередной раз вкушая то, что наконец дома – в своем самом уютном уголке всего земного шара.
Мама пожалуй не знала, что я приеду именно в тот нежданный день, тогда как на самом деле он был самым ожидаемым из всех ожидаемых.
– А что ты не сказал, что приедешь? Я бы тебя встретила!
– Ну...– улыбаясь ответил я: просто решил сделать тебе сюрприз.
– Будем считать сюрприз удался, – улыбаясь в ответ, ответила мама, и поцеловала меня еще разок.
Я, разувшись, прошагал дальше и как ревизор принялся осматривать каждую комнату. Поначалу казалось, будто я здесь никогда и не жил. Висел совсем иной запах дома, другой цвет стен и другая мебель. Но затем вспышка произошла в моей полной причуд голове, напомнив пережитые моменты, что связывали эту небольшую для матери и сына квартиру, и все стало по своим местам. Я по настоянию мамы первым делом принял ванну, смыв весь налипший на меня обсохший пот. После, в свежем одеянии приглашен был в самую теплую часть дома – кухню. Я упал на свое привычное место и мы приступили к завтраку, что был приготовлен на скорую руку. Довольствуясь яичницей, добрался до сладостей. Помню ел печенья, макая их в чай, и эта фишка невольно напоминала мне мое детство. Мама только и расспрашивала обо всем, что довелось мне повидать и какие ситуации происходили со мною на протяжении нескольких месяцев, которые я по блаженному случаю отсутствовал. И рассказывая все то, что припомнилось в моем расхаживающем сознании, я осознавал, что самых близ- ких начинаешь ценить только тогда, когда находишься вдали от них. Я не мог настолько сильно представить, что соскучусь по покинувшему городу, по домашнему уюту, по родным и близким, а самое главное – по матери, которая воспитывала меня, отдавая все свои силы и молодость. Старалась делать все возможное для моего блага, и тем самым осчастливила мое детство. И верила: всем сердцем верила в меня все те прожитые двадцать два года моей жизни.