Миссия невыполнима [REWRITING]

– Эй, Шуга...

Иль Су говорила тихо и осторожно, на случай, если её вынужденный компаньон таки смог в её шумном обществе уснуть. Выглядел мужчина, кстати, совсем уж неважно. Бледное лицо, проступающие тёмные круги под глазами, заторможенность действий. Абсолютно всё указывало на то, что блондин смертельно устал. И девушке совсем не хотелось нарушать его покой, однако сложившаяся обстановка буквально требовала ответов на вопросы. Которых у неё точно не было. А вот у Шуги, судя по его мертвецкому спокойствию – эти ответы были определённо.

Слегка вздрогнув и поёрзав на месте, Шуга тяжело вздохнул и с неохотой приоткрыл сначала левый, а затем и правый глаз. После чего повернулся к неугомонной девушке лицом, вопросительно глядя той в глаза.

– Слушай... Понимаю, хочется отдохнуть и всё такое, но не время, согласись? – пустилась в оправдания она, активно жестикулируя руками. – Опасность вокруг, незнакомцы, все дела...

– Что тебе нужно? – обрывая бессвязный поток слов, устало выдыхает блондин и трёт переносицу двумя пальцами 

– Я спросить хотела просто, – обиженно засопела Иль Су.

– Так спрашивай, – недовольно хмурится он.

– Я много слышала про одичалых, но то с чем мы столкнулись идёт в разрез со всей информацией, которую я о них знаю. Разве их поведение, эм... не должно соответствовать их названию? Уж больно они все адекватные какие-то...   

– А ты ожидала, что здесь обитают одни безмозглые дикари? – не удерживает смешок Шуга, разворачиваясь к собеседнице всем телом.

– Ну, одичалые же... – сконфуженно бормочет себе под нос Иль Су, заставляя блондина хохотнуть чуть громче.

– В академии, что, больше не преподают историю? – всё забавлялся Шуга, на что Иль Су лишь закатила глаза. – Или кто-то слишком часто прогуливает лекции? – блондин, конечно, знал, что, да, прогуливает. Он знал практически всё о её жизни до того момента, как она «внезапно» не исчезла из его поля зрения.  

– Это не лекции по истории, а мозгопромывательные сессии. И я очень сомневаюсь, что информация, которую на этих лекциях доносят до студентов – вообще правда. Удобная для ищеек «история» – может быть. Но правда ли?

– Сомнения – это хорошо. Практически ни в чём и никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, – философски заметил Шуга, почёсывая подбородок. – В последние несколько лет академия действительно слишком зациклилась на пропаганде, оставляя правдивые сведения где-то в стороне. Это плохо. Потому что ищейки никогда не будут полностью готовы, если всё, что они знают о мире, с которым им предстоит сражаться – это фальшь во имя восхваления охотничьего дела.

– Так что на счёт одичалых? – нетерпеливо заёрзала на месте Иль Су.

– Раньше этот народ звали просто Северянами. Ну или Домом ледяных Кимов. По понятным причинам, конечно же. Тогда они так же принадлежали к огромному числу народов, что беспрекословно подчинялись «правящей семье».

– «Правящей семье»? – переспросила Иль Су, хмуря брови.

– Семья негласного короля этого леса. Семья оборотней, в которой испокон веков рождался Альфа. Их никогда не провозглашали королями, но народы знали, кому и почему они подчиняются. Альфы уже многие столетия правили этим местом, обеспечивая его жителям покой, стабильность и защиту, – объяснил Шуга, на что девушка лишь понятливо кивнула.

– Но что-то произошло, так?

– Верно. Нападения ищеек стали учащаться. А, поскольку, территория Северян находилась ближе к границе с охотниками – в большинстве своём страдали именно они.

– Поэтому они и взбунтовались? Посчитали, что их бросили без защиты?

– Можно и так сказать. Но, как мне кажется, это стало лишь незначительным поводом для того, чтобы начать этот безумный бунт. Ведь так было всегда, территориальные особенности, что уж тут сделать. Тех людей, что отправлял Альфа – им было «недостаточно». Северяне уже давно на тот момент хотели обособиться. Это гордый народ и им не нравилось подчиняться кому-либо. Тогда то они и возвели ту стену, именуемую стеной беглецов, неприступной.

– Но зачем? Не уж то кто-то собирался с ними за их возвращение драться? – озадаченно нахмурилась Иль Су, внимательно его слушая.

– Драться – нет. Договориться – да. Опять же, из-за территориальных особенностей. Их Дом был важнейшим поставщиком информации. Все атаки, вылазки засекались в первую очередь именно здесь и потом информация докладывалась прямиком в Дом Альфы.

– Они отказались сотрудничать? – удивилась Иль Су. – Какая же тупость. Они ведь ничего бы не потеряли.

– Дело принципа, вроде того. Они вышли из этого союза и помогать кому-либо были не намерены, – пожал плечами блондин. – Они обособились и после этого началось варварство, кровопролитие и бедность. Ещё бы, отчитываться ведь теперь ни перед кем не нужно было.

– Бред, – хмурится Иль Су.

– Бред, – кивает Шуга. – Но они получили то, чего хотели. Отрезали все пути, коммуникации с окружающим миром и одичали окончательно. Но, признаться честно, до них особо и дела-то никому никакого не было. До определённого момента...

– До какого? Что произошло? – подскочила на месте девушка.

– Всем было на одичалых наплевать, пока они не вступили в сговор против правящей семьи.

– Сговор? Но с кем?

– С охотниками.   

– Что? – завопила Иль Су. – Но зачем?

– Так, всё. На сегодня урок по истории окончен, – ухмыляется Шуга, отворачиваясь от девушки.

– Да блин, ну на самом интересном же остановились! – шлёпнув блондина по плечу, раздосадовано проныла Иль Су.

– Давай без насилия, – хмыкнул Шуга, наигранно болезненно кривясь и потирая плечо. – Я просто не хочу спойлерить тебе всё самое интересное.

– А тебе не кажется, что тот факт, что я поневоле теперь варюсь с вами во всём этом – вполне справедливо отражает то, что все подробности я знать не просто хочу – а, блин, обязана, не? – возмутилась она, вскидывая брови.

– Может быть. Но это всё равно не значит, что я расскажу тебе что-то, что рассказывать считаю несвоевременным, – жмёт плечами он, расслабленно откидываясь назад и снова прикрывая глаза.

– Это ни хрена не честно! – ворчит Иль Су, чувствуя, как нарастающее недовольство неприятно ворочается в груди, постепенно превращаясь в невысказанную тревогу.

Любопытство, конечно, любопытством. Но дело было даже не в нём. Девушку бесила сама мысль о том, что её жизнь больше не зависит ни от её решений, ни от неё самой в целом. Она застряла в этом мире, кажется, уже очень надолго, если не навсегда. И знать об этом самом мире больше – было вполне справедливым желанием. Она хотела знать, что её может ожидать и быть готовой к каким-либо действиям.

– Такова жизнь. Несправедливая и нечестная, увы, – бормочет он, прикрывая глаза тыльной стороной ладони.

– И как только Вернон тебя терпит? – недовольно шипит девушка, отворачиваясь в другую от блондина сторону. Однако, помедлив несколько секунд, она снова разворачивается к нему с озадаченным выражением лица. – Кстати о нём. А где, собственно, Вернон?  

Мироздание, казалось, точно подслушивало их разговор, ведь буквально через секунду в дверях появляется их вышеупомянутый товарищ по несчастью. Выглядел Вернон в точности как взъерошенный воробей. Словно припадочный он дёргался и изворачивался в руках какого-то одичалого, что, судя по всему, и притащил его к ним.

– Я вам тут сейчас такой скандал учиню, ясно вам?! – орёт куда-то в коридор он, эмоционально размахивая конечностями. – Хренушки, я так просто не сдамся! – снова орёт он, скатываясь в ультразвук, пока приведший его стражник, явно прилагая немалые усилия, пытается впихнуть его в комнату.

Но у Вернона слово с делом никогда прежде не расходилось, поэтому Вернон действительно так просто ему не сдаётся. Он упирается всеми конечностями в откосы двери и продолжает гневно возмущаться, постепенно убавляя звук у своих восклицаний.

– Уроды, – уже совсем тихо добавляет парень, показательно – и что главное добровольно! – ступая на ковёр, покрывающий пол комнаты.

Всё же не побеждён! Он же добровольно зашёл. Потому что сам захотел, да. А не потому что сил сопротивляться у него уже почти не осталось. Точно нет.

– Ты что, воды храброй обпился, придурок? – как на умалишённого пялится на него Шуга, обводя рукой очертания его фигуры и не находя в голове иных более цензурных слов. 

– Да я... Да это! Да они...! – возмущённо вдруг снова орёт Вернон, кажется, немного даже оскорбляясь. – Сам такой!

– Ты где был-то? Мы тебя совсем потеряли, – спрашивает Иль Су и приглашающе хлопает по сиденью дивана рядом с собой.

Да уж, появление Вернона можно было назвать более чем фееричным.

– Не врите! Вы меня даже не искали! 

– Мы за тебе вдоволь попереживали, честное-киллерское, – закивал Шуга, а Иль Су тут же подхватила. Однако через секунду спохватилась и непонимающе взглянула на блондина.  

А, ну да. Совсем забыла с кем тут последние деньки по лесу этому проклятому фестивалит...

– Ага, да, конечно, – сощурился недоверчиво Вернон, глядя на друга. – Хамло ты бесчестное, вот ты кто...

– Ближе к сути, – раздражённо закатил глаза Шуга. 

– Вы прикиньте, – снова возмущённо начал тот. – Меня, самого честного и невинного в нашей дружной команде, обчистили! Ну? Ну! Ворюги сволочные!

– А что украли? – удивилась Иль Су, хлопая себя по карманам уцелевшей рукой. Лишь позже осознавая, что ничего такого, что можно было бы украсть – у нее с собой и не было.

– Конвенция по правам человека по ним плачет, уроды! Дикари неотёсанные! – орёт он в сторону двери.

– Да что ты так орёшь? – кривится блондин.

– Не знаю! – гаркнул Вернон. – Настроение такое, поорать захотелось! – всё хмурился он. – Пистолет у меня отжали, короче. Мой любимый, между прочим!... Мой бедный глок...

Иль Су на мгновение застыла, обдумывая полученную информацию. А после повернулась к такому же озадаченному Шуге, вопросительно приподнимая бровь. Мужчина отвечает тем же.

– Вернон... Радость ты моя, скажи пожалуйста, как ты думаешь, почему же они так поступили? – обманчиво милым голоском начал он, натягивая на лицо улыбку, больше напоминающую оскал.

– Потому что уроды они! – заныл Вернон, приземляясь на диван рядом с девушкой.

– А может потому, что мы тут что-то типа заложников? ...Не?

Иль Су была готова поклясться, что заметила, как левое веко Шуги угрожающе задёргалось. Нервы... не иначе.

– Ты вообще на чьей стороне? – возмущается снова Вернон. – Иль Су, ну ка отодвинься от него, он походу не за наших играет!

Шуга смотрит на него непроницаемо. В его взгляде нельзя было разглядеть ничего конкретного. Но Иль Су догадывалась, что мужчина, наверняка, сейчас где-то в глубине души боролся с желанием побиться головой об стену.

– Я, вообще-то, тут как бы жертва! И твой друг, если ты забыл! – недовольно пихнул блондина в плечо тот.

– Лучше бы забыл... – вздыхает тяжко он. 

– И мой тоже! – поспешила заверить Иль Су, в успокаивающем жесте кладя руку на его плечо.

– Вот, и твой тоже, – снисходительно кивает ей он. – И что же это получается, вы, друзья мои, вместо того чтобы войти в положение и встать на сторону горячо любимого друга – троллите меня? Совесть есть? А если найду? 

– Клянусь богом, Вернон, либо ты затыкаешься, либо я...

– Ах ты богохульник! – шипит он, перебивая друга. – Кем ты там клянёшься, бесстыдник?! Он там знает чем ты тут занимаешься, вообще-то!

– Вернон... – угрожающе начинает блондин.  

Своеобразную идиллию в комнате прерывает тихий скрип двери. Все трое мгновенно замолкают и оборачиваются к источнику шума. В дверях стоит смутно знакомый на лицо молодой мужчина. Шуга поднимается на ноги, настороженно его оглядывая. Иль Су с Верноном следуют его примеру и становятся подле. Но Вернон не был бы собой, если бы не сделал того, что сделал. Он снова заводится и выскакивает вперёд.

– Ох, вы держите меня, ребятки, а то я этому гаду прямо сейчас его довольную рожу-то расцарапаю! – завопил парень, кинувшись было к невозмутимо глядящему на него мужчине.

Однако единственная в комнате девушка вовремя хватает его за руку, пресекая все его отчаянные попытки добраться до незнакомца. В каком месте лицо, с выраженным на нём лишь каменным спокойствием, было довольным – она не понимала. Но ей больше не было так смешно наблюдать за тем, как Вернон орёт и возмущается. Ей вдруг стало понятно, что с этим местом что-то нет. Оно влияет на них всех. И если Шуга и Вернон перестают держать себя в руках, то на неё оно действует... иначе. В её голову лезут... дурные и мрачные мысли.

– Да пусти ты, я ему всего пару раз наваляю, – всё не унимался тот. – Этому гаду хуже не станет, а мне спокойнее будет. Пусти!

– Вернон, окажи услугу – заткнись, пожалуйста, – настороженно разглядывая вошедшего, спокойно просит Шуга, не сводя с незнакомца глаз.

Опасен молодой мужчина не был, по крайней мере на первый взгляд и в данную минуту. Мех на плечах его кожаного плаща-накидки говорил о том, что в этом месте он далеко не последний по значимости.

Судьба не раз сводила Шугу с одичалыми. И это «название» как нельзя лучше подходило этому народу, когда речь заходила о бое. Они не знали пощады, не умели прощать, а в битве были суровы и жестоки, не оставляли свидетелей и не брали пленных. Лишь один раз ему довелось увидеть их прежнего предводителя, почившего несколькими годами ранее воочию. Нынешнего же он встретил только сейчас. И был немало удивлен, поскольку новый «Король» был поразительно для своего положения молод.

Шуга, безусловно, знал о бешеной конкуренции на это место. Даже более того, он видел в действии всю мощь и величие, которыми каждый предводитель одичалых обладать был именно что обязан . Иначе надолго закрепиться у власти над такими людьми просто бы не вышло. Одичалые признают только сильный авторитет. Это дикий, яростный народ, которому нужен такой же сильный правитель. И если тот совсем ещё молодой мужчина им является – то всем действительно стоит опасаться его и всего того, на что он способен.

– Выйдем, – обращаясь явно только к блондину, басит мужчина и, не дожидаясь его ответа, выходит за пределы комнаты.

***

– А ты не особо разговорчивый, как я погляжу, – хмыкнул Шуга, послушно шагая вслед за брюнетом. Незнакомец и впрямь, очевидно, разговаривать с ним был не намерен. Ведь ответа не последовало и через минуту. – Ладно, скажи хотя бы, как мне тебя называть?

– Минхо.

– Я – Шуга, – кивнул он и решил было замолчать и перестать донимать этого Минхо своими вопросами. Всё равно ведь не ответит.

– Я знаю, кто ты, – подал вдруг голос брюнет, странно ухмыльнувшись. – И я знаю, что ты не Шуга. Хотя, в каком-то смысле...

– О чём ты говоришь? – резко спрашивает он, неосознанно повышая голос. Что-то в чужой ухмылке ему совершенно не понравилось. Как, собственно, и в словах.

– О том, что ты – Мин Юнги, – просто пожал плечами Минхо, заворачивая за угол и направляясь к лестницам.

Опешивший блондин вдруг незамедлительно останавливается, удивлённо уставившись на спину удаляющегося парня. Собственное имя больно резануло слух. Он уже очень давно не слышал, как кто-то звал его так. Но откуда же кому-то, да ещё и в такой глуши, оно могло быть известно?

Опомнившись, он спешит догнать Минхо, но задать свой главный вопрос отчего-то так и не решается.

– Откуда? – сам вдруг спрашивает парень, вводя Юнги в некое замешательство. – Очень глупый вопрос, учитывая то, чем ты занимаешься, – Минхо тихо смеётся. – Только настоящий дурак, не дорожащий свой жизнью, может не знать Мин Юнги в лицо. Самого известного наёмника нашего времени. И она, похоже, не знает, – хмыкнул он.

Больше на разговоры блондина как-то совсем не тянуло. Он лишь молча следовал за идущим впереди Минхо, преодолевая всё новые лестничные пролёты.

Всего несколькими минутами ранее его заботила только одна мысль: донести до Альфы информацию о том, что им всем, всем составляющим магического мира угрожает один враг. Теперь же ему придётся позаботиться ещё и о том, чтобы Иль Су не узнала кто он такой на самом деле. Желательно, никогда.

Он просто сделает то, что должен и исчезнет. Да.

– У меня есть одна просьба...

– Это не моё дело. Я не собираюсь болтать об этом. Но... только до прямого приказа начальства, – перебив его, отвечает Минхо, удивляя блондина своей проницательностью.

– Хорошо, – нерешительно кивает Юнги.

Спустя ещё несколько минут Минхо останавливается у массивных двустворчатых дверей и, взявшись за ручки, резко тянет их на себя. Яркий свет из распахнутых окон резко бьёт в глаза и Юнги щурится. После блужданий по мрачным коридорам с редкими факелами на стенах, что не очень хорошо освещали их – уличный свет казался слишком ярким сейчас.

Прямо перед ним, отвернувшись к окну, стоял их недавний новый знакомый. Ким Сокджин собственной персоной. Конечно же он слышал о новом вожаке одичалых, что впервые в истории магического мира решил провозгласить себя королём. Он так же наслышан и о его жестокости, учитывая то, как он обошёлся с собственной семьёй. Однако, Юнги не боялся его. Но уважал, пусть и не показывая это.

На удивление, к его дерзости несколькими часами ранее новоиспечённый король отнёсся снисходительно. И блондин знал почему. Даже настолько суровый человек, правящий армией диких людей, боялся его. Нет существа в магическом мире, что не испытывало бы страх и трепет при одном только упоминании о нём. Альфу боялись все без исключения, даже сам Юнги.

Словно по щелчку пальцев, Джин оборачивается к гостю, а на лице его играет хитрая ухмылка.

– Шуга, – протянул тот. – Или всё же Мин Юнги? Уж не знаю как тебя стоит величать, когда мы наедине. Прости мне мою дерзость, но я должен был спросить, ведь вы для нас дорогие гости, правда, Минхо? – заулыбался Джин, а брюнет лишь кивнул, продолжая смотреть куда-то перед собой.

– Думаю, не упомяни я Альфу в разговоре, мы бы не были для вас дорогими гостями, – отчеканил Юнги. – Но раз уж спрашиваешь, зови меня Шуга.

– Да, я вижу, – хлопнул в ладоши король, а Юнги совершенно не понимал причину его столь «воодушевлённого» настроения. – Но, позволь всё же поинтересоваться, к чему весь этот фарс?

– Я могу узнать причину, по которой я нахожусь здесь? – проигнорировал вопрос блондин, всё так же не разделяя оптимизма Сокджина.

– Но как же так, ты не ответил на мой вопрос, – раздосадовано продолжил Джин.

– И не собираюсь. Так что? – отрезал Юнги.

– Нам нужен парламентёр, – в миг посерьёзнел парень, обходя свой рабочий стол и становясь аккурат перед блондином.

– И вы, полагаю, хотите сделать им меня? – задумчиво произнёс Юнги.

– Всё верно, – присаживаясь на столешницу, ответил Джин. – У меня нет больше кандидатов на эту роль, любого моего человека Альфа просто разорвёт, даже не выслушав. Я не хочу жертвовать жизнями своих людей без надобности, – объяснил тот.

– Какова вероятность того, что именно меня он слушать станет? – сложив руки на груди, поинтересовался Юнги.

– Сто процентов. Ты же Мин Юнги, – протянул со странной улыбкой Джин.

– Дерьмовый план, – заключил он.

– Ты спас его девчонку, мои же люди – чуть не прострелили ей голову. Как думаешь, кого он убьёт и глазом не моргнув, за то, что тронули его вещь, а кого он выслушать всё-таки попытается, м?

– Всё равно план – херня, и я не хочу в нём участвовать, – стоял на своём Юнги.

– Хорошо, попробуем иначе, – тяжко вздохнул король. – Либо ты вступаешь в дело добровольно, либо я выдаю твою маленькую тайну. Какой исход событий тебе больше по душе? – поднимаясь с места и подходя к Юнги, улыбается Джин.

– Звучит паршиво. Это шантаж.

– О-о, поверь, это самое малое и безобидное, на что я только способен в этой ситуации, – сверкнув зубами, отвечает Король Одичалых. – Ну так что?

– Ты думаешь, что загнал меня в угол? – хмыкает блондин.

– Нет, конечно. Просто озвучиваю варианты, – заметил с умным видом Джин.

– Хорошо, я согласен. Но у меня есть условие.

– Дай угадаю: я должен держать язык за зубами, так? – прищурился он.

– Да, но я должен убедиться, что мы имеем ввиду одно и тоже, – вскинул бровь тот.

Джин обдумывает слова Юнги несколько секунд, прежде чем метнуть свой суровый взгляд в сторону застывшего неподалёку Минхо, что так и стоял неподвижно на протяжении всей их беседы.

– Оставь нас, живо, – рявкает Сокджин, на что Минхо лишь кивает и спешит удалиться. Как только за ним захлопывается дверь, король продолжает. – Ты хоть на секунду представляешь, как сложно мне было в свои двадцать семь лет стать тем, кем я являюсь сейчас? Знаешь, чем я жертвовал ради своей цели? Завоёвывать доверие таких людей, как одичалые – адский труд, руководить и править над ними – в сотни раз сложнее. Мне предстояло увидеть и узнать много ужасных вещей. Но я стал тем, кем не хотел, но кем был должен. Я заплатил кровью, жизнями и грязью. Но не считай меня сволочью из-за этого, у меня не было выбора. В таком мире мы живём и ты это знаешь. Здесь либо ты, либо тебя.

– Зачем ты всё это мне рассказываешь? – хмурится Юнги, но уже, конечно, понимает.

– Затем, что я знаю кто ты, и знаю через что пришлось пройти тебе. Мы похожи, потому что шли по головам, а руки наши уже по локоть в чужой крови, – прошипел Джин. – Я лишь хочу, чтобы ты понял моё положение. Если Альфа будет разговаривать со мной или моим человеком, то скорее всего просто убьёт своего собеседника. Мои люди решат, что я не могу обеспечить им безопасность в собственном же доме. И, я думаю, ты прекрасно понимаешь, что последует дальше. Я стал королём благодаря своему характеру, настойчивости и силе духа. Я не был полноправным наследником. И поэтому я не хочу и не могу терять это, уж слишком много было жертв. И я не позволю им стать напрасными.

Шуга кивнул. Он и впрямь понимал этого парня. Его слова о их схожести и всё остальное действительно было правдой. Он понимал.

– Не думай, что я пытаюсь шантажировать тебя, не имея при этом должных знаний. Мне понятно, почему ты носишься с ней, как курица с яйцом. И почему тебе так важна её безопасность, – без тени улыбки на лице продолжал тот. – Почему ты так тщательно скрываешь от неё своё имя мне тоже очевидно. Это очевидно всем, кроме, кажется, неё самой.

– Достаточно, я тебе верю, – прервал того блондин.

– Если ты сделаешь то, о чём я прошу, о твой тайне никто не узнает. Дом Одичалых обеспечит тебе конфиденциальность, уж поверь. Но только при соблюдении договорённости. Только так, – заключил Сокджин, присаживаясь на своё место около окна. – Что скажешь?

– Идёт.

***

Двумя днями позже.

Альфа неспешно перебирает тлеющую сигарету в пальцах, лишь изредка поднося ту к губам и неглубоко затягиваясь. Он уже так привычно за последнее время не мог собрать свои мысли воедино. В своих размышлениях он бросался из крайности в крайность – его холодный и трезвый рассудок, кажется, сдал свои полномочия. И это его сильно раздражало. Он давно не чувствовал себя таким несобранным.

Выходя в сад, чтобы покурить и подумать в тишине и спокойствии, он и не думал, что его излюбленный способ собраться с мыслями, кажется, тоже больше не работал. Ведь впервые в жизни курение мешало ему размышлять.

Чувствуя чужое присутствие совсем неподалёку, он слегка улыбается. Он не чувствует абсолютно никакой ауры от наблюдающего за ним человека. И потому он точно знает, кто именно сейчас так нелепо прятался от него за высоким кустом.

– Не знала, что ты куришь, – Ин На всё же выходит из своего ненадёжного укрытия через какое-то время и неспешно шагает в его сторону.

– Только в редких и крайних случаях, – жмёт он плечами и затягивается едким дымом вновь.

Он чувствует неловкость, лёгкую злость и обиду, исходящие от сестры. Не удивительно, ведь несколькими часами ранее они уже перекинулись парочкой фраз на весьма повышенных тонах. Она всё ещё на него обижена, он знает.

– Следишь за мной? – слегка улыбается он, смотря на растерянное лицо Ин Ны.

– Нет, я просто... Почему ты не поехал вместе со всеми? Разве ты не должен, ну... лично там присутствовать? – она заламывает пальцы на руках в нерешительности. Она не знала, стоило ли затрагивать тему похорон. Ей было очевидно, что если он сейчас здесь, значит для него это что-то... непростое, как минимум.

– Должен. Или нет. Я не знаю. В любом случае, я подумал, что её семье будет гораздо легче оплакать дочь без присутствия того, по чьей вине она погибла, – спокойно объясняет Чимин и бросает практически полностью истлевшую сигарету себе под ноги, после чего втаптывает её носком ботинка в землю.

– Ты так считаешь? – удивлённо спрашивает она.

– Я знаю.

– Но это ведь не единственная причина, не так ли? Я заметила... Ты и слышать про неё ничего не хочешь. Ты любил её? Или ты боишься чего-то? – Ин На присаживается на рядом стоящую скамейку и внимательно на него смотрит.

Ей нужны ответы, Чимин понимает. И держать её в стороне от всего происходящего они больше не могут. Тяжело вздохнув, Альфа опускается рядом с ней и, немного помедлив, поворачивается к ней лицом. Его взгляд серьёзен и немного печален.

– Видишь этот шрам? – он указывает на свою скулу.

Ин На осторожно кивает, замечая небольшой, но очевидно глубокий шрам на его красивом лице.

– Я получил его в тот день. В день, когда родители погибли. И ты тоже. Вернее сказать, я думал, что ты тоже. Этот шрам – страшное напоминание о том, что со мной произошло, о том, кто я такой и каким монстром могу быть. Но ещё и о том, кто этот след на мне оставил, – ровным голосом начинает свой рассказ Альфа.

Ин На с неким печальным восторгом отмечает про себя, что ни разу прежде у них не было подобных разговоров. Откровенных и... сложных? Да, пожалуй, это действительно сложно. Она не помнила родителей, но, очевидно, они были прекрасными и любящими их людьми. Она понимает, что не должна, но всё равно испытывает вину за то, что не помнит их. Совсем. Но... Последнее, что он сказал... Как это связанно с её вопросом? Неужели...

– Это... – она хочет озвучить свою догадку, но Альфа не позволяет. Он должен рассказать это сам.

– Человек, оставивший мне это, и человек, убивший Юми...

– Это один и тот же человек? – поражённо застывает Ин На, наблюдая, как брат медленно кивает. – И её смерть и то, кто с ней это сделал – для тебя сейчас как триггер, так?

– Это могло бы стать большей проблемой и ударом, не сиди ты сейчас передо мной. Живая и здоровая. 

– Что? Я не понимаю...

– В тот день... Я был уверен, что в тот день именно это существо лишило тебя жизни. По крайней мере, мне внушили то, что так оно и было. Я жил с мыслью о том, что ты мертва из-за него все эти годы, понимаешь? – он вздыхает.

Она неосознанно задерживает дыхание и продолжает внимательно его слушать.

– Мне сложно это объяснить, но я... Знаешь, немного крышей поехал тогда. Оно и понятно, сильнейшее эмоциональное потрясение и травма. Просто... Я не могу смотреть на тело Юми, думать о её смерти и не представлять на её месте тебя. Это же как ожившая картинка того ужаса, с которым я жил и даже свыкся за столько-то лет. Поэтому я не могу. Я любил её когда-то, но это давно в прошлом. И да, она не заслуживала такой ужасной смерти. И уж точно не заслуживала того, что вместо скорби даже в своей голове – сейчас я думаю не о её тяжёлой судьбе, а о том, что то же самое могло произойти и с тобой.

Ин Не вдруг будто видится, как отголоски ужасной боли и скорби промелькнули в его взгляде. Однако ни один мускул на его лице не дрогнул.

– И, знаешь, – он снова тяжело вздыхает и Ин На только сейчас замечает то, насколько сильно он устал. – Я понимаю, что сейчас ты обижаешься и не понимаешь моих мотивов. Но, прошу, не надо...

– Ты про... – «Иль Су» остаётся не озвученным.

Буквально несколько часов назад Ин На узнала о том, что, оказывается, важное письмо с информацией о том, где сейчас находится Иль Су – Альфа получил ещё позавчера. Тогда она много кричала о том, что никому нет дела и всем плевать на то, как там её подруга. Она была зла на то, что, узнав нечто столь важное – никто не кинулся Иль Су вызволять. И, тем более, никто даже не посчитал нужным поставить её в известность.

– Да... да, – перебивает её он и устало трёт переносицу двумя пальцами. – Я не хочу повторения ситуации, я не хочу снова хоронить своих людей из-за моих же необдуманных или нетщательно спланированных действий, понимаешь? – Ин На неуверенно кивает. – Мы знаем, что она в относительной безопасности, мы отослали им ответное письмо. Поэтому беспокоиться пока не о чём. Пойми, я не могу действовать не подумав, больше нет. Нам нужно подготовиться хоть к чему-то. И я не прошу у тебя многого. Только терпения и смирения с моими решениями. Ты сможешь сделать это для меня, сестра? – мягким голосом заканчивает Альфа, смотря на неё так измотанно, что девушке вдруг думается, что она согласится на что угодно, лишь бы больше не видеть его таким.

Поэтому она лишь согласно кивает и, придвинувшись к его боку, порывисто обнимает.

***

– Я не хочу слышать ничьих оправданий. Я лишь хочу знать, как такое вообще могло произойти, – прохрипел грубый мужской голос.

На вид мужчина казался уже не молодым, но и ещё не совсем не старым. Скорее всего ему было около сорока или пятидесяти лет. На его левой щеке красовался рваный шрам, пересекающий практически всю правую половину лица и глаз. Тот, очевидно, пострадал действительно сильно, поскольку зрачок был покрыт молочной плёнкой и совершенно не двигался в глазнице. Уставшее лицо было угрюмым и не выражало больше ничего, кроме недовольства и злобы. На его висках виднелась седина.

Мужчина сидел на роскошного вида кресле, а за его спиной стоял огромный парень, одетый в одни лишь потрёпанные бриджи цвета хаки.

Тёмно-бордового цвета чёлка парня спадала на бок и немного на лоб, а его лицо не выражало ни единой эмоции. На вид ему нельзя было дать больше двадцати двух. Его рельефный торс, ноги, руки и лицо были покрыты сажей, грязью и засохшей кровью. На шее парня находился ошейник из тамахагане*, на внутренней стороне которого были расположены огромные острые шипы, впивающиеся в кожу парня. С шеи к ключицам спускались засохшие и свежие дорожки крови. Поводок ошейника был привязан к подлокотнику кресла, на котором восседал вышеупомянутый немолодой мужчина, беззаботно вертевший стакан с виски в руке, совершенно не обращая на позади стоящего парня никакого внимания.

– Мы не знаем. Девчонка просто исчезла. Клянусь, никто ничего не видел и не слышал! – оправдываясь, бормотал один из очередных охранников.

– Заткнись. Я же сказал – никаких оправданий. Чьё было дежурство? – нахмурился мужчина, опуская руку на узел поводка на подлокотнике, предвкушающе поглаживая кожаный ремень.

– Моё, босс, – дрожащим голосом продолжал говорить парень, а рядом стоящие два мужчины постарше заметно напряглись. – Но я правда...

Резким движением руки мужчина дёргает ремень вверх, развязывая узел и освобождая парня за своей спиной. Тот и не шелохнулся. Виноватый охранник испуганно икнул, начиная пятиться назад. Тогда «босс »дьявольски ухмыльнулся и, поставив локоть на опору, приподнял руку.

– Чанёль, – говорит тот, продолжая довольно ухмыляться. Хоть что-то его сейчас забавляло, несмотря на навалившуюся проблему. – Оторви ему голову.

Спустя мгновение, Чанёль, услышав своё имя, словно отмирает и приподнимает голову. Испуганные мужчины тут же отпрыгивают в сторону, а дрожащий парень продолжает пятиться, явно понимая, что живым ему отсюда уже точно не выбраться.

Чанёль делает два шага и выходит из-за спины мужчины, медленно его обходя. Через пару секунд вся кожа на его теле словно трескается, а из расщелин виднеется ярко-оранжевый раскалённый свет. Ещё через секунду тело парня вспыхивает открытым огнём, а глаза окрашиваются в золотисто-оранжевый цвет.

Чанёль медленно шагает к своей жертве, а ковёр под его ногами так же медленно исчезает в огне, оставляя после себя лишь кучу пепла. Где-то в стороне визжат остальные присутствующие, буквально вжимаясь в стену и с диким ужасом глядя на цербера.

Да, столько ужаса он вызывал у людей даже не обращаясь полностью...

Наконец настигнув свою несопротивляющуюся и пребывающую в шоке жертву, Чанёль хватает горло парня своими пылающими руками и рычит. Момент, и все в округе слышат душераздирающий вопль, непрекращающийся какое-то время. Цербер молча сжимает чужую шею, впиваясь раскалёнными когтями в горящую и пузырящуюся кожу. Секунду спустя он издаёт ещё один рык и, резко дёрнув руками, отрывает вопящей жертве голову и отшвыривает её к ногам ошарашенных охранников. Лежащее на полу обезглавленное тело так и продолжало гореть, и Чанёль, снова оглядев его, повернулся к «хозяину».

– Хорошая псина. Место.

Цербер послушно разворачивается и также медленно шагает на своё место. Пламя исчезает так же быстро, как и некогда появилось, а глаза парня возвращают себе прежний человеческий вид. Грязи и копоти на его коже теперь виднеется в разы больше.

– Где Шуга?! Почему он ничего не доложил? Что за неорганизованность? Если через минуту он здесь не появится, то один из вас будет следующим, – обращаясь к дрожащим подчинённым, свирепо пообещал мужчина.

– Б...босс, мы его искали... Но, кажется, в особняке его нет, – тихо начал один из мужчин. – И одного из дознавателей мы тоже не нашли на месте.

– Что значит... не нашли? – вмиг посерьёзнел мужчина, а в следующее мгновение заорал что есть мочи: – Пошли все вон! Сейчас!

Секунда, и в кабинете, кроме цербера и его «хозяина», больше никого не было. Разъярённый мужчина вскакивает с места и ведомый гневом начинает крушить мебель, попадающуюся ему на пути. От удара о каменный пол небольшой стеклянный журнальный столик тут же разлетается на мелкие куски и осколки. Чанёль на это и бровью не ведёт, продолжая, словно в ступоре, глядеть прямо перед собой пустым взглядом.

Раскрасневшееся лицо мужчины свидетельствовало о том, что тот сейчас невероятно зол, а из его ушей, казалось, через мгновение повалил бы пар. Он метал молнии из глаз, желая придушить кого-нибудь собственными руками прямо сейчас. И желательно бы самого Юнги. Постояв на месте ещё пару секунд, он резко бросается к смирно стоящему церберу, в мгновение ока снимая с того тяжёлый ошейник. Кровь из ран на шее хлынула с новой силой, но никому до этого дела не было.

– Вот же сукин сын! Ублюдок! – беснуется тот. – Ты знаешь, что делать, – зашипел мужчина, пачкая рукав дорогого пиджака в чужой крови. – Верни мне дочь, ты слышишь?! Эта тварь мне пока нужна живой. Ни единого волоска чтоб не упало, ты понял?!

Цербер взглянул на него, будто бы желая задать вопрос.

– Сын? – расхохотался мужчина. – Мне плевать, он больше не представляет никакой ценности. Просто принеси мне его голову, присоединится к коллекции. Я хочу, чтобы он помучался напоследок, устроишь. Отправится к своей мамаше, наконец-то, ублюдок, – сплюнул в сторону тот, глядя на молчавшего измученного парня перед собой. – Принеси мне голову Мин Юнги и целую дочь. Или умрешь.

***

Хе Шин ничего не понимала. Глаза ужасно жгло, но она продолжала куда-то идти. Ноги не слушались и несли в неизвестном направлении. Девушка не могла остановиться, она лишь шла, шла и шла, наблюдая вокруг себя лишь черно-белые картинки реальности.

Спустя пару минут она, конечно, понимает, куда её несут ноги. Понимает, когда прямо перед ней из пустоты вырастает заброшенная «штаб-квартира» семьи Пак. Именно здесь, в месте, что прямо перед ней, Чимин когда-то лишился своей семьи. Но мало кто знает, что здесь произошло на самом деле. И лишь единицы знают, что именно чиминовы руки испачканы в крови собственных родителей.

Тело остановилось и сейчас, в бледном свете практически полного месяца, Хе Шин могла оглядеть себя. Она стояла не на своих ногах, смотрела не на свои руки, имела не своё лицо, но по прежнему свои глаза. Как и всегда.

Ноги понесли её в заброшенное здание. Она не знала что именно там увидит, но знала, что что-то увидит. И это сейчас пугало больше, чем обычно, ведь всё зашло слишком далеко. Вообще всё, что сейчас происходит – здорово выбивает из колеи.

Почему они должны бороться за право спокойно жить? Почему они должны выживать? Почему должны существовать в вечном ожидании какой-либо опасности? Никто не знает, как это всё ей надоело. Как ей надоело видеть смерти людей в своей голове. И как надоело это чувство бесполезности.

Шагнув в тёмное помещение, ей в нос сразу же бьёт неприятный запах сырости и затхлости. Эти стены пропитаны кровью и болью, они давят. Всё ещё ничего не понимая, Хе Шин направляется в ту самую комнату. Она совершенно не хочет в неё заходить, истерит и пытается остановиться, но тело не слушается. Дверь с отвратительным скрипом отворяется, являя взору девушки порушенную тёмную комнату. Знаете, как пахнет смерть? Холодом, страхом и воспоминаниями о случившемся. Она помнит это место. Вообще всё помнит. И предпочла бы забыть. Но разве такое забудешь? Родители Альфы заменили им с Чонгуком собственных родителей. И смотреть на всё это было ужасно больно и страшно. А быть здесь спустя столько лет – даже больнее.

Ноги ступают по грязному полу, через раз наступая на что-то шелестящее, скрипящее или трескающееся. На стенах такая же грязь и тёмные пятна. Старые пятна крови. Вдыхать воздух в этой комнате было просто невозможно. Запах стоял омерзительный.

Подойдя к столу, некогда принадлежащему мистеру Паку, руки сами принялись разгребать кучу непонятных бумаг и вещей на нём. Спустя несколько секунд шуршания и поисков непонятно чего, тело замерло, а указательный палец левой руки ткнулся в кусок старых обоев, показывая на то, что должна была узнать Хе Шин.

На грязном бежевом куске обоев красовалась неаккуратная надпись.

«Сфера».

Выведено кровью.

Хе Шин резко поднимает голову, сразу же натыкаясь взглядом на разбитое зеркало чуть поодаль. Дыхание её замирает, а колени точно подкосились бы, будь она в своём теле.

Из зеркала на неё глядел отец Чимина. Значит... она сейчас в его теле?

Он хочет их предупредить. Хочет спасти им жизни.

Спасти жизнь своему сыну... даже оттуда.

Девушку резко тряхнуло на месте. Она распахивает глаза, чувствуя, как тоненькие горячие струйки крови уже так привычно вытекают из них. Первое, что она замечает после «пробуждения» – обеспокоенное лицо Тэхёна, маячившее над её собственным буквально в сантиметрах пяти. Скосив глаза чуть вправо, Хе Шин видит рядом с собой Чонгука, недовольно глядящего на Тэхёна, Хосока и взволнованную Ин Ну, на чьих коленях её голова сейчас и лежала.

– Кажется, сейчас выяснится, что мы уже официально в конкретной жопе, – тихо хмыкает Чонгук, тут же получая ощутимый тычок под рёбра от нервной Ин Ны. – Ну а что? – тут же виновато куксится он.

– А у нас иначе не бывает, – невозмутимо жмёт плечами Хосок, но выглядит всё же немного взволнованно.

– Где Чимин? – хрипит Хе Шин, тут же прочищая горло.

– На улице был, вроде, – тихо отвечает Ин На, ободряюще поглаживая старшую по волосам.

– Позовите, срочно, – принимая сидячее положение, отрезает девушка.

На длинные разговоры она настроена не была. Её переполняло волнение и страх. Знакомое ощущение приближения чьей-то смерти давило в ней последние мысли о хорошем. Дела плохо. Очень плохо.

Спустя минуту Чимин глядел на неё своим нечитаемым хмурым взглядом. Он знал, что хороших новостей можно и не ждать. Хе Шин никогда не приносила хороших новостей, но винить её за это было бы глупо и бессмысленно, ведь она часть стаи. И она здорово им помогает.

– Чимин, ты им не нужен, – глаза девушки были наполнены сочувствуем, болью и чем-то ещё. – Ты изначально был им не нужен. Ты просто помеха для них, и очень серьёзная.

– О ком ты говоришь? – хмуро спросил рыжий. – Кто «они»?

– Вернее будет спросить, кто «он», – поджала губы девушка. Она не хотела сообщать ему такие новости, совсем не хотела. Чимин приподнял одну бровь и выжидающе на неё посмотрел. – Это... Боже, я не могу, – Хе Шин уткнулась лицом в ладони, тряхнув головой. – Я не могу...

– Хе Шин, – Альфа положил руку на плечо девушки и слегка его сжал. – Я знаю, что ты можешь помочь, соберись. У нас очень мало времени.

– Мы ошиблись, думая, что они охотились за тобой. То, что Иль Су оказалась здесь – не счастливая случайность! Им было нужно, чтобы она встретилась с тобой, чтобы сила раскрылась. И когда это произошло, они её забрали. И собираются её... – всхлипнула девушка, не находя в себе сил закончить рассказ.

– Хе Шин, соберись, – парень был спокоен. Но это только на первый взгляд.

– Он собирается её убить. Ему нужна сфера, Чимин, мужу Ын Хи нужна чёртова сфера! – не своим голосом закричала девушка, вскакивая с места. – Чтобы уничтожить всех нас! И... если мы сейчас поедем туда, к Одичалым... То кто-то из нас точно умрёт, – шёпотом закончила она и лицо её исказилось в гримасе боли.

– Кто? – спросил Тэхён, что единственный из собравшихся не находился в ступоре после слов девушки. Он мало что понимал, но понимал, что ничего хорошего это не сулит.

– Я не знаю, но я чувствую.

На мгновение воцарившуюся в комнате тишину прерывает Альфа. Он вскакивает с места и ураганом проносится мимо собравшихся.

– Собирайтесь, живо, – на лету хватая куртку, бросает через плечо он и исчезает в дверном проёме.

_____
*Сталь тамахагане; самурайская сталь — это особый тип редкой стали, используемый традиционными японскими кузнецами.