Глава I. Помолвка
21 июля, 1831 года
В тот день особняк Ратфилд пребывал в необыкновенном оживлении: юные дочери лорда Райнпэсса, Гермиона и Эмили, отправлялись в частный пансион Окмена, считавшийся самым престижным в графстве. Каждый уважающий себя аристократ, если он был достаточно богат, обеспечивал своим детям то образование, с которым им будет не стыдно выйти в свет, а впоследствии (если дело касалось молодых барышень) устроить удачное замужество, где все накопленные знания благополучно заменялись воспитанием и жеманством.
Сёстры имели небольшую разницу в возрасте: старшая — Гермиона, достигла пятнадцати лет, Эмили же была младше на два года. Ввиду этого им было позволено поехать вместе. Но именно на старшую свою дочь лорд возлагал большие надежды относительно будущего замужества, а пансион только развил бы её достоинства.
Пока Райнпэсс следил за тщательной поклажей необходимых вещей, Эмили с сестрой коротали время в спальне, сидя на кровати с ногами, пока не видела мисс Хиллтон.
— Как думаешь, Гермиона, нас будут наказывать в пансионе? — спросила младшая сестра, продолжив ранее начатую тему. Будучи совсем юной, она не покидала пределы замка и во всём полагалась на сестру.
— Не знаю, Эмили. Если только мы совершим что-то дурное, — вздохнула девушка.
— В любом случае я не собираюсь этого делать и тем самым позорить имя нашего отца.
Эмили притихла. Сердить сестру она не хотела.
— Там будут прекрасные учителя, — перевела она тему, — они научат нас танцевать, рисовать, играть на различных инструментах...
— Да, Эмили, нас научат всему, что должна знать и уметь настоящая леди, — подтвердила девушка, — и я не сомневаюсь, что у нас всё получится.
Гермиона придвинулась поближе к сестрёнке.
— А потом ты выйдешь замуж? — невинно спросила та.
— Если так решит отец.
Вскоре пришли горничные и подготовили девушек к дальней дороге.
У порога сёстры тепло попрощались со своим отцом. У юной Эмили даже немного навернулись на глаза слёзы, но строгий взгляд Гермионы заставил её сдержаться.
С размеренным стуком покатились колёса кареты по щебенистой тропе, весело зацокали подковы запряжённой четвёрки. Граф провожал их взглядом до тех пор, пока карета не превратилась в еле различимый силуэт, затем вернулся в поместье.
***
Лиха не ведала, глаз от беды не прятала,
Быть тебе, девица, нашей
Сама виноватая.
Над поляной хмарь
Там змеиный ждёт царь —
За него ты просватана.
«Мельница»
21 августа, 1835 года
Тот день выдался жарким и безоблачным. В такое время ждут только приятных известий или заключают выгодные сделки. Для хозяина Ратфилда этот день был также немаловажен: его дочери возвращались из пансиона. И судьба одной из них решалась именно сегодня.
Граф стоял у открытого окна в своём кабинете и смотрел, как к воротам подъезжает чёрная карета, запряжённая такими же вороными лошадьми. Он видел, как лакей открывает дверь.
— Ваше сиятельство, — в кабинет неслышно вошёл управляющий.
— Джордж, встреть наших гостей. Отдай распоряжение лакеям, чтоб накрыли стол. Пусть горничные подготовят всё для леди Эмили и леди Гермионы. Всё должно быть в полном порядке.
— Будет исполнено.
А две молодые барышни в это время мирно ехали в своей карете из Окмена, тихо смеясь и болтая между собой. Строгая гувернантка, мисс Хиллтон, сидела напротив и следила, чтоб её подопечные не смеялись громче положенного и не обсуждали что-нибудь серьёзнее классической литературы или музыки.
По истечении срока обучения в пансионе, граф прислал им письмо, в котором выразил радость от их скорого приезда и пожелал удачного пути домой. А отдельно для старшей дочери написал о помолвке, а затем и скорой женитьбе с её избранником.
— Гермиона! Эмили! — улыбался лорд Райнпэсс, приветствуя своих дочерей у крыльца поместья. — Рад видеть вас в добром здравии.
— Папа! — младшая дочь графа вырвалась вперёд и обняла его. Сама Гермиона стояла поодаль и только после сестры проявила свои чувства, хоть и более сдержанно.
Сиятельный граф приказал лакеям отнести багаж девушек в их комнату, а гувернантке, стоящей неподалёку, отвести госпожу Эмили Райнпэсс в её апартаменты — переодеться и отдохнуть с дороги. Отдав все распоряжения, граф предложил Гермионе опереться на локоть и повёл её в домашний парк.
— Ты прочитала моё письмо? — мужчина сразу перешёл к делу.
— Да, дорогой отец. Не думала, что вы так скоро дадите своё согласие на эту помолвку, — ответила девушка, осматриваясь вокруг. Парк не изменился с тех пор, как они с сестрой уехали в пансион: дорожки были тщательно подметены, деревья подстрижены, а цветы благоухали так же нежно и сладко, как раньше.
— Обстоятельства изменились, дорогая, и я пересмотрел своё решение, — лорд Райнпэсс выглядел очень довольным, а Гермиона молчала, не смея поверить в своё счастье. Некий мистер Артур Уизли — человек небогатый, но имевший весьма древнюю родословную, был давним другом графа, а с его младшим сыном, Рональдом, Гермиона была дружна, и молодые люди часто писали друг другу. Через несколько лет между ними возникла взаимная симпатия, а потом и она переросла в нечто большее.
— Совсем скоро вы увидитесь и познакомитесь поближе. — Незаметно прогулка подошла к концу, и лорд вместе с дочерью уже поднимались по лестнице. — Но для начала ты как следует подготовишься. Мы будем ждать в гостиной.
Девушка хотела было спросить, зачем знакомиться, если она знает мистера Рональда с детства, но отец отправил её в покои, не дав вымолвить ни слова.
Гермиона пришла в гостиную позже отца. В неброском изящном сером платье, с непосредственно вьющимися локонами в причёске она была очаровательна.
Едва сдерживая радостную дрожь, девушка нажала на ручку двери, ожидая увидеть кроме отца мистера Уизли-младшего. Она воображала, как Рональд изредка будет кидать на неё восторженные взгляды, как после учтивой беседы её отец подтвердит согласие на брак; пылкие клятвы юноши о верности лорду, его робкие слова признания и свои собственные ответы о взаимной радости и любви.
Но вместо рыжеволосого юноши в кресле сидел незнакомый мужчина, лет тридцати трёх на вид. По его осанке и манере держаться сразу было ясно, что он далеко не низкого сословия. Лорд Райнпэсс стоял возле стола в пол-оборота к камину, пока услужливый лакей разливал по хрустальным бокалам вино.
— Ваша светлость, позвольте представить вам мою дочь, Гермиону Райнпэсс, — с улыбкой молвил граф.
Незнакомец немедленно поднялся с кресла.
— Для меня большая честь познакомиться с вами, леди Райнпэсс, — бесстрастно, но вполне учтиво молвил он и поцеловал девушке тыльную сторону запястья, — герцог Антримский, к вашим услугам.
Гермиона подарила мужчине доброжелательную улыбку и сделала лёгкий реверанс, как того требовали приличия. Она привыкла, что отца посещают люди из их круга, но зачем вдруг герцогу из Ирландии понадобился скромный Ратфилд?
Отец указал ей на стул напротив гостя. Приподняв юбки, Гермиона села, чувствуя на себе пристальный взгляд ирландца.
Бесшумные лакеи принесли вино и закуску. Все трое господ собрались за столом, и в такой непринуждённой для мужчин обстановке завязалась беседа, затрагивающая жизнь герцога Антримского и достоинства леди Гермионы.
Девушке становилось не по себе от этого разговора: витало стойкое ощущение, что неспроста отец расхваливает её, как товар на рынке, неспроста герцог бросает на неё недвусмысленные взоры, гораздо откровеннее, чем положено гостю. С самого юного возраста Гермиона отличалась сообразительностью и логичным мышлением, и ей нетрудно было прийти к мысли, от которой она содрогнулась внутренне: мистер Уизли не приедет в Ратфилд, и соглашения на их помолвку лорд Райнпэсс не давал. Она должна была принадлежать другому человеку.
С довольной улыбкой граф взял дочь за руку и любезно попросил её пройти в свои покои — ждать окончательного ответа герцога. Гермиона ничего не ответила, только прикусила нижнюю губу — единственное доступное ей проявление своей эмоции. В выражении её лица причудливо смешались негодование и гордость. Неторопливо поднявшись, она произнесла: «Как вам будет угодно, ваша милость», затем неторопливо удалилась.
Наблюдая, как горничные раскладывают её одежду для стирки, Гермиона вдруг почувствовала себя покинутой и никому не нужной, как уличная собачонка, которая, сиротливо свернувшись калачиком у трактира, надеется, что кто-нибудь даст ей кусок хлеба или какую-нибудь кость.
Эмили увела гувернантка, говоря, что для молодой леди лучше посвятить своё время занятиям и шитью, ведь та ещё не невеста. Вскоре Гермиона осталась совсем одна, отослав свою прислугу и личную горничную. Душевный порыв заставил её подойти к столику с зеркалом. Она достала свою шкатулку с драгоценностями и, открыв перламутровую крышку, стала перебирать жемчуг, как чётки.
Затем взглянула на себя в зеркало. Гермиона не считала себя красавицей, поэтому, как и обычно, пристально всмотрелась в отражение, отмечая изъяны.
— Хороший вечер, мисс Райнпэсс! Не так ли? — вкрадчивый баритон раздался у двери. Девушка, беззвучно вскрикнув, обернулась.
— Ваша светлость? Что вы здесь делаете? Или вы не знаете приличий?
— Ваш отец, почтенный граф, хотел позвать вас к себе, чтобы передать моё согласие. Однако, я любезно предложил ему доложить вам этом лично, на правах будущего супруга.
— Но мы ещё только помолвлены, — заметила Гермиона, глядя на себя в отражение. — Так что ваш благородный порыв могут неправильно истолковать.
Мужчина насмешливо улыбнулся.
— Я вижу, кроме красоты и образованности, вы обладаете острым язычком, леди. Да, ваш отец говорил, что вы обладаете множеством достоинств и добродетелей, но теперь я понимаю, что отпугнуло потенциальных женихов. А насколько мне известно, его сиятельство сейчас находится в крайне плачевном финансовом положении.
Герцог откровенно наслаждался растерянностью и скрываемой яростью Гермионы, видел, как та пытается справиться с горечью от использования её, как разменной монеты, и понимания того, что для отца и сестры она была последней надеждой. Вероятно, его светлость был ужасно богат, не чета семье Уизли, а ведь Эмили тоже скоро будет нужно подыскивать жениха. Без приданного, достойного дочери графа, её никто не возьмёт.
Девушка встала с парчовой табуретки и величественной походкой подошла к герцогу.
— У меня нет выбора. Вы это прекрасно знаете. Но учтите — примерной женой я вам не стану никогда!
— Гм, не думаю, что я расстроюсь от сего факта.