3.3 Черри
Черри
– ... ибо не существовало доныне ничего, ни неба, ни земли, ни Солнца, ни звезд, одна только тьма, холодная и всепоглощающая. Но однажды появилась посреди этой холодной тьмы богиня и одним своим присутствием осветила все вокруг. Была это великая мать всего, богиня Грэттэмми. Долго скиталась Великая Мать по всепоглощающей тьме в поисках жизни и тепла, но вокруг не было ничего и никого, кого можно было бы полюбить. Тогда Великая Мать достала из груди свое пылающее сердце и создала с его помощью весь наш с вами мир...
– Пок!
Пузырь жевательной резинки неудачно лопнул и приклеился к верхней губе. Острый взгляд жрицы Алессис скользнул по головам сбившихся в стайку послушниц. Черри инстинктивно прикрыла рот рукой, слишком резко, чтобы это ускользнуло от взгляда жрицы-наставницы, но та невозмутимо продолжила:
– ...Из волос своих она создала деревья и цветы, из костей – скалы и землю, кровь свою отдала на создание рек и морей, а глаза разбила на тысячи маленьких осколков и поместила над созданным ею миром, чтобы всегда приглядывать за нами. Великая Мать населила наш мир тысячами разных живых тварей, от крохотных бактерий до огромных китов и слонов, но особое место в ее сердце и в ее мире заняли пятеро ее кровных детей, которых Грэттэмми оставила на земле как напоминание о ее собственном существовании.
Черри хмыкнула. Интересно, насколько уместно выражение "кровные дети" по отношению к божеству, которое вряд ли произвело их на свет естественным путем.
– Старший сын Грэттемми Лирит имел тяжелый нрав. Он родился из огня во время лесного пожара и был так же буен и склонен к разрушению, как породившее его явление. Однако Великая Мать всегда знала, как приласкать свое дитя, и в ее объятиях Лирит становился мягким и податливым...
Соскоблив зубами прилипшую к губам жвачку, Черри снова принялась энергично жевать. Стоящая рядом Вивис с трудом подавила зевок. Взгляд ее блуждал по колоннам главного зала и мысли были далеки от рассказа жрицы-наставницы. Тисея с упоением лакомилась булочками, припасенными ею с завтрака, прячась за широкой спиной Нираби. Нираби в свою очередь пребывала, казалось в собственном мире. Она попеременно взмахивала то одной рукой, то другой, так чтобы длинные рукава верхней туники разлетались, словно крылья птицы. Видимо, этой самой птицей она себя и воображала. Вряд ли хоть кто-то из послушниц слушал, о чем говорит наставница. Кроме разве что Гирель.
– ... он питал домашний очаг и освещал дорогу путнику, его считали покровителем певцов и литераторов, молили о вдохновении и любви публики.
Черри покосилась на Гирель. Ну точно. Девушка стояла, благородно расправив плечи и сложив руки перед собой – точная копия Юлианы Всеведущей, изображенной на стене не далеко от алтаря Младшего Брата. Даже волосы так же убраны в косу. Черри поймала себя на глупом желании дернуть послушницу за эту самую косу, да посильнее.
– Средний сын – Хниит, был полной противоположностью брата. По крайней мере так казалось на первый взгляд. Настроение Хниита было изменчиво, как погода весной, а речи сладки, как журчание ручья....
Кто сказал, что "журчание ручья" должно быть сладким? Черри никогда не понимала этой формулировки. Интересно, если она сейчас перебьет наставницу ради такого вопроса, та ее выгонит или выпорет? Первое, конечно, было бы предпочтительнее...
– ... Все знали, что Хниит хитрец и плут, но никто не мог устоять перед его обаянием. Был он покровителем путешественников и торговцев. У него просили благословения перед дальней дорогой и удачи в денежных делах.
Храм Хниита всегда строится на воде. Даже в главном храме, посвященным в первую очередь Великой Матери, был сооружен искусственный пруд. В нем плавали карпы. В обязанности послушниц входило кормить их и следить за чистотой воды. Вода из пруда, кстати, непостижимым образом каждый год уходила, так что к зиме пруд превращался в жалкую лужу, которую требовалось заново наполнить. Если Хнииту так нравятся водоемы, почему он не может сделать так, чтобы вода из пруда в его собственном храме никуда не уходила? Пожалуй, этот вопрос тоже не стоило задавать вслух...
– Младший из сыновей Великой матери Раудит был покровителем как войны, так и мира. Ему возносили молитвы как перед решающей битвой, так и накануне рождения нового члена семьи. Раудит, имея таких непостоянных братьев, стал оплотом спокойствия и равновесия. Было также у Великой Матери две дочери...
Жрица Алессис все-таки заметила скучающие взгляды своих слушателей, но вместо того, чтобы закончить рассказ побыстрее, она решила вовлечь послушниц в его пересказ.
– Как звали дочерей Великой Матери, Нираби?
Глаза девушки расширились, она часто заморгала, словно только что проснулась и растерянно посмотрела на наставницу. Жрица Алессис неодобрительно поджала губы. Тисея, запихав остатки булочки в рот целиком, потянулась к уху подруги и зашептала ей что-то. Взгляд Нираби прояснился, а рот открылся для того, чтобы дать ответ, но тут влезла выскочка-всезнайка.
– Пууин и Ыхкиин.
Глаза Гирель заблестели, словно она ждала этой минуты всю свою жизнь, и не в силах сдерживать себя более, она лихорадочно затараторила:
– Пууин – хранительница природы и покровительница продолжения рода, к ней обращались женщины в надежде понести и мужчины, мечтавшие о том, чтобы их сыновья были сильнее и выносливее их самих. Ыхкиин же, самая младшая, но самая могущественная из детей Грэттемми была хранительницей истории. Именно ее кровь положила начало роду Писателей Судьбы, ибо именно в ее руках покоились нити судеб всех живых существ.
– Верно, Гирель, – сухо сказала жрица Алессис. – Но я хотела услышать ответ от Нираби.
Гирель покорно склонила голову и отступила на шаг. Черри не выдержала и громко фыркнула, за что заслужила тяжелый взгляд от наставницы.
– Может быть Чирилла хочет рассказать, чем заканчивается история сотворении мира?
Черри пожала плечами. Ей не сильно хотелось говорить. Вчера они с Вивис здорово повеселились в клубе, но как итог, Черри умудрилась сорвать голос, пока пыталась докричаться до бармена, который не хотел принимать у нее заказ. Вряд ли жрица-наставница оценит ее бас.
Краем глаза Черри заметила, что Гирель приняла стойку кошки, готовой броситься в бой, даже когда ее не просят. Второй раз за утро отпускать эту выскочку с поводка Черри совсем не хотелось, поэтому она нехотя протолкалась вперед, поближе к наставнице, на ходу доставая жвачку и приклеивая ее к внутренней подкладке рукава... Может, та примет ее шепот за благоговейный трепет перед историей и не будет придираться...
– Греттеми любила всех своих детей...
– Отчего же так неуверенно, Чирилла? Мы тебя почти не слышим
Гирель от нетерпенря начала даже пританцовывать на месте, готовая в любую секунду спасти ситуацию. Глубоко вздохнув, Черри начала заново, напрягая голос, чтобы он звучал как можно громче.
– Греттеми любила всех своих детей, но не было между ними мира, каждый стремился направить жизнь в свое русло, исходя из собственных ценностей, так что однажды братья и сестры совсем рассорились и решили отправиться каждый в свой сторону и основать свой народ, по своему образу и подобию.
Голос ее звучал хрипло и то и дело срывался, пропадая совсем. Послушницы обменивались недоуменными взглядами, а жрица-наставница сильно нахмурила брови, отчего стала похожа на филина. Однако никто не проронил ни слова, пока Черри не закончила рассказ:
– Так в мире, созданном Великой Матерью появились стаи. Но шли годы, люди из разных стай ссорились и влюблялись, объединялись и распадались, пока потомки детей Великой Матери не перемешались друг с другом как разноцветные бусины в одном мешке.
– Хорошо, Чирилла, – сказала жрица Алессис. – Думаю, на сегодня достаточно. Вам всем пора отправляться на утренние занятия с жрицей Вирвиан.
Послушницы оживленно засуетились, разминая затекшие ноги. Черри двинулась к поджидавшей ее Вивис, но тут на ее плесо опустилась холодная рука жрицы-наставницы.
– Задержись ненадолго, Чирилла.
Девушка поймала взгляд подруги и скорчила рожицу, после чего махнула ей рукой, давая понять, что ждать не нужно. Изобразив на лице подобие смирения и сложив руки перед собой, Черри повернулась к наставнице и слегка наклонила голову в подобии поклона. Жрица Алессис не проронила ни слова, пока все послушницы не покинули зал. Черри покорно ждала выволочки и расспросов по поводу ее голоса. Не смея поднять голову, она исподлобья смотрела по сторонам, когда из смежного помещения появилась еще одна фигура в белых облачениях с богатой золотой вышивкой. У Черри неприятно засосало под ложечкой. Кажется, в этот раз она серьезно влипла.
– Чирилла, – обратилась к девушке жрица Алессис. – Что случилось с твоим голосом?
– Кажется, я простудилась, наставница, – хрипло выдавила Черри, не отводя глаз от подола церемониального платья. Такие одежды имел право носить только один человек в храме – Верховная Жрица Слания Агесанра. Верховная жрица практически никогда не выходила к послушницам, так что до этого момента Черри видела ее только во время праздничных церемоний и то издалека.
– Так не пойдет, – Черри не видела лица жрицы Алессис, но точно представляла, как та качает головой, в так каждого слова. – Тебе стоит заботиться о своем здоровье. Гирель сказала мне сегодня за завтраком, что вас с Вивис не было ночью в постели.
– Она лжет!
Черри зло сжала зубы и позабыв о правилах этикета резко вскинула голову, посмотрев прямо на старших жриц. Ох уж эта выскочка! Она даже не в одной с ними комнате, как она могла пронюхать, что Черри и Вивис уходили? Шпионила за ними. Ну попадись теперь Гирель Черри в темном коридоре, она ей...
Тут Черри спохватилась, поймав на себе оторопелый взгляд Верховной жрицы и, поспешно опустила голову.
– Я хотела сказать, что... возможно в какой-то момент меня действительно не было в спальне... в смысле, я могла отлучиться на кухню за водой.. или.. Но Вивис точно была в спальне! – жарко заверила Черри. Если уж тонуть, то не тянуть на дно остальных. Хотя Вивис то не заставили остаться на разговор, а отпустили с миром. Предательская мысль больно кольнула, но Черри торопливо себя одернула. Вивис не стала бы ее сдавать. Она, конечно, трусиха, но не предатель. Да и не было у Вивис времени переговорить с наставницей наедине. Они вернулись перед самым завтраком и сразу вместе отправились в главный зал.
–Чирилла...?
Девушка так увлеклась своими мыслями, что прослушала о чем ей говорила наставница. Какое наказание может грозить ей за вылазки в город? И как много известно наставнице? Знает ли она, куда именно они ходили? Интересно, пахнет ли он Черри еще алкоголем? Девушка едва подавила в себе желание достать еще одну жвачку и положить в рот.
– Да, наставница? – прошептала Черри, поднимая глаза на жрицу Алессис. Уж помирать, так с музыкой. Не будет она лебезить перед неизбежным.
– Я хочу, чтобы ты сейчас, вместо занятий сходила к жрицам-целительницам. До прадника осталось всего две недели и нам нужно успеть тебя подготовить.
– Подготовить?
Жрица Алессис тяжело вздохнула и покосилась на Верховную Жрицу. Однако та ко всемобщему удивлению издала короткий смешок и вдруг протянула руку к Черри, мягко погладив ее по макушке, как гладят приблудившегося котенка.
– Кажется, мы ее совсем огорошили своим обьявлением.
У Слании Агесанры был низкий, мягкий голос, от звучания которого у Черри на душе потеплело. Она вдруг почувствовала себя спокойно и безопасно, как может чувствовать себя младенец на руках у матери. Интересно, это один из даров Верховной, или личная особенность Слании Агесанры? Однако, девушка все еще не понимала, что происходит. Верховная жрица поймала ее растеряный взгляд и улыбнулась.
– Не переживай, Чирилла. Исполнять роль сказителя на церемонии – большая четь и ответственность, но я буду рядом с тобой и уверена, ты прекрасно со всем справишься.
Кусочки пазла начали вставать на свои места. Последний месяц жрица Алессис постоянно твердила, что сказителя в этом году выберут среди послушниц, а не мадших жриц. По этой причине она и начинала теперь каждое их утро с пересказа историй о сотворении мира и дарах Великой Богинпи, чтобы тот, кому выпадет честь рассказывать эти истории перед всем народом на празднике не ударил в грязь лицом, но..
– Но почему я?
Слова вылетели раньше, чем Черри сообразила, стоит ли их произносить. Она не готовилась стать сказителем. В ее планы совсем не входило торчать весь праздник на виду у толпы в этих громоздких церемониальных одеждах, в которых не то что идти, даже просто стоять было тяжело. Она с гораздо большей бы радостью улизнула бы в гущу толпы, лакомилась бы лепешками с медом и прочими городскими сластями, пока кто-то отдувается на церемонии. Вот только старшие жрицы истолковали ее вопрос иначе.
– Я уверена, ты справишься с этой ролью. У тебя прекрасная память и дар рассказчика, а твой голос... – жрица Алессис смотрела на Черри непривычно тепло, по-матерински. Черри показалось, она различила даже нотки гордости в голосе наставницы.
– Но я не хочу... В смысле, я не считаю что я... О. Гирель. Я уверена, что Гирель справится с этой ролью лучше. Она всегда мечтала...
– Излишнее рвение Гирель меня и беспокоит, – вздохнула наставница. – Порой мне кажется, ее поступки продиктованы тщеславием и желанием выделиться.
Жрица делилась соображениями с Верховной, словно Черри совсем здесь не было. Неужели, она думает, что Черри не воспользуется полученной информацией, чтобы подпортить выскочке настроение? На секунду Черри даже подумалось, что выступить в роли сказителя не такая плохая идея. Гирель же просто позеленеет!
–... другое дело Черри. Я ни разу не видела, чтобы ты рвалась вперед других послушниц, ты всегда скромно держишься в тени и никогда не демонстрируешь свои знания напоказ.
Другими словами пытаюсь не отсвечивать, чтобы избежать как раз чего-то вот такого...
– Значит, решено.
Жрица-наставница и Верховная согласно закивали, словно Черри только что подписала какой-то договор о собственной эксплуатации. В принципе, поняла Черри, им и не нужно было ее согласие. Исполнение роли сказителя – это честь, а не повинность, ей полагалось сейчас скакать от радости и рассыпаться в благодарностях за оказанное доверие.
– С завтрашнего дня мы начнет твою подготовку, – продолжила жрица Алессис. – Будешь приходить ко мне за час до завтрака и на два часа перед сном. От основных обязанностей послушницы это, разумеется, тебя не освобождает, но я попрошу других наставников не нагружать тебя пока на занятиях. Еще нам с тобой нужно будет посетить город и заказать церемониальный костюм. Может быть, даже завтра? Не стоит откладывать такое на последний момент...
Черри ее уже не слушала. Может, она ошиблась, и это на самом деле и есть ее наказание? Очень изощренное наказание. И жрица Алессис сейчас в душе посмеивается над ее мучениями? Но взглянув на наставницу, Черри не увидела ничего кроме неподдельной гордости и умиления. Наставница растила Черри с пеленок. Она по собственной воле взялась ухаживать за подкидышем, найденным у входа в храм одним осенним утром. Первые пару лет Черри даже называла жрицу Алессис мамой, в то время пока у других послушниц еще были настоящие матери. В записке, оставленной в одеялке, говорилось, что мать Черри умерла в родах, больше никакой информации о родственниках девочки не сообщалось. Девушка часто гадала, к какой стае принадлежала по праву рождения и решила для себя, что скорее всего к Отщепенцам. В какой еще стае решили бы бросить младенца, и так оставшегося сиротой?
– Отправляйся к целителям, – сказала жрица Алессис, возвращая девушку к рельности. – Пусть они осмотрят твое горло.
– Хорошо, жрица Алессис.
Черри склонила голову в поклоне и повернулась, чтобы уйти. У нее за спиной наставница и Верховная все еще обсуждали организационные моменты в связи с предстоящим праздником. Оказавшись в коридоре, Черри припустила в сторону, противоположную целительскому крылу. Ей не нужно было видеть целителей, чтобы узнать, что произошло с ее голосом. Пара дней покоя и теплое молоко с медом, и она будет в порядке. Сейчас куда важнее было найти дорожный плащ, который Черри оставила под окнами общежития, возвращаясь из города. Они с Вивис залезали в спальню черед одно, потому верхнюю одежду пришлось спрятать. Раз уж об их ночном похождении, кажется, никто не прознал, стоило позаботиться о том, чтобы это так и оставалось. А потом нужно будет разыскать Вивис и рассказать ей о том, как глупо она в этот раз влипла...