ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АД
16 декабря 1934 г. Италия, Палермо
Юноша проводил грустным взглядом удаляющуюся новенькую «Isotta-Fraschini». Утром сестра сообщила, что уедет на несколько дней, быть может на неделю, в гости к британским партнёрам. Конечно, банкет у Бакетов куда как интереснее посиделок с братом. С единственной, на минуточку, кровной родней! И плевать, что ее брат уже подготовил все для завтрашнего пикника. И плевать, что он уже почти месяц в завязке ради нее. И плевать, что она только два дня назад вернулась от очередной пригласивший семейки. И плевать, что они так и не нарядили ёлку, хотя Нура обещала заняться этим сегодня. В конечном счёте, они же даже Рождество будут справлять не дома: партнёры позвали в гости, только вот без брата, если они вообще о нем знали. От отчаяния юноша ударил по стене кулаком. По пальцам заструилась кровь и то ли от боли, то ли от обиды он вскрикнул.
- Signor Martin, stai bene? ((Сеньор Мартин, вы в порядке?)
- Si', Si', Prudence! Non entrare, va tutto bene! (Да, да, Пруденс! Не заходи сюда, все отлично!)
Палермо тяжело вздохнул и опустился на кровать. Его отросшие за полгода волосы разметались по подушке и торчали в разные стороны сальными патлами. Утром сестра велела принять душ, да вот только какой теперь смысл, не увидел же, ебаная эгоистка. Кулаки непроизвольно сжались, а кожа под давно нестриженными ногтями треснула. Старый шрам на месте, где должен был быть левый глаз, пульсировал, его будто оплатили огнем. Подарочек от старшего братца, но и того бы сейчас Мартин был рад увидеть. Лишь бы не одному. Их дом, огромный особняк, манивший своими тайнами детей, сейчас казался клеткой, слишком огромной для одного. Слуги то и дело бегали по коридору, ужасно раздражая бесполезным шумом. Видимо, таким же шумом он был для Нуры. Голова начала болеть от скорбных семьёй и вскоре юноша уже обнаружил, что держит в руках шприц.
- Che si fotta, (Ну и к черту,)-со злостью выплюнул юноша, перетягивая руку жгутом.
Сознание уже рисовала красочные картины ближайшей недели: наркотики развеселят его и в ту же секунду в замке начнется оргия. Он сможет пригласить множество мужчин и, может быть, парочку женщин, смеха ради. Зачем ему сестра, если Мартин и один может повеселиться, всяко лучше, чем на скучных приемах. Руки плохо слушались, но все же быстро отыскали полусожженную вену. Не удосужившись обработать место укола или хотя бы найти шприц поновее, юноша вонзил иглу в изгиб локтя. С первой попытки он попал. Желтоватая жидкость с трудом покидала шприц, дарую покой и эйфорию. Головная боль отступила, как только последняя капля оказалась в мгновенно ослаблен теле. Что-то не так было в этот раз. Уж как-то слишком быстро тело обмякло, даже в наркотическом экстазе Мартин это осознавал. Жаль, что соображал он сейчас очень медленно и на помощь позвать не успел. Юноша прикрыл глаза, всего на секунду, просто очень хотелось спать…Спать…
Весь мир медленно погрузился в кромешный мрак…
***
Ад, первый круг
Когда Мартин открыл глаза, мир был другим. Ярко-красный свет больно бил по непривыкшим глазам. Тело его, что примечательно, казавшееся ему чужим, ужасно болело, будто он упал с огромной высоты. Следующим открытием стало наличие шести рук и белой шерсти на этом самом теле. Да и глаза, казалось вновь стало два. Волосы его, если это, конечно были волосы, а не длинная шерсть, стояли торчком. Благо, что достоинство все также было при нем, причем размер заметно увеличился. Или же так казалось из-за чрезвычайно узкой талии? И только ноги, через чур длинные, были поистине ужасны. Мимо прошел огромный носорог, что-то шептавший себе под нос. На его ремне болтались зеркала, в которые мельком Мартин увидел отражение. Странная галлюцинация. Он побывал в разных шкурах и местах, однако же огромным пауком был впервые. Лицо его было непропорционально, голова крепилась на длинную и тонкую шею. Огромный рот заполняли острые, будто кинжалы зубы. А вот глаза действительно стало два. Только один из них, тот самый, который должен отсутствовать был черным. Юноша слегка усмехнулся, приход казался ему забавной шуткой больной фантазии, не более.
А потом пришло осознание. Осознание того, что это не глюки и он умер, попав в Ад. Пришло оно вместе с болезненным ударом в живот от того самого носорога. Он бил его, казалось просто чтобы снять напряжение и кричал на странном языке. Мартин пытался убежать, да вот новое тело не слушалось. Как только экзекуция прекратилась, юноша отполз в угол и разрыдался. Было ужасно страшно, хотелось домой. Кровь смешалась со слезами и стянула кожу. От осознания собственной беспомощности хотелось биться об стены и рвать на себе волосы. Из груди вырывался то ли крик то ли вой, разрывающий покрытую пушком грудь на пополам. Голова не болела, отнюдь, но ужасный гул в ней, словно тысячи труб одновременно играют в оба уха, не давал сосредоточиться. Виски охватил обруч, они горели и ныли. Сердце билось как сумасшедшее, норовя выпрыгнуть из груди. Он проклинал свой идиотский срыв. Прав был братец, жил обдолбанным и подох также.
Внезапная мысль о семье посетила его голову. Если он здесь, то и они, вероятно, тоже. Брат и отец так уж точно. Да, семья они не важная, даже друзьями их назвать сложно, но все же…Они не бросят его, они помогут ему. Они должны, верно?
С этой мысли Мартин начал свои поиски. Неудачные, надо сказать. Здесь почти никто не говорил по-итальянски и по-французски, а английский он помнил очень плохо. Стоило сначала раздобыть хотя бы какую-нибудь одежду, упал он голым, только кулон матери сверкал на шее, утешая юношу. Лишь один демон, походивший на волка, за отсос дал ему одежду и предупредил, что здесь юноша помрёт быстрее, чем думает, надо ехать в город. Только вот как, он не сказал даже за предложение перепихнуться, сказав, что уж лучше закажет шлюху. Юноша не знал, сколько точно пробыл здесь. Недолго надо полагать, однако есть хотелось ужасно, от кровати и душа он бы тоже не отказался. Да и употребить что-нибудь было бы неплохо. Только вот кто предложат это ему?
Слезы застилали глаза, когда он в очередной раз брел по пыльной улице, усеянной такими же, как он: перепуганными и одинокими новоприбывшим.
-Смотри куда прешься, шлюха!-прокричал солидный мужчина в алом пальто, в которого Мартин врезался.-Да, какой-то мальчишка, так что там?
-Mi scusi, signore, mi scusi.… (Простите, Синьор, простите…)-рыдал юноша, упав на колени. Вот сейчас его опять будут бить. Ну и пусть забьют, так даже лучше.
Мужчина посмотрел на него сначала с презрением, а затем с жалостью. Совсем ребенок, не старше двадцати. Перепуганный до смерти, видимо попал сюда недавно. Такой чистенький, беленький, беззащитный, просто ангел. С этими огромными глазёнками и пушком в районе груди, он бы неплохо смотрелся на обложке. Да и к тому же, ему так нужна забота и поддержка, так нужен папочка…
-Я перезвоню, кажется только что нашел замену этому строптивцу, - сказал мужчина, опускаясь на корточки рядом с юношей. Он мягко коснулся его подбородка, вынуждая взглянуть в глаза и улыбнулся.-Oh, tesoro, perche 'ti ammazzi cosi' tanto? (Ну, ну, сладкий, чего ты так убиваешься?)
- Oh, Signore, parla italiano?! (О, сеньор, вы говорите по-итальянски?!)
- Si', l'ho imparato per lavoro. Allora, hai paura, tesoro? Vuoi che ti aiuti? (Да, выучил для работы. Итак, ты напуган, малыш? Хочешь я помогу тебе?)-промурлыкал мужчина, надевая свое пальто на плечи пауку.- Hai freddo, tesoro. Vieni con me, non aver paura. (Ты ведь совсем продрог, крошка. Идём со мной, не бойся.)
Мартин доверчиво прижался к мужчине и поплелся за ним по пыльной улице. Верил он этому странному типу или нет сейчас совершенно не имело значение, голод и усталость победили здравый смысл уже давно, а, и без того травмированную гордость, здесь добили окончательно. Какое же отвращение сейчас испытали родные, увидев его…Заговорили бы они с ним? Побитый полуголый наркоманишка, предпочитающий мужское общество, навряд ли бы удовлетворял высокие стандарты семьи Палермо. Мартин был противен сам себе.
- Allora, torta, come sei finito fuori? (Итак, пирожок, как ты оказался на улице?)-спросил мужчина, когда они сели в машину.
Мартин отодвинулся на самый край сиденья, плотнее кутаясь в пальто и пряча свое личико. Было стыдно и страшно. Кротко он смотрел на этого улыбающегося мужчину, обдумывая его намерения. Он выглядел богато и чем-то напоминал дона Сельчане, Нура не переносила его, называя слащавым индюком и велела брату держаться от таких как можно дальше. Но все же в алых глазах мужчины плескалось нечто вроде беспокойства и интереса, а вот привычной похоти не было.
- Hai paura di me? Non TI Faro ' del male. Senza offesa, tesoro, ma non sei il mio tipo. (Ты боишься меня? Я и пальцем тебя не трону. Без обид, малыш, но ты не в моем вкусе.)
- Non e ' questo il punto, Signore... amo gli uomini ... mi fa ancora male, dopo aver fatto sesso prima, per favore, sii gentile.… (Не в этом дело, Синьор…я люблю мужчин…просто мне до сих пор больно, после предыдущего траха, прошу, нежнее…)-взмолился паук и посмотрел на мужчину глазами, полными слез.
От этого взгляда сердце демона сжалось. Подрагивающий голос мальчика причинял боль, он сам чуть не заплакал от жалости. Да что это с ним? Столько лет прошло с тех пор, как он запер свое сердце для теплых чувств...Но эти глаза, эти по детски наивные глаза, отчего-то казались такими родными и знакомыми. Видимо он слишком много времени провел в отдалении от демонов, следя за своими шлюхами через мониторы.
- Mi piacciono le ragazze, (Мне нравятся девушки,)-мужчина протянул руку и потрепал мальчишку по спутанным волосам, сделав себе пометку, искупать его самостоятельно и на всякий случай протравить вшей с блохами.
От мягкого жеста Мартин растаял, из глаз его брызнули слезы. И он рассказал обо всем. О матери, погибшей от страшной болезни, об отце, ежедневно избивающим нелюбимого отпрыска, о старшем брате, который поначалу любил его, а затем с садистским удовольствием выколол глаз, и в конце концов о сестре, для которой брат стал помехой. Рассказал о том, как осознал свою ориентацию, и как долго из-за этого переживал. Зачем-то поведал совершенно незнакомому человеку о своем первом опыте, о том, как наряжался и притворился своей же сестрой. Не упустил юноша и наркотическую зависимость, которая его убила. Он говорил долго, срывающимся от истерики голосом, казалось даже забыл о мужчине. Осознание, что он не один пришло, когда руки легли на его плечи и притянули к чужому телу. Мартин уткнулся в грудь мужчины и разревелся, сил говорить уже не осталось.
- Beh, tesoro, la tua vita non e 'stata dolce, ma non c'e 'motivo di piangere cosi'. E 'finita, ora nessuno ti fara' del male ... finche 'io saro 'li', in ogni caso. (Ну, ну, малыш, твоя жизнь не была сладкой, но не повод это так реветь сейчас. Все кончено, теперь тебя никто не обидит…Пока я рядом во всяком случае.)
Демон приветливо улыбнулся Мартину, обнажая острые клыки. Стоит отметить, что это нисколько не пугало, так как и самого итальянца они были такими. Парочка уродов попыталась выбить из, чтобы не царапались, но юноша смог вырваться. Как-то сестра сказала ему, что размеры-это не преимущество, а недостаток, ведь чем ты больше, тем менее юрким можешь быть. Тогда такое заявление от крошечной девочки, всегда бывшей непорядок ниже и тоньше ее друзей, показалось попыткой защититься от насмешек, однако сейчас слова обрели смысл. Мартину нравилось его новое тело, стройное, длинное и женоподобное, как он всегда и хотел. Знать бы, как теперь выглядят его родные. И как будет выглядеть здесь Нура, когда умрет. В том, что сестра попадет в ад Мартин не сомневался, его близняшка не ангел, да и не стремилась им никогда быть, так что за грехи придется расплачиваться. Оставалось лишь надеяться, что не скоро. Рыдания перестали сотрясать его, когда мужчина успокаивающе потер узкие плечи. Только сейчас паук заметил, что все это время демон что-то говорил. Наконец вникнув Мартин понял, что разговор идёт о приближающейся чистке. Про нее юноше уже приходилось слышать от других обитателей первого круга ада. Каждый год ангелы спускались сюда, чтобы избавиться от перенаселения. В такие времена погибали все, кто не нашел себе пристанища.
- Non hai paura? (Вы не боитесь?)-спросил юноша, прервав речь нового знакомого. Этот вопрос вызвал только лёгкую усмешку, а затем взгляд, так хорошо знакомый Мартину и вопрошающий, ну не идиот ли ты?
- Sono un demone supremo, tesoro. Nessun angelo ha osato uccidermi, e i demoni non saranno toccati, ho una grande influenza e un grande potere. Sì, e essere un signore vicino a Lucifero è molto. Sai chi e ' Lucifero, vero? (Я высший демон, малыш. Ни один ангел не посмел меня убить, да и демоны не тронут, у меня большое влияние и огромная сила. Да и быть повелителем, приближенным к Люциферу-это немало. Ты же ведь знаешь, кто такой Люцифер, не так ли?)
Мартин отрывисто кивнул и удобнее устроился на груди повелителя. О таких он тоже был наслышан. Их было немного, они были сильнее обычных демонов, имели под контролем территории, большие деньги и занимались разнообразным бизнесом, подобно итальянской мафии. От этого становилось как-то легко, ах, кто бы знал, что ад будет так похож на его жизнь.
- Ehi, tesoro, non addormentarti, arriveremo presto a casa, (Эй, малыш, не засыпай, мы уже скоро подъедем к дому,)-демон слегка встряхнул уже задремавшего юношу. Видимо его утомили рассказы об устройстве ада, но ничего, на это ещё будет время.- Mi chiamo Valentino, come ti chiami? (Меня зовут Валентино, а как твое имя?)
- Martin. Martin Palermo. (Мартин. Мартин Палермо.)
Валентино несколько раз моргнул, а затем тяжело посмотрел на водителя. Он сделал себе мысленную пометку, убить этого кретина. Затем мужчина перевел смягчившийся взгляд на сжавшегося от страха юношу.
- Ho fatto qualcosa di sbagliato? (Я сделал что-то не так?)
- Va bene, Va bene...ricorda, tesoro, sei all'inferno, non puoi dire il tuo vero nome qui. Conoscere il nome può causare sofferenza insopportabile fino alla morte più vera, (Так, так…Запомни, малыш, ты в аду, здесь нельзя называть своего истинного имени. Зная имя можно причинить невыносимые страдания вплоть до самой настоящей смерти,)-Валентино успокаивающе погладил волосы застывшему демоненку.- Devi trovare un nuovo nome. Quale ti piace? (Тебе нужно подобрать новое имя. Какое нравится тебе?)
Мартин пожал плечами. Прозвище в семье было только у его сестры, вскоре ставшее ее именем, а самого юношу называли максимум Марти. Так себе конспирация, но в голову лезли только имена родни или близких слуг, а выдавать их не хотелось. Да и не привык он принимать решений, обычно это делала Нура. Мартин нахмурился и, тяжело вздохнув, посмотрел на Валентино.
- Niente? Sai, non ci ho pensato neanche per un po', non preoccuparti. Sorridi e rilassati, non ti sto chiedendo di decidere il tuo destino in questo momento. Sei cosi ' carino adesso, un vero angelo. (Никак? Знаешь, я тоже долго не мог придумать, не волнуйся. Улыбнись и расслабься, я же не прошу тебя прямо сейчас решать свою судьбу. Ты такой миленький сейчас, ну прям настоящий ангел.)-Валентино задумчиво почесал подбородок. Это будет довольно забавно смотреться на плакатах.- E Angel? Ti sta benissimo. (А как насчёт Энджел? Тебе очень пойдет.)
Мартин с отвращением посмотрел на демона и слегка усмехнулся. Ангел, он то? Он, который последний раз ходил в церковь на похоронах матери? Он, который разуверил в Бога, когда страшная болезнь разбила их семью? Он, который спал с мужчинами и получал от этого несравнимое удовольствие? Нет, он не ангел. Неожиданно перед глазами мелькнул образ матери, нежно гладящей его по волосам. Вот она была похожа на ангела, не только внешне, душа ее была чиста и невинна. Матушка умела находить хорошее даже в самом плохом дне и учила этому детей. Мартин нервно тряхнул головой, отгоняя наваждение.
- E ' stupido. (Это глупо.)
- E ' divertente. Conosci l'ironia? Beh, alla fine non hai scelta, Perche 'ho gia' deciso che ti chiamero 'cosi', Angel (Это забавно. Ты знаком с иронией? Хах, в конце концов, у тебя нет выбора, потому что я уже решил, что буду звать тебя именно так, Энджел.)
Мартин фыркнул на это, но благоразумно оставил свои комментарии при себе. Они ехали в тишине совсем недолго, вскоре автомобиль начал тормозить около порно студии. Демон что-то сказал своему водителю и вышел из авто, увлекая за собой обомлевшего Палермо. Юноша раньше интересовался подобным, где-то даже были парочка кассет, надёжно спрятанных от старшего брата и сестры. Он даже подумывал уйти в этот бизнес, если братец выгонит их на улицу. Вторым вариантом была проституция. В конечном счёте, для Мартина это были лёгкие деньги, секс был одним из любимых занятий мальчишки, обещанного вниманием, а если за это ещё и платят…
***
- Smettila di girare la testa, mi stai disturbando! (Прекрати крутить головой, ты мне мешаешь!)-прикрикнул потерявшей терпение Валентино, старательно вытиравший шампунь в волосы паука.
Он провел в ванной уже немало времени, пытаясь отмыть пыль грязь, кровь и прочие субстанции с тела мальчишки, который в свою очередь вертелся из стороны в сторону и никак не мог остановиться или хотя бы закрыть рот, чтобы мыло не попадало, куда не следует. От этого он то и дело морщился, стирал пену с глаз и языка, а потом вновь начинал вертеться.
Мартин весело смеялся и сдавал со своих ладоней пузырьки пены. Из верхней пары рук он соорудил подобие крыши, чтобы защитить лицо от шампуня, который с каким-то остервенение втирал в него Валентино. Демон привел его в шикарную комнату и велел тут же отправляться в ванную, где приказал раздеваться. Сначала Мартин решил, что об отсутствии сексуального мотива мужчина солгал, но вскоре понял, что тут к нему относятся скорее как к ребенку. По его желанию в воду были добавлены пузырьки, меняющие цвет одним движение рук Вала. Да и к винограду на бортике старший так и не притронулся, поэтому самой нижней парой рук юноша время от времени хватал крупные ягоды.
-Angel(Энджел,)-предупреждающе протянул Валентино, несильно дёргая за волосы.- Ho quasi finito, dammi qualche minuto e puoi riposare. Sei così irrequieto. (Я почти закончил, дай мне пару минут и сможешь отдохнуть. Свалился же ты такой неугомонный на мою голову.)
- Anche mia sorella mi ha detto che ero irrequieto. Come, ho un punteruolo in un posto. Sai, non mi dispiacerebbe, eh? (Моя сестра тоже говорила, что я неугомонный. Мол, шило у меня в одном месте. Хотя знаешь, я то был бы и не против, хех.)
Юноша как-то грустно вздохнул. Хотелось снова быть дома. Хотелось, чтобы не чужой мужик купал его, а сестра сидела сзади и заботливо терла его волосы. Мама всегда купала их вместе, хотя отец был против, жене этого не мог запретить. Даже во взрослом возрасте они частенько принимать ванну вместе, чувствовать друг друга спиной-было самым лучшим успокоительным средством. Мартин отправил в рот очередную виноградинку и попытался расслабиться.
Валентино продержал его в воде ещё полчаса, несколько раз промыв голову какими-то средствами, а затем отмыв и остальной мех. Юноша заливисто засмеялся, когда мочалка прошлась по рёбрам, случайно облив благодетеля. Тот слегка зарычал и пригрозил Мартину пальцем, однако больше ничего не предпринял. После всех водных процедур его вытащили из ванной, затем старательно обтерли полотенцем. Мартин стряхнул с волос излишки воды и уселся на предложенный хозяином стул, стоявший прямо перед зеркалом.
- Cosa facciamo con i tuoi capelli? (Что же нам сделать с твоими волосами?)-задумчиво протянул демон стараясь пригладить стоявшие торчком волосы.Первым порывом было состричь эти заросли, но что-то останавливало его.
- Mi piace gia', (Мне и так нравится,)-констатировал в ответ Мартин, протягивая руку и зачесывая волосы назад, однако они тут же приняли прежнюю форму.
Валентино недовольно скривился, но все же промолчал. Во всяком случае стоило их расчесать, а над прической он подумает чуть позже. Мужчина проводил Энджела в комнату, где их уже ждал заставленный едой стол. Это было большое помещение в алых тонах. На полу лежал огромный ковер, местами на нем валялись подушки в тон обоям. Около стены напротив тяжёлой черной двери стояла огромная кровать, скрытая полупрозрачным балдахином, а с непосредственно рядом с дверью размещался туалетный столик и несколько шкафов для одежды, пока пустых. На чистых простынях лежал атласный халат, а рядом с ним тапочки. Валентино оставил юношу, который тут же переоделся и набросился на пищу, а сам направился в свой кабинет. Там, развалившись на одном из диванов его ожидал Вокс.
-Объясняй,-грубо потребовал теле-демон, провожая новоиспечённого друга недобрым взглядом.
Они были знакомы недолго, но уже считались близкими приятелями, поэтому то, что происходило с Вэлом немного тревожило Вокса. Мужчина слишком резко прервал звонок так ничего и не объяснив, а недавно демоны сообщили, что сутенер притащил в студию мальчишку и уединился с ним в одной из ВИП комнат.
-Я себе только что сына нашел.
Вокс несколько раз моргнул и на всякий случай дёрнул свои антенны, мало ли, принял чужой сигнал. Но нет, все было нормально, он не ослышался, да и Валентино судя по всему не оговорился. Демон уже заполнял очередной договор, разглагольствуя о том, какой хорошенький мальчик сегодня повстречался ему на улице, о том, как загорелся идеей заполучить ребенка. Да и сам он сейчас был похож на дитя, получившее очень дорогую игрушку. Он, безусловно, и раньше слышал о странностях своего приятеля, необычным ему, например, казалось, что сутенер заботился о своих драгоценных шлюшках, пожалуй больше, чем те того заслуживали. Но вот этот закидон был особо странным. Не то, чтобы Вокс не слышал о желании некоторых особей размножаться даже здесь. В основном это были низшие, и по большей части дамы, не сумевшие побороть в себе материнский инстинкт. Не чуждо, хоть и не так массово, это было и благородным демона. Но и в тех и в других случаях они рожали собственных отпрысков, лишь изредка беря на попечение кого-либо. Его же приятель до этих пор с не высказывал своей позиции по этому поводу, но и детей не имел. Раньше Вокс и не подумал бы о нем, как о потенциальном отце, Валентино, хотя и был высшим демоном, сильным и сдержанным во многих планах, отличался однако нравом скверным, раздражаясь из-за пустяков. Он мог быть груб, а временами и жесток, а переводческие вспышки эмоций, будь то гнев или радость, легко скрывались до жути лицемерной улыбкой, порой пробирающей до последнего кабеля самого теле-демона. Неожиданная, пугающая догадка посетила голову мужчины и оттого ему стало как-то не по себе. Впрочем свои мысли Вокс так и не озвучил, предпочитая не лезть в дебри сознания, что, надо сказать, было не чуждо его природе. Мужчина деланно равнодушно пожал плечами. Не его это дело, во что собирается играть Валентино, он здесь за деньгами….ну и может пропустить по стаканчику другому.
Сутенер поставил последнюю запятую в договоре. Он обошел свой стол и, словно читая мысли друга, передал ему стакан, который тут же наполнил виски.
-Как у вас дела с Айше?
Спросил Валентино, присаживаясь на край стола. Не то, чтобы он действительно интересовался жизнью Вокса, его вообще не интересовали чужие сплетни и драмы, однако же отчего то хотелось поддержать разговор. Хотя теле-демон появился здесь не так и давно, всего лишь лет пять-шесть назад, он уже изменил его мир. Впервые за столько лет одиночества появился тот, кто был рядом всегда, даже когда Валентино был не прав. Не друг, конечно нет, но нечто большее, чем очередной коллега повелитель, и оба это прекрасно понимали.
-Ох, дорогой, что я тебе сейчас расскажу…-протянул в ответ Вокс, закуривая сигару.
***
Мартин счастливо растянулся на мягкой кровати. Он уже сполна насладиться предложенной едой и теперь ему ужасно хотелось спать. Казалось, что он не ел целую вечность, хотя на деле прошло всего полторы недели, юноша посчитал это исходя из имеющийся у него информации о чистке. Мартин перевернулся на бок. Он немного знал об устройстве Ада, но та информация, которая ему доступна, не сулила ничего хорошего. Для него во всяком случае. То, что сила ему не досталась Мартин понял сразу, видимо недостаточной была злость, что он испытал перед смертью. Да и не злился он, по правде говоря, скорее был огорчён и испытывал боль. Оттого была его беспомощность в Аду, что за всю свою жизнь не совершил он действительно сильного греха. Но в этом были и плюсы. Так, например, его не убьют повелители, ведь такой как он никогда не достигнет их вершин. Кроме того, он может ходить в любой круг, поскольку изначально попал на первый, те же, кто попадал в круг выше, на нижние спуститься не могли. Ну, за исключением повелителей, разумеется. Внезапно ему стало интересно, за что и как Валентино стал таковым, однако спросить юноша боялся, уже как-то попробовал у одного, рука так и срослась под неправильным углом.
Дверь в комнату открылась, пропуская к почти уснувшему Мартину хозяина. Тот нес в руках какие-то бумаги и бутылку вина. Юноша приветливо улыбнулся. Он сел на кровать, чуть откинувшись назад, используя для опоры вторую пару рук, самой нижней пользоваться было больно. Валентино оглядел стол, убеждаясь, что Энджел не постеснялся попробовать все предложенные яства, и медленно направился к кровати, жестом призвав два бокала.
- Cosa facciamo? (Чем займёмся?)-спросил паук, игриво перекинув ногу на ногу. Этот жест он подсмотрел в одном фильме, но использовать до этого не приходилось.
- Siediti bene, dobbiamo parlare seriamente. (Сядь нормально, нам предстоит серьезный разговор.)
Лёгким шлепком Валентино заставил Энджела поставить ноги ровно, а сам сел рядом с ним, передавая один из наполненных бокалов чуть погрустневшему юноше. Не любил он серьезных разговоров. Уже от одной этой ледяной фразы сводило все тело и неприятно сосало где-то под ложечкой. Серьезнее разговоры всегда сложный, да и редко когда приятные. В последний такой разговор сестра сообщала ему, что вскоре им придется покинуть дом, возможно, навсегда.
- Non diro ' che sei debole, Angie. probabilmente te ne rendi conto anche tu, (Я не скажу, что ты слабый, Энджи, ты и сам это, вероятно, осознаешь,)-начал мужчина, одарив юношу снисходительной улыбкой и чуть тронул его все ещё стоявшие торчком волосы.- Morirai per strada durante la pulizia, se non hai un posto dove nasconderti. (Ты погибнешь на улице во время чистки, если тебе негде будет спрятаться.)
Валентино на несколько секунд устремил свой взгляд в пустоту, затем резко тряхнул головой, будто отгоняя воспоминания, и продолжил свою речь уже смягчив тон.
- Dimmi, ti piace qui? (Скажи, тебе нравится здесь?)
- All'Inferno? (В Аду?)
- In studio. Si'? (На студии. Да?)
Мартин решительно закивал головой и обхватил руками талию повелителя. Удовлетворённый таким ответом, Валентино сначала мягко пригладил волосы юноши, а затем приподнял двумя пальцами подбородок, вынуждая взглянуть в глаза.
- Puoi restare qui con me per sempre. Non ti neghero 'mai la casa o la protezione, e nessuno, nessuna anima viva, osera' toccarti. Non avrai bisogno di niente, sii un bravo ragazzo, torta d'Angelo. Puoi essere cosi 'per Papa', vero? (Ты можешь остаться здесь, со мной, навечно. Никогда я не откажу тебе в доме или защите, и никто, ни одна живая душа не посмеет тебя тронуть. С тебя же потребуется всего нечего, будь хорошим мальчиком, ангельский тортик. Ты же сможешь быть таким для папочки?)
Мартин несколько раз моргнул. Казалось, что через секунду спадет наваждение и Валентино, и все это раствориться в небытие. Юноша вновь окажется на улице, избитый, обдолбанный какой то самой дешёвой дрянью. Проснется от удара под бок от такого же наркомана как и он сам. Однако демон не спешил исчезать, он все также улыбался ему и слегка поглаживать пальцем подбородок. О, как же скучал по ласке, пусть даже такой мимолётной, Мартин! Сестра так давно не проявляла к нему нежности, не говорила ласковых слов, что юноше начало казаться, будто все пережитое до этого ужасного года было его сном. Прекрасным сном.
Теплые пальцы, мягко дернувшие его, вернули Мартина из воспоминаний. Валентино был терпелив, он понимал, однажды его терпение окупится. Мальчишка же в это время поставил на пол так и нетронутый бокал вина. Странно было видеть в Аду непьющего, однако сутенёр этому особого значения придавать не стал. Мало ли странностей нынче на земле.
- Cosa devo fare? (А что мне нужно для этого сделать?)
- Oh, niente di che, piccolo mio, (Ох, да ничего особенного, мой маленький,)-оживился демон, также отставляя бокал.- Solo per mettere la tua firma qui su questo pezzo di carta. (Всего то на всего поставить свою подпись вот в этой бумажке.)
Валентино протянул не до конца развернутый пергамент застывшему на мгновение юноше. В голове Мартина все вертелись слова, не так давно сказанные сестрой: «Каким же надо быть идиотом, чтобы не глядя ставить свою подпись? Даже Мартин не настолько глуп….!»Идиот…Так часто ему приходилось слышать это слово из уст сестры, в последнее время оно прилипло а нему, ещё бы чуть-чуть и слуги, личные слуги госпожи, вероятно перестали бы звать его по имени. Внезапная злость пронзила сердце паука. И пусть он идиот, пусть доверчивый тюфяк! Зато его будут любить, а Нура останется одна. Да и к тому же, Валентино верить можно, он ведь спас его.
Мартин взял предложенное перо и макнул его в появившуюся из ниоткуда чернильницу. Он быстро протянул руку и решительно вывел свою подпись в самом низу документа. Красиво вышло. У Мар….Энджела всегда был хороший почерк.
- Sai, Angie, la prossima volta leggi cosa stai firmando. Sei mio, per sempre. D'ora in poi, per sempre, tu, mio piccolo, mi obbedirai! Sono il tuo re e Dio! La tua ingenuita ' e ' affascinante. (Знаешь, Энжи, в другой раз читай, что подписываешь. Ты мой, навеки вечные. Отныне и навсегда ты, мой малыш, будешь повиноваться мне! Я твой царь и Бог! Твоя наивность просто очаровательна.)
Злобная ухмылка исказила лицо демона, а алые глаза как-то нехорошо блеснули в сгущающейся темноте.
- Benvenuta All'Inferno, piccola. (Добро пожаловать в Ад, детка.)
***
9 марта 1935 Италия, Палермо
В фильмах над кладбищем почти всегда пасмурно и завывает ветер, словно души умерших зазывают смертных в свой мир. Кажется, что все грустят вместе с тобой и боль распределяется равномерно, ложась на плечи каждого человека, оттого и терпеть чуть легче. Только вот Нура Палермо не жила в фильме. Полуденное солнце бесстыдно светило прямо над ее головой неприятно припекая. Жар исходил кажется от всего: и от прогретой земли, и от могильных плит, и от огромного особняка, бросающего ничем не помогающую тень, которая как назло не доходила до могилок. Было душно, а в воздухе стоял тяжёлый запах смерти и старости.
Над одной из свежих могил стояла девушка, облаченная в белое простое платье с длинными рукавами, которое совершенно не подходило такому жаркому дню. В бледных, чрезвычайно тонких руках она держала небольшой букет свежесрезанных роз. Шипы немного искололи ее пальцы, но выступавшая кровь нисколько не смущало блондинку. Она неотрывно смотрела на каменную плиту, где был небольшой портрет юноши, так похожего на нее лицом. Только вот он улыбался, а на ее лице не было ни одной эмоции. Только солнечные зайчики, время от времени, светившие ей в глаза, заставляли маску отрешённости несколько трескаться и на несколько секунд появлялось недовольство, которое, однако тут же исчезало.
Наконец, тяжело вздохнув, девушка опустилась на колени перед каменной плитой. Она аккуратно положила цветы на землю и на них сразу опустилось несколько божьих коровок, гревшихся до этого на имени «Мартин». Перед глазами девушки вновь предстал лежащий в гробу брат. Одетый в чистые белые брюки и рубашку закрывшую его шрамы от уколов, сжимающий в руках будут алых роз, подобных тем, которые Нура положила на могилу сейчас. Его волосы отмытые и подстриженные аккуратно лежали на подушке, а некоторые пряди закрывали отсутствующий глаз. На лице Мартина была блаженная улыбка, хотелось верить, что он уходил без боли. Нура вздрогнула и отвела взгляд. Четыре могилы. Мама, пара, два брата. Один за другим они покинули ее, оставили одну в этом жестоком мире. И это была ее вина. Вина, от которой ей больше не хотелось жить.
Нура неспешно поднялась и пошла к дому. Слуг она отослала ещё несколько дней назад, оттого поместье казалось совершенно пустым. Вчера уехали самые верные: няня, старший дворецкий и ее личный советник. Их отослать было труднее всего, но именно им Нура не желала зла. В конечном итоге они были с ней с самого раннего детства, растили ее как родную дочь, верой и правдой служили ей. Было стыдно за то, что их последний разговор был насквозь пропитан ложью с ее стороны. Они поймут однажды…
Девушка не спеша шла по коридорам. Тут и там валялась солома и деревяшки. На тумбочке ее уже ждали заранее приготовленный факел и спички. Как назло пламя не загоралось, под ногами уже была небольшая горка спичек. Ну и пусть. Скоро все это закончится и такая мелочь, как разбросанные спички уже никого не будет волновать. Пламя змеёй скользило вслед за Нурой, быстро охватывая небольшие помещения. Обои, ошметками слетающие со стен, мгновенно сгорали и строй пылью оседали на полу. С громким стуком упала картина на которой была запечатлена нелепая дама с собачкой. Раму охватил огонь, загорелся и центр изображения, прямо на месте большого носа женщины. Что ж, Нуре она все равно никогда не нравилась. Более менее ценные вещи девушка сложила в хранилище или продала, поэтому сжигать ненавистный дом было уже не страшно.
Наконец всевозможные выходы и входы были охвачены огнем, так что даже имея желание, Нура не смогла бы покинуть особняк. Только вот мысли о спасении давно пропали из головы девушки. Мысли о смерти ходили в ее воспаленном мозгу туда сюда, а эмоции были словно заперты, оставляя внутри чувство пустоты. Все чего хотелось это прекратить боль, перестать думать о гибели семьи и о своей вине. Не думать, не думать, не думать. Бесконечно повторяла девушка, до боли сжимая виски. Она пришла в небольшую гостиную. Когда-то они все вместе любили сидеть здесь тёплыми вечерами. Матушка садилась в кресло у камина и взяв пяльцы принималась за вышивку, попутно рассказывая разные сказки. Нура устраивалась подле нее на большом мягком ковре, укладывала голову на ее колени, а затем также принималась за рукоделие. Рядом на животе растягивался ее близнец и читал какой-нибудь глупый роман. Старший же брат обычно располагался за столом и начищал для отца оружие. Сам глава семейства садился на диван и разгребал бумаги, однако делал он это не больше получаса, а после, убаюканный тихим голосом жены и мирной возней детей, засыпал.
Девушка села на любимое кресло своей матери. Было тепло и удобно. Казалось, что оно все ещё хранило ее запах: мята и воздух после дождя. На несколько секунд девушка прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением комфорта. Мирно потрескивал огонь за дверью, словно камин в недалёком прошлом. Казалось, что открыв глаза Нура обнаружит свою семью, целую и дружную. Матушка поцелует ее лоб, а отец ласково потреплет по голове. Девушка нахмурилась. В комнате стоял запах гари и медлить было уже нельзя. Сейчас все закончится, нужно лишь чуть-чуть потерпеть. Нура взяла в руки заранее приготовленный шприц. Лекарство должно ее усыпить, хотелось уйти тихо, без боли. Веки быстро тяжели, начало клонить в сон. Нура растянулась в кресле, подперев левую щеку рукой. Находясь ещё на грани сознания девушка осмотрела комнату в последний раз. Свет, отраженный от начищенного братом пистолета скользнул по ее платью. Отец и Мартин разбирали документы, бросая их в камин, отчего время от времени на ковер попадали огненные капли. Матушка присела рядом с ней на колени и, глядя дочери в глаза, едва различимым шепотом произнесла:
-Проснись, а то сгоришь.
Нура прикрыла глаза, ее окончательно сморило.
***
Ад, девятый круг
Нура с большим трудом разделила глаза. Голова, да и все тело ужасно болело. Первой эмоцией был страх. Ужасный парализующий страх. Сверху, снизу, со всех сторон ее окружала только тьма, настолько густая, что казалось, будто она состоит из твердой материи. Резко, намного резче, чем следует, девушка вскочила. Что ж, во всяком случае это не гроб и заживо ее не похоронили. Поочередно Нура попыталась сжать руки, правая работает, левая тоже, нижняя правая, вроде, на месте, нижняя...
- Ma che diavolo?! (Что за?!)
Девушка пошатнулась и ещё раз попыталась сжать руки. Правая, левая, правая, левая, правая и снова левая. Всего шесть. Ноги, слава Богу, всего две и обе на месте. Только вот под ними что-то мешало. Тонкое, длинное, холодное. Девушка резко подскочила не месте, решив, что тут змея, однако, запнувшись, упала. Змея не двигалась, да и вообще не демонстрировала признаков жизни, поэтому Нура решительно протянула одну из рук и тронула это, ощутив при этом прикосновение. Длинный и тонкий отросток по всей видимости был ее хвостом. Следом за ним девушка обнаружила большие крылья, увенчанные острыми, небольшими когтями. Они торчали из ее лопаток и доставляли определенный дискомфорт при движениях, особенно разворотах. Все тело покрывала короткая и жёсткая шерсть. Плюсом в этом странном теле было лишь наличие острых когтей и зубов, хотя с непривычки девушка случайно порезала язык.
Ровно встать удалось лишь с седьмой попытки. Отсутствие зрения пугало, однако Нура могла поклясться, что не ослепла. Ну или она смогла себя в этом убедить. Девушка вытянула руки и не спеша пошла вперёд.
- Ehi, qualcuno mi aiuti! Aiuto! (Эй, кто-нибудь! Помогите!)
Двигаться было сложно, поскольку тело все ещё плохо слушалось ее. Одной парой рук девушка обхватила себя за плечи, чтобы хоть немного успокоиться. Нельзя было поддаваться панике, сейчас это было бы смертельно. Пара глубоких вдохов отчего то не помогла и страх накатил на нее новой волной. Видимо это был Ад. Уж лучше бы котлы и пытки.
- Ehi! C'e ' qualcuno qui?! (Эй! Здесь есть хоть кто-то?!)
На глазах появилась влага. Нура была растеряна и напугана, теперь одиночество в доме казалось не таким уж и ужасным. Она никогда не была действительно одна, оттого так плохо было сейчас. Шаг за шагом девушка брела по непроглядной мгле пока не упёрлась в стену. Пришло повернуться и двигаться дальше на ощупь. Руки ее, едва подрагивающие в начале пути, теперь заметно тряслись, равно как и ноги. От того двигаться стало сложно. Паника мешала думать связно, но на грани сознания девушка понимала, что близится истерика. Тело чесалось, хотелось снять эту проклятую кожу. Ее тошнило, только вот рваться было нечем. Мысли путались, закручиваясь в спираль из жажды смерти. Только вот она уже была мертва. Вконец отчаявшись Нура начала кричать, она била стены руками, царапалась и швыряла камни до тех пор, пока без сил не свалилась на пол.
***
Нура не знала, сколько времени прошло. Все слилось для нее в один большой бесконечный день. Изредка она дремала, но сон этот был короткий и беспокойный. То и дело ей являлись родные и друзья, обвиняя в слабости. Она даже не пыталась отрицать. Этот порыв был слабостью и глупостью, он не принес желанного покоя, а лишь причинил боль. Не только ей, надо полагать. Если бы матушка узнала, что ее дочь наложила на себя руки…Было страшно даже подумать об этом. Однако больше думать было не о чем. Разве что о голоде. Да, есть хотелось страшно. Как-то раз она услышала рядом с собой шевеление и не думая схватила нечто, вскоре проглотив это. С тех пор во рту не было и крошки. От голода появилась слабость и ломота во всем теле. Вскоре Нура поняла, что двигаться дальше уже не может. Да и куда это, дальше? Везде была лишь непроглядная мгла и казалось, что эта пытка уже никогда не кончится.
Девушка сидела, оперевшись на стену и плакала. Без слез, правда, они давно уже высохли. Неожиданно на горизонте показался слабый свет. Первые несколько секунд Нура думала, что окончательно тронулась умом, что было бы неудивительно в этой ситуации. Тем временем свет все приближался, и вот за ним уже можно было различить силуэт. В порыве отчаяния Нура закрыла лицо руками и разрыдалась. Ей не хотелось сходить с ума. Ей не хотелось видеть галлюцинации.
-Тут слезы не работают,-устало проговорил кто-то совсем рядом с Нурой.-Я серьезно, не реви, здесь этим никого не проймешь.
Неуверенно девушка повернула голову к источнику шума. Это был мужчина. Лицо его можно было едва различить в тусклом свете, но он улыбался ей, грустно, конечно, но улыбался. И глаза у него были добрые. Трудно было сказать, сколько ему лет, но девушка предположила, что около тридцати, плюс минус лет пять. Длинные кудрявые волосы свисали на широкие плечи, слегка поблескивая. Что ж, она не ослепла и это радовало.
-Я Брут. Ну знаешь, Цезарь и все такое.
Он протянул ей руку в приветственном жесте. Старый обычай, показывающий, что у тебя в руке нет оружия, отчасти это успокоило дрожащую грешницу.
-Я Нура,-ответила девушка, однако ладонь так и не пожала. К счастью, ее нового знакомого такой жест не оскорбил. Он протянул руку дальше и аккуратно смахнул остатки слез с ее щек. Несчастная не отпрянула, но насторожились. Ее хвост, до этого спокойно лежавший на полу, пришел в движение и начал с силой биться о стену.
-И за что же ты попала сюда, Нура?
Толи от его спокойного голоса, толи от страха одиночества, грешница заметно расслабилась. Он не нападал на нее, во всяком случае пока. У него есть огонь, значит он знает, где можно его добыть, а это в свою очередь означает, что здесь есть безопасное место, еда и вода. Брут мог оказаться полезным, но и в случае провала терять ей было нечего.
-Было за что, поверь,-грустно ответила девушка, немного сместившись в сторону мужчины.
Впервые за время пребывания здесь ей стало тепло. Усталость накатила на нее новой волной, от бессилия сводило ноги. Даже если бы она решила уйти, в данный момент сил на это не осталось. Да и желания тоже. В конце концов, она была в Аду и вряд ли могло бы стать ещё хуже, а этот хотя бы не предлагает сделок.
-Тогда добро пожаловать в Ад.
Мужчина встал и протянул ей руку, помогая подняться.