Переплёты

В последние несколько дней Элизабет не находила себе места. Она шныряла по дому с телефоном в руках и раз за разом набирала номер Тимоти или его матери, но никто так и не отвечал. Она писала смс и недрила личные сообщения во всех его соцсетях в надежде, что он просто скажет, что с ним. Ей так и не удалось понять причины, по которой семье Шаламе пришлось покинуть город и оставить дом пустовать на неопределённый срок.

«Когда они вернутся? Все ли с ними в порядке? Как чувствует себя Тимоти?» – столько вопросов в её голове. Ещё немного, и она взорвётся от такого напряжения и изнуровочных размышлений.

Элизабет не ела с тех пор, как они уехали, только изредка перекусывала фруктами, залежавшими в холодильнике и постоянно пила кофе. Её желудок держался из последних сил, но сегодня была последняя его капля. Лиз почувствовала резкую пронзающую все органы боль и согнулась пополам, сидя в зале на диване. Ей пришлось несколько раз откашляться, чтобы притупить подходящую голодную тошноту, прежде чем подняться. Плетясь на своих двух трясущихся ножках, она подошла к холодильнику и открыла его в поисках еды, но, из-за того, что накануне она не наполнила его, лишь на полке сверху валялся одинокий засохший сыр.

– Чёрт! – тихо выругалась девушка и захлопнула пустующую дверцу.

Живот все ныл, а тошнота только усиливалась. Она присела на холодный кухонный кафель и снова полезла в телефон, чтобы заказать себе еду на дом. На экране высветился номер Тимоти, она с надеждой посмотрела во входящие, но ответа так и не поступило. Лиз тяжело вздохнула и принялась искать подходящие продукты в приложении.

Когда пришло время оформлять заказ, она с ужасом уставилась в высветившуюся табличку, вещавшую о том, что на её карте недостаточно средств для выполнения операции. Элизабет принялась проверять все свои карточки и убедилась, что денег практически не осталось. Это стало последней каплей для её пошатанной нервной системы.

Телефон полетел в ту же секунду и звонко ударился об стену, отскочил от неё на несколько сантиметров и приземлился на пол без единой царапины. Металлический корпус и прочное защитное стекло, купленные матерью в Италии, проявили себя на сто процентов.

Таким образом Элизабет спустила пар, но не высвободила себя из оков накопившихся страданий. Жгучие слёзы покатились по её щекам и заполнили своей пеленой всё поле зрения. Девушке стало холодно, ощущение боли обострилось в несколько десятков раз, и она вновь согнулась, прижимая к себе коленки, покрытые мурашками.

***

Тимоти видел каждый пропущенный звонок и все смс от Элизабет. С замиранием сердца он читал её слова о том, что она беспокоится и просто хочет узнать, что с ним всё в порядке. Руки каждый раз тряслись, когда он отключал звук. В какой-то момент это перешло все границы, и чтобы не мучить себя терзаниями, он выключил мобильник и спрятал его в шкафчик рядом со своей кроватью. Стало хоть немного, но легче.

Разговоры с матерью в скором времени сошли на нет. Она постоянно куда-то уезжала, а когда возвращалась, то утыкалась в бумаги на своём рабочем столе. Тимоти несколько раз пытался проникнуть в её кабинет, чтобы узнать, чем так усердно она занимается, но попытки были тщетны. Рейчел каждый раз закрывала за собой дверь на ключ и забирала его с собой. Всё это только сильнее вызывало у парня подозрения и недоверие к собственной матери. Она лишила его всего – дома, подруги, отца, свободы. Просто посадила на цепь, как дворового пса, чтобы лишний раз не сбежал куда-нибудь. И при этом, абсолютно ничего не объясняла. Любой разговор на эту тему приводил к тому, что Рейчел отчитывала его за чрезмерное любопытство, а Тимоти, в свою очередь, орал на неё за то, что та так поступает с ним и уходил в свою комнату либо на улицу. Бежать было бесмысленно. Он ведь даже не знает, где они. Да и что будет делать, если всё же вернётся? А если мать окажется права, и им всем угрожает опасность. Холодный рассудок подсказывал ему, что сейчас стоит оставаться на месте.

***

На улице послышался звук глушителя мотора, Тимоти одернул шторы и столкнулся с глазами матери. Увиденное полностью сбило его с толку. Он мог поклясться, что никогда раньше не видел такую бледность и страх на её лице. Рейчел стремительно бежала в сторону входной двери, а когда оказалась внутри дома, захлопнула за собой дверь и закрыла её на все три замка.

– Что такое? – удивился брюнет, наблюдая за тем, как трясутся её руки со связкой ключей.

– Собирайся. – почти прошипела она в ответ в попытке отдышаться.

– Зачем? – Тимоти пялился на неё пустым взглядом.

– Собирайся! – рявкнула Рейчел и бросилась в свой кабинет, – Бери только самое важное, у нас нет времени.

Тимоти увидел в распахнутой двери, как женщина судорожно, почти в панике, собирает свои документы и другие бумаги, видимо, не менее важной значимости, в свою сумку. Заметив его, женщина в очередной раз вспыхнула:

– Чего застыл? Без вещей хочешь уехать?!

– Я не поеду, пока не объяснишь, что происходит! – фыркнул в ответ Тимоти и застыл в проходе, скрестив руки на груди.

– Хочешь знать правду? – Рейчел выпрямилась, как струна, и прожигала его звериным взглядом.

Весь её вид напоминал загнанного в угол на охоте дикого животного.

– Да. – парень был непробиваем.

Он оказался тем самым охотником.

– Если мы сейчас же не уедем, нас могут пристрелить, как кроликов. И никто ни о чем не узнаёт. А твоя драгоценная Элизабет даже не придёт на твои похороны, потому что их не будет! – на одном дыхании излила женщина, – Мы с Джоном пытались усадить за решётку крупную отрасль чёрного рынка. Я думала, что столкнулась с главным их компании, когда он пришёл ко мне за помощью адвоката, и я посадила его, но оказалось, он был всего лишь пешкой. Подручным, ничего не значимым для их бизнеса. Мы начали копать глубже, когда узнали о реальной его работе, и тогда вляпались во всё это дерьмо. Уже миллион раз пожалела, что не послушала твоего отца...

Рейчел бросила свои бумаги на стол и присела на стул. По вискам долбили мелкие болевые импульсы, говоря об переутомлении. Женщина прикрыла глаза и тяжело выдохнула.

– Они узнали обо всём и начали за нами охоту. Твой отец уехал в другую страну, чтобы отвести след, а мне пришлось увезти тебя, потому что в любое время они могли прийти и за тобой тоже. Но вчера Джон пропал и до сих пор не выходит на связь. Видимо, они узнали, что нас там нет...

Нет. Определённо Тимоти был одним из загнанных зверей.

– И что теперь будет с папой? – Тимоти сглотнул тяжёлый комок в горле. Паника стремительно охватывала его тело.

– Я не знаю, Тим. Я не знаю... – женщина закусила губу так, что из неё полилась струйка крови, она тут же принялась вытирать её рукой.

– Куда мы теперь? – он сконцентрировал всё внимание на матери, чтобы не потерять связь с реальностью.

– Уезжаем в столицу. Там меньше шансов, что за нами погонятся. Им будет просто невыгодно светиться.

– А потом?

– Я передам все оставшиеся наводки отделению полиции и буду просить помощи. Мы больше не сможем справляться сами. – она подняла на сына измученный взгляд.

– Что значит, оставшиеся? – Тимоти до последнего боролся с панической атакой, пронизывающей сперва его пальцы, поднимаясь выше к груди, отчего становилось тяжелее дышать.

– Мы уже передавали им информацию, но её было недостаточно, чтобы дело открыли.

– А что если они с ними сотрудничают? Это же элементарно! Прикрытие в виде полиции!

– Нет, Тим. Тогда бы нас уже давно отловили. – она тяжело вздохнула, – Пожалуйста, собирайся и поехали.

Парень подошёл к матери и присел на корточки возле её ног. Давно между ними не было такого близкого душевного контакта, из-за чего он чувствовал обиду и злость на маму. Но сейчас, когда она наконец-то поведала ему настоящую историю и оправдала свои спонтанные в какой-то степени неуравновешанные действия, он почувствовал стыд за своё поведение, за свои слова и отношение к ней. Хотелось закрыть эту тёмную пропасть между ними окончательно. Он взял её руки в свои и поднял голову. Их глаза встретились, оба были похожи на ледяной металл, но на самом деле, за ним таилось столько боли и любви друг к другу.

– Всё будет хорошо. – он улыбнулся, скорее, чтобы успокоить самого себя.

– Я верю в это, Тимми. – женщина улыбнулась в ответ и оставила на лбу сына тёплый поцелуй.