Глава 4.
— Ник, я прошу вас, не надо... – плакала она на кровати, пытаясь вырваться из моей хватки, но я не давал ей этого сделать. От одного вида этой девчонки мое тело наполнилось желанием овладеть ей. И плевать мне на разницу в возрасте, на то, что она еще ученица, на то, что ей больно. Плевать.
— Замолчи, пока я не ударил тебя. – грубо произнес я, смотря ей в глаза. Я видел ее испуг. И мне нравилось это. Черт, она боится меня. Да, она боится меня.
Действительно замолчала. Более того, она перестала сопротивляться, опустив взгляд с потерянной надеждой в своих заплаканных глазах. Девчонка не переставала плакать, но после моего предупреждения не сказала ни слова. Я погладил ее по щеке, похвалив за ее послушание. Поглаживая ее по щеке я надеялся, что она отвернет голову в сторону и я смогу сделать ей еще больнее, но она просто уткнулась в одну неопределимую точку и смотрела туда беспрерывно. Я видел пустоту в ее глазах. Совсем не мило.
— Ты слишком тихая для той, которую вот-вот отымеют. – с издевкой сказал я, пристроившись между ее бедер. Она моргнула, по щеке ее скатилась одинокая слеза, а обессиленый взгляд был направлен на меня. На секунду это заставило меня заколебаться в том, что я делаю.
Маргарет снова ничего не ответила, просто отведя взгляд обратно. Меня выбесило это молчание. Я, словно сорвавшись с цепи, влепил ей пощечины, сделав замечание. Волосы девушки упали на щеку, что я только что ударил, а сама она даже не взглянула на меня, лишь всхлипнула и прерывисто вздохнула.
Я посмотрел на ее левую руку, когда почувствовал влагу на своей ладони. Это та рука, что я обрабатывал ночью, когда спас жалкой девчонке жизнь?Черт, у нее снова течет кровь. Я слышу, как девушка сдерживает себя, чтобы не закричать и не заплакать сильнее, и понимаю, что должен остановиться...Но не могу. Раздвинув ее маленькие, хрупкие ножки пошире, я растегнул ремень и стянул с себя штаны, а затем боксеры. Приблизившись к шее девушки, я впился в нее зубами, словно зверь, от чего Маргарет громко вскрикнула, и сразу же после этого вошел в нее так резко, как только было возможно. Ее крик оглушил всю комнату и заставил меня довольно улыбнуться. Я провел языком по месту, что только что укусил, и услышал громкий всхлип. Теперь она не сдерживается. Я смог настолько сильно ее ранить?
Все мое тело покрылось мурашками оттого, насколько мне было приятно слышать ее содрогающийся от плача голос, и того, что я нахожусь внутри нее. Я получал такое удовольствие, входя в нее, что просто не мог сдерживать себя и свой голос, рыча имя девчонки, что лежит подо мной. Девчонка же безжизненно лежала, как кукла, смотря в одну точку. По ее щекам стекали слезы, а сама Маргарет старалась не издавать никаких звуков. Ее глаза были пустыми, словно стекла темного окраса, а рука была запачкана кровью, что довольно обильно сочилась из многочисленных ран. Жалкое зрелище.
Спустя некоторое время, когда я был уже на пределе, томно вздыхая и тихо рыча себе под нос имя девушки, я взглягул на нее. Глаза были закрыты.
Что?Она уснула?Или...отключилась?
***
Мне так плохо и больно, я не хочу ничего чувствовать. То, что сделал со мной Кристиан, а затем и Николас, один за другим, довело меня до крайней точки. Я сделаю это – я покончу с собой. Я больше не вижу смысла в том, чтобы мучить себя подобными издевательствами и кошмарами, да и другим будет лучше, если я умру. Надеюсь, в этот раз никто не остановит меня.
Все мое тело «рыдало» оттого, насколько мне было больно. Не могу пошевельнуться. Дверь открылась. Только не это, пожалуйста...
— Вы пришли в себя? – с сожалением спросила женщина, войдя в комнату. Это была горничная.
Я промолчала, взглянув на нее. Она подошла и села на кровать, рядом со мной. Когда она протянула свою руку к моему лицу, я немного испугалась и чуть отстранилась в сторону.
— Не бойся меня, я не причиню тебе вреда... – ласково произнесла она, погладив меня по щеке. Это успокоило меня и слегка улыбнуло. Женщина выглядила такой доброй и милой, я надеюсь, что таковой она и останется в моих глазах. — Не хочешь принять душ и поесть? Я слышала, ты не поужинала...
— Я...Не могу подняться... – в горле подступал ком, слезы сами наворачивались оттого, что произошло.
— Не расскажешь, что случилось?.. – расстроенно спросила домработница, взяв меня за руку. Я взглянула на то, что она делает, а потом в ее глаза. Не заметив никаких подозрений, я успокоилась.
— За эти сутки меня дважды изнасиловали. – тихо произнесла я, посмотрев на женщину. Ее глаза расширились, а ко рту приложена ладонь. Женщина помрачнела и опечаленно посмотрела на меня.
— Бедная девочка... – почти расплакавшись произнесла горничная. Да я и сама не особо сдерживалась.
— Что?! – ворвался Ник. Черта с два я ему что-либо скажу.
— Что значит «дважды»? – я не могла понять, с какими чувствами он интересуется этим. И вообще зачем ему это? Я продолжала игнорировать его, от страха все крепче сжимая руку горничной. Женщина догадалась, что сейчас я не в состоянии беседовать с хозяином дома, и попросила Николаса покинуть комнату, пока я не успокоюсь и не приведу себя в порядок. Николас ударил кулаком по стене, после чего вышел, захлопнув дверь.
— Давай...Я помогу тебе принять душ... – с сожалением в тоне сказала она, расстроенными глазами взглянув на меня. Я согласилась и слегка улыбнулась.
***
Что значило ее «за эти сутки меня дважды изнасиловали»?Она обо мне?Но я ведь не дваж...Стоп.
Эти синяки на теле, порезы...Я думал, что она обыкновенная дура, как и все, что в ее возрасте, которые ради непонятного мне самовыражения калечили себя. Она хотела сброситься с крыши после того, как была изнасилована?Вот почему она так себя вела...Черт, ну и что я наделал?Чувствую вину перед этой девчонкой. Плохо, конечно, ведь мне это несвойственно, но я поступил действительно жестоко. И как мне теперь...загладить вину?..
— Господин Николас, – услышал я, — Маргарет скоро спустится. Прошу вас, будьте с ней осторожны, она совсем не в порядке. – произнесла женщина, спустившись по лестнице ко мне. Я видел по ее взгляду, что она не врет и девчонке правда плохо.
— Насколько все плохо? – спросил я немного неуверенно. Стоп, неуверенно?Ник, да что с тобой?
— Она плакала все время, что была в душе. Когда переодевалась, она продолжала плакать. Я дала ей успокоительное и сказала, чтобы вышла, когда будет готова. Наберитесь терпения и не поднимайтесь туда, пожалуйста. Вы пугаете ее подобным.
— Спасибо, мисс Элизабетт. Вы как всегда добры и милосердны. – я был немного расстроен таким новостям. Неужели все настолько хреново?
— Николас, я знаю тебя с детства. И, знаешь, все чаще разочаровываюсь, когда наблюдаю подобное. Где же тот маленький добрый Ник, который был так чист и невинен? – с печалью в глазах спросила она меня, погладив по плечу. Я грустно улыбнулся.
— Умер. Давно умер, мисс Элизабетт.