Где начинается я
Целый день я провела в номере. Словно в коконе — отлежалась, пересматривала переписки, слушала музыку и избегала любой мысли об интервью.
Но на следующий день что-то во мне сдвинулось. Я решила: не терять время. Надо выйти. Надо дышать.
Мама позвонила как раз вовремя. Голос был бодрым и деловым:
— Клара, я поговорила с одним человеком в Лондоне, он давно помогает мне с журналом. Он будет на интервью, поснимает всё на камеру. Очень профессиональный, надёжный.
— Спасибо, — сказала я, стараясь, чтобы это "спасибо" не прозвучало как "спасибо, но мне всё ещё страшно".
Я начала собираться. Первый настоящий шаг — выйти в люди. Пройтись одной.
Я этого всегда избегала. Но если я сюда прилетела, если я уже здесь — должна попробовать.
Выйдя на улицу, я тут же почувствовала: здесь дышится иначе.
Незнакомые улицы, старинные фасады, витрины, утопающие в мягком утреннем свете.
Я шла и рассматривала прохожих: кто-то спешил, кто-то болтал по телефону, кто-то смеялся. И, странное дело, многие улыбались. Просто так, мимоходом.
И мне стало тепло. По-настоящему.
В голове вдруг всплыла Рокси. Я так давно с ней не разговаривала... Мама говорила, что она приходила, но не дождалась меня.
Я скучаю. Скучаю по нашей дружбе. Когда мы носились по городу — клубы, кафе, парк, всё было весело, просто и уютно.
Иногда мне кажется, что я потеряла не только себя, но и всех, кто был рядом.
Я надеюсь, когда всё закончится, когда я справлюсь... мы снова будем такими, как раньше.
Погружённая в мысли, я неожиданно наткнулась на витрину маленького сувенирного магазина.
Вывеска была расписана вручную, а внутри мерцали десятки лампочек, как будто приглашая зайти.
Я не удержалась.
Тридцать минут пролетели незаметно. Я вышла с двумя большими пакетами, наполненными открытками, магнитами, керамическими фигурками и какими-то милыми безделушками. Всё это — для моих близких.
А может, и для себя. Чтобы помнить, что я справилась.
Лондон оказался красивее, чем я представляла. Я бы сделала сотню снимков, как раньше... но сейчас мне этого не хочется. Не потому что мне не нравится. Просто я впервые не хочу смотреть на мир через экран.
Я хочу прожить его по-настоящему.
День стремительно подходил к вечеру. Я была удивлена — не собой даже, а тем, что мне понравилось. Я была одна, и мне было... спокойно.
И всё же внутри оставалось напряжение — ведь самое сложное ещё впереди.
Я надеюсь, всё пройдёт хорошо. И я скоро вернусь домой.
Не потому что мне не нравится здесь — нет, Лондон невероятен.
Но я привыкла к своему пространству, к тишине своей комнаты, к мысли, что я одна.
Хотя... может быть, именно потому, что я всегда жила в этом замкнутом мире, мне стоит остаться? Хотя бы на чуть-чуть.
Иногда я думаю: а что, если я могла бы жить здесь?
В городе, где улыбки не кажутся натянутыми, где воздух пахнет камнем и дождём, где всё медленнее, чем в Нью-Йорке.
Я люблю Нью-Йорк. Там моя семья, мои друзья.
Но я устала от вечного движения. От шума.
Может быть, однажды я выберу совсем другую жизнь.
Может быть... она начнётся здесь.
Дни в Лондоне пролетали незаметно. Прошло уже три — я ни разу не осталась в номере. Каждый день выбиралась куда-то: кафе, парки, книжные лавки. Неважно куда — главное, что я была не одна в комнате, а среди людей, среди жизни. Это само по себе уже казалось маленькой победой.
На сегодняшний вечер была назначена встреча с тем самым знакомым мамы. Тем, кто должен был снимать интервью на камеру.
Я нервничала. Конечно. Новый человек — а я не знала о нём ничего: ни возраста, ни характера, ни манеры общения. Просто имя и то, что он "давний помощник мамы".
Страх был, как обычно, безликим, но цепким. Он сидел внутри и давил на грудную клетку.
Чтобы хоть как-то отвлечься, днём я пошла в кино.
Комедия. Громкий зал, смех, попкорн, английская речь с акцентами, которые я с трудом понимала, но мне и не нужно было понимать каждую реплику.
Мне нужно было жить.
И знаете, время в Лондоне будто шло быстрее. Оно не ползло, не тянулось — оно шло вперёд, будто подталкивая меня: «Давай, Клара. Шагай».
После кино я взяла такси — навигация по чужому городу всё ещё вызывала у меня тревогу.
Через двадцать минут я уже стояла перед входом в ресторан, как и договаривались.
Я не знала, как выглядит этот человек. Никаких фото, никакой переписки. Я просто надеялась, что он узнает меня — возможно, мама прислала ему моё фото.
Простояв минут пять, я уже начала прикидывать в голове, что делать, если он не появится, как вдруг чья-то рука мягко коснулась моего плеча.
Я резко обернулась — сердце мгновенно подпрыгнуло от испуга.
Передо мной стоял высокий блондин, с яркой, располагающей улыбкой. Он выглядел как человек с обложки глянца — немного не по-настоящему.
— Клара? — спросил он, слегка наклонив голову.
— Да, — кивнула я, не отрывая взгляда.
— Я Морган. Приятно познакомиться, — он протянул руку, и я машинально вложила в неё свою.
Голос спокойный, уверенный. Жесты — вежливые.
Он открыл передо мной дверь в ресторан и жестом пригласил пройти первой. Настоящий джентльмен, как из старых фильмов.
Мы выбрали столик у окна. За стеклом мягко мерцали огни города, отражаясь в реке, и я почувствовала: здесь... красиво.
Официант принёс меню, и мои глаза тут же начали метаться по бесконечным строчкам: паста, стейки, ризотто, блюда, названия которых звучали как стихи.
После минутной паузы я всё-таки заказала пасту и какой-то коктейль с непонятным названием — просто из интереса.
Когда официант ушёл, Морган начал разговор.
Он рассказал, как познакомился с моей мамой, как она помогала ему с публикациями, а он — ей с проектами. Они сотрудничали много лет.
— Твоя мама — одна из самых сильных и умных женщин, которых я знаю, — сказал он, глядя в окно с лёгкой улыбкой. — У вас с ней много общего.
Я впервые за долгое время почувствовала, что общаюсь с мужчиной — и не боюсь. Мне было комфортно.
С каждой минутой мой страх таял. Словно мы давно знакомы. Как будто мы — не чужие.
Я говорила свободно. Не пряталась. Не фильтровала каждое слово.
Он, конечно же, знал, что я приехала брать интервью. Но не знал, у кого.
— Так кого же ты выбрала? — спросил он, прищурившись с интересом.
— Хиро Рэй Митчелл, — сказала я и приготовилась к реакции.
Он удивился.
— Интересный выбор. Но, признаться, неожиданный. Хиро довольно закрытый, даёт интервью редко. Да и то — только о фильмах. Ты уверена?
— Уже не знаю, — честно ответила я, слегка улыбнувшись. — Но, думаю, попробую.
— Это смело. Но именно такие истории и получаются настоящими, — сказал он с тем спокойствием, которое передаётся. — Главное — не спрашивай то, что у него уже спрашивали.
Я понимаю это. И понимаю, что мне нужно будет задать вопросы, которые покажут человека, а не актёра.
Но пока я просто наслаждалась моментом: я сижу в лондонском ресторане, разговариваю с красивым, открытым человеком, и мне... не страшно.
Это тоже победа.
И пусть она небольшая — но она моя.
Официантка принесла наш заказ — ароматная паста с лёгким паром и коктейли в тонких бокалах. Мы ели не спеша, продолжая говорить о предстоящем интервью, о камерах, локации и возможных вариантах планировки съёмки. Морган был внимателен, слушал меня, подсказывал, делился опытом. Разговаривать с ним было удивительно легко.
Иногда мне даже казалось, что он как-то заранее чувствует, о чём я вот-вот подумаю. Никакой неловкости, ни капли напряжения.
Когда мы закончили ужин, он вежливо предложил проводить меня до отеля. Я кивнула, хотя внутренне немного удивилась — отвыкла от такого внимания.
Мы вышли из ресторана. Вечерний Лондон сиял витринами, отражался в мокром асфальте, прохожие смеялись, музыка доносилась откуда-то из открытых дверей баров.
— Здесь красиво, правда? — спросил он, глядя вперёд.
— Очень, — ответила я. — И как-то... спокойно. Не так, как в Нью-Йорке.
— Лондон умеет быть разным. Иногда он слишком шумный, иногда — вот такой. Тихий и добрый.
Я молчала, но про себя подумала: да, Лондон оказался добрее, чем я ожидала. Он не испугал меня. Наоборот — будто прижал к себе и сказал: «Ты справишься».
Мы дошли до отеля.
У входа я остановилась, обернулась к нему.
— Спасибо за вечер, — сказала я. — Мне правда было легко.
— И мне, — мягко улыбнулся он. — Рад, что мы познакомились. Уверен, у нас всё получится.
Мы обменялись номерами телефонов — чтобы быть на связи, если вдруг что-то изменится в планах.
На прощание он слегка кивнул, махнул рукой и скрылся за поворотом, растворившись в лондонской ночи.
Я стояла у входа ещё пару секунд, ловя себя на мысли, что совсем не боюсь.
Мой страх, тревога, ощущение собственной беспомощности — они куда-то ушли.
То ли остались за океаном, то ли растаяли в этом мягком вечернем свете.
Может, ненадолго. Может, временно. Но я чувствую себя другой.
И это — уже многое.
Поднявшись в номер, я закрыла за собой дверь и на мгновение остановилась в тишине. Просторный светлый интерьер, приглушённый свет торшера, вид на ночной Лондон за панорамными окнами. Всё вокруг казалось слишком красивым, чтобы быть частью моей реальности.
Скинув куртку на кресло, я села на край кровати и вдохнула глубже, чем делала за весь день. Только сейчас до конца поняла, насколько по-другому себя ощущаю.
Я не пряталась. Я не избегала.
Я говорила. Слушала.
Была собой.
Словно что-то внутри меня незаметно сдвинулось. Не рухнуло. Не взорвалось. А просто... потекло иначе.
Я открыла ноутбук.
Мама настояла, чтобы я взяла его с собой — "вдруг вдохновение накроет", говорила она.
Я тогда усмехнулась. Сейчас же — сама захотела открыть чистую страницу.
Курсор мигал в пустом документе.
"Вопросы для интервью с Хиро Рэй", — набрала я в заголовке.
Я задумалась.
Что его действительно может зацепить?
Что хочу услышать я, а не публика?
Сделала пару глотков воды, поправила плед на ногах, снова посмотрела в экран.
Ты когда-нибудь чувствовал себя не на своём месте, даже если внешне всё идеально?
Что помогает тебе оставаться собой, когда вокруг столько ожиданий?
Были ли у тебя моменты, когда казалось — весь мир шумит, а ты стоишь в полной тишине?
Что бы ты сказал себе десятилетнему?
Ты веришь, что человек может измениться?
Я перечитала написанное.
Это не интервью для громких заголовков.
Это — про что-то личное. Про настоящего человека.
Закрыв ноутбук, я улыбнулась.
Может, пока и рано говорить о победе, но точно можно сказать:
Я начала бороться.
И, кажется, я действительно не одна.