В объятиях дьявола

Рассчитываюсь с таксистом и вытаскиваю свой груз из машины. Захожу в подъезд, с ужасом смотрю на табличку напротив.

«Лифт не работает»

Судя по адресу король украинской эстрады живёт на восьмом этаже. Томно вздыхаю и молча продолжаю ход. Первые два этажа поддались легко, без особых усилий. Впереди ещё шесть. Наверно такого боевого настроения у меня не было никогда. Или я об этом просто не помню. Или просто не имею малейшего желания вспоминать.

Пока я соревнуюсь со своими воспоминаниями, прохожу ещё два этажа. Руки и ноги ноют, прося меня об отдыхе. Как же хочется кинуть его здесь  и заливать этот злосчастный день бухлом. Но Бог продолжает мои муки, добавляя к всей картине угрызения совести. Давно не слышала о ней, как оказалось она всё ещё со мной. Никогда не любила старую подружку совесть. Она мешала мне жить так, как учили меня с раннего детства. Ненавижу тот период жизни. Хотя сказать что этот мне больше по душе тоже не могу. Нет! Я не хочу вспоминать тот ужасный день! Я смогу взять себя в руки.

Дальше борюсь с сознанием. Мышечная боль не позволяет копаться глубоко в прошлом. Может такой расклад событий спасёт меня от очередного визита депрессии? Кого я обманываю.

Я вижу чёрную дверь. Да, это именно та дверь которая мне нужна. Циферки возле неё не дают мне ошибиться. Последний метр и Костя окажется дома. Провожу обыск карманов в поисках вязки ключей. Ищу подходящий и вставляю его в замочную скважину.  Делаю три оборота и дверь бесшумно открывается.

Завожу хозяина квартиры, чисто интуитивно двигаюсь в неизвестном направлении. Нахожу комнату похожу на гостиную и аккуратно ложу Бочарова на чёрный диван, который стоит напротив тёмного деревянного комода. На нем присутствует грубая резьба, на удивление она вызывает впечатление. Серый паркетный пол гармонично вписывается в композицию. Возле дивана расположены небольшие торшеры прямоугольной формы. Они, как и не многие вещи той комнаты, светлые.

Зеркальный потолок благородного графитного цвета создаёт ощущение огромного пространства. На нем красуется большая люстра с множеством лампочек. Она похожа на искусственное растение, растущие сверху вниз.

Справа от дивана нашёл себе место мягкий стул. На нем удобно расположилась маленькая подушка, один в один похожа на те, что лежали на диване.

Сразу же за креслом было окно. Тяжёлые также тёмные шторы мешали свету уличных фонарей пробиться в комнату. В ней царил мрак, как и в моем душе.

Над комодом висел огромный телевизор, на самом же трюмо валялись всякие безделушки.
Снимаю с Мэла кашемир вместе с обувью, относя при этот пальто в шкаф коридора. Подхожу к входной двери и вспоминаю, что его телефон до сих пор находятся в моем кармане. Вытаскиваю его, на экране красуется сообщение с просьбой остаться и присмотреть за Бочаровым. В отчаянье запираю дверь на замок и возвращаюсь в гостиную. На полу валялся плед, серый, клетчатый. Интересно как я не заметила его раньше. Проявляю немного заботы, а ведь это максимум на который я способна, и укрываю им юношу. До чего же мило он спит.

Поглядываю на часы, темно и ничего не видно. Смотрю в телефон. Пять утра. Долго же я провозилась с ним.

Квартира огромная, а фраза «чувствуй себя как дома» не действует, мне здесь не место. Я это чувствую. От незнания куда деть себя я направилась на кухню. Она была соединена с гостиной и сидя за столом открывается вид на спящую красавицу Мэланию.

Кухня полная противоположность предыдущей комнате. Она была наполнена светом в отличие от её сестры. Это как добро, и зло; как Инь и Янь; свет и тьма. Как странно видеть скрытый помысел даже в таких простих вещах. Этот человек удивительный, если способен на такое.

Я продолжаю рассматривать интерьер. С каждой деталью удивляюсь всё больше. К стене прикреплена сетка, которую крепко держит в своих объятиях плющ. Я стараюсь как можно бесшумно передвигаться, не хочу нарушать этот прекрасный миг тишины. У стены стоял небольшой прямоугольный стол. Также, как и остальная мебель в квартире, сделан из дерева. Несколько белых шкафчиков гарнитура любовали мой глаз. Холодильник же стол в углу комнаты и очень хотел, чтобы я в него заглянула. Еле сдержав себя, я села за стол, кинув свое пальто на один из стульев. Меня никогда не интересовали подобные вещи, но что-то заставляло мою душу менять мнение. Никогда и подумать не могла, что найдётся место где одновременно тепло и уютно.

Мне захотелось рисовать. Давно настоящее вдохновение не посещало мой разум. Возможно было не время или оно не хочет со мной дружить. В моем рюкзаке всегда найдётся место для небольшого скечбука и карандашей. Я вынимаю орудия художника из портфеля и начинаю работу. Карандаш сам движется по бумаге: нежно, еле её касаясь. За час времени у меня на столе лежали несколько восхитительных набросков Мэла. Я никогда даже подумать не могла, что на такое способна. Я рисовала всё что видела. Рука болела от длительной штриховки, но я продолжала. Какая-то невиданная сила толкала меня, кричала мне «твори». Я беспрекословно подчинялась, я чувствовала себя рабом собственной страсти к искусству. Она горела во мне ярким пламенем, я ужасно боялась дать ей потухнуть.

Сильно увлёкшись я увидела рояль, почему я не заметила его раньше. Это был не просто инструмент, он как живое существо смотрело на меня, выхрь страха и восторга охватывает меня. Я рисовала его так, как не рисовала никогда в жизни. Мне не нужна была музыка, алкоголь и любая иная ерунда. Я просто делала то, что хочу. То, от чего схожу с ума ночами. То, что до боли люблю.

Рисунок готов, я необычайно горда собой. Моя корона выросла в несколько раз и казалось уже не помещалась в комнате. Ей определённо мешал потолок. Тем временем Мэл начал вертеться с одного бока на другой. Парень открыл глаза и увидев меня скорчил хищную ухмылку.

— Я ничего не помню, но уверен ты была хороша. - он продолжал смотреть на меня. Я залилась звонким смехом, так от души я уже давно не зубоскалила.

— Мы не спали вместе. - я дальше хихикаю. Какой он высокомерий!

— Тогда я понятия не имею, что ты тут делаешь. - фыркнул Мэл, задрав при этом голову повыше. Надо же, сколько самолюбия.

— Где научиться такому пафосу? - я бросаю на него недовольный взгляд, будто мне было весело сидеть здесь всю ночь напролёт. Кому я вру, мне было как никогда хорошо, столько я ещё за жизнь не нарисовала. Снова вру, конечно нарисовала, но мне нужно как-то поддержать уже свое самолюбие.

— Даю частные уроки, а ну ка дай я на тебя взгляну. Встань. - командует он и почему-то я не думая подчиняюсь. Подымаю свою пятую точку с кресла и подхожу к нему.

— Ну... сойдёт. Не скажу что прям всё плохо, но и хорошим это назвать не могу. - Мэл смотрит на меня оценивающим взглядом и я невольно смущаюсь. Его слова мне жутко не приятны. В тот же момент я кидаю свою издёвку:

— Тоже могу сказать про тебя. - я оборачиваюсь, питаясь забрать свои вещи и удалиться из этой чертовой квартиры, но брюнет мне препятствует.

— Ты куда малышка? Команды вольно не было. - вишь ты, какой снисходительный. Левой рукой он держит мое запястье, при этом как бы прижимая своим телом меня к столу. В голове сигнал тревоги бьет по моему мозгу и я верчусь в попытке освободиться.

— В моем доме мои правила, будь добра, уважай их. - эти слова он шепчет, дыша мне прямо в ухо. Теплый воздух щекочет и по телу пробегает дрожь.

— Мне пора. - как можно безразлично бросаю я немного отталкивая юношу от себя. Напрасно, он гораздо напористей чем я ожидала.

— Я не позволил идти. - также тихо молвит он. Его мягкий голос ласкает мой рассудок. Я тону в блаженстве тихих децибел. Только потом приход понимая вырывает меня от приятных мыслей кричя, что я не хочу поддаваться такому наглецу. Я злюсь на то как ему удаётся проворачивать подобное.

Внезапно двери открываются и Мэл отскакивает от меня. На пороге стоит Артем и я похоже должна выставиться ему за спасение.

— Что ты уже натворил? Я знаю этот взгляд, колись придурок! - кажется директор Мэла явно не в настроении, хоть бы под раздачю не попала я.

— Мне нужно идти, рада была помочь всё такое. - произношу я и быстрим движением забираю рюкзак. Артем как воспитаний молодой человек взял пальто со шкафа в коридоре и протянул его мне. Я хватаю пальто не надевая его лечу лестницей вниз. В кругу нынешних событий я хочу напиться ещё больше.

Я бегу снежной дорогой, мои руки покраснели от кошмарного мороза, но я не чувствую холода. Стужа в душе гораздо более страшнее и больнее.

Я забегаю в свой любимый магазин, покупаю несколько бутылок белого сухого «Шардоне» и направляюсь домой. Там меня ждёт долгожданный запой, который должен хоть как-то уменьшить душевную боль.