Познание правды

Лань Чжань медленно распахнул ресницы. Зрение сначала было расфокусировано, спустя несколько секунд он смог увидеть, что в комнате находится один. Резко встав, накинул на себя верхнее одеяние, выглянул на улицу, и Вэй Ина там не обнаружилось. Лань Чжань прошёлся по пристани и не нашёл его. Когда же возвращался, услышал бульканье в воде. Непроизвольно подняв голову, он обнаружил пропажу.

— Вэй Ин!

— О! Лань Чжань! — тот помахал ему рукой с дерева. — А ты чего не спишь, ты же вчера поздно лёг? — И тут Вэй Ин вспомнил, что у него есть «внутренние» часы. Лань Чжань взлетел на ветку дерева, где сидел Вэй Ин.

— Почему ты не спишь?

— Я захотел полюбоваться этим видом. Ведь не известно, когда я сюда снова вернусь.

Лань Чжань промолчал.

— Лань Чжань, скоро мы с Цзян Чэном пойдём в зал предков. Ты хочешь потом зайти?

— Мгм.

— Тогда пошли, — сказал Вэй Ин и плавно спрыгнул.

Его хвост игриво развевался позади него. Лань Чжань спрыгнул следом.

На пристани стоял небольшой туман, он почти уже развеялся. Вэй Ин обернулся и увидел, как встаёт первый лучик солнца.

* * *

В зале предков стояла умиротворённая атмосфера. Первым был Цзян Чэн. Он зажег благовония и поклонился с ними, после чего вставил их туда, где стояли другие благовония. Немного постояв, как бы разговаривая с родственниками, Цзян Чэн поднялся и пошёл в сторону Вэй Усяня. Похлопав его по плечу и не сказав ни слова, вышел из зала. Вэй Ин был следующим. Он проделал ту же работу. Но остался подольше, так как не скоро ещё сможет поговорить с предками. Особенно с шицзе. После некоторого времени Вэй Ин поднялся и направился во двор. Хоть он говорил, что это уже в прошлом, но всё-таки груз вины был с ним всегда. И неважно, переродился ли он или нет. Это чувство потери никогда его не покинет.

И вот так незаметно прошёл день. Как ни странно, но многие хотели почтить людей из клана Цзян. И вечером на пристани стоял один Вэй Ин. Ветер легко раздувал его длинные волосы, собранные в хвост. Солнце уже зашло. Поэтому светлячки медленно поднимались над озером. Неизвестно, о чём думал Вэй Ин, но можно было лишь догадаться. Но тут неожиданно его окликнули, но тот, кого он увидел, немного поверг его в шок.

— Вэй Ин или мне теперь нужно говорить: господин Вэй? — это был Лань Цижэнь.

— Ну что вы, учитель Лань, можете просто Вэй Ин, как раньше.

— Хм, хорошо. Собственно, я по делу. Как ты думаешь, что сейчас происходит?

— Что? О чём вы?

— Не знаю, что насчёт книги, но ситуация пока складывается не в твою пользу.

Вэй Усянь не понимал, о чём речь.

— Кхм, я говорю о том, что история повторяется, в той или иной степени.

— Вы о том, что я помирился с Цзян Чэном? Это так. История немного схожа, но сейчас я не смогу ему причинить боль, так как его любимых уже убил. Поэтому я думаю, что в этом пока ничего страшного нет, а вы как думаете, учитель Лань?

— Мне неспокойно, что так тихо, как будто затишье перед бурей. Слишком уже тихо. В Гу Су там такого не было.

— Может, они не знают, куда мы ушли.

— Что же, может быть, — сказал Цижэнь, погладив по своей бородке. — Вечер уже поздний, скоро отбой, — он развернулся и стал уходить.

— Хорошего вам сна, учитель Лань. — Вэй Ин сделан прощальный поклон и тоже собрался уходить. Подумав: «И вправду тихо».

* * *

Утро настало быстро. Вэй Усянь уже не встал рано утром. Всё-таки он любил поспать подольше. Поэтому, когда время близилось к утренней трапезе, Лань Чжань стал его будить. Вэй Ин проснулся лишь после многочисленных попыток Лань Чжаня разбудить его. Он потянулся и, лениво встав с кровати, направился к колодцу, чтобы набрать воды и умыться. Лань Чжань же застелил постель. После некоторого времени они уже были у Главного зала.

Трапеза прошла довольно хорошо. Вэй Ин же был рад снова оказаться на трапезе в Юнь Мэн Цзян: здесь вкусная еда, оживленные беседы, не то что в Гу Су Лань. Там нужно сидеть в тишине и пить горькую смесь. Поэтому он уплетал за обе щеки.

И вот когда убрали всю еду, оставив лишь чай, они приступили к чтению.

— О! О! О! Можно я буду читать?! — чуть ли не прокричал Вэй Ин, проглатывая еду.

— Ха-ха, конечно, но чего ты загорелся этой идей?

— Да всё просто, если это будет того же жанра, что и прошлая глава, я пропущу это, — сказал Вэй Ин, мило улыбнувшись.

— И не мечтай. Кто-нибудь ещё хочет почитать? — заявил Цзян Чэн.

Голоса желающий не подал, но протянул руку. Это был Не Хуайсан.

— Вот и отлично.

— Хмф, я тоже хотел, — сказал Вэй Ин, надув щёки при этом.

— Так, давайте начинать.

* * *

Впоследствии Вэй Усянь размышлял, почему его отношения с Лань Ванцзи не сложились. Если зрить в корень, то всё началось ещё в те времена, когда Вэй Усяню было пятнадцать и он вместе с Цзян Чэном на три месяца приехал в Орден Гу Су Лань на учёбу.

Тогда в Ордене Гу Су Лань состоял один прославленный и благонравный старший адепт — Лань Цижэнь. В среде заклинателей он был известен тремя качествами: педантичностью, непоколебимостью и особой строгостью в преподавании, что позволяло ему взращивать самых выдающихся учеников. Первые два свойства характера Лань Цижэня заставляли большинство людей держаться от него на почтительном расстоянии, а некоторых из них — даже втайне ненавидеть его. Но зато последняя особенность влекла к нему родителей из самых разных кланов и Орденов, которые готовы были приложить все усилия, лишь бы отправить своих детей к нему на обучение. Немало ныне блистательных адептов Ордена Гу Су Лань были воспитаны именно им. Какими бы безнадежными молодые господа ни переступали порог Облачных Глубин, пара лет под руководством Лань Цижэня делали из них благопристойных юношей, по крайней мере, внешне они могли мастерски таковыми притворяться. Особенно подкованными они становились в вопросах этикета и умении вести себя с достоинством. Многие из родителей, забирая своих чад из Облачных Глубин, пускали слёзы умиления.

— Как много написано, даже я бы так не сумел бы вас описать, а какая-то книжка вон как сумела, — заявил Вэй Ин.

Узнав обо всём этом, Вэй Усянь заявил:

— Неужели я сейчас ещё недостаточно притворяюсь благопристойным?

В ответ ему Цзян Чэн пророческим тоном изрёк:

— Ты точно станешь пятном позора на его безупречной репутации учителя.

— О! Помню, помню. Я точно так же говорил, — подтвердил Цзян Чэн.

В тот год, кроме младших адептов Ордена Юнь Мэн Цзян, в Облачные Глубины также съехались и молодые господа из других кланов, чьи родители тоже были наслышаны о Лань Цижэне. Всем им было по пятнадцать-шестнадцать лет или около того. Тогда все Ордена довольно тесно общались между собой, и большинство учеников, пусть и не являлись близкими друзьями, по крайней мере знали друг друга в лицо. Всем также было известно, что Глава Ордена Юнь Мэн Цзян, Цзян Фэнмянь, возлагал на Вэй Усяня — своего первого ученика и сына его почившего друга — большие надежды, хотя тот и не носил фамильный знак Цзян. Можно сказать, что Глава Ордена относился к нему как к собственному сыну.

В отличие от взрослых, юноши не были стеснены вопросами положения в обществе и заслугами предков, и очень скоро все подружились. Спустя пару фраз все уже звали друг друга младшими или старшими братьями, и кто-то спросил:

— А правда, что в Пристани Лотоса намного веселее, чем здесь?

Вэй Усянь рассмеялся:

— Веселее или нет — это уж зависит от того, как ты будешь развлекаться. Но что чистая правда — там нет такого количества правил и не нужно вставать так рано.

Орден Гу Су Лань просыпался в пять утра и засыпал в девять вечера, и никаких исключений не допускалось. Кто-то ещё спросил:

— А когда вы встаёте? И чем занимаетесь днём?

Цзян Чэн хмыкнул:

— Он-то? Он встаёт в девять утра и ложится в час ночи. А проснувшись, катается на лодке, плавает, собирает лотосы и охотится на фазанов вместо того, чтобы упражняться в фехтовании или медитировать.

Вэй Усянь парировал:

— И сколько бы фазанов я ни поймал — я всё равно остаюсь первым.

Один из юношей воскликнул:

— В следующем году я поеду учиться в Юньмэн! И никто меня не остановит!

Кто-то остудил его пыл:

— А никто и не будет тебя останавливать. Твой старший брат просто сломает тебе ноги, только и всего.

Юноша сразу поник. Это был второй молодой господин Ордена Цинхэ Не — Не Хуайсан. Его брат, Не Минцзюэ, уже признанный заклинатель, требовал беспрекословного исполнения указаний. Братья могли похвастаться довольно близкими отношениями, невзирая на то, что они родились от разных матерей. Не Минцзюэ всегда крайне сурово тренировал брата, а особенно его заботили вопросы обучения наукам. Вот почему, безмерно уважая его, Не Хуайсан пуще всего на свете боялся, когда тот вдруг интересовался его успехами на учёбе.

Вэй Усянь заметил:

— Справедливости ради, в Гу Су тоже не так уж и плохо.

Не Хуайсан вдруг сказал:

— Вэй-сюн(1), послушай моего дружеского совета. Облачные Глубины — это совсем не то, что Пристань Лотоса. Пока находишься здесь, не вздумай дразнить одного человека.

— Кого? Лань Цижэня?

— Нет, не этого старика. Тебе стоит вести себя сдержанно с его самой большой гордостью, с Лань Чжанем.

— Кхм.

Лань Цижэнь был сдержан, но все-таки от слова «старик» ему было неприятно. Не Хуайсан сам же это сказал, и когда он это читал сам, да и ещё и вслух, непроизвольно попытался скрыться за веером.

— Лань Чжань — это тот, что из Двух Нефритов клана Лань? Лань Ванцзи?

Звучный титул «Два Нефрита клана Лань» был дарован двум сыновьям нынешнего главы Ордена Гу Су Лань — Лань Хуаню и Лань Чжаню. Едва им минуло четырнадцать, как старшие адепты всех кланов и Орденов провозгласили их образцовыми примерами для подражания и столь старательно ставили их в пример младшим адептам своих кланов, что эти имена ещё долго гремели у них в ушах.

Не Хуайсан же удивился:

— Разве есть какой-то другой Лань Чжань? Конечно же, это он. Мать моя, ему столько же лет, сколько и тебе, но в нём нет ни капли юношеской живости, он всегда такой сдержанный и серьёзный, в точности такой же, а то и хуже, чем его дядя.

Вэй Усянь с пониманием бросил короткое «О» и спросил:

— Это тот, что такой хорошенький, да?

Цзян Чэн не упустил возможности съязвить:

— Можно подумать, в Ордене Гу Су Лань есть хоть кто-то некрасивый! Адептов с неправильными чертами лица они даже не принимают. Если сможешь, найди мне там хоть одного человека заурядной внешности.

Вэй Усянь поправился:

— Хорошо, хорошо. Чрезвычайно красивый, — и указал на голову. — С макушки до пят весь в белом, на голове лобная лента, а за спиной — серебряный меч. Он действительно очень красивый, но лицо у него такое каменное, словно он в трауре.

Лань Чжань от таких комплиментов смутился, но на лице изменений не было, разве что уши порозовели. Вэй Ин тихо хихикнул.

Призадумавшись, Не Хуайсан уверенно ответил:

— Ага, это он! — и. немного помолчав, добавил: — Но он же медитировал в уединении(2) последние несколько дней. А ты приехал только вчера, когда же ты успел его увидеть?

— Вчера ночью.

— Вчера но... Вчера ночью?! — ошарашенно спросил Цзян Чэн. — В Облачных Глубинах же комендантский час. Где ты его видел? И почему я не знаю об этом?

Вэй Усянь махнул рукой:

— Там.

Он указал на вершину невероятно высокой стены.

Все онемели от изумления, а Цзян Чэн чуть ли не физически почувствовал, как пухнет его голова, и клацнул зубами:

— Мы только-только приехали, а ты уже нашёл приключений и позоришь меня! Что там у вас случилось?

Вэй Усянь, ухмыляясь, ответил:

— Да ничего особенного. Помнишь, по дороге сюда мы проехали мимо винной лавки «Улыбка Императора»? Так вот, вчера ночью я никак не мог уснуть, все ворочался и ворочался, и в конце концов не вытерпел и спустился с горы в Гу Су и купил там два сосуда с вином. Сам же знаешь, в Юнь Мэне такого не делают.

Цзян Чэн спросил:

— Тогда где же они?

Вэй Усянь продолжил:

— Тут такое дело... Я залез на стену, чтобы попасть обратно, и только-только перекинул ногу на другую сторону, как он меня застукал.

Один юноша заметил:

— Вэй-сюн, да ты везунчик. Наверное, он только что закончил медитацию и отправился на ночное патрулирование. Тебя поймали прямо на месте преступления.

Цзян Чэн сказал:

— Тех, кто возвращается ночью, не пускают обратно до семи утра. Как же он разрешил тебе войти?

Вэй Усянь растерянно всплеснул руками:

— Так он и не разрешил. Он хотел, чтобы я убрал ту ногу, что уже успел перекинуть через стену. Вот скажи мне — как бы я это сделал? Тогда он ловко вспорхнул ко мне наверх и спросил, что у меня в руках.

У Цзян Чэна разболелась голова, в груди заныло от дурного предчувствия:

— И что же ты ответил?

— Это «Улыбка Императора»! Давай я поделюсь с тобой, а ты сделаешь вид, что меня не видел?

Цзян Чэн вздохнул:

— В Облачных Глубинах запрещён алкоголь. Это серьёзный проступок.

Вэй Усянь продолжил:

— Вот и он сказал мне то же самое, а я спросил: «А что вообще разрешено в твоём Ордене?» В ответ он, кажется, немного разозлился и потребовал, чтобы я прочёл все правила на Стене Послушания. А там их было около трёх тысяч, да еще и написаны на Чжуаньшу(3)! Говоря начистоту, неужели кто-то вообще стал бы их читать? Ты читал? А ты? Во всяком случае, я не стал. И чего он так разозлился?

— Да, да! — согласились с ним остальные.

Они жалели, что не встретили Вэй Усяня раньше, и теперь наперебой затараторили, жалуясь на глупые и давно устаревшие ограничения, принятые в Облачных Глубинах.

— У какого ещё Ордена есть три тысячи правил, и ни одно из них не повторяет предыдущего?! Конечно, там есть и терпимые, например «запрещено умерщвлять живых существ на территории Облачных Глубин; запрещено сражаться без разрешения; запрещены беспорядочные связи; запрещено бродить по ночам; излишний шум запрещён; запрещено передвигаться бегом»... Но есть ведь и такие: «запрещено смеяться без повода; запрещено сидеть не должным образом; запрещено есть более трёх мисок риса за раз...»

Вэй Усянь внезапно перебил говорящего:

— Как ты сказал? Сражаться без разрешения тоже запрещено?

Цзян Чэн ответил:

— ...Да. Только не говори мне, что ты уже и подраться с ним успел.

— Ага, успел. И мы разбили сосуд с «Улыбкой Императора».

Все в унисон ахнули и досадливо хлопнули себя по ляжкам.

Что ж, хуже и быть не могло, поэтому Цзян Чэна больше заинтересовало другое:

— Ты говорил про два сосуда. Где же тогда второй?

— Я его выпил.

Цзян Чэн спросил:

— И где же ты его выпил?

— Да прямо перед ним и выпил. Я сказал: «Ладно, раз в Облачных Глубинах запрещён алкоголь, тогда я не буду заходить внутрь и выпью всё, стоя на стене. Это же не будет считаться нарушением правил, да?» Ну и выпил один сосуд залпом, прямо перед ним.

— А потом?..

— А потом мы подрались.

— Вэй-сюн, — выпалил вдруг Не Хуайсан. — Ты такой задавака.

Вэй Усянь поднял брови:

— Между прочим, Лань Чжань был весьма хорош.

— Тебе точно конец, Вэй-сюн! Никто и никогда ещё не ставил Лань Чжаня в такое неловкое положение. Скорее всего, теперь он имеет на тебя зуб. Берегись, хоть Лань Чжань и не ходит с нами на уроки, но зато он отвечает за наказания!

Но Вэй Усянь ни капельки не испугался и махнул на него рукой:

— А чего мне бояться? Ведь все говорят, что он с самых юных лет был чудо-ребёнком. И раз он такой одарённый, то, должно быть, уже давно выучил всё, что преподает его дядя, и теперь только и занимается медитацией в уединении. Не думаю, что он найдёт время, чтобы поквитаться со мной. Я...

Вэй Усянь запнулся. Они как раз проходили мимо стены с выдолбленным в ней окном, и за ним увидели в ланьши(4) длинноволосого юношу в белоснежных одеждах и туго затянутой на затылке лобной лентой, сидящего с неестественно ровной спиной и словно окутанного инеем и льдом. Он окинул их холодным взглядом.

В ту же секунду на десять или около того ртов будто наложили заклятие молчания. Юноши молча вошли в комнату и так же молча расселись по своим местам, старательно избегая садиться за столы вокруг Лань Ванцзи.

Цзян Чэн потрепал Вэй Усяня по плечу и прошептал:

— Вот он и пришёл за тобой. Теперь надейся только на себя!

Вэй Усянь повернул голову и как раз увидел профиль Лань Ванцзи. Его длинные ресницы были изящно изогнуты, а осанка — идеально ровной, взгляд обращён строго вперёд. Вэй Усянь подумал было начать с ним разговор, но тут в комнату вошел Лань Цижэнь.

Учитель был высок и подтянут, с такой же идеальной осанкой, что и Лань Ванцзи, и совсем не стар, хотя и носил чёрную длинную козлиную бородку. Кроме того, он полностью соответствовал традициям, принятым в Ордене Гу Су Лань, потому имел весьма и весьма приятную наружность. Но, к сожалению, атмосфера чрезмерной педантичности и жёсткости, окружающая его, давала все основания называть его стариком. В одной руке он держал свиток, который не замедлил развернуть, да так что добрая часть бумаги оказалась на полу, и невозмутимо начал зачитывать правила Ордена Гу Су Лань. Лица всех присутствующих постепенно мрачнели. Вэй Усянь помирал от скуки и бесцельно бродил взглядом по комнате, пока вновь не наткнулся на профиль Лань Ванцзи. Он поразился, каким серьёзным и сосредоточенным тот был, причём явно без тени притворства: «И как только он может с таким вниманием слушать эту скукотищу?»

Вдруг Лань Цижэнь с грохотом бросил свиток на пол и едко улыбнулся:

— Мне пришлось повторить эти правила одно за другим, потому что никто не удосуживается их прочесть, хотя они и высечены на каменной стене. С этого момента никто не посмеет нарушать их и прикрываться незнанием. Но коль скоро среди вас есть те, кто меня не слушал... Что ж, мы поговорим о другом.

Эти слова могли относиться с равным успехом к любому в ланьши, но чутьё подсказало Вэй Усяню, что это был камень в его огород. Как он и ожидал, Лань Цижэнь произнёс:

— Вэй Ин.

Вэй Усянь отозвался:

— Я.

— Ответь мне на один вопрос. Оборотни, демоны, призраки и монстры — это одни и те же твари?

Вэй Усянь с улыбкой сказал:

— Конечно, нет.

— Почему? В чём их различие?

— Оборотни получаются из живых нечеловекоподобных созданий; демоны — из живых людей; призраки — из мертвых людей; монстры — из мёртвых нечеловекоподобных созданий.

— Оборотней и монстров часто путают. Приведи пример, как их можно отличить.

— Запросто, — Вэй Усянь указал на голубовато-зеленое дерево за окном ланьши и продолжил: — Предположим, за все годы, что это дерево стоит здесь, оно впитало в себя энергию здешних книг и стало сознательным существом, которое способно причинять вред людям — это будет «оборотень». Но если я возьму топор и срублю его так, что от него останется только пенёк, и дерево превратится в сознательное существо уже после этого, — то это будет «монстр».

— Кто был по профессии родоначальник Ордена Цинхэ Не?

— Мясник.

— Клановый узор Ордена Ланьлин Цзинь — белый пион. Какой именно сорт?

— «Сияние средь снегов»(5).

— Кто впервые в истории сконцентрировался на прославлении и возвышении своего клана, а не ордена?

— Родоначальник Ордена Цишань Вэнь, Вэнь Мао.

Его беглые ответы заставили сердца присутствующих пропустить пару ударов. Они чувствовали облегчение, но в то же время молились, чтобы Вэй Усянь продолжал отвечать так же складно и ни в коем случае не запнулся, дабы Лань Цижэнь не начал поиски новой жертвы.

Тем временем учитель продолжил:

— Ты — ученик Ордена Юнь Мэн Цзян, так что ты и должен был знать назубок все ответы на предыдущие вопросы, и тебе нет никакой причины гордиться собой. Ответь мне лучше вот на что. К примеру, жил на свете один палач, и были у него родители, жена и дети. За всю свою жизнь он обезглавил больше сотни человек, а сам внезапно скончался прямо посреди городской площади, и в наказание за его деяния труп выставили на солнце на семь дней. Вскоре затаённая злоба сделала своё дело — он восстал и начал убивать. Как следует поступить?

На этот раз Вэй Усянь медлил. Все остальные подумали, что он не знает ответа, и заёрзали от волнения. Лань Цижэнь забранился:

— Что вы на него смотрите? Я и вам этот вопрос задал. Не заглядывать в учебники!

Ученики быстро убрали руки с книг, в которых хотели подглядеть подсказку. Они тоже не знали верного ответа: безвременная кончина в толпе народа и непогребение в течение семи дней точно означали либо ожесточённого призрака, либо лютого мертвеца, потому решение найти было непросто. Каждый надеялся, что старик Лань спросит не его. Тот же, увидев, что Вэй Усянь по-прежнему молчит и только размышляет над чем-то, сказал:

— Ванцзи, объясни ему, как следует поступить.

* * *

— Да, объясни мне, Лань Чжань, — насмешливо сказал Вэй Ин.

— Ты тогда такую глупость ляпнул, что потом эту же глупость воплотил в жизнь, — спокойно произнёс Лань Цижэнь, как бы сожалея, что не остановил своего ученика.

Может, если бы он ему помогал, то ничего бы не было. Но это остаётся лишь несбыточным желанием.

— Ничего, учитель Лань. Главное, что я учусь на своих ошибках. С кем не бывает.

— Да? А мне кажется, что ты не всегда так поступаешь. — сказал Цзинь Лин.

— Молодой господин Цзинь, прошу вас, можете быть снисходительны к господину Вэю.

— Хмф.

— Почему этот ребёнок весь в своего отца пошёл? Точно так же вёл себя тот «напыщенный павлин»

— Да как ты смеешь так говорить о моём отце!

— Цзинь Лин! Хватит. У нас гости. А ты, Вэй Ин, извинись. Или хотя бы держи мысли при себе.

— Хорошо, брат.

— Так, господа, давайте немного отдохнём, а потом продолжим.

Неужели вражда между Цзинь Лином и Вэй Усянем так и продолжится? Узнаем позже.

1) Сюн — суффикс, означающий «старший брат». Поскольку в Древнем Китае было невежливо называть друг друга просто по именам, использовали этот суффикс, чтобы выразить своё уважение, особенно по отношению к старшим.

2) Распространенная практика в мире сянься — медитация в полном одиночестве и изоляции от внешнего мира. Продолжительность зависит от уровня подготовки заклинателя.

3) Чжуаньшу — древний стиль каллиграфического письма, введённый при династии Цинь.

4) Ланьши — досл.: комната орхидей. Название учебной комнаты, где проходят занятия в Облачных Глубинах.

5) Досл.: «Золотистые звёзды среди волн снега». Реально существующий сорт пиона в Китае, родиной которого считается провинция Шаньдун.