Глава 10. Воссоединение двух сердец
Очередная ночь забирала права у уже прошедшего вечера, чтобы вступить в полную силу, проявляя полумесяц на темно-синем небосклоне. Макс лежал на кровати, выпуская очередные клубы дыма, глядя, как белые нити пропадали в сетке вытяжки. Он пытался не думать ни о чем, заставляя мозг работать в другом направлении, но это было выше его сил. Поэтому, когда все всадники разошлись по своим заданиям, пробрался в пункт управления и ввел в поисковике два слова: Элайза Уолберг.
По данным системы, она должна была отправиться в сознание к некоему Тимоти Далсу, который у черных всадников был занесен в обычную базу данных. Вернее, он находился там среди миллионов жителей Мэдисона.
Глядя на фото Эл, Джонсон не мог простить себе ту боль, которую причинил. Решение было принято сразу: отправиться в сознание одного и того же человека вместе с ней. Питер прав: система белых всадников уже давно слита в программу черных, и все благодаря Эмилу. От упоминания этого имени в мыслях, у Макса сжались кулаки, но сейчас не было времени на бесполезные поиски того, кто запросто может найти его сам. И Джонсон будет ждать этот момент.
Координаты перемещения сообщали, что портал откроется через полчаса. Поэтому, он надел форму, которая казалась угольно-черной, нацепил защитные элементы на руки и грудь, прошел инъекцию против укусов монстров. Всадники уже выпустили их в бой без клеток и оков, а бестолковые создания могли ранить и своих хозяев.
Осталось несколько секунд — и тело Макса закружилось в синем портале. Орел появился внезапно, он летел в воронке телепорта против движения, но уверенно махал крыльями, подлетая к своему хозяину.
Почему-то они прибыли не одновременно. Макс увидел, как Элайза стоит рядом с парнем. Но как это возможно? За все время вылазок они ни разу не видели живых людей, только их тени. А здесь он стоит рядом с ней, разговаривает. Хорошо, что Джонсон не видел их поцелуя. От одного взгляда на Эл сердце начало непроизвольно сжиматься, потому что тени, залегшие под серыми глазами, потерявшими зелень сочной молодой травки, не внушали ничего хорошего.
Сердце сжималось, будто из него выкачали кровь, и медленно разжималось обратно, причиняя боль. Как глупо и опрометчиво он поступил, думая лишь о себе. Как вымолить прощение за свой поступок?
Макс не знал, что сказать, с чего начать? Поэтому с языка сорвались совершенно другие слова, не те, что были на сердце. А когда она упала в обморок, то не придумал ничего лучше, как взять ее с собой, оставляя в недоумении парня, но лишь на время, пока не разберется с тем, что натворил.
Орел даже клювом не повел, когда Макс сел на него вместе с девушкой, а легко взмахнул крыльями и переместил их в совсем другое место. Почему-то в этот момент Джонсон не придумал ничего другого, как привезти ее в старый дом. Да, сейчас там могли жить люди, но темнота, окутавшая ветхую конструкцию, говорила об обратном: жилье пустовало.
И вот она здесь, лежит на кровати, и только вздымающаяся и опускающаяся грудная клетка позволяет ему думать о том, что Эл жива.
Он сел в кресло перед окном, распахнув его настежь, и закурил, молча глядя на девушку, чей вид казался изнеможенным. И это все по вине Максимилиана.
Когда Элайза очнулась, то сразу вскочила, бегло вспоминая события, произошедшие до обморока. Странный парень, монстры, поцелуй, пощечина, орел, черный всадник, Макс...
— Макс? — позвала она парня, который тут же подбежал к ней и встал на колени перед кроватью, на которой лежала Уолберг.
— Ты жив? — спросила Эл, обхватывая его лицо руками, прикасаясь к родному телу. Она обняла Джонсона, ощущая необходимое ей тепло.
— Да, — ответил он, прижимая ее все ближе и ближе к себе. — Как я соскучился.
— Скучал? — Настроение Элайзы тут же переменилось, а выражение лица стало серьезным. А через секунду ее рука отвесила пощечину, оставляя после себя красный след. — Да я извелась, думая, что ты умер! — Вторая оплеуха задела и левую щеку.
Она будто озверела и начала колотить его по лицу, переходя на грудь, а Макс молчал и просто сдался, понимая, что Эл имеет полное право злиться.
— Скажи что-нибудь, — закричала Элайза, рыдая и нанося удары своими кулаками по податливому не сопротивляющемуся телу.
— Я люблю тебя! — сказал Макс, останавливая ее, хватая за руки, притягивая к себе для поцелуя.
Но Эл увернулась от его губ, обмякая в руках от нахлынувших чувств, но, не поддаваясь соблазну. Слова обрушились на нее водопадом с холодной водой.
— Уходи! — сказала она, отворачиваясь, чтобы не смотреть на Макса и не поменять свое решение, окунувшись в черный омут любимых глаз.
— Элайза... — прошептал он, пытаясь дотронуться до нее, но рука застыла в сантиметре от бархатистой кожи.
Макс направился к выходу, все еще надеясь, что она позовет его обратно. Но лишь тишина сопровождала Джонсона на пути из дома на улицу.
Когда Эл осталась одна, то обвела взглядом уже знакомую комнату. Макс привел ее в дом, где она и Нэн жили некоторое время. Здесь не было ни единого признака жильцов. Только пустота и пыль захватившая мебель, одетую в защитные чехлы.
Элайза прошлась по лестнице и очутилась внизу, где все еще витал старинный запах от прежних владельцев. Когда подошла к двери, то коснулась деревянного орла, выгравированного с внутренней стороны. Она так надеялась, что Макс стоит там сзади и с минуты на минуту вернется. Слезы градом лились из глаз, покрывая щеки сыростью соленой жидкости. Как трудно сдерживать себя рядом с Максом. Нужно было дать ему шанс высказаться. Слова: «Я люблю тебя» — въелись в сознание, расплываясь теплом по венам.
В дверь постучали, сильно и отчетливо. От неожиданности Эл испугалась и вздрогнула, попятившись назад. Стук повторился, но уже не такой громкий и еле различимый. Элайза повернула ключ в замке и увидела на пороге промокшего до нитки Максимилиана, который стоял перед домом, встречая ночной осенний дождь.
От зрелища, которое предстало перед ее глазами, нельзя было оторваться: холодные капли стекали по вьющимся волосам к его лицу, мокрая одежда прилипла к телу, показывая рельефные мышцы и натренированный пресс. Затуманенный взгляд черных глаз прожигал насквозь. Он не ушел.
Элайза не успела ничего сказать, как ледяные руки коснулись ее тела, а губы застыли на губах, требуя ответа на поцелуй. Сладкого и опьяняющего, заставляющего забыть о том, что было мгновениями ранее. Она не смогла противиться этому. И не стала. Языки сплелись в неоспоримой войне полов. Страсть между ними вспыхнула с внезапной силой. Макс взял Эл на руки и понес на второй этаж, не прекращая при этом целовать.
Когда они почти добрались до самого верха, ветхая ступенька под весом молодых людей треснула, и Макс едва успел вовремя убрать ногу, чтобы не свалить Эл на пол. Оба рассмеялись, но животные инстинкты делали свое дело, заставляя Макса продолжать путь. Дверь была открыта одним движением ноги, едва не сбив заржавевшие засовы. Он опустил Элайзу на кровать, предварительно сняв с нее чехол, чтобы помочь любимой избавиться от одежды.
За окном полыхнула молния, и тут же раздался грохот от раската грома. Но ничто не могло рассоединить два сердца, так жаждавших любви. Новая порция воды в виде дождя окропила землю, врываясь в открытое окно.
Избавившись от защитного комбинезона, он снял с нее ненавистную белую блузку с эмблемой Корпорации: луна и две розы, обрамляющие ее витиеватыми стеблями с лепестками. Перед глазами Макса предстала грудь девушки, которая была идеальной по меркам мужчин: не слишком большая, но и не маленькая. Ладони тут же обхватили ее, проверяя на упругость и наличие эрогенных зон, что было важно для игры двух тел на небольшой полуторной кровати, которая неприятно поскрипывала от навалившейся на нее тяжести. Он нервно сглотнул, понимая, что Эл откликается на его незамысловатые ласки и продолжил начатое, присоединив к рукам свои губы. Сейчас Джонсон был похож на парня, который собирался заниматься любовью в первый раз. Он испугался, что сможет разочаровать Элайзу, потому что долгое время не прикасался к женскому телу. Внизу живота завязался тугой узел, который хотел высвободиться и прямо сейчас же.
Она отреагировала по-своему, глядя на растерявшегося Макса: тут же засмущалась своего полуголого тела, думая, что не нравится ему, и закрыла грудь руками. Но через секунду Джонсон убрал их, целуя поочередно одну и вторую ореолу, опускаясь ниже, чтобы избавиться от остатков формы.
Когда брюки были скинуты на пол, прижал ее к себе, чтобы она почувствовала, как он хочет соединиться с ней в единое целое. Он уже забыл, как минутами ранее стоял под проливным дождем, размышляя о том, как поступить, чтобы не ломать дров еще больше. Джонсон мог уйти, оставив Эл навсегда. Но это причинит лишь больше страданий им обоим. Тупая месть завладела его разумом, но только так он освободится от прошлого. Виной всему стала его замкнутость, которая не позволяла никого пускать в свой внутренний мир. Макс должен рассказать Элайзе обо всем, только так он может заслужить прощения от девушки, ставшей ему родной за такое короткое время.
Эл помогла избавиться от мокрой рубашки, липнувшей к телу, осматривая голый торс Макса, желание потрогать который возникло еще тогда, когда она увидела его стоящим под дождем. Уолберг увидела несколько шрамов, оставленных не порезами от меча, а ожогами. Чтобы Элайза не спрашивала о них, он уткнулся в ее шею с поцелуями, переходя к мочке уха, покусывая, от чего она начала тихонько постанывать, изнывая от желания. Эл в свою очередь проводила руками по его спине, добираясь до волос на голове, легонько оттягивая пряди, когда становилось совсем не выносимо терпеть ласку без ощущения необходимой разрядки.
Между тем он пытался снять штаны, что получалось с трудом. Пришлось встать и оторваться от желанного подарка судьбы.
Элайза практически ничего не соображала, страсть затуманила разум, даже глаза смотрели на происходящее действие, будто сквозь белую пелену. Она приподнялась на локтях, чтобы увидеть голое тело, которое Уолберг желала уже давно. В нем не было ни одного изъяна, даже шрамы на груди делали его образ более мужественным. Он не являлся смазливым красавчиком, что привлекало намного больше, чем просто лицо и тело. Взгляд серо-зеленых глаз без стеснения опустился вниз живота, где все уже было готово для продолжения этой ночи. Макс снял с нее последний предмет одежды, нижнее белье, и прошелся дорожкой из поцелуев от изящных ступней, приближаясь к самой эрогенной зоне организма. Каждое прикосновение вызывало приятную дрожь, словно легкий ветерок. Джонсон ласкал свою любимую девушку и с каждой секундой возбуждался все сильнее.
— Ты готова? — спросил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее, как дикий зверь. Этот вопрос сейчас был не очень уместен, но именно таким образом он дал понять, что обратного пути не будет, если все случится прямо сейчас.
Она еле заметно кивнула, и вскоре почувствовала на себе тяжесть тела Макса. Но это было так приятно. Два года назад ее лишил девственности один парень в университете, но он и близко ничего такого не делал. После этого случая, Уолберг ни с кем не встречалась. Быстрый и потный секс, после которого она испытывала тупую боль, стыд и унижение. Ни страсти, ни чувственности. Сейчас, ощущая Макса внутри себя, Элайза готова была взлететь высоко в небо без Сверкающей гавани. Новые ощущения заполнили каждую клеточку тела, разливаясь по ней теплом и мелкой дрожью. Джонсон знал, как нужно двигаться, чтобы достичь совместного удовольствия. Его глаза пылали ночной страстью, небом, покрытым маленькими звездочками. Он боялся не сдержаться, потому что был готов выплеснуться еще при первых несильных толчках. Как неопытный юнец, Макс пытался думать о монстрах и чудовищах, только бы не кончить раньше времени. Но и это не помогло.
Ощущения эйфории и импульсов, проходящих по ногам и всему телу, заставили его раствориться в девичьем теле, отдавая себя целиком. Элайза не издала ни звука, когда дикая волна обдала ее с ног до головы. Она не испытывала ничего подобного и просто лежала на спине, закрыв глаза, пытаясь продлить этот момент, запечатлеть его в памяти.
Макс гладил золотистые волосы, целовал лицо, опускаясь рядом, переплетаясь с ней ногами. Благоговение сменило страсть, оставляя после себя тишину и покой.
Среди порывов ветра и потока дождевой воды, в небесах парил гордый орел, не боящийся непогоды. Именно его всадник и вызывал эти явления природы, в зависимости от настроения, но сейчас Эмил улыбался. Столько лет ожидания. И, наконец, все сдвинулось с мертвой точки.
— Скоро ты будешь свободна...