Дорога первоцветов

Ал, конечно, не подозревал о чувствах Ноа; он бы наверняка невесело рассмеялся, узнав, что старик считает его теплым как солнечный луч и мягким как шерстка котенка. Самому Алу казалось, он сверху до низу набит острыми иголками, словно игрушка — ватой.

Гнезда и прежде доставляли немало хлопот, однако теперь там собралось столько народа, что пройти по узким улицам стало попросту невозможно; приходилось делать большой крюк аж до самой набережной, чтобы добраться до соседних кварталов.

В Золотых Нивах развернулась нешуточная борьба. Давно укоренившиеся жители на все лады костерили новоприбывших: за вытоптанный палисадник, брошенный у дома мусор, расколовшуюся плитку. И все же Золотые Нивы по мнению Ала оставались чудо как хороши.

В Сигнальных Кострах неожиданно вспыхнул пожар. К счастью, пострадавшие отделались лишь испугом и утратой кое-каких вещей, но эта ситуация стала поводом для сплетен и нехороших шуток.

— Надо сменить название, — настоятельно рекомендовала торговка пряностями, и ее звучный голос вливался в уши десяткам прохожих.

— И какой дурак додумался назвать кварталы "Кострами"? — вторила ее товарка, продающая чай на развес. — Неровен час, еще какой дом вспыхнет.

Такие сплетни расползались по городу, заставляя жителей Сигнальных Костров нервничать. Особенно тревожились новые поселенцы, которые еще не привыкли к нравам города и принимали шутки за чистую монету. Дошло до того, что на общем собрании квартала они предложили поменять название — на что старожилы посоветовали "Собирать манатки и перебираться в места благозвучнее".

Мечты-о-море всегда были полны странных личностей: торговцев диковинками, ломающимися сразу после покупки, гадалок и предсказателей, выманивающих деньги под предлогом снятия страшного проклятья, прочего сброда. Теперь же на улицах царил нескончаемый фестиваль духов; среди множества разукрашенных на все лады масок увидеть живое человеческое лицо было сродни чуду. К тому же, в Мечтах-о-море стало попросту опасно находиться, на каждом шагу вспыхивали жестокие драки, перерастающие в массовые побоища. Ну а как еще разделить места, богатые на потенциальных клиентов, между столькими желающими?..

Ал вздрогнул, вспомнив неприятный случай, произошедший с ним в Мечтах-о-море несколько недель назад. Тогда он поймал за хвост слух, будто живущий в тех кварталах мастер по дереву набирает помощников. Ал, находившийся уже на грани отчаяния, мигом собрался и буквально поволок Ноа за собой, злясь на него за медлительность.

— Стой, мальчик, не торопись. Я не слыхал, чтобы в Мечтах-о-море жили мастера по дереву. Ты уверен, что понял все правильно? — Ноа говорил дельные вещи, но Ал не прислушался.

В итоге они блуждали до темноты, но никакого мастера не обнаружили. И что больше всего бесило, почти каждый, к кому они обращались, нахально отвечал:

— Может, я и знаю такого. С тебя монета — тогда расскажу.

— Дай лучше погадаю тебе, милок! Карты дадут ответ.

— По линиям на ладони можно прочитать судьбу. Протяни руку и я отвечу, когда тебе улыбнется счастье.

Выбившись из сил, Ал сдался и просто застыл на месте, словно механическая игрушка, у которой кончился заряд. В глазах Ноа отчетливо читалось "Ну я же говорил!", но он промолчал, только взял Ала за запястье и повел обратно. Погода ухудшилась, заморосил противный дождь. Прикрыв глаза, чтобы в них не попадали капли, Ал подумал о горячем чае и недочитанной книге, оставленной на полу рядом с матрасиком. Сейчас он вернется в их маленькую комнатку, отогреется, вытянет гудящие от долгой ходьбы ноги, накроется одеялом...

Внезапно сбоку, из проулка, куда не доставал свет фонарей, вытянулась белая рука, холодные пальцы подцепили Ала под локоть и стремительно поволокли. Он не успел понять, что происходит, лишь услышал испуганный крик Ноа. Ал запнулся и упал, но его резко дернули, заставив подняться, а после втащили в какое-то помещение. Скрипнула, закрываясь, дверь, проскрежетал металлический засов. Темнота обступила Ала; почувствовав, что хватка на локте исчезла, он отпрянул, тут же ударившись спиной обо что-то твердое и острое.

— Стой смирно! — просипел похитивший его незнакомец. Ал попытался разобрать, откуда исходит звук, но не смог: голос сочился сверху и снизу, справа и слева, из всех углов. — Разобьешь мой хрустальный шар, как расплачиваться будешь?

— Быстро отпустите меня! Что вы задумали?!

— Ну, ну, не кипишуй. Сейчас станет светлее.

Прямо перед лицом Ала зажглась спичка. Мальчик оторопел: оказывается, все это время незнакомец стоял так близко, что... "Если бы он вдруг захотел убить меня, ему хватило бы и секунды", — похолодел Ал, разглядывая страшную маску, нацепленную на лицо похитителя. На ней были прорисованы кости и алые цветы, в полумраке напоминавшие пятна крови. Маска была сплошная, без прорезей на месте глаз. "Он хоть что-то в ней вообще видит?".

— Праздник летней межи еще не скоро, — буркнул Ал, стараясь сдержать невольную дрожь. — Я из очень бедной семьи, похищать меня не имело смысла.

— Ха! Если бы мне нужны были деньги, я бы не выбрал мальца в такой потрепанной одежде, которая, к тому же, будто с чужого плеча, — просипел незнакомец.

— Ну и почему вы тогда меня сюда затащили? И вообще, где это мы?...

Спичка, догорев, погасла, но спустя мгновение вспыхнула другая — к счастью, уже не перед самым лицом Ала, грозя подпалить ему брови и ресницы. Теперь незнакомец находился в пяти шагах, зажигал свечи на расцарапанном и заляпанном восковыми подтеками подсвечнике. Этот подсвечник соседствовал с таким же замызганным, видавшим виды хрустальным шаром на подставке. Стол, где все это стояло, накрытый бордовой тканью, да пара стульев — единственный более-менее расчищенный пятачок, а все остальное пространство оказалось захламлено снизу доверху. Наверное, в это помещение годами стаскивали ненужные, сломанные вещи.

— А ну сядь! Вытяни руку!

Помедлив, Ал с неохотой подчинился. Он понимал: лучше вести себя осторожно и не дерзить, но все же не смог удержаться:

— Вы хоть бы руки вытирали, прежде чем шарик свой трогать.

— А ты, я смотрю, бойкий на язык, — незнакомец опустился напротив столь грациозно и манерно, словно под ним был трон, а не такой же хромоногий, потрепанный стул. Вцепившись в запястье Ала, он задрал рукав и со всей дури, до крови, полоснул кожу длинным, остро заточенным ногтем.

— Ай! Что вы делаете?! — Ал постарался вырвать руку, но незнакомец держал крепко. Более того, он еще сильнее вонзил ногти в начавшую кровить ранку.

Алые капли упали на стеклянный шар, и внутри него как будто что-то встрепенулось, принялось плавно вращаться.

— Итак, задавай свой вопрос.

— Какой вопрос?

— Ты же пришел ко мне с каким-то вопросом. Что-то потерял? Забыл что-то важное? Хочешь узнать будущее или прошлое?

Ал опешил:

— Я к вам не приходил, вы сами затащили меня сюда! Пустите!

— Не лги мне. Я заприметил тебя еще на подходе к Мечтам-о-море. Такой жалкий, тщедушный, едва заметный в толпе — но как же ярко горел твой вопрос, слепил словно солнце. Так задай же его, наконец.

Новые капли крови упали на шар, проскользили поверх успевших слегка подсохнуть потеков. В темноте, укрывающей углы, послышался шорох и слабый писк. Наверняка это была мышь. "Он точно сумасшедший, — удрученно подумал Ал, морщась от усилившейся боли в запястье. — Интересно, он отстанет, если и впрямь задать вопрос?"

— Я-я-я... Я хочу найти работу, помогать семье. Я найду работу?

Нечто внутри стеклянного шара стало разбухать, затем обрело форму и плоть, скрутившись в змеиный клубок.

— Твой вопрос... Что-то с ним не так. Такие вопросы обычно не сияют словно пламя в безлунную ночь. У тебя наверняка есть другой. Попробуй еще раз.

Ал почувствовал, как от шара поднялся холод, скользнул в ладонь, медленно пополз по запястью, тревожа раны от ногтей незнакомца, затем нырнул под закатанный рукав. Ал замер без движения, отчетливо ощущая змею под одеждой. Он постарался убедить себя, что это лишь разыгравшееся воображение, на самом деле никакой змеи нет — но тут она пощекотала подмышечную впадину и спустилась к животу. Холодная, скользкая, змея елозила кончиком хвоста, посылая волну омерзения по всему телу. Ала замутило, к горлу подкатила тошнота.

— Когда... это все... закончится?

— Закончится что? Давай быстрее, сколько можно возиться.

— Когда... закончится засуха? — Ал едва шевелил губами. Змея тем временем постепенно оборачивалась вокруг пояса.

— Ой, будто тебе впрямь есть до этого дело. Закончится. Когда-нибудь. Все когда-нибудь заканчивается. А теперь давай сюда свой настоящий, нормальный вопрос!

Змея замкнула круг, обвив его поясницу, и Ал завопил:

— Да хватит надо мной издеваться! Уберите, уберите от меня эту гадость! Я уже спросил, какой еще вопрос вам нужен? Я хочу к Ноа... И к маме. Мамочка...

Повисло молчание; лишь всхипы вырывались из груди Ала, да мышь скреблась в груде хлама. Затем из-под маски раздалось неуверенное:

— Я ошибся?.. Но я не мог, не мог тебя ни с кем перепутать. Что ж, ладно, — сумасшедший резко отбросил руку Ала. — Закончим на этом.

Ал вскочил на ноги, опрокинул стул, и с остервенением сорвал с себя рубашку. Лихорадочно ощупав живот, он обнаружил, что никакой змеи нет; ощущение холодной, скользкой чешуи медленно таяло. А вместе с ним и змеи внутри стеклянного шара постепенно теряли очертания, смазывались в мутный комок.

— Алан, мальчик мой! Ты меня слышишь? Отзовись! — отчаянный зов Ноа достиг его ушей. Ал бросился на голос, то и дело цепляясь за хлам, ударяясь и царапаясь.

— Я здесь! Я сейчас выйду, погоди минутку!

Прислушавшись к своим ощущениям, Ал почувствовал, в каком месте затхлость помещения разбавляется свежим воздухом, и направился туда, откидывая с пути хлам, попадавшийся под ноги. Но едва он пробрался к выходу, опознав дверь по слабому отсвету и услившемуся шуму дождя, на плечо опустилась тяжелая рука, острый ноготь оцарапал ключицу. Прежде чем Ал вскрикнул, сумасшедший произнес:

— Ты найдешь работу, но это ничего не исправит. И запомни хорошенько: когда ты решишь найти меня в следующий раз, я уже не буду столь мил!

Трясущимися пальцами Ал нащупал ручку и вставленный в замочную скважину ключ, быстро провернул и стремительно вылетел на улицу. Ноа едва успел отшатнуться. Схватив старика под руку, Ал рванул прочь. Усилившийся дождь накрыл их холодным пологом, под ногами пузырились лужи.

— Стой, стой, подожди минутку, — вскоре взмолился Ноа и заставил мальчика остановиться. Внимательно осмотрев его, старик рухнул как подкошенный. — Что он с тобой сделал? Он тебя... трогал?

Ал вдруг понял, что забыл подобрать рубашку после того как проверил змею. Выглядел он и впрямь плачевно: мокрая кожа покрылась мурашками, на правой руке остались ранки от ногтей. Скосив глаза, Ал заметил, что и ключицу пересекает глубокая царапина.

— Ничего, он просто сумасшедший. Он... гадал мне, — и Ал рассказал, что случилось.

Ноа облегченно вздохнул, скинул плащ с плеч и плотно замотал в него мальчика. По дороге домой старик встревоженно поглядывал на Ала — а тот старательно сдерживался, чтобы не расплакаться от пережитого в тот злополучный день.

Ала передернуло: по руке словно снова скользнуло холодное змеиное тело. Мерзкое ощущение возникало всякий раз, стоило Алу глубоко задуматься или погрузиться в дремоту. Ал беспокоился, что тот сумасшедший проклял его, но никому не мог об этом рассказать! Мама зашивалась на работе и срывалась по любой мелочи, поэтому Ал старался лишний раз ее не трогать. А Ноа в последнее время сильно сдал позиции. Теперь скорее Ал был тем, кто приглядывает за ним, а не наоборот.

Порой вставая посреди ночи попить воды, Ал находил Ноа полностью одетым для выхода. Старик сидел на танкетке у двери; глаза его были открыты, но он ничего не видел, полностью погрузившись в свои мысли. Алу приходилось хорошенько постараться, чтобы Ноа отреагировал хоть на что-нибудь. С каждым разом растрясти его становилось все сложнее, и Ал боялся, что однажды ему не удастся привести старика в чувство

Еще Ноа стал рассеянным: забывал, куда ведет та или иная улица, как выглядит их дом, стучался в соседские двери. Ал помогал, стараясь быть как можно незаметнее: брал под руку и будто невзначай тянул в нужном направлении.