Глава XXXIII
Мне представлялось что-то вроде тогдашних апартаментов на Принцрегентенплац в Мюнхене. Квартира, достаточно просторная для меня, для гостей, персонала, по возможности на целый этаж, но не отдельный дом. Вилла с садом, да еще среди густого кустарника это дает политическому противнику слишком удобные возможности для слежки и нападения. Нет, большой дом неподалеку от центра города в оживленной местности имеет свои плюсы. А если в непосредственной близости будет еще и театр, это мне отнюдь не помешает.
Вам у нас больше не нравится? спросила работница моего отеля шутливым тоном, но в то же время с явным и искренним сожалением.
(Кстати, она теперь без стеснения приветствовала меня правильно.)
Я уже думал забрать вас с собой, ответил я. Раньше моим хозяйством занималась сестра, но ее, к сожалению, больше нет в живых. Если бы я мог платить вам вашу нынешнюю зарплату, то с удовольствием предложил бы место.
Спасибо, сказала она. Но мне здесь нравится разнообразие. И все равно очень жаль.
Раньше кто-нибудь позаботился бы о поиске жилья для меня, но теперь все следовало делать самому. С одной стороны, это было интересно, потому что я мог получше разобраться в настоящем времени. С другой стороны, пришлось столкнуться с отвратительным маклерским отродьем.
Скоро обнаружилось, что без маклеров невозможно выйти на более или менее представительную квартиру в 400 450 квадратных метров. Чуть позже обнаружилось, что это проблематично и с маклерскими червями. Потрясающе, как мало знали о своих квартирах эти посланцы съемного ада. Даже после шестидесяти лет неучастия в актуальном рынке недвижимости я был в состоянии найти предохранители в три раза быстрее, чем эти присланнные специалисты . После третьей фирмы я потребовал предоставить мне так называемого опытного коллегу, поскольку обычно приходилось иметь дело лишь с шестнадцатилетними юнцами, одетыми в костюмы на размер больше. Несчастные мальчики выглядели так, словно их прямо со школьной скамьи рекрутировали в маклерские бригады.
С четвертой попытки мне действительно предложили подходящий объект на севере района Шёнеберг. Прогулка отсюда до правительственных зданий получалась довольно продолжительной, но это тоже было плюсом, ведь неизвестно, как скоро мне потребуется их близость.
Вы мне кого-то напоминаете, сказал пожилой маклер, показывая комнату прислуги рядом с кухней.
Гитлер, Адольф, кратко ответил я, деловито инспектируя пустые шкафы.
Верно, подхватил он. Вот как только вы сказали, я сразу и узнал! А то как-то без формы. К тому же я думал, что вы снимаете усы.
А это еще почему?
Ну, просто. Я дома тоже первым делом снимаю ботинки.
А я, по-вашему, снимаю усы?
Да я подумал
Ага. А есть ли здесь спортзал?
Комната для фитнеса? У прошлых жильцов не было, но перед этим здесь жил член жюри одного кастинг-шоу, он поставил тренажеры вон в той комнате.
Есть ли какие-то детали, о которых я должен знать?
Какие, например?
Соседи-большевики?
Может, и были в тридцатые годы. Но потом они но потом вы их как бы это сказать?
Я понимаю, что вы имеете в виду, помог я ему. А еще что-нибудь?
Ну не знаю
У меня вдруг защемило сердце при воспоминании о Гели.
Я не желаю селиться в квартире самоубийцы, твердо сказал я.
С тех пор как мы занимаемся этим объектом, здесь никто себя не убивал. Да и раньше тоже нет, поспешно добавил маклер, насколько мне известно.
Квартира хорошая, сухо сказал я, цена неприемлема. Вы снижаете на триста евро, и мы заключаем сделку.
Я повернулся, чтобы идти. Было уже почти полвосьмого. Дама Беллини удивила меня, подарив после удачной премьеры билеты на оперу: давали Нюрнбергских мейстерзингеров , и она сказала, что сразу подумала обо мне. Она даже пообещала посмотреть оперу вместе со мной, чтобы доставить мне удовольствие, подчеркнув, что вообще-то не воспринимает Вагнера.
Маклер пообещал переговорить с хозяевами квартиры.
Хотя скидки обычно не предусмотрены, скептически добавил он.
Все возможно, если твоим клиентом становится Гитлер, уверенно сказал я и направился своей дорогой.
Стояла на удивление мягкая погода для конца ноября. Небо давно уже помрачнело, а вокруг гудел и шумел большой город. На какой-то момент мной вновь овладела прежняя лихорадочность, старая боязнь азиатских толп, желание срочно увеличить военный бюджет. Потом беспокойство сменилось хорошим чувством, что за последние шестьдесят лет катастрофа над нами все-таки не разразилась и Провидение выбрало верный момент для того, чтобы призвать меня, да еще оставило мне время хоть раз сходить на оперу Вагнера.
Я расстегнул пальто и спокойно шел по улицам. Ко многим магазинам подвозили большие связки еловых и сосновых веток. Когда суматоха немного утомила меня, я свернул в маленькую боковую улочку. Думая об улучшении каких-то деталей в моей передаче, я прошел мимо освещенного спортивного центра. Изрядная часть народонаселения находилась в отличной физической форме правда, в основном почему-то женщины. Конечно, натренированное тело иногда облегчает роды, повышает защитные силы организма и здоровье матери, но, в конце-то концов, нашей целью не является выведение сотни тысяч солдат в юбках. Однозначно требуется повысить процент молодых мужчин в спортивных заведениях. В такие раздумья я был погружен, когда двое мужчин преградили мне дорогу.
Эй ты, еврейская свинья, сказал один.
Думаешь, мы будем спокойно смотреть на то, как ты позоришь Германию? сказал другой.
Я медленно снял шляпу и показал мое лицо в свете уличных фонарей.
А ну смирно, подонки, невозмутимо сказал я, или вы кончите, как Рём!
Некоторое время все молчали. Потом второй выдавил сквозь зубы:
Что ж ты за больная такая свинья! Сначала приделываешь себе это честное лицо, а потом наносишь Германии удар в спину!
Больная и ненужная свинья, сказал первый.
Его кулак с удивительной скоростью направился к моей голове. Я постарался сохранить осанку и гордость и не уклоняться от удара.
Это было как попадание пули. Никакой боли, только скорость, только мощное столкновение, и стена с тихим шелестом полетела на меня. Я пытался найти опору, что-то крепко ударило меня по затылку. Дом проскользнул мимо меня вверх, я на ощупь запустил руку в карман пальто, ухватился за билеты на Мейстерзингеров и вытащил их, в то время как удары все набирали силу. У англичан, наверное, новые пушки, что за убийственный ураганный огонь, стало так темно, и как только у них получается так метко стрелять, наш окоп, как конец света, я уже не знал, где мой шлем и где мой верный пес, мой Фоксль, мой Фоксль, мой Фоксль.