1. Его Яркий и Веселый Сон
Теплый весенний вечер окутал город мягким, почти золотистым светом. Казалось, что даже воздух стал немного гуще, словно его наполнили медовые лучи заката. Улицы постепенно пустели — спешащие дамы в элегантных платьях с зонтиками возвращались домой, кареты неторопливо катилась по булыжной мостовой, а дети, еще не готовые прощаться с днем, раздавали свои последние крики, скрываясь в узких переулках. Тишина ложилась на город постепенно, будто успокаивающий плед.
В этот прекрасный вечер я возвращался после урока у преподавателя фортепиано брата. Так я всегда его называл — преподаватель братца Хио, звали его Гарийюс. Даже спустя все это время назвать его просто своим учителем я так и не мог, может потому, что все еще не чувствовал связи с этим учителем, а может потому, что Хио сам слишком ревностно относился к своему учителю и вдохновителю.
Голос брата до сих пор звучал в моей голове: «Тебе нужно попробовать, твой голос слишком хорош, чтобы молчать, учителя он всегда восхищает, тебе нужно спеть пару песен под его музыку!». Он говорил это так уверенно, так по-взрослому, что я тогда даже не пытался возразить. Теперь же эти уроки действительно стали мне нравиться. Учитель был милым человеком, всегда погруженным в свои мелодии. Его музыка обволакивала комнату, заполняя ее до самых углов, а я пел, позволяя голосу следовать за звуками пианино. После таких занятий мне становилось как-то легче, как будто вместе с песней уходили какие-то грустные мысли...
Я шел по улицам, наслаждаясь теплым воздухом. Город был необычайно красив в это время суток: золотистые тени дрожали на мостовой, а воздух наполнялся запахом свежего хлеба, супов, копченой рыбы и всего, что готовили в различных ресторанах и пекарнях. Но почему-то идти домой не хотелось. Усталость, накопившаяся за день, давала о себе знать, влияя на мое расположение духа. Да, петь мне нравилось, я был готов делать это после школы, на сегодняшний день выдался особенно тяжелым. Тесты в школе измотали меня и я мечтал только о том, чтобы прилечь и дать себе хотя бы минуту покоя, но не дома... дома я не ощущал себя спокойно...
На мгновение я замедлил шаг, обратив внимание на чью-то тень, мелькнувшую где-то на крыше невысокого дома. Я решил, что мне просто показалось, но едва сделал еще пару шагов, как с крыши кто-то грациозно спрыгнул прямо передо мной. Сердце едва не выскочило из груди от неожиданности. Я остановился, не в силах даже выдохнуть, и только через несколько секунд, разглядев знакомые черты, почувствовал, как внутри все постепенно успокаивается.
Передо мной стоял Фукасе. Его кудрявые, яркие красные волосы слегка растрепались от прыжка, но это только добавляло ему шарма. Алые глаза, словно драгоценные камни, блестели в мягком свете заходящего солнца. На нем была его обычная, но все же немного странная одежда: бледно красные брюки, коричневые ботинки, почти как у меня, и изящная женская блузка с редкими кружевами. Он был милым, ему шла эта элегантная, женская блузка, некоторые прохожие часто обращали на это внимание, но мне это казалось естественным, словно иначе быть и не могло. Фукасе когда-то говорил, что сестра отдает ему свою старую одежду, выкидывать жалко. Это казалось глупой причиной, словно оправданием, но я никогда не уточнял, правда это или нет — мне просто нравилось, что он такой, какой он есть. Я привык видеть его таким — красивым не по богатому, слегка женственный, естественно элегантный...
На левой стороне его тела, там, где из-под ткани виднелись края шрамов, я задержал взгляд чуть дольше, чем хотел. Эти шрамы всегда были для меня загадкой. Ожоги ли это, следы от чего-то еще или просто необычное родимое пятно? Я не знал. Я не решался спросить. И, кажется, это его устраивало — он никогда сам об этом не говорил...!
— Оли! — воскликнул он, широко улыбаясь и делая шаг ко мне. Его голос звучал так, будто мы не виделись вечность, хотя прошло всего пару дней. Он обнял меня, крепко, но ненадолго, словно боялся быть слишком навязчивым. — Пойдем прогуляемся, Оливер?
— Сегодня был длинный день... — честно ответил я, даже не пытаясь скрыть усталость в голосе. — Устал. Много тестов в школе... конец учебного года, все дела, готовимся к последнему экзамену.
Он рассмеялся, мягко и чуть насмешливо.
— Тебе надо учиться у меня. Сам себе учитель! Сестра и Астериан иногда гоняют по книгам, но никаких тестов, никаких школ. Разве это не прекрасно? — Он смотрел на меня с хитрым огоньком в глазах.
— Ну, не знаю... Мне было бы сложно учится дома, я то даже на дополнительных занятиях пения ленюсь, хоть и очень люблю петь, что уже говорить о других уроках! — я постарался выглядеть невозмутимо, хотя внутри чувствовал, как все начинает теплеть. Фукасе всегда так умел — выводить меня из равновесия самым простым способом.
— Но все же! — он наклонился ближе и театрально протянул руку, будто приглашая на танец. — Джентльмен не откажет же в составлении компании? Проводи меня домой!
Я почувствовал, как лицо заливает легкий румянец. Он это видел, я уверен. И все же я не смог сдержать улыбки.
— Фу, девчонка ты... — фыркнул я, закатывая глаза, но улыбаясь слегка. — Хорошо. Только недолго...
— Недолго! — подтвердил он, хитро улыбаясь и схватив меня за руку. Мы пошли вместе, растворяясь в теплом свете уходящего дня.
На самом деле провожали друг друга мы частенько, так как жили не так далеко друг от друга... обоим нам повезло жить в райончике, что был для людей с зарплатой выше среднего. Моя семья просто была богатенькой, а Фукасе и его старшую сестрицу Флауэр приютил довольно богатый и уважаемый человек — Астериан. Астериан был темнокожим, это мало уважалось у нас, но этот мужчина был доктором на все руки, поэтому его уважали и им восхищались. Фукасе и Астериана ничего не связывало, но доктор славился своим большим сердцем — находя на улицах бездомных, но вежливых людей, он часто нанимал их себе в слуги, так он встретил и Фукасе с его сестрой... сестрица стала работать у него уборщицей, а Фукасе работать никто не заставил... потом Фукасе с Астерианом сблизился, и тот уже позволил остаться Фуке и Фло у него просто так. Мой отец хорошо дружил с Астерианом, так что я знал подробности — Астериану все никак не удавалось влюбиться, а о ребенке он всегда мечтал, вот и полюбил Фукасе, с которым познакомился, когда мальчишке было всего 10 лет...
Я сблизился с Фукасе именно из-за того, что он также был "в новом месте" как и я на тот момент. Я, как и Фука, был не родным для своей семьи, поэтому нам было что обсудить... мы были почти одного возраста, я был на 11 месяцев младше, тогда он потерял маму пару месяцев назад, я около полугода назад, поэтому мы понимали друг друга, хотя, по правде говоря, Фукасе мало говорил мне о своих чувствах по поводу матери, словно он боялся сказать лишнего... но, не смотря на это, нам было спокойно вместе и мы многим делились. Он рассказывал о королевстве, из которого переехал, также он часто говорил о книгах, которые читал... я вот читать не любил, а Фукасе это нравилось, когда в школе задавали читать — я приходил к Фукасе и он читал мне вслух. В свою очередь, я рассказывал ему о своей школе, о друзьях, о жизни в приюте и о прочих мелких вещах... но в последнее время говорить с Фукасе мне становилось тяжело... он был таким тактильным, а я... я влюбился... я влюбился в него по уши, и каждое его прикосновение заставляло меня гореть! Я так боялся, что он узнает, вот и старался поменьше времени с ним проводить, а он все лип, будто и сам влюбился!
— Как Астериан поживает? Я давно о нем не слышал... — заговорил я, нервничая от неловкой тишины во время прогулки.
— А, да ничего такого, как и всегда — вполне себе хорошо! А как еще поживать ему? — с улыбкой ответил Фукасе, разглядывая разные лавочки с едой. — Ты не голоден? Я взял с собой немного денег, не хочешь какую-нибудь вкусность?
— Да нет, не стоит... сегодня в столовой вкусно кормили! Не то, что вчера! — ответил я, не желая задерживать прогулку на покупку какой-нибудь булочки. — В четверг всегда так! Не понимаю, почему им нужно делать четверги самыми тяжелыми — ни уроков нормальных, ни еды вкусной!
— Оли, ты все тяжелые уроки в четверг прогуливаешь, о чем ты, ха-ха! — засмеялся Фукасе. — Давай, давай, корень из...
— Замолчи! — воскликнул я, шутливо ударив парня ладонью по щеке. Математика — это боль всей моей жизни... о каких корнях идет речь, если я все еще в свои 12 путаю сложение и умножение, цифры 9 и 6 и все еще пишу некоторые цифры перевернутыми? — Я уже понял, никаких больше прогулов... мама так краснела из-за меня сегодня...
— Они все же пожаловались под конец года, м?
— Эх... я все порчу...
— Эй, не говори так! Уверен, миссис Энн не была так уж разочарована, думаю, она знает о твоих проблемах... больше двух лет ты у них, как не знать то о таком! Отец твой, работяга, я понимаю, времени нет, но не мама же...
Фукасе похлопал меня по плечу, успокаивая.
— Давай не об этом... — сказал он с улыбкой. — Оливер... почему ты никогда не пел мне?
Я посмотрел на парня с непониманием... с чего вдруг он заговорил об этом?
— Я был на твоем выступлении в среду. Ты так пел красиво... — покраснев, объяснился Фука, отводя свой взгляд от меня. — Голосок ангельский... а с музыкой Гариюса Пиониса вообще восхитительно звучит... особенно про могилы и про девушку там что-то было, ах, ты так звучал!
— Гарийюса Пийониса... — поправил я, зная, что имя учителя — это единственное имя, которое он не мог нормально произнести, не извратив его... литовское звучание все еще было диким для Фуки.
— Ой, да ладно тебе...
— Мой брат тебе бы язык оторвал за такое неуважение. — усмехнулся я, видя, как Фукасе закатывает глаза. — В любом случае... спасибо, это очень мило... спою тебе однажды, может быть.
Он тоже слегка покраснел, сжав мою руку чуть сильней, но только он решился заговорить снова, как я остановился.
— Мы пришли... — сказал я, кивая в сторону ворот довольно большого дома, в котором и жил Фука.
— Ах, да... — сказал он, словно не ожидая того, что мы придем так быстро. — Эх... может зайдешь?
— Не-не, я устал... я уже домой пойду. — помотав головой, ответил я, но Фукасе резко схватил меня за мой ленточный галстук и притянул к себе, он чего мое лицо оказалось совсем близко к его лицу.
— Идешь со мной... Я хочу сделать кое-то личное, но с тобой, за закрытыми дверями. — угрожающе спокойным голосом пробурчал Касе, смотря на меня серьезным взглядом.
От всего этого по моей спине прокатилось множеству мурашек, я ощутил, как бледнею, но опасным Фукасе не казался никогда, так что я быстро успокоился и, отстранившись, все же кивнул, после чего парень весело хмыкнул, открыл ворота и зашел на территорию дома, а я пошел за ним следом. Астериан никогда не возражал моим визитам, я все же был другом Фукасе, так что, даже если бы он оказался дома, он не возражал бы.
Фукасе провел меня в дом, там было как и всегда чисто и красиво, всякие дорогие штуки украшали дом: картины, вазы и прочие безделушки. Фукасе потащил меня на второй этаж, а затем и на третий, прямо на чердак, там была его "мастерская", где он рисовал и создавал скульптуры. Обычно он не пускал туда никого, даже меня редко, он говорил, что это его личное...
— Проходи, присаживайся... — сказал Фукасе, открывая дверь чердака своим ключом и впуская меня. Прямо у окошка, занавешенное шторками, на подоконнике лежало несколько подушек, Фука толкнул меня туда, я сел на этот подоконник, начав молча наблюдать за другом.
Фукасе покопался в своих коробочках, что лежали за всеми картинками, что он нарисовал, и достал оттуда очень тонкую кисточку, какую-то золотистую краску и книгу. Он подошел ко мне и подсел напротив, открыл баночку краски и подал мне кисточку, после чего открыл книгу и пролистал пару страниц...
— Нарисуй на мне это... — сказал он, повернув книгу ко мне и показав рисунок... это был какой-то узор состоящий из точек, искривленных линий и звездочек.
— Зачем? — спросил я, не понимая, что вообще происходит, зачем Фукасе привел меня к себе домой и зачем велит рисовать что-то прямо на нем.
Фукасе вздохнул и, отодвинув шторы, посмотрел в окошко, после чего наклонился ко мне и прошептал прямо мне на ухо своим нежным, слегка хриплым голоском:
— Ночью расскажу, просто доверься мне, Оли...
Его шепот заставил волну мурашек пробежать по мне снова... ах, это прекрасный голос, только начавший ломаться, ну как не согласится на любые его уговоры.
— Н-ночью...? Явишься ко мне ночью? Украсть решил? — отшутился я, слегка отстраняясь, чтобы не ощущать его теплое дыхание на своем лице.
Фукасе ухмыльнулся и, лишь прошептав интригующее "сам увидишь", снова протянул мне свою правую руку, веля рисовать. Посмотрев на парня с подозрением, я все же выдохнул и кивнул, окунув кончик кисточки в краску и прислонив ее к бледной коже парня.
— Точь-в-точь рисовать? — поинтересовался я, не желая потом начинать работу заново.
— Постарайся повторять, но не слишком напрягайся по этому поводу, отличия не будут мешать... — спокойно ответил он, после чего я принялся повторять узор из книги на руке Фукасе. Я старался изо всех сил, я все таки любил Фукасе, не хотелось рисовать на нем что-то некрасивое!
Я водил кистью по его руке, все продолжая рисовать линии, потом стал рисовать милые звездочки, что было уже сложней, а затем добавил небольшие точечки в рисунке. Получилось почти идентично рисунку из книги, я был доволен!
— Ну вот! — сказал я, возвращая кисточку Фуке. — Теперь могу идти?
Фукасе посмотрел на рисунок на своей руке с улыбкой, а затем забрал у меня кисточку, взял мою руку и, не спрашивая, принялся рисовать на ней одинокую четырехконечную звездочку. Кисточка защекотала мою кожу, но я не дернулся, не желая мешать Фукасе.
Как только концы ее соединившись, краска на наших руках внезапно начала светиться, излучая свет. Это было похоже на какой-то магический обряд, я испугался и отдернул руку, смотря на Фукасе со страхом, но через пару моментов свечение угасло, а сам рисунок побелел, став чуть светлее цвета кожи.
— Ч-что это было?! — воскликнул я, свалившись с подоконника на пол от страха. — Что это, черт возьми, такое, что ты сделал?!
— Хе-хе...! — высунув язык, посмеялся парень, встав на ноги, взяв меня за руку и подняв. Он словно вообще не понимал, чего я испугался. — Я все тебе расскажу... ночью! А теперь иди домой и ложись спать, уже темнеет, скоро увидимся!
Фукасе подтолкнул меня легонько к выходу из чердака и я, собравшись мыслями, все же вышел 6а лестницу, а он закрыл дверь, даже не проводив меня до выхода из дома. Я был немного в шоковом состоянии от произошедшего, поэтому просто ушел сам, молча и без каких-либо вопросов. Оказавшись на улице, я просто направился домой, все думая о том странном свечении. Я взглянул на свою руку и вгляделся в звездочку... проведя рукой по ней, я не сумел стереть ее, что вызвало у меня холод ужаса. Уберется ли эта жуть когда-либо? А если нет? Фукасе ничего не говорил вообще, просто сделал и все! Черт возьми, он всегда был немного себе на уме, у него могла возникнуть идея, глупая и непонятная, и он все делал для ее воплощения, но я его друг, мог бы и обо мне подумать... с другой стороны... он никогда не навредил бы мне, это то, в чем я был уверен! Он мой лучший друг, а я его, он не сделает мне больно...
— Оливер! — раздался звонкий голос моей сестрицы Руби позади меня, от чего я вздрогнул и спрятал звездочку за рукавом рубашки. — Поздновато уже, не так ли? Чего ты тут ошиваешься? У Фукасе гостил снова, а?
Красные глаза сестрицы сверлили меня, как будто она собиралась читать нотации прямо сейчас.
— Да, у Фукасе... — ответил я коротко, пытаясь скрыть легкое беспокойство.
— Домой, идем домой. Мама будет волноваться! — добавила она, глядя на меня с осуждением, словно я только что вернулся с места преступления.
Мы пошли бок о бок, и в какой-то момент я не желая идти в неловком молчании, решил спросить:
— А ты где была? — мой голос прозвучал как можно более невинно, но взгляд, брошенный на нее, был пристальным. Она замешкалась на секунду, но тут же наклонилась ко мне и прошептала на ухо:
— На свидании.
Моя бровь слегка дрогнула, но я не стал переспрашивать. Подробности мне точно были не нужны. Я просто кивнул, скрывая слабую улыбку. Но вот теперь и саму Руби не устраивала тишина и, пока мы шли, она начала читать мне нотации:
— Оливер, ты понимаешь, что прогулы — это не просто глупость, это подставляет маму? Ей и так сложно, а ты бунтуешь, да еще и постоянно недовольный! Ты должен быть послушным, милым ребенком! — говорила она, глядя вперед. — Тебе всего двенадцать, ты должен думать не о своем веселье, а о том, как помочь семье! Ты заканчиваешь подготовительную школу, если ты не сдашь математику — сложно будет поступить в частную!
Я почти не слушал. Ее слова растворялись в воздухе, словно утренний туман. Вместо этого я задумался о ней самой. Руби... Розововолосая, с ярко-красными глазами, почти точь-в-точь как у Хио. Ей девятнадцать, и она, кажется, всегда была слишком взрослой, чтобы говорить со мной не как с раздражающим малышом. Когда меня забрали из детского дома, ей было семнадцать, и идея завести младшего брата точно не входила в ее планы. Я помню, как, забывая о том, что я существую, она приводила домой свою «подружку». Тогда я был слишком мал, чтобы понять, что происходит, но все стало ясно, когда я увидел, как они целуются. Руби и Гуми. Гуми была ученицей по пению того же учителя, у которого Хио учился играть на пианино, и у которого сейчас я учусь петь. Они познакомились через братца...
Узнав о том, что я знаю, Руби начала вечно ворчать, словно я мог проболтаться, хотя я не был ябедой никогда. Я понимал ее: в нашем обществе такая любовь не принималась. Руби не хотела тревожить родителей, не хотела, чтобы они узнали ее секрет... но я не стал бы сдавать за грех человека, при этом совершая тот же грех.
Мы с Руби редко говорили, ограничиваясь формальными приветствиями и редкими советами. Сейчас, пока она выговаривала мне за прогулы, это не чувствовалось чем-то необычным. Ее слова были не для меня. Они были для нее самой, как будто она убеждала себя быть старшей сестрой, какой ей стоило быть. На маму и так столько всего легло за год, зачем ей еще волноваться о том, что мы "совсем не как родственники" — именно так думала Руби.
Я не сказал бы, что Руби совсем не любила меня, она была веселой со мной иногда, она помогала, но она не видела во мне брата, на что я не обижался — с ее мнением никто не считался, когда меня решили взять... мнение Хио, что тогда был в сложном периоде, — вот что было важнее всего. Братец всегда был очень ранимым, чувственным, в 15 он начал ощущать давление... именно из-за его шаткого состояния меня взяли в семью — он всегда хотел братика, родители решили, что так будет ему легче. Может от этого мои отношения с Хио стали очень крепкими... я обожал Хио — он такой добрый, такой милый, восторженный! Он никогда не был против со мной остаться наедине, поговорить о личном... о многом ему было страшно говорить с родителями, он не хотел быть разочарованием. Он постоянно думал, что может стать этим самым разочарованием — его прошлый учитель вдолбил ему эту мысль. Несмотря на его сложную натуру — я его очень полюбил... он принял меня так быстро. Он говорил мне о своих чувствах, я рассказывал о своих, мы доверяли друг другу, даже несмотря на то, что знакомы были не много. У Ала и Энн — моих новых родителей, ушло больше времени, чтобы привыкнуть ко мне, что уж говорить про Руби. Да и я не особо хотел сближаться с родителями — они взяли меня, как инструмент, мне было обидно... я полюбил их со временем, но сперва был холоден.
— Ты слушаешь меня?! — внезапно воскликнула Руби, шуточно постучав мне по голове, словно по двери.
Я кивнул, не глядя на нее, чтобы не вызвать новых вопросов. Руби продолжала что-то говорить, но я все продолжал не слушать, летая в облаках и вспоминая моменты сближения с Хио, с мамой и папой... приятные воспоминания это были... Хио играл мне перед сном, а его любимая девушка, увлекающаяся вязанием, дарила мне мягкие игрушки, что и сейчас лежали у меня в кровати. Энн тоже очень старалась быть для меня хорошей мамой, хоть я и не понимал, хочет ли она вообще, чтобы я был в семье... но сейчас я не чувствовал ни от нее, ни от отца какой-то не дружелюбности, они стали относится ко мне, как к сыну, хотя я ощущал за это некую вину...
Мы подошли к дому. Теплый свет окон мягко выливался на улицу, слабый запах выпечки вдруг стал ощущаться. Мы с сестрицей вошли внутрь, и я сразу почувствовал уют — смесь тепла, запахов корицы и чего-то сладкого. Пятничный вечер, каким он всегда был... мама очень любила печь вкусности по пятницам.
— Мы дома! — воскликнула Руби, снимая уличную обувь и надевая домашнюю, что сделал и я.
Вскоре мама выглянула из кухни, опрятная и как всегда очень милая... у нее была очень теплая улыбка...
— Ой, здрасте, как вы поздно! — сказала мама, подходя и обнимая Руби и меня. — Ал еще не пришел, но должен уже скоро явится, снова пятница — снова прогулки с друзьями! А я приготовила булочки с корицей, проходите и поешьте!
Руби тут же улыбнулась, отставив свою хмурость, и двинулась на кухню, готовая съесть, вероятно, как и всегда, булочек 5, она была той еще обжорой, так это еще и мамины булочки, как их можно не любить! Однако я не был голоден... обычно я всегда был рад поужинать булочкой, но сейчас я чувствовал себя не совсем настроенным на еду... дело было именно в том странном ритуале, что провел Фукасе, и в том обещании о том, что он все расскажет ночью. Я откинул все мысли о Руби и Хио в сторону, снова голову заполонили мысли о звездочке на моей руке.
— Эй, а ты куда это, юноша? — спросила мама, заметив, что я иду в сторону лестницы, что вела на второй этаж. — Ты не будешь кушать, милый? Или уже успел с Фукасе желудок набить чем-нибудь?
— Ах... нет, я просто как-то не голоден особо. Сегодня было так много тестов в школе, нас же готовят к итоговому экзамену подготовительной школы... я очень устал, хочется спать уже... — ответил я, скрывая свое волнение.
— Вот оно что... ну я оставлю тебе парочку, отдыхай, милый! — она мило мне улыбнулась и ушла обратно на кухню, начав беседовать о чем-то с дочерью, но мне уже это не было интересно и я просто ушел на второй этаж.
Именно на втором этаже дома были все "детские спальни" — комната сестрицы, брата и моя. Комната Руби была близко у в лестницы, а вот моя уже подальше в коридоре. Я прошел к своей комнате, что располагалась неподалеку от комнаты Хио, и остановился. Оглядевшись вокруг, я бросил взгляд на дверь в комнату брата, но, не думая долго, прошел в свою комнату.
Там меня ждала моя домашняя птичка по имени Джеймс — прекрасный золотистый чиж, которого мне подарили год назад, но маленьким я его никогда не видел, он появился у меня уже не птенцом. Джеймс был очень чувственным, эмоциональным, он всегда очень радовался, когда я приходил, даже не смотря на мой холод к нему. Я выпускал его из клетки, когда приходил, но закрывал перед сном, мы с ним немного игрались, но я не любил это делать... он вызывал у меня странное чувство обиды, заставлял вспоминать плохие события в прошлом. Я пытался быть хорошим хозяином, но все не мог принять Джеймса, как часть семьи... на самом деле он был просто подарком для меня, каким я был для Хио, только о его приходе я не просил особо, просто папа подумал, что так мне будет легче...
Но сегодня мне играться с Джеймсом не хотелось. Хотел поскорее лечь в кровать и уснуть, чтобы Фукасе пришел поскорее и все объяснил, что я и решил сделать. Положив сумку у кровати, я, не обращая внимания на писки Джеймса, переоделся из уличной одежды в ночнушку, а также снял бинты с моего левого глаза и положил их на стол. Насыпав Джеймсу еды, я, даже не почистив зубы, свалился на кровать и закутался тонким одеялом...
Под звуки того, как Джеймс кушает, я улегся поудобнее и закрыл глаза. В руке, в месте, где была нарисована звездочка, отдавало теплом или холодом, я не понимал... возможно, это было просто самовнушение, но эта штука точно была необычной, ведь светилась ранее, так что возможно и вправду отдавала какое-либо температурой. Нужно было бы спросить это у Фукасе... скорее бы...
Думая об этом, я провалился в сон... но тут же я очнулся от чувства, как в нос ударяет свежий воздух дикой природы, от ощущения странной легкости, будто все тело парило в воздухе. Надо мной раскинулось дневное небо — чистое, голубое, с редкими ленивыми облаками, что будто плыли в такт тихой мелодии, свет солнца не попадал на мое лицо из-за листвы пышного дерева, что раскинуло свои ветви неподалеку. Я прислушался. Где-то вдалеке, совсем тихо, звучала незнакомая, но очень простая музыка. Мелодия перемещалась из стороны в сторону, как ветерок, который невозможно поймать. Легкий шум травы вокруг и это волшебное звучание окутывали все вокруг. Я лежал, но не на земле. Подняв голову, я обнаружил, что лежу на огромном розовом цветке. Лепестки его были такими мягкими, будто я только что пробудился в уютной перине. Стебель у цветка словно не было, настолько низко он был над землей. Этот цветок, как и все вокруг, казался частью чего-то другого, нереального.
Я встал, стряхнув с одежды мелкие частички золотисто-розовой пыльцы, которые будто рассыпались от моего движения. Только теперь заметил, что на мне вовсе не привычная моя уличная одежда, не мой домашний наряд или пижама. Я был одет в длинное нежно-синее пальто с золотыми узорами звезд, расположенных по краям ткани. Также по краям пальтишка были золотые ленты, вшитые в него. Это пальто напоминало что-то театральное, почти волшебное. Под пальто — легкая рубашка, пиджак цвета охры и брюки цвета корицы чуть ниже колен, на воротнике был у меня огромный золотистый бантик, а на ногах... ничего. Я был босиком, но это не вызывало дискомфорта. Я не помнил, чтобы у меня была такая одежда...
Я огляделся. Поляна, на которой я оказался, была словно сошедшей с иллюстрации из сказки. Высокая трава местами достигала моего пояса, а над ее верхушками переливались светящиеся золотистые шарики — они медленно передвигались, создавая плавное, завораживающее движение, будто парящие огоньки. На поляне росли диковинные цветы всех возможных оттенков, их лепестки качались на легком ветерке. Ягоды, рассыпанные вдоль кустов, выглядели так, будто их нарисовал заботливый художник, такие сочные. Редкие деревья с тонкими стволами возвышались вокруг, их листья были зелено-синих цветов. Бабочки порхали между цветами, и каждая из них была по-своему особенной. Они казались слишком детализированными, с крыльями, кончики которых изогнуты были в форме спиралей, и переливались они разными цветами. Одна такая бабочка кружила надо мной, издавая тот самый мелодичный звук, пока не улетела, оставив меня в одиночестве.
"Это сон..." — подумал я, глядя на невероятное великолепие вокруг. — "Но как такой яркий? Я не помню, чтобы мне когда-либо снилось что-то подобное. Обычно мои сны очень пустые и тихие..."
Этот мир был слишком живым. Я чувствовал ветер на лице, слышал, как трава шуршит от его дуновения, а, встав на ноги, я мог почувствовать, как мягкие лепестки цветов касаются моей кожи.
Я сделал шаг вперед, осторожно пробираясь через не самую высокую траву, наслаждаясь этим странным местом, но вдруг услышал громкий грохот. Где-то за деревьями, впереди, что-то взорвалось. Звук был далеким, но достаточно сильным, чтобы трава вокруг слегка вздрогнула. Прежде чем я успел понять, что делать, прямо на меня что-то полетело.
— Ой! — я инстинктивно закрыл голову руками, готовясь к удару, но ничего не почувствовал. Объект приземлился в траву совсем рядом. Я осторожно разжал руки и посмотрел вниз.
Передо мной была мягкая куколка, прилетевшая ко мне на бело-синей шляпке. Она была белой, едва ли выше моего колена, с черными глазками-точками и ртом в виде тройки. На животике у нее был крестик, будто пупок. На голове красовалась странная шляпа-цилиндр с собачьей мордочкой, красно-белой и слегка комичной, на шее был повязан красный бантик, а в руке кукла держала трость с набалдашником в форме собачьей лапки.
Я узнал эту игрушку. Это была игрушка, которую я подарил Фукасе. Плюшевый персонаж теперь стоял передо мной, будто оживший.
— Поинт? — произнес я, присев на корточки перед куколкой.
Поинт поднял голову, слегка наклонив ее, а затем поклонился, приветствуя гостя, от чего я смутился, ведь передо мной редко кто-либо кланялся, разве что Фукасе иногда. Ни сказав не слова, кукла надела мне на голову шляпу, на которой прилетела, а затем пошла куда-то и махнула мне рукой, веля идти за ней. Не зная, что еще я могу делать в этом сне, я поправил шляпу и все же пошел за Поинтом. Это был сон, я был уверен в этом, так что волноваться было не о чем.
Я шел следом за Поинтом, гадая, что вообще происходит. Сначала это место, теперь эта игрушка, которая вдруг ожила и ведет себя как живое существо. Я решил попробовать задать несколько вопросов, хотя и понимал, насколько это бессмысленно:
— Эй, Поинт, что я здесь делаю? Это же просто сон, верно? — спросил я, но кукла, не поворачивая головы, лишь сделала легкий жест рукой, будто предлагая следовать за ней. — Секрет что-ли...? Или ты молчун просто?
Скоро стало понятно, что Поинт либо не умеет говорить, либо просто не хочет. Каждый мой вопрос он игнорировал, отвечая только короткими жестами или легкими кивками. Немного разочаровавшись, я решил прекратить бессмысленные попытки и замолчал. Тем более, что окружающая обстановка сама по себе вынуждала замолчать и насладиться ей.
Тропинка, по которой мы шли, была мягкой, как свежевспаханная земля, но при этом не пачкала ноги. Ходить по ней босиком было на удивление приятно, как будто она специально создана для такого. Земля была слегка теплой, будто хранила в себе остатки солнечного тепла.
Мы вошли в лес. Деревья здесь были не такими, как в реальном мире. Их стволы выглядели гладкими, будто отполированными, но при этом содержали в себе узоры, например спиральки. а листья сверкали зелеными и синими оттенками, мягко отражая свет от светящихся шариков, которые все еще парили вокруг. Под ногами расстилался мох, пружинистый и приятный. Где-то в ветвях я слышал пение птиц, но никаких самих птиц видно не было. Лес был спокойным, но не мрачным — наоборот, он казался уютным и безопасным.
После нескольких минут ходьбы мы наконец вышли из леса, и я остановился, затаив дыхание. Передо мной раскинулась равнина, вся в мягких изгибах — углублениях и пригорках. Посреди нее располагался огромный пруд, вода в котором была чистой, прозрачной, голубо-зеленой, такой цвет воды я видел лишь на картинах. Прямо в центре пруда возвышался остров с гигантским деревом. Его листья переливались зеленым и синим, а на ветвях расцветали крупные цветы, которые светились слабым розовым светом.
Я огляделся. Вокруг пруда находилось несколько построек. На холме чуть в стороне стояло большое здание, напоминающее театр или оперный дом — с колоннами, красивым фасадом и высокими окнами. С другой стороны, ближе к лесу, я заметил простые качели, привязанные к веткам деревьев. Они казались заброшенными из-за леан, но при этом идеально сохранившимися, как будто кто-то совсем недавно катался на них. Ближе всего ко мне был домик, что располагался на небольшом пригорке, его окружал небольшой сад, полный деревьев с зелеными лепестками и розовыми цветами, лепестки падали на землю, образуя мягкий ковер.
Я остановился на время, чтобы рассмотреть все это, тем более зрение позволяло, как вдруг почувствовал, как Поинт дергает меня за ногу. Он явно торопил меня, призывая не отставать. Я послушно последовал за ним к домику на пригорке, который становился все ближе.
Сад вокруг дома оказался еще красивее вблизи. Деревья с голубо-зелеными лепестками наполняли воздух тонким ароматом вишни, хотя сами деревья явно не были вишневыми. Было ощущение, будто я попал в чью-то волшебную оранжерею. Мы вошли в этот сад, и я замедлил шаг, не в силах оторвать глаз от красоты вокруг. Однако что-то привлекло мое внимание краем глаза — я заметил движение среди деревьев.
Не успел я понять, что это было, как вдруг откуда-то сверху на меня что-то прыгнуло. Я вскрикнул от неожиданности, и в следующее мгновение кто-то свалился на меня. Мы оба свалились в густой куст голубых цветов. Мягкие лепестки смягчили падение, но я все равно оказался засыпан цветами с головы до ног.
— Ха-ха! Вот ты где, Оли! — раздался знакомый приятный голос, от одного звучания которого живот слегка закрутило от смущения. — Я ждал тебя так долго, неужели ты не мог заснуть все никак?
Я поднял голову и увидел Фукасе. Он сидел рядом со мной, весь в лепестках, и смотрел на меня с хитрой улыбкой. Его кудрявые ярко-красные волосы слегка растрепались, и в глазах сверкал игривый огонек. Но больше всего меня смутила его одежда. Вместо привычной рубашки и брюк на нем было нечто совершенно необычное — юбка, ярко красная, многослойная, с узорами и воланами. На остальном теле он носил белую рубашку с кружевами, что образовывала и верхнюю часть юбки, на талии располагался ярко-красный пояс, что позади образовывал огромный бант, а на воротнике был завязан бант такого-же цвета, но поменьше. На голове Фуки красовалась высокая шляпа, которая делала весь его облик еще более странным, эта шляпа была как у Поинта, но без собачьего лица. Волосы парня, обычно просто красные, сейчас на концах были рыжими, да еще и с какими-то золотыми блестяшками.
— Фукасе?! Что за?! Что с... почему ты в юбке вообще?! — вырвалось у меня, прежде чем я успел подумать.
Он посмотрел на меня, чуть наклонив голову, и расхохотался, а затем встал на ноги и помог мне подняться.
— А что не так? — он театрально покрутился, демонстрируя всю красоту наряда, а затем нагнулся ближе, лукаво посмотрев на меня. — Не нравится? Неужели даже в своем личном мире снов я не могу носить то, что мне так нравится...? Ты будешь меня осуждать, Оли?
Я почувствовал, как щеки заливает румянец. Этот парень умел ставить меня в тупик.
— Н-нет! Нет, конечно нет! — даже не обращая внимания на все странные вещи, что он сказал, запаниковал я. — Я... я просто удивился! Не видел тебя таким раньше...
Фукасе посмотрел на меня с какой-то обидой, но я не задумался об этом и принялся расспрашивать его обо все:
— Ч-что это за место?! "Твой личный мир снов"? Что это значит? Как ты притащил меня сюда?
— Ой, ну что за допрос...? — опустив голову и обиженно надув губы, спросил парень. — Как невежливо... А как же чай... не хочешь чая? Или ты предпочитаешь что-то другое?
Я замолчал, в недоумении смотря на Фуку, но все же согласился на чай, предполагая, что за чашкой чая он все мне объяснит. Фукасе улыбнулся радостно и, схватив меня за руку, утащил прямо в дом, Поинт, все это время наблюдавший за нами, остался на улице.
В домике было довольно приятно и уютно, повсюду были растения, а на столе, неподалеку от кухоньки, располагалась ваза, в которой находилось несколько розовых цветов, красивых и нежных, но каких-то... увядающих...? Они выглядели уставшими... наверное, они давно тут стоят.
— Присаживайся! — сказал Фукасе, хватая чайник, в котором, судя по всему, уже была горячая вода, может разогретая заранее, а может она просто была там всегда... это ведь сон. — Вот, черный с лимоном, как ты любишь!
Я сел за стол, а Фукасе залил в одну из кружек воду, затем передал мне, после чего залил и в свою кружку воды. Он сел напротив меня и отпил немного чая, словно тот и не был горячим...
— Добро пожаловать, Оливер. Ты в моем мире снов! — с улыбкой сказал Фукасе, положив кружку на стол и взяв из небольшого блюдца на столе пару ягодок земляники. — Я доверяю тебе, Оливер, поэтому я хотел рассказать уже давно, но не понимал, как это сделать... прошу, выслушай меня. Знаешь, мы с Флауэр сбежали из прошлой моей страны не просто так... там люди было очень-очень консервативные. Мы пришли сюда, потому что жизни нам там не дали бы — моя мама была ведьмой... ее сожгли. — внезапно вывалил на меня Фукасе спокойным голосом, словно говорить что-то такое было адекватным. — Можешь не щипать себя за руки, так просто не проснешься. Я не шучу, Оливер... прошу, поверь мне! Я притащил тебя сюда, чтобы все рассказать... я боюсь говорить о таком там, где могут услышать другие...
— Я... я не совсем понимаю, как твоя мама и ты связаны с... со снами? — заговорил я, стараюсь поддерживать диалог.
— Ох, да тут ничего такого! Это обряд, на самом деле это может повторить кто угодно, имея знания... попасть в свой внутренний мир снов не трудно — рисуешь на себе тот узор из книги и все. Если хочешь впустить другого в свой сон — он рисует на тебе, а ты на нем небольшую деталь! Просто обычные люди о таком не знают, а ведьмы из поколения в поколение передают информацию. Перед смертью моя мама выпустила последние свои силы, отправив ко мне разряд энергии со знаниями. Таким образом я перенял все ее знания и тоже стал "ведьмой", ха-ха! Я не обладаю магией внутренней, но я обладаю знаниями и заклинаниями... правда... мне в основном только со снами и интересно играться! Боюсь, что другие способности слишком заметны, а я умирать не хочу... при передаче знаний я и получил все свои ожоги, боль была адской, предпочел бы не быть сожженным заживо!
Я просто молча слушал его с круглыми глазами, не понимая ничего... ведьмы, заклинания — это все абсурд! Но... с другой стороны... может, поэтому и не говорит прилюдно об этом, мол "подумают, что больной, и посадят в больницу для умалишенных"... другие ведь тоже могут так думать...
— Я... я не знаю, что говорить... — честно сказал я, чувствуя легкий страх. Может... это все просто сон в прямом смысле... если я проснусь утром — все вспомню только я... если так — то это и вправду будет лишь сон, но если нет — придется поверить.
— И не нужно ничего говорить! Оливер... прости, что скрывал так долго... я боялся говорить о таком... — сказал Касе, склонив голову в знак извинения. — Я хотел привести тебя сюда, так как я тебя люблю и доверяю тебе... понимаешь, мир снов — это не просто какие-то изображения и фантазии... это твои мысли, твои глубинные чувства, воспоминания... Это полноценное подсознание! Это все очень личное, но я доверяю тебе, ты мой лучший друг. Тут... тут, во снах, тут бывает весело... тут можно говорить обо всем, о чем хочешь, можешь быть тем, кем хочешь... прошу... давай проведем с тобой вместе время здесь, а потом, когда проснемся, встретимся, и ты точно убедишься, что это не просто сон!
На это я кивнул, соглашаясь... пожалуй, это был единственный способ узнать, правда ли все это или нет...
— Эм... а тут есть конец...? В этом мире? Или ты просто в одном и том же месте все время? — желая узнать больше, спросил я.
— Ох-ох, этот мир непостоянен, он способен меняться! Он меняется вместе с моими мыслями, переживаниями, ситуациями из жизни... Я могу забраться на облака, уйти исследовать пещеры! Это все — как исследование самого себя... это интересно...тут даже можно попасть в сны, которые были у меня однажды! Тебе понравится! А потом, когда-нибудь, мы можем отправится и в твой мир снов! Разве это не интересно?
Он взял меня за руки и с восхищением смотрел, словно ожидая от меня такого же восхищения, но я смотрел на него с непониманием и некой опаской... это было странно, я не совсем мог поверить в то, что говорил этот парень, но то, что я видел вокруг и ощущения, что я испытывал заставляли мою скептичность трескаться... этот мир был как настоящий, но сверхъестественный, словно и вправду я в глубине сна находился, в такой глубине, что наружного мира уже не чувствовал!
— Ты... ты не очень комфортно себя чувствуешь, как я вижу? Я слишком резко на тебя все вывалил... извини... я подумал, что... я просто... я боялся говорить об этом там, снаружи, а сейчас как-то все вывалилось. Я повел себя эгоистично, я должен был сперва рассказать, а потом приводить тебя сюда... — извинился Фукасе, смотря на меня с сожалением.
— Эм, нет... не нужно извиняться... просто я немного в шоке, я... все тут необычное такое, и ты выглядишь странно. Я... я просто... — начал оправдываться я, не желая расстраивать Фукасе, но не успел я и закончить, как Фукасе опустил голову, перестав смотреть на меня.
— Странно выгляжу? — отпуская мои руки, переспросил Фукасе, и тут я заметил, что и цветы в вазе начали медленно загибаться, словно им стало тоже грустно. — Я... это... Это из-за моего наряда, не так ли? Из-за юбки...?
Я промолчал, не зная, что и сказать... видеть Фукасе в юбке и вправду было необычным, но больше меня смущал его общий внешний вид, например его необычные волосы и сочетание шляпы и босых ног... но юбка волновала его больше... быть может он хотел так одеваться всегда, но не позволял себе, боясь других? А сейчас он доверился мне и надеялся, что я приму его таким...
— Я просто... я люблю так одеваться. Прости... я могу одеться нормально, если тебе будет так комфортней рядом со мной находится... — тихо продолжил он, боясь смотреть на меня.
— Нет! — воскликнул я, не желая, чтобы мой лучший друг даже в своем мире снов не мог одеваться так, как хочет. Я встал со стула и схватил его за руки, желая донести искренность своих слов. — Я... я просто не ожидал увидеть тебя в этом, но, я думаю, что это выглядит очень мило! Тебе очень идет юбка, я не про это, я просто в принципе вижу тебя таким впервые, твои волосы, например, там блестяшки какие-то, вот, а кончики желтые! Мне... мне нравится, как ты выглядишь, Фукасе, ты очень милый!
Фукасе резко вспыхнул, щеки его покраснели, он смотрел мне в глаза шокировано, словно не ожидал, что я и вправду приму его...
Я посмотрел на Фукасе и не смог сдержать улыбку. Его смущение, его растерянность — все это только заставляло меня чувствовать еще большее тепло к нему. Я не смог удержаться и шагнул ближе, после чего крепко обняв друга. На мгновение он замер, словно не веря, что это происходит, но спустя несколько секунд его руки обвили меня в ответ. Он прижался ко мне, уткнувшись лбом в мое плечо, и мне показалось, что я чувствую, как он немного дрожит.
— Спасибо, Оли... — тихо произнес он, и его голос звучал так искренне, так трогательно, что я почувствовал, как у меня сжимается сердце. Никогда не видел его таким уязвимым... кажется, в этом мире и вправду можно было увидеть его душу.
В этот момент я услышал что-то странное позади нас. Это был не резкий, а мягкий, приглушенный звук, как будто недалеко, за стеной что-то мягкое взорвалось. Я хотел обернуться, чтобы посмотреть, что это было, но Фукасе, почувствовав мое движение, крепче прижался ко мне, не отпуская.
Я повернул голову в сторону стола, и мой взгляд упал на цветы в вазе. Те самые увядающие цветы, которые до этого выглядели такими грустными, вдруг начали оживать. Лепестки становились пышнее, ярче, будто кто-то вдохнул в них новую жизнь. Быть может, эти цветы символизируют что-то очень важное для Фукасе. Возможно, его чувства, его внутренний мир, что угодно. Но видеть их такими живыми и прекрасными вызвало у меня настоящее счастье...
— Ты даже не представляешь, как мне повезло, что ты есть, Оливер... — прошептал Фукасе, все еще не отпуская меня. — Ты такой добрый... такой понимающий. Я... я очень тебя люблю.
Эти слова, такие простые, такие настоящие, заставили меня замереть. Сердце на мгновение пропустило удар, а потом бешено забилось. Я почувствовал, как к моим щекам приливает кровь. Я влюблен в него, но он ведь не знает, он говорит это как друг, да? Я заставил себя не подать вида, улыбнулся и, мягко отстранившись, посмотрел ему в глаза.
— Я тоже тебя люблю, Фукасе! — честно сказал я. — Ты мой лучший друг. Я всегда буду принимать тебя таким, какой ты есть, главное, чтобы ты был счастлив!
Его лицо немного порозовело, но в глазах снова засветилась радость. Он сжал мои руки и, кажется, вздохнул с облегчением. Затем он улыбнулся, такой счастливой и теплой улыбкой, что мне стало еще приятней быть рядом.
— Тогда пойдем... — сказал он, хватая меня за руку. — Я хочу показать тебе самые важные места этого мира, хочу поделиться этим с тобой. Думаю, тебе понравится! А начнем с театра. Потом, может быть, к тому месту, где качели, там на полянке посреди леса я создаю разную интересную одежду, хотя не уверен, что тебе будет интересно, так что посмотрим... сейчас в театр! Это место для меня... немного особенное!
Я кивнул, соглашаясь, хотя и не был уверен, что ожидать. Мы оставили недопитый чай на столе и вышли из дома. Фукасе крепко держал меня за руку, и я не пытался ее убрать. Это было странное чувство, но мне было хорошо рядом с ним.
Когда мы вышли, я остановился, ошеломленный. Сад вокруг дома изменился. Те деревья, что раньше были голубо-зелеными, теперь стали розовыми. Зеленые листья, такие густые раньше, теперь были редкими, а все остальное место заняли розовые цветы. Все вокруг казалось словно утопающим в розовом свете. Это было невероятно красиво и нежно!
Я вспомнил тот странный звук, что услышал, когда обнимал Фукасе. Может быть, это был сигнал к тому, что здесь что-то изменилось? Я хотел спросить его, но, глядя на его сияющее лицо, решил промолчать. Не хотелось портить этот момент.
Вскоре Фука ухмыльнулся и мы пошли дальше, по тропинке, зеленые листья на которой теперь заменялись розовыми лепестками. В округе больше не было никаких изменений, только у дома все порозовело... плохо это было или хорошо — я не знал. Я не знал значение подобных цветов для него... может розовый для него — что-то искреннее, красивое, а может и нет. Возможно, это было излишне личным, я не хотел спрашивать, пусть лучше он сам мне расскажет, если почувствует, что ему это важно...
Держась за руки, мы вскоре пришли к театру, а Поинт, что все время ожидал нас на улице, молча пошел следом. Театр, к которому мы шли, был ярким, красивым и утонченным, с множеством деталей. Он не выглядел как типичный театр, словно какой-то детский... но мы с Фукасе и были детьми, нам всего 12 и 13, так что неудивительно, что у Фукасе в голове театр был именно таким.
Мы подошли к театру, и я с интересом разглядывал здание. Оно было утонченным, словно сотканным из фантазий: резные колонны, украшенные узорами из звезд, массивным дверям, витражные окна, через которые пробивался мягкий свет. Театр был будто из сказки, но при этом в нем ощущалось что-то детское, простое и уютное. Он был меньше, чем те театры, которые я видел в реальном мире, но это делало его только очаровательнее.
— Я всегда хотел выступать перед людьми... — задумчиво сказал Фукасе, останавливаясь на верхней ступени и глядя на двери. — Знаешь, стоять на сцене, петь или играть. Или того лучше, в прекрасном наряде красоваться перед людьми. Хотелось создавать одежду и демонстрировать ее красоту на себе... Хотелось бы, чтобы люди заметили мои таланты и красоту... Но... — он замолчал, опустив взгляд. — Но вряд ли это возможно... — он улыбнулся грустной, едва заметной улыбкой. — Ты сам знаешь, как люди смотрят на тех, кто хоть немного не такой, как они. Даже если мои ожоги их не испугают, мой образ... — он оглядел себя и провел рукой по юбке. — Думаю, они вряд ли смогут это принять. А я бы хотел быть принятым в том виде, который люблю...
Я хотел было возразить, но он не дал мне этого сделать.
— Я уже видел, как это бывает, Оли. Мою мать... ее не приняли. Сожгли заживо только за то, что она была другой, потому что они считали ее опасной. Я всегда думаю: что, если и меня когда-нибудь сожгут? Только за то, что я не хочу быть таким, как все... может, даже не зная о моих знаниях в магии, они увидят во мне опасность — разрушение устоев и моральных принципов...
Я почувствовал, как меня будто ледяной водой облили. Это было слишком жестоко, слишком страшно, чтобы быть правдой, но, глядя на Фукасе, я понимал, что он говорит серьезно. Я был напуган потому, что не наблюдал за ним подобных переживаний раньше, это было только в этом сне... для меня это было чем-то необычным и пугающим...
— Никто не будет тебя сжигать! — воскликнул я, стараясь говорить уверенно. — Ты же не показываешь магию, ничего такого. Просто носить юбку или быть немного другим — это не преступление! Я слышал, что раньше детей часто одевали в платья!
— Но сейчас не это время... Это не преступление, но для людей — это повод считать тебя психом... — тихо ответил он, отводя взгляд. — Если ты не такой, как они, они начинают бояться. А страх — это самое страшное, что ты можешь вызвать в ком-то.
Я замолчал, не зная, что сказать. Слова застряли в горле. Может, он и прав. Мир несправедлив, люди всегда боятся того, чего не понимают. Но меня восхищало то, каким был Фукасе. Его уникальность, его смелость перед собой, он принимал свои увлечения и не стыдился перед собой, хотя было бы здорово, если бы он не боялся и мнения других людей. Интересно, как изменился бы мир, если бы все начали выходить за рамки. Если бы никто не боялся быть другим... может, мир стал бы свободнее. Фукасе бы мог стать одним из тех, кто будет развитием...
— Ладно, хватит о грустном... — прервал мои мысли Фукасе, толкнув массивные двери театра. — Пойдем, я хочу показать тебе, как выглядит сцена моего мира. Может, тебе понравится... она классная...
Мы вошли внутрь, и первое, что я заметил — это светлый коридор. Огромные окна, украшенные витражами, пропускали много света, делая пространство ярким и уютным. Пол был выложен плиткой, а стены украшены картинами, изображающими сюжеты из, как я предположил, снов Фукасе, ведь все картины изображали необычайные просторы, явно сказочные. Я разглядывал картины, но парень не дал мне долго задержаться, потянув за руку за собой.
Мы вошли в главное помещение, и здесь все изменилось. В зале было гораздо темнее, чем в коридоре. Лишь несколько лучей света освещали середину сцены. Театр был небольшим, это напомнило мне детские театральные постановки. На сцене лежало множество подушек самых разных цветов и размеров, которые были разбросаны в хаотичном порядке. В некоторых местах висели ленточки, а по периметру сцены парили маленькие светящиеся шарики, освещая пространство мягким, почти сказочным светом.
Но больше всего меня поразил зал. На всех местах сидели куклы. Они были человеческого роста, одеты в разные наряды, с искусно сделанными волосами и лицами. Одни выглядели явно неживыми, они спокойно сидели и смотрели на сцену, некоторые смотрели и в другие стороны. Я невольно почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это было странно и даже жутко.
— Они смотрятся... пугающе... — признался я, не отводя глаз от одной из кукол.
Фукасе тихо засмеялся.
— Это просто мои зрители. В этом мире все живые люди такие. Они не опасны, они просто сидят и смотрят. У каждого из них свои эмоции, свой характер, это люди из реальности, такие, какими я их знал и знаю...
— Живые? — я посмотрел на него, а затем снова на кукол.
— Моя мама тоже тут... но она не кукла, она выглядит как человек...
Фукасе указал пальцем на угол, в котором стояло кресло, оно было вдали от остальных, чуть больше, с наклоненной спинкой, а в кресле в полу лежачем положении расположилась молодая женщина... у нее были длинные розовые волосы, не было морщин на лице, она выглядела аккуратной и ухоженной. Это была мама Фукасе, я никогда не видел ее раньше, но это было понятно. Мама Фукасе просто спала там, ни на что не реагируя...
— Это... ох... — заговорил я, но, не найдя слов, вновь замолчал.
— Она не просыпается... просто лежит тут и спит. Думаю, это потому, что я знаю, что она мертва и просто не могу думать о ней, как о живой... Может, если бы я думал о ней иначе — она могла бы быть живой... но я принимаю ее смерть, я уже отпустил ее... — рассказал Фукасе, смотря на женщину с грустью, но в то же время с каким-то безразличием... хотя это было неудивительно, 2 года прошло с ее смерти, он, вероятно, уже свыкся. Да и, по его рассказам, она мало времени проводила с ним. — Астериана и Флауэр тут нет, если интересно... они в доме, где мы были. В саду, если быть точнее... они обожают ухаживать за цветами, от этого и сдружились ведь, я рассказывал...
Фукасе взял меня за руку вновь, а затем потащил к сцене, но я больше не мог воспринимать этот мир простым, все казалось таким символичным, от чего я и задал вопрос:
— А почему их тут нет? А они ведь тоже как куклы?
— Да, как куклы... они не тут, потому что... — он замолчал на время, выведя меня на сцену и взглянув в зал. — Потому что мне стыдно перед ними больше, чем перед этими людьми. Не хочу, чтобы они на меня смотрели на моих выступлениях... я люблю выступать, но... я не уверен...
— Ох, ну что ты говоришь такое? Почему не хочешь...? Думаешь, осудят за что-либо?
— Думаю, что разочарую их... Фло меня защищала всегда, не хочу разочаровать ее тем, какой я, хотя в этом мире я и хожу перед ней и Астерианом в платье. Астериан так добр ко мне, относится с таким пониманием, я для него фактически обуза, но он так мил, поэтому и перед ним боюсь показать всего себя... не хочу стать еще большей обузой. — честно объяснился Фукасе, сжав мою руку едва заметно крепче.
— Ты слишком много думаешь о взглядах других, Фукасе! — недовольный подобным, воскликнул я. Я любил Фукасе, я не хотел, чтобы мой любимый человек и друг постоянно переживал о том, что подумают другие! Да, некоторое он делал для своей же безопасности, но тут, тут все не реально, а он все равно боится! — Какая вообще разница? Они все никто!
— Ну как никто... Вот Лен — мой бывший школьный дружок из прошлого города, что высмеял меня однажды за неимоверное восхищение одеждой его сестрицы... там тоже ребята со школы из прошлого! Вон знакомые взрослые, вон друзья Астериана... ни никто они... — указывая на некоторых кукол рукой, объяснял Фукасе
— Да я не об этом! — перебил я Фуку. — Ты должен думать о себе в первую очередь! Стыд? Да какой стыд, быть собой это важно и прекрасно, любой адекватный человек будет рад, что близкий для них человек в гармонии с собой, при условии, что эта гармония никому не вредит!
Фукасе замолчал на время, делая шаг в сторону, а затем, взглянув на меня с каким-то ехидством, протянул мне руку, поклоняясь, словно приглашая на танец...
— Ну, раз уж тебе так не важно чужое мнение — станцуй со мной перед этим народом!
Я смутился от его предложения, ощутил, как внутри меня что-то сжалось, но, не смотря на дискомфорт от взглядов этих жутких кукол, я дал Фукасе свою руку, стараясь не обращать на окружение внимание...
Фукасе шагнул ко мне ближе, его рука, мягко и уверенно, схватила мою, а вторая рука коснулась моего плеча. Я стоял неподвижно, пытаясь скрыть смущение за невозмутимым лицом. Все внутри напряглось, а сердце будто начало отбивать свой собственный, непослушный ритм. Эти жуткие куклы в зале смотрели на нас, некоторые медленно поворачивали головы, наблюдая за каждым движением. Я хотел было отвернуться от их взглядов, но Фукасе, слегка сжав мою руку, отвлек меня.
— Расслабься... — шепнул он с легкой улыбкой, его голос звучал так спокойно, будто ничего необычного не происходило. — Танцевать не умеешь, так? Тогда доверься мне...
Откуда то сверху раздалась игривая, но все же довольно спокойная мелодия... я не понимал, как это может быть, над нами никого не было, но я вспомнил, что это все лишь сон и тут все иначе. Фука сделал первый шаг, мягко потянув меня за собой. Я двинулся следом, едва удерживая равновесие. Его движения были плавными, легкими, словно он парил над сценой. Он вел меня с уверенностью, и хотя я изо всех сил старался не сбиваться, мои шаги казались тяжелыми и неуклюжими.
Мы кружились по сцене. Фукасе поворачивался, отпуская меня, но в такие моменты я замер, не зная, что делать дальше. Мне не хватало уверенности, я занимался танцами лишь в школе, но там не было никакой аудитории, а сами танцы не вызывали у меня интереса. Я растерянно смотрел на своего партнера, пытаясь понять, что делать, но он лишь улыбнулся, подхватил мою руку и снова повел меня за собой.
— Просто доверься мне, Оли! — повторил он, его голос был таким нежным, что я на мгновение забыл о куклах в зале.
Каждое движение Фукасе казалось отточенным, его тело следовало за мелодией, которую слышал только он. Он кружил меня вокруг себя, делал шаги назад и снова возвращался, не отпуская моей руки. Его уверенность немного успокаивала, и я начал чувствовать, как напряжение чуть отпускает. Он был таким легким, таким естественным, будто танцы были частью его мира, кажется, они входили в его интересы, хотя я не разу не замечал этого... я, кажется, многого о нем не знал.
В какой-то момент он сделал шаг ко мне ближе, его рука скользнула к моей талии, а взгляд застыл на моих глазах. Он был совсем рядом, его прикосновения были теплыми и бережными. Сердце снова забилось слишком быстро, а я замер, не зная, что делать. Это было красиво. Это было необычно. Это было слишком для меня...
И тут из зала раздался тихий смех. Одинокий, словно где-то в углу кукла не выдержала. Затем этот смех подхватили другие. Они смеялись негромко, словно шептались, но их голоса звучали как насмешка, как издевка. Я повернул голову в их сторону и увидел, как некоторые из кукол, сидя в креслах, слегка покачивались, словно от смеха, переглядывались друг с другом.
Улыбка исчезла с лица Фукасе мгновенно. Он отступил на шаг, потом еще, отпустив мою руку. Его взгляд потемнел, плечи ссутулились, и он отвернулся от меня, глядя куда-то в пол.
— Прости... я... я увлекся. — тихо сказал он, голос его был едва слышен.
Я остался стоять посреди сцены, ощущая смущение, словно волна обожгла мою кожу. Куклы продолжали тихо смеяться, шептаться. Это было неприятно, но... что они могли значить? Они ведь просто его мысли. Это просто куклы... но для Фукасе это ведь не куклы — это люди, люди, которых он знает... и он думает, что они смеялись бы над ним за проявления его истинных чувств...
Я стиснул зубы и, подавив смущение, шагнул вперед. Я оказался за спиной Касе и взял его за руку. Он вздрогнул от неожиданности, но не обернулся.
— Фукасе... — тихо позвал я, потянув его за руку, заставляя повернуться. Когда его взгляд встретился с моим, я крепче сжал его ладонь. — Они ничего не значат. Пусть смеются. Это ничего не меняет. Ты прекрасен, Фукасе, и твой танец был таким же... я... я имею в виду, наш танец! Может, им это и показалось странным, парни не должны танцевать так вдвоем, ха-ха, но какая разница, главное — что нам с тобой было хорошо, не так ли?
Его губы дрогнули, как будто он хотел что-то сказать, но вместо этого он просто сжал мою руку в ответ, снова отворачиваясь.
— Главное, чтобы тебе это нравилось... Это... я понимаю, что тяжело это чувствовать, ты... я понимаю, что ты хочешь соответствовать чужим ожиданиям, я тоже... тоже часто чувствую это, но нельзя же так! — продолжил я, продолжая осторожно держать за руку друга. — Нужно думать о себе... жизнь она одна, нужно посвятить ее себе! Нужно делать то, от чего ты счастлив! Если это никому не вредит — то какая вообще разница? — воодушевленно сказал я, внутри коря себя за то, что обычно совсем не следую этим советам. — Если другие не хотят тебя принимать — это только их проблемы, ты не должен плясать под их дудку! Не нужно так переживать о чувствах других, все, что ты делаешь — не вредит другим, значит для тебя именно твои чувства должны быть самыми главными! Касе, пожалуйста, послушай... я принимаю тебя и люблю таким, какой ты есть... ты прекрасный человек, добрый, милый и красивый! Ты прекрасен именно таким — какой ты есть!
Фукасе взглянул на меня украдкой, но этого хватило, чтобы я заметил, что его глаза слезятся... я никогда не видел его плачущим. Он увидел мой обеспокоенный взгляд, мы встретились глазами, после чего свет над нашими головами замигал, словно Фукасе пытался... потушить его, боясь показывать свои чувства мне...
— Прости м-меня... — пробормотал Фукасе, повернувшись ко мне и упав на колени. — Я... я выгляжу жалко, прости...
— Не говори так! — воскликнул я, так же сев на колени и взяв парня за руки. — Не выглядишь ты жалко! Я... я очень люблю искренность и я уважаю мужчин, которые не боятся показывать свои слабости! Я бы хотел уметь также, отмалчиваться — это всегда так тяжело! Я очень-очень хочу видеть тебя настоящего, ты такой восхитительный!
Касе опустил голову, а затем прижался ею к моей груди, крепко обняв за спину руками, в свою очередь я обнял его за плечи, попутно став поглаживать по ярким кудрям.
Свет в помещении внезапно потух, все оказалось во тьме... я вздрогнул от этого, никогда не любил я темноту, но, кажется, Фуксе так стало спокойней, потому что его дыхание стало размеренным, а тело перестало дрожать.
— Ол-Оливер... — дрожащим хриплым голосом прошептал Касе, после чего свет начал медленно возвращаться, но я проложил смотреть на Фукасе, не замечая ничего вокруг. — Я люблю тебя, Оливер...
Должно быть, я бы покраснел от этих слов в обычное время, но сейчас я не видел в них романтичности — они были просто платоническими для меня, отчего я лишь улыбнулся искренне.
— И я тебя... все хорошо, Фукасе... Я рядом, всегда рядом! — сказал я с улыбкой, нежно погладив парня по спине.
Фукасе, выпустив меня из своих объятий, осторожно поднялся на ноги, все не поднимая головы, а я поднялся за ним. Я видел, как его ноги дрожали, кажется, он немного ослаб от перенапряжений. Вытерев глаза рукой, парень наконец поднял на меня свой взгляд... его губы были изогнуты в нежной улыбкой, а глаза, все еще слезящиеся и мокрые, выражали благодарность. Он выглядел уязвимым, но и таким нежным и милым одновременно!
Я смутился от его вида, от чего отвел взгляд... наконец я заметил, что в зале, осталась лишь спящая в самом углу мама Фукасе, кажется, она не беспокоила его, а все куклы внезапно пропали, на их стульях же теперь росли цветы и травка, а рядом летали небольшие бабочки.
Бабочки — символ свободы и легкости, символ трансформации... Могут ли в этом месте они значить то, что чувства Фукасе стали свободней, легче? Могут ли это быть его трансформировавшиеся чувства? Из чего-то тяжелого и нагнетающего во что-то легкое и свободное... Пожалуй, на этой теории остановятся мои мысли, ведь спрашивать об этом я не считал нужным, если для Фукасе это будет важно — он сам расскажет, ведь сегодня раскрыл мне так много секретов, он так много мне доверил. Думаю, теперь он и вправду доверяет мне действительно сильно!
Фукасе шмыгнул носом, заставляя меня вновь обратить на него внимание и вернуть на него взгляд. Он посмотрел на меня некоторое время в молчании, а затем резко накинулся и повалил с ног, после чего мы вдвоем упали в гору подушек позади. Касе крепко обнял меня и начал радостно смеяться и хихикать, активно болтая ножками... Его смех был таким, какой бывает от того, что происходит что-то приятное, в такие моменты хочется зарыться в одеяло и обнимать подушки, кусая их от счастья. Я был рад слышать именно такой его смех... милейший, нежно сладкий...
— Обожаю тебя! — громко и радостно воскликнул парень, ложась на меня и прижимаясь подбородком к моей груди. — Люблю тебя больше всех в мире! Правда-правда!
Теперь мои щеки вновь начали краснеть... обстановка была слишком интимной, в плане того, что все казалось каким-то личным и секретным. Мы лежали на пышных подушках, которые очень согревали, а Фукасе лежал прямо на мне — это было таким нереальным... словно это могло происходить только в реальном сне.
— Все такое... нереальное... — тихо сказал я, положив руку на голову Фукасе и начав его осторожно гладить по кудрям.
Его лицо внезапно раскраснелось и он резко вскочил на ноги, оглядываясь. Его взгляд лег сначала на Поинта, что стоял на краю сцены, а затем на лежащую в углу маму. Он покачал головой и подал мне руку, желая помочь подняться...
— Я... я не могу... я хочу сказать кое-что... точнее... — он начал заикаться, глаза его забегали. — Давай уйдем к дереву, я хочу рассказать тебе кое что... я хочу... там... мне нужно уединение, вот... пойдем... Поинт, ты остаешься тут!
Я смотрел на Касе озадаченно, но причин отказываться у меня не было, поэтому я подал ему свою руку и он поднял меня, после чего, все еще держа меня за руку, он повел меня за собой, к выходу из театра.
Вскоре мы оказались на улице, яркий свет ударил в мои глаза, но когда они привыкли к яркости, я заметил, что в этом мире уже настал вечер... я думал, что тут всегда будет день, но, похоже, тут может меняться время дня.
— Уже вечер... — тихо сказал я, смотря на небо, облока в котором желтели и розовели от лучей солнца.
— А... да! Даже здесь может меняться время суток... и время года тоже может меняться. Но зависит от глубинных чувств. У меня например всегда лето, но меняется время суток, а у сестрицы моей всегда утро, нет лета и осени, но есть зима и ранняя весна! — объяснил Фукасе, начав тащит меня к озеру. — Однажды я расскажу все Астериану и попаду в его сон! Мне так интересно, что там! А однажды я попаду и в твой сон!
— Ох, эм... ладно... — смутился я, но задумываться об этом не стал, я явно еще не был готов пускать кого-то в "глубину своего сознания", даже Фукасе.
Наконец я оторвал взгляд от неба и обратил внимание на озеро и дерево... и снова, снова все поменялось. Огромное дерево на островке посередине озера стало таким же, как и те деревья в саду дома Фукасе — цветы стали розовыми... лепесточки от легкого ветра срывались и падали на воду, начиная спокойно плавать на поверхности воды. Это выглядело невероятно красиво...
Кажется, для Фукасе розовый цвет был чем-то важным, словно это был цвет его души, его искренних чувств... Ведь такое огромное дерево не могло не иметь значение, оно ведь еще и в середине мира находилось, оно точно что-то значило, и раз уж оно начало цвести в цвете искренних чувств Фукасе — это прекрасно!
Наконец мы с Фукасе спустились вниз по горке и оказались прямо у воды, голубой и блестящей от лучей солнца. На самом деле я не совсем любил воду, она меня немного пугала... вызывала у меня чувство тревожности... я не любил мыться из-за этого, хотя все равно приходится конечно.
— Тут не глубоко, не переживай! — сказал Фукасе с улыбкой, после чего ступил в воду. Пока что и вправду было неглубоко. — Не волнуйся, я знаю, где глубоко, а где нет. Тут вот у нас тропинка, она видна, там, где ее нет — вода темнее немного!
Он продолжил держать меня за руку и повел в поводу, но я не сдвинулся с места, не доверяя воде... пусть это и сон...
— Эм... я как-то... не совсем комфортно себя чувствую... я не люблю воду, ты же знаешь... — тихо сказал я, осторожно отпуская руку Фукасе и прижимая ее к своей груди.
Фукасе посмотрел на меня озадаченно, а затем в его взгляде мелькнуло осознание и жалость, он тут же вышел из воды, затем приподнял подол своей юбки и убежал, молвив лишь "подожди здесь". Я не успел сообразить ничего, поэтому лишь послушно остался стоять около озера, ожидая возвращения друга. Мне не пришлось ждать долго, он вернулся всего через пару минут, держа в руках огромный зеленый лепесток... Он подошел к воде и положил его на воду, словно какую-то лодочку. Подав мне руку, он помог мне сесть в лепесток, а сам остался в воде. Он подал мне большую травинку, что также принес с собой, а когда я схватил ее, начал тащить лодочку при помощи этой травинки, словно санки. Это было так необычно... я никогда не плыл на лодках или кораблях, а этот был еще и каким-то лепестком... это было нечто новым, но мне это нравилось!
Маленькие волны, появляющиеся из-за Фукасе и его передвижения в воде, заставляли лодку легонько покачиваться, но это ощущалась не как что-то неприятное, это больше вызывало ощущение, что я качаюсь на какой-нибудь игрушечной лошадке для маленьких детей... В любом случае, было здорово...
Вскоре Фукасе дотащил лодочку до берега с огромным деревом и помог мне выбраться из нее. Мы подошли к прекрасному розовому дереву, лепестки падали с него спокойно, а под деревом росли нежные цветы... все было таким романтичным...
— Т-ты... ты это... подожди меня здесь... — дрожащим голосом сказал вновь раскрасневшийся Фукасе, указывая на место под деревом. Я лишь кивнул и после этого Фукасе убежал на другую сторону острова, за дерево... одно было широким, хотя я все равно мог подглядеть, но я не стал этого делать, став спокойно ожидать...
Я все ждал и ждал его, и он пришел через некоторое время, встав прямо напротив меня... в его руках был небольшой букет, состоящий из цветов, каких-то зеленых лепестков и... светящихся маленьких звездочек? Они словно были приклеены к этим цветам и лепесткам... это смотрелось волшебно...
Фукасе вновь резко покраснел и сунул мне в грудь этот букет, стараясь не смотреть на меня... Мне ничего не оставалось, кроме как принять букет...
— Оливер, я... этой ночью я... я...! — заговорил парень громко, но прерывисто. — Послушай... — он резко схватил меня за руку. — Мы давно знакомы с тобой и я... я понял, что у меня к тебе... очень сильные чувства и... они не правильные! Но... э-этой ночью, в этом сне ты меня принял и я бы хотел... рассказать тебе еще кое что важно, понимаешь? И... и я пойму, если ты против, просто... давай продолжим дружить, даже если тебе не понравится услышанное, ладно? Я... я не хочу потерять тебя, но и скрывать это я не хочу...
Я смотрел на него с непониманием и интересом, продолжая держать его за руку... от искренности эмоций Фукасе на моих щеках выступил румянец. Я сжал руку друга крепче и подошел на шаг ближе, желая четче услышать то, что он так хотел сказать... я любил его и принял бы любым.
— Я всегда приму тебя, Фуфу... я же люблю тебя! — сказал я с искренней улыбкой, на что Касе покраснел еще гуще.
— Я... Я должен был сказать это! — внезапно злобно воскликнул парень, глядя на меня с какой-то обидой. — Это я... я люблю тебя, Олли!
Я промолчал, не зная, что говорить... В контексте происходящего он, должно быть, говорил о романтической любви, но... разве возможно такое? Разве может быть так, что чувства, что я испытываю к нему — он испытывает ко мне?
— Я знаю, что нас осудят за такое... извини... но я... я чувствую это уже год и я хочу сказать тебе об этом здесь, где никто не услышит. П-прости, если ты не испытываешь ко мне того же, я понимаю... я знаю, что это может быть неловким, извини... — сказал Фукасе, сделав шаг назад, расслабляя руку, которой он держал мою. — Я... я люблю тебя, Олли... ро... романтически... понимаешь? Извини, я...
— Ох... — тихо и мягко вырвалось из меня, после чего Фукасе застыл и замолчал, боясь моей реакции. — Я... я не думал, что такое возможно...
— Э-это... это просто... так бывает... все хорошо, если ты против, просто такое бывает, ха-ха... я знаю, что мальчики не должны любить мальчиков! Просто понимаешь... — запаниковал Фукасе, отводя взгляд.
— Нет, я имел в виду.... — я задумался, не зная, как выразить свою мысль более-менее спокойно. — Я не думал, что это возможно, что мои чувства будут взаимны...
Фукасе вновь замолк, а я сжал свои губы, удивляясь тому, что сказал что-то такое... я признался в своих чувствах. Это было так... стыдно! Господи, пусть это все будет просто обычный сон! Пусть все это будет неправдой! Я такой дурак!
— Т-ты... ты любишь меня? — тихо и пристыженно спросил Фукасе, внезапно схватив меня за плечи.
— Д... Да, Фукасе... я люблю тебя... — тихо признался я, ощущая, как щеки краснеют еще сильней, они уже горели.
Глазки Фукасе резко вспыхнули, начав блестеть от восхищения. Он сперва начал прыгать на одном месте, не зная, куда девать эмоции, а потом резко запрыгнул на меня, повалив в цветы и траву. Он крепко обнял меня, начав тихо визжать от умиления и счастья.
— Правда?! Правда-правда?! Ты серьезно, Оливер, серьезно?! — визжал Фукасе, дергаясь из стороны в сторону.
— Д-да! Да, правда-правда! — смеясь от его глупого поведения, ответил я, пытаясь слегка ослабить руки, которыми Фукасе обнимал меня.
— Я... Я люблю тебя, Олли! Я люблю тебя! — громко восклицал Касе, сжав меня в своих объятиях лишь сильнее.
Через некоторое время эмоции Фукасе утихли и осторожно выпустил меня из своих объятий, хотя и продолжил держать меня за руки. Я приподнялся из лежачего положения и сел на траву, а он опустил голову, словно поруганный ребенок, а затем прильнул к моей груди, пряча лицо.
— Это должно было быть романтичней... — пробурчал он, обняв меня за спину.
— Что? Мне кажется, это было максимально романтично! Для двенадцатилеток так точно, хи-хи! — засмеялся я, погладив Фукасе по кудрям
Он поднял свою голову, взглянув мне в глаза, а затем подтянулся и, приблизившись, осторожно чмокнул меня в щеку, заставляя мое сердце забиться чаще.
— Спасибо тебе, Оливер... — тихо сказал Касе, положив свою голову на мое плече. — Спасибо... я люблю тебя... ты так много сделал для меня... ты мне очень важен...! Оли-Оли, мой милый сладкий Оли!
На его смущающие слова я лишь засмеялся, обвив свои руку вокруг его плеч. Мне было так радостно... давненько я не чувствовал себя настолько тепло и комфортно. Я был так рад, что мои чувства, такие неправильные и больные, в итоге оказались взаимны, я был так рад, что смог помочь Фукасе справится с его переживаниями... я был счастлив от того, что он счастлив...
От такого спокойствия и умиротворения я закрыл глаза, наслаждаясь лишь ощущениями... и внезапно я проснулся... я проснулся в своей теплой кровати. Уснув во сне — я вышел из него, даже не желая этого. Ах, если бы я знал — я бы изо всех сил старался бы не засыпать...
— Ох... — прошептал я, приподнимаясь и принимая сидячее положение. — Мм... эх... это, наверное, был лишь сон...
— Оливе-е-ер... — внезапно раздался приятный голосок Фукасе из окна, после чего я повернул голову и встретился с ним глазами. Он выглядел так, словно... словно душа его светилась... улыбка у него была такой довольной. — Ты так долго спал после того, как уснул во сне, ха-ха!
— Ф-Фукасе! — воскликнул я, желая встать с кровати, но тот не дал мне времени опомнится.
Фукасе подтянулся на руках и ворвался в мою комнату через открытое окно... он встал передо мной в необычной позе, словно он красовался. Да и было чем: он, а точнее его одежда, выглядела иначе. В воротнике у него был завязан ленточный галстук красного цвета, а вместо привычных штанов я узрел на нем длинную темно-красную юбку. Он выглядел невероятно мило и... так искренне и свободно...
— Это... это был не сон... — тихо прошептал я себе под нос, не веря в то, что вижу Фукасе именно в таком виде.
Фукасе, услышав мои слова, захихикал, а затем подошел ко мне и, наклонившись, осторожно чмокнул в щеку, заставляя меня раскраснеться... Это было так реально и нереально одновременно. Реально — потому что все ощущалось намного реальней, чем в том сне, а нереально — потому что это все ощущалось таким магическим и волшебным...
— Касе...
— Оли! — перебил меня Фуфу, радостно улыбаясь и смотря на меня с благодарностью. — Спасибо тебе за все... Давай теперь мы с тобой иногда будем видеть сны вместе!
Продолжение следует