Глава 7. Товарищ по команде свиного типа.
Когда Чжао Цян заметил уверенную позу Линь Синь, он не мог не припомнить ту её злобу несколько дней назад. Да и обычно робкий Линь Синьюй сейчас стоял неожиданно прямо, а его взгляд был прямым и твёрдым.
Чжао Цяну вдруг показалось, что перед этой парочкой стояла невидимая стена, которая отделала их от него. Их очевидная угроза и непреклонная поза почти ошеломили его.
Вдруг из глубин сердца Чжао Цяна поднялся странный стыд. Остановившись на некотором расстоянии от Линь Синь и Линь Синьюя, он громко воскликнул:
- Я - босс в этом приюте!
Честно говоря, Линь Синь не очень хорошо знала детскую психологию, но на этот раз она ясно видела, что враждебный внешний вид Чжао Цяна была лишь маской, признанной скрыть его собственную слабость.
Изначально она хотела преподать ему небольшой урок, но теперь же совершенно потеряла к этому мальчишке интерес.
- Босс этого приюта - директор, - тихо ответила ему она.
Хотя Чжао Цян обладал грубой силой, его умственные навыки были крайне бедны - он аж дар речи потерял, услышав опровержение Линь Синь.
- Директора сейчас нет, - нашёлся он, наконец, - Я не боюсь его!
- Разве? - Линь Синь скривила губы в едкой усмешке. - Если ты ударишь меня, я пойду к директору и скажу ему, что ты издевался над Линь Синьюем.
Она схватила Линь Синьюя за локоть и игривым тоном обратилась к нему:
- Чжао Цян хочет ударить нас, правда, Линь Синьюй? Если ты скажешь это директору, то он обязательно выслушает нас, и тогда это будет веским поводом для него выгнать Чжао Цяна из детского дома.
Линь Синь торжествующе подняла голову. В этот момент она выглядела как примерная ученица, которая благовоспитанно сообщала о чьём-то неприглядном поступке учителю.
Здоровое румяное лицо Чжао Цяна побледнело от страха. Не желая поддаваться ему, он неестественно громко ответил ей:
- Ну, вперёд, Линь Синь! Попробуй сделать это!
Линь Синьюй опустил голову. Его изначально прямая спина согнулась, а вид стал как у побитой собаки. Атмосфера уверенности вокруг Линь Синь и Линь Синьюем мгновенно исчезла.
Чжао Цян поспешил воспользоваться трусостью Линь Синьюя, ведь каждый раз, когда над тем издевались, Линь Синьюй никогда не докладывал об этом директору. И на этот раз снова так будет.
- Ты просто-напросто трус, - сквозь зубы выплюнул ему Чжао Цян, угрожающе подняв кулак, - Если ты осмелишься пожаловаться на меня директору, то пожалеешь! Я изобью тебя до полусмерти!
Он хрустнул костяшками пальцев, напоминая Линь Синьюю, как сильно его ударили несколько дней назад в столовой.
Чжао Цян почувствовал, что его руки настолько наполнились силой, что теперь он без страха мог покорить весь мир.
Линь Синь совершенно не боялась встречаться с врагами лицом к лицу, будучи сама врождённым лидером. Чего она боялась, так это безмозглого труса в команде. Линь Синьюй явно был дураком! Как такой упрямый человек под воздействием всего-лишь нескольких слов вёл себя так, словно он вот-вот умрёт?!
Линь Синь закатила глаза к небу, чувствуя лишь глубокое презрение к Линь Синьюю. Глубоко вздохнув, она, наконец, сказала:
- Он может и дальше молчать об этом. Я могу и сама пойти. В любом случае, директор так сильно любит его, что, я уверена, сразу же поверит моим словам. Если ж ты побьёшь меня, то мои травмы на лице или теле станут неопровержимым доказательством моих слов - даже свидетели не понадобятся.
Сказав это, она бросила взгляд на Линь Синьюя, который продолжал держать голову опущенной и едва не прятался за ней.
Она действительно ненавидела трусливый вид этого слабого птенца. Если бы она в прошлой жизни не видела имена Линь Синьюя и У Анан под иллюстрацией, то подумала бы, что попала совершенно другой роман.
Неужели это тот самый человек, который будет сражаться с десятками людей ради главной героини? Будет тем, у кого хватит мужества в одиночку выйти против врагов и спасти похищенную женщину? И ради спасения возлюбленной от самоубийства, он подхватит её и будет держать всю оставшуюся ночь?
Если бы сейчас кто-то сказал бы ей, что вот этот вот Линь Синьюй будет совершать эти невероятные поступки в будущем, то она воспримет это не иначе, как крайне глупую шутку!
- Заступись за меня! - не выдержала Линь Синь.
Она крепкой хваткой впилась в предплечье Линь Синьюя и выволокла того вперед.
Тот, слегка кивнув, молча встал рядом с ней. Ему явно больше не хватало прежнего мужества, которым он обладал всего лишь несколько минут назад.
- Линь Синьюй, почему ты боишься его?
С трудом подавляя желание почесать об кое-кого кулаки, Линь Синь добавила в свой голос побольше гнева:
- Ты боишься, что он выше тебя? Лучше тебя? Боишься, что он тебя ударит? Разве твоя мать не учила тебя, что если другие издеваются над тобой, то ты должен дать им отпор?
Линь Синьюй внезапно поднял голову, а его скрюченное тело напряглось. Он грустно посмотрел в глаза Линь Синь, прежде чем отступить к стене. Наконец, он снова опустил голову и, притихнув, уставился на землю у своих ног.
Линь Синь даже не догадывалась, о чём он думает и что же сделало его таким трусливым. С самого начала его существование никак не должно было ее заботить: пускай он сам разбирается со своей жизнью, пока она спасает себя.
Честно говоря, сейчас она точно не должна злиться на него, ведь они действительно не имеют ничего общего друг с другом. Линь Синь сожалела о том, что позволила себе выпустить свой гнев. Успокоив свои чувства, она снова повернулась к Чжао Цяну.
- Он дал мне яблоко. То, что он поделился со мной - это его собственный выбор.
Чжао Цян совершенно не ожидал, что эти двое, смело объединившиеся против него, на деле окажутся далёкими друг от друга незнакомцами.
Он удивлённо покосился на угол, в котором сжался Линь Синьюй. С минуту поразмышляв над словами Линь Синь, он, наконец, понял в чём дело.
- Линь Синь, у тебя разве есть мать? - злорадно проговорил он, - Если она у тебя есть, то почему ты всё ещё здесь?
Его дразнилки были откровенно детскими. Честно говоря, Линь Синь действительно не думала, что с её словами было что-то не так. В её прошлой жизни она часто говорила эти слова своим одноклассникам, с которыми ссорилась.
- У меня нет матери, но какое это имеет отношение к тебе? - равнодушно парировала она.
Дети в детских домах предпочитают не упоминать таких слов, как "мама" или "папа". Даже полностью толстокожий Чжао Цян понимал, насколько слова Линь Синь ранили Линь Синьюя. Это было то, что обычные дети, имеющие семьи, никогда не могли понять. Линь Синь явно не поняла, что сказал Чжао Цян. Услышав её ответ, Чжао Цян не мог выговорить ни слова.
- У тебя всё ещё нет матери, - сказал он через некоторое время, - А раз у тебя нет матери, которая тебя научит, тогда какое ты имеешь право говорить подобные слова другим?
После этого вопроса Линь Синь поняла, что сказала что-то не то. В её голове было несколько догадок, но она думала, что это не так уж и важно.
Линь Синь покосилась в сторону Линь Синьюя и увидела, что он практически врос в кирпичную стену, а его голова практически лежала на груди. Его тонкие желтоватые волосы в этот момент казались сухими пустынными травами. Сейчас он выглядел таким одиноким...
Сердце Линь Синь словно пронзил острый нож. В её голове вдруг всплыл довольно-таки неуместный сейчас вопрос: болит ли сейчас его грудь от сердечной болезни? Она посмотрела на Линь Синьюя совершенно другими глазами, и теперь его трусость уже не казалась ей настолько ненавистной, как изначально.
Её взгляд смягчился, ведь она теперь знала, что виновата. Но будучи гораздо старше этих двух мальчишек, она не хотела признавать свою ошибку вслух.