20
Ох, мои милочки! То-то весело будет вам, когда каждая из вас заполучит своего мужчину, чтобы мучить его!
Старая Нора из Лох-Ломонда - трем маленьким внучкам в холодный зимний вечер
Венеция просыпалась медленно, собственное тело казалось ей мягким и расслабленным. После первого раза они в эту ночь занимались любовью еще дважды - с той же страстью и с тем же неистовством, словно никак не могли друг другом насытиться. Слов было сказано немного, но в глазах у обоих светилось некоторое ошеломление происходящим и, пожалуй, благоговение перед осенившим их чувством.
Венеция слегка потянулась, поморщилась от боли между ног и повернулась к Грегору, но его не было рядом.
Венеция села, отбросила со лба волосы.
Негромкое позвякивание где-то возле камина привлекло ее внимание. Грегор, полностью одетый, стоял рядом с большим подносом. Выглядел он спокойным и элегантным, ничуть не напоминая того распустившего вожжи негодника, который дарил ей безумное наслаждение всего несколько часов назад. Несколько секунд он смотрел на нее, потом в его взгляде появилось выражение той же ненасытности, которая не давала им уснуть почти всю ночь.
Венеция улыбнулась:
- Я подумала, ты ушел.
- Я действительно уходил, чтобы умыться и одеться. Я попросил принести завтрак сюда, думал, ты предпочтешь уклониться от встречи со всеми остальными в столовой за завтраком.
Венеция передвинулась на край постели и слегка повела плечами.
- Устала?
Она посмотрела на него не без юмора:
- Немножко. Я задала бы тебе тот же вопрос, но, полагаю, усталость - единственное, о чем ты не имеешь ни малейшего представления.
Грегор рассмеялся.
Венеция надела халат и направилась к подносу, но вдруг остановилась.
- Грегор, это Раффли принес поднос? - спросила она.
- Да, а что?
- Между слугами начнутся пересуды, и...
- Это ничего не значит. - Грегор махнул рукой. - Когда мы поженимся...
- Грегор, подожди. Мы занимались любовью, все так, но это ничего не меняет.
Он минуту помолчал, крепко сжав губы, потом сказал:
- Венеция, мы должны пожениться. Я не могу допустить, чтобы ты встретила будущее в одиночестве.
Она сжала руки. Быть может, это лишь рыцарское благородство, только и всего?
- Прошлой ночью ты решил, что, если мы сблизимся, я соглашусь выйти за тебя замуж?
Глаза у Грегора потемнели.
- Это не единственная причина.
У Венеции упало сердце.
- Что же еще?
- Венеция, мы всегда подходили друг другу больше, чем любая чета. Теперь, когда произошло это, - он указал на постель, - нам остается лишь довести дело до логического завершения.
Она обхватила себя руками за плечи.
- Мы занимались любовью, Грегор, но ничего не изменилось.
- Венеция, у нас может сложиться замечательная совместная жизнь.
- До тех пор, пока ты не заинтересуешься другой женщиной. Или пока я не встречу другого человека и поверю, что он может по-настоящему полюбить меня. - Она посмотрела на него, и сердце у нее заныло. - Грегор, я долгие годы наблюдала за моими родителями. Несмотря на их столкновения и многие пережитые ими беды, они любят друг друга и верят друг другу так же, как в первый день бракосочетания.
- Наша дружба переживала подъемы и падения. Скорее всего таким же будет и наш брак.
- Брак без любви делает это маловероятным. Но есть и нечто более серьезное, Грегор. Я люблю людей, готова помогать им. А ты нет. Даже во время этого нашего приключения, когда я пыталась кому-либо помочь, ты говорил мне, что не следует этого делать, причем очень резким тоном.
- Люди используют тебя.
- Такое случается, но чаще они просто нуждаются в поддержке. А ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Мы с тобой слишком разные.
Грегор, насупившись, довольно долго молчал. Потом, устремив на Венецию упорный и твердый взгляд, произнес:
- Любовь решает не все проблемы.
- Верно, и все же она наиболее необходимая составная часть удачного брака. Без нее ничего хорошего не получится.
Грегор повернулся, сделал несколько шагов и вернулся назад.
- Ты только подумай, как здорово мы сможем жить вместе! Мы построили бы самую лучшую конюшню в имении, уверен, тебе это было бы по душе. Стали бы путешествовать. - Грегор широко улыбнулся. - Поехали бы и в Италию, но я не стал бы принуждать тебя заниматься стиркой или обучать бедных детишек.
Венеция тоже улыбнулась, но не слишком весело, и ничего не ответила Грегору. Она подошла к умывальнику и умылась, потом открыла дверцу гардероба.
Грегор наблюдал за ней с серьезным видом и уже не улыбался. Венеция, перебирая платья в шкафу, с раздражением думала о том, насколько они с Грегором сходны в некоторых отношениях и несходны в других. Надев розовое утреннее платье, она присела к туалетному столику перед зеркалом в позолоченной раме. Нашла щетку для волос, причесала и подколола длинные пряди несколькими шпильками. Глянула на себя в зеркало. Лицо такое же, как всегда. Никто бы не сказал, что она провела бурную ночь. Глаза ее наполнились слезами.
- Венеция, иди поешь.
Она обернулась через плечо. Грегор стоял, скрестив руки на груди, и сердито смотрел на нее.
- А потом?
- Не думаю, что существует какое бы то ни было «потом». Ты совершенно ясно выразила свои желания. Если хочешь, я отвезу тебя в Лондон. Я намерен уехать немедленно.
Она поморщилась, услышав в его голосе горькую нотку.
- Нет. Мы привезли сюда мисс Платт и мисс Хиггинботем, а также сэра Генри. Я обязана как-то их устроить до того, как уеду сама.
- Оставь это, Венеция! Они сами могут позаботиться о себе и... - Он вдруг замолчал.
- Грегор, они тоже люди. Такие же, как мы с тобой.
- Они не такие, как мы с тобой. Когда у нас возникают трудности, мы справляемся с ними самостоятельно. А эти люди хотят, чтобы ты все решала за них.
- Не все люди наделены способностью решать собственные проблемы.
- Люди такого сорта никогда не узнают, какими способностями они наделены, если кто-то всегда будет решать за них.
- Я не могу допустить, чтобы они совершали ошибки.
Грегор сощурился, и голос его, полный негодования и ярости, прозвучал резко и хрипло, когда он бросил:
- А ведь ты высокомерная женщина!
Венеция уставилась на него в полном недоумении:
- Высокомерная?
- Высокомерная, - повторил он, в свою очередь, глядя на нее... неужели с неодобрением?
- Что ты хочешь этим сказать?
Грегор невесело рассмеялся и покачал головой:
- Твоя тенденция вмешиваться в жизнь чуть ли не каждого знакомого тебе человека, даже за счет твоей собственной, связана вовсе не с тем, что ты хочешь кому-то помочь. На самом деле ты хочешь доказать, что ты лучше, способнее, чем они. Ты просто не веришь, что они в состоянии справиться со своими трудностями.
- Это несправедливо!
- Неужели? Будь я человеком никчемным, ты бы мне не отказала. Но поскольку я вполне дееспособный, сильный мужчина, ты не желаешь дать мне место в твоей жизни.
Щеки у Венеции жарко вспыхнули от этих обвинений.
- Мне жаль, что ты так плохо думаешь обо мне.
- И мне жаль, что ты плохого мнения обо всем мире.
Венеция сжала кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони. Злые слезы готовы были хлынуть у нее из глаз.
Проклятие, она не должна плакать.
Но рыдания душили ее. Венеция повернулась и выбегала из комнаты.
- Венеция!
Она услышала оклик, когда бежала по коридору. Сейчас ей хотелось одного: убежать и никогда больше не видеть Грегора.
Подумать только, ей казалось, что она любит его! Он не заслуживает даже дружбы, если смеет обвинять ее в таких... Она вынуждена была остановиться в большом холле, заметив, что двое слуг собираются обратиться к ней. Первым заговорил дворецкий Раффли:
- Мисс, скажите, пожалуйста, вы...
Он не договорил, поскольку обратил внимание на кого-то у нее за спиной и смутился. Грегор выступил вперед и взял Венецию под локоток.
- Нам с мисс Оугилви надо кое-что обсудить. Скажите, есть кто-нибудь в гостиной?
- Да, милорд. Только что приехали несколько гостей, и я был...
- Я непременно должен поговорить с мисс Оугилви. Есть кто-то в малой столовой?
Дворецкий принял вид до крайности огорченный.
- Там сейчас госпожа и лорд Рейвенскрофт. Вчера вечером во время игры в вист у них возникли разногласия. Миледи считает, что его лордство мошенничает, и потому настаивает...
- А в библиотеке?
- Мисс Хиггинботем и сэр Генри, милорд. - Понизив голос, дворецкий добавил: - Мисс Хиггинботем расстроена какими-то словами сэра Генри о ее отце, и они объясняются по этому поводу весьма бурно.
Судя по выражению лица Грегора, он начинал злиться.
- Есть еще какие-нибудь комнаты?
Дворецкий призадумался, потом сказал:
- Есть еще малая гостиная... но постойте, там у нас сейчас мисс Платт и миссис Оугилви. - Раффли несколько оживился. - Насколько я понимаю, миссис Оугилви не прочь оттуда сбежать, так что если вы захотите прервать их беседу...
- Нет, ни в коем случае. А кто такие новые гости, упомянутые вами?
Дворецкий почтительно наклонил голову и сказал:
- Всего несколько минут назад прибыли ваши братья, милорд. Я как раз собирался послать к вам кого-нибудь сообщить об этом, но тут появились вы и мисс Оугилви.
Грегор нахмурился:
- Мои братья здесь?!
- Да, милорд. Трое.
- Проклятие! Какого дьявола им надо?
- Не могу знать, милорд, - ответил Раффли с укоризной.
- Я повидаюсь с ними после того, как поговорю с мисс Оугилви. - Грегор бросил взгляд на Венецию: - Если мы хотим побеседовать приватно, нам придется уединиться в кухне.
Раффли был явно задет таким предположением.
- В кухне, милорд? Вы, конечно, шутите. Я сейчас посмотрю...
Тут послышался громкий стук в парадную дверь, и вслед за этим не менее громкий выкрик:
- Открывайте, пока я не разнес в щепки вашу проклятую дверь!
Грегор тотчас распознал голос сквайра, так же как и повышенные тона миссис Блум где-то на втором плане, - почтенная дама явно подстрекала Хиггинботема.
- Всевышний Боже! - воскликнул Грегор. Схватил Венецию за руку и увлек за собой в коридор.
- Милорд! - воззвал к нему изумленный глас дворецкого.
- Отворите проклятую дверь! - крикнул в ответ Грегор.
Впереди приоткрылась дверь в библиотеку, и Грегор остановился так внезапно, что Венеция столкнулась с ним. Он повернулся и посмотрел в сторону прихожей, где бранчливый голос сквайра смешивался с раздраженными репликами миссис Блум.
Выругавшись себе под нос, Грегор ринулся к ближайшей закрытой двери, распахнул ее и втолкнул Венецию внутрь. Он последовал за ней, закрыл за собой дверь, и оба оказались в кромешной тьме.
Запах крахмала и свежего белья пощекотал ноздри Венеции. Глаза ее скоро привыкли к темноте, к тому же из-под двери пробивалась полоска света из коридора.
- Маклейн, да мы же в бельевой! - воскликнула она.