Глава 1.
История о том, как я узнала свое истинное предназначение, началась в день годовщины смерти моего брата. Мы с моей матерью и сестрами отправились на Энсомское кладбище, чтобы возложить цветы на могилу Варди. Моего брата Варди, того брата, призрак которого я видела весь последующий год после его смерти.
Мне никогда не нравились кладбища, особенно ранней весной, которой было до лампочки, какой сегодня день: тридцатое апреля или десятое мая, поскольку все еще ощущалась прохлада.
Сама суть посещения мертвых на кладбище мне всегда казалась жуткой затеей. И я, честно говоря, не понимала других подростков, которых так сюда манило. В коридорах школы изредка проскальзывало: «Эй, а может рвануть на кладбище вечерком?!». Что они все пытались здесь найти? Не закопанный труп, лежащий в гробовой яме? Или прилив адреналина в крови, когда смотритель гонится за ними с ружьем?
Мама, ̶ шла впереди, как и во все посещения кладбища за этот год, она сделалась тихой и задумчивой, облачилась во все черное, словно бы мы пришли не навестить Варди, а вновь явились на его похороны. Ее длинные каштановые волосы развевал ветер, и я, следуя за ней, была заворожена этим зрелищем. Ветер трепал пряди волос, завязывал их в маленькие узелки и подкидывал вверх.
Мама очень горевала после смерти Варди. Хотя нам всем было нелегко, в особенности мне. Она то и дело плакала, задвигая все свои дела в дальний ящик. Не удивительно, что половина работы в сувенирной лавке обрушилась на мои хрупкие плечи, несмотря на двух старших сестер, которые, к слову, шли позади меня и о чем-то перешептывались. Я обернулась, чтобы получше расслышать, о чем говорят Анника – будущий врач, и Вендела – официантка в «Слезах ангела». Но девочки смолкли. Обычно такое происходит, когда говорят о тебе.
Меня всегда это задевало. Осознание факта, что они близки друг с другом, но не со мной. А мне бы тоже хотелось быть частью их союза, даже если в нем есть место только для двоих.
Мама, не торопясь шла возле могил, возглавляя нашу процессию и неся две алых розы, прижатых к сердцу. Некоторые могильные плиты выглядели настолько старыми и покосившимися, что даже мох успел расположиться на их поверхностях.
Анника вырвалась вперед и взяла маму под руку, словно той стало плохо секунду назад. Модный твидовый костюм мне казался не к месту на кладбище. Поверх пиджака красовалась какая-то дорогущая куртка новомодного дизайнера (так во всяком случае она говорила, когда притащила ее в дом). Волосы элегантно зачесаны на левый бок. Уж не знаю, кто спонсирует ее гардероб, ведь мы никогда не считались богачами.
По мере приближения к надгробию Варди мы увидели его отца, стоявшего у могилы. Бард за последний год набрал с десяток лишних килограммов и отпустил пышную бороду. Но за лишние килограммы и заросшую физиономию его нельзя винить – у него умер сын, а у нас – брат.
Так сложилось, что к своим сорока годам Мама родила и вырастила четверых детей от трех разных мужчин. Как такое было возможно, я не знала. Больше скажу, я никогда не видела маму с мужчинами, за исключением Барда. Между ними при каждой встрече чувствовалось напряжение.
— Здравствуй Бард, — поздоровалась мама, когда мы вчетвером подошли ближе.
— Привет, Вив, — сглотнув печаль, ответил он. – Прекрасно выглядишь, — в уголках его глаз появились морщинки от улыбки.
— Спасибо милый, — Вива сделала шаг к Барду и поцеловала его в колючую щеку.
Они трогательно обнялись перед могильной плитой с надписью:
«Варди Ульсен 03.07.2000 год – 30.04.2021 год
Любящий сын и брат»
Вендела в своем странном наряде даже смахнула слезу, хотя раньше не отличалась сентиментальностью. Она всегда странно одевалась, будто подходила к своему шкафу и наугад брала по паре вещей. Как, например, сегодня: облачилась в спортивные лосины (которые больше подходят для занятий в спорт зале, чем для кладбища), футболку с медведем Падингтоном, прикрывая этот позор леопардовым полушубком.
Сестра будто почувствовала, что я разглядываю ее. Она прошла к могиле, попутно толкнув меня плечом. Положила цветы и отошла в сторонку.
Иногда я забываю, что его больше нет, и мне кажется, будто он уехал в кругосветное путешествие, как и мечтал. Варди, сколько я себя помню, жил со своим отцом. Не знаю, почему это случилось, но это было так. Бард с Варди жили в соседнем городке. Варди учился в школе Клостера, так захотела мама, а потому он часто бывал у нас в доме. Только вот стал реже приезжать, когда закончил ее.
Вендела зашуршала замком своей маленькой сумки. Она что-то искала, тем самым испортив минуту молчания. Я возненавидела ее в тот момент, ведь она испоганила идиллию нашей семьи: ̶ отец и мать, а позади них трое детей.
Конечно же, это не так. Нас и без Барда сложно назвать семьей. Мы с сестрами постоянно ругаемся, а иногда дело доходит даже до драк. Как сказала одна пожилая дама, что приходила в нашу лавку за благовониями: «Сестры —это всегда полстакана ненависти и полстакана презрения».
Я решила, что сейчас самое время возложить цветы. Подошла к могиле, нагнулась и смахнула влагу с имени, выбитом на камне, а когда поднялась с земли, увидела приближающуюся фигуру.
«Не может быть!» – запротестовал мой мозг, а глаза отказывались верить в происходящее. Ведь на встречу к нам медленно приближался Магне Кристиансен.
Высокий и возмужавший, в длинном горчичном пальто нараспашку и строгом костюме он походил на одного из богачей, что ошиваются утром у бизнес-центра. В руках он держал пару красных роз.
— А он похорошел с нашей последней встречи! – воскликнула Анника, прочитав мои мысли.
— Звезда хоккея — Магне Кристиансен, — подхватила ее Вендела, которая закидывала в рот пару пластинок жвачки, смачно жуя.
Друг, которого Варди считал лучшим, появился здесь спустя год после его смерти. Я считала его подонком несмотря на то, что он был весьма красивым подонком. Таковым он бля для меня из-за того, что тот не явился на похороны Варди.
Широкоплечий и высокий, с серьезным лицом и густыми волосами он подошел и вежливо поздоровался со всеми нами. Затем обратился к Виве и Барду с соболезнованиями, после чего мама оттащила его от толпы, чтобы перекинуться парой слов.
— Без шансов Руна, — съехидничала Анника, возникнув справа от меня.
— Он мне не интересен, если ты об этом.
— Тогда слюни подбери, я слышала, что в Канаде у него есть девушка, с которой он собирается пожениться, — она это говорила с такой непринужденностью, будто делала заказ в кофейне.
К нам подошла Вендела, заметив, что мы шепчемся. Она не выносила, когда какие-то разговоры проходили без ее участия. Едва она открыла рот, как мы с Анникой почувствовали ядреный аромат ментола.
— Ты можешь приворожить его, — начала она голосом эксперта. – Надо просто помазать его своей менструальной кровью, и он твой навеки.
— Тебе уже говорили, что ты чокнутая?
— Каждый день, — хором ответили сестры.
Я махнула на них рукой и двинулась в сторону часовни, что находилась на территории кладбища. Кажется, я начала догадываться, почему я не в их тусовке. Между Анникой и Венделой разница в год с небольшим. Одной девятнадцать, другой восемнадцать, а мне всего лишь пятнадцать. А кому захочется тусоваться с малышней?!
Эти издевки мне приходилось терпеть с детства. Не знаю, чем я заслужила к себе такое отношение. Временами я завидовала другим семьям, в которых сестры дружат и любят друг друга.
На самом деле я хотела переговорить с Магне. Мне хотелось верить, что Варди объяснил свой поступок хотя бы ему. Он не оставил никакой записки, и ничто не предвещало беды.
Так сложилось, что ровно год назад в день его смерти мы должны были встретиться в центре Клостера в сквере. Я не пришла, о чем жалею весь этот год и буду жалеть до конца своих дней. Он хотел мне что-то рассказать, что-то очень важное. Но я выбрала Фьорна Хансена, который позвал меня на свидание.
К слову, я пожалела, что согласилась. Мало того, что Фьорн лез весь вечер целоваться, так еще и разболтал на следующий день всей школе, что мы переспали. А придя домой после свидания с ним, я была ошарашена новостью от мамы о том, что Бард нашел Варди, повешенным на лестнице в их доме.
Я вошла в каменные стены кладбищенской часовни. Пустые скамейки одиноко стояли в ожидании похорон или воскресной службы. Подойдя к алтарю, я увидела цветной витраж –Дева Мария с Иисусом на руках на фоне розового заката и городка в горах. Мне показалось, что Мария не особо-то радовалась происходящему нежели Иисус. Он хоть и младенец, но уже раскинул свои руки, чтобы принять будущих последователей.
На деревянной подставке неподалеку стояла серебряная чаша с прозрачной жидкостью внутри. Я подошла ближе и посмотрела на свое отражение в воде. Мои ярко-голубые глаза выделялись на фоне лица, будто два бирюзовых камня. Но больше всего внимания привлекала выпуклая родинка на щеке, которую я всем сердцем ненавидела.
Волосы сползли с плеч и окунулись в чашу вместе с шарфом. Пришлось незамедлительно выжать их. Мои локоны всегда были непонятного цвета для меня, то ли каштановые, то ли рыжие. В темном помещении могли казаться черными, а при ярких лучах солнца отливать медью.
Какое-то шуршание выбило меня из равновесия. Я ожидала, что буду здесь одна, и испугалась увидеть пастора, который наверняка предложил бы мне исповедоваться. Обернувшись к выходу, я заметила очертание человека, стоявшего в тени входной двери. Это был Варди – мой покойный брат, на могиле которого я стояла пять минут назад.
— Варди, — сорвался мой голос и, отразившись от каменных стен, унесся эхом к сводам потолка.
Я сделала несколько шагов вперед, Варди сделал то же самое, выйдя на свет. Даже издалека я видела его бледное лицо, синие губы, а на шее – красный след от удавки. Он был одет в серую толстовку и штаны.
Конечно же, он ничего мне не ответил. Не знаю, умеют ли призраки разговаривать, но мой Варди определенно нет.
В первый раз я увидела его на следующий день после похорон. Он стоял через дорогу от школы и смотрел на меня, потом мимо Варди проехал автобус, и он исчез. Я списала это на воспоминание или галлюцинации, но позже я еще несколько раз замечала его в толпе на улице, в проезжающем мимо автобусе, в кинотеатре и даже в своей спальне.
Как-то ночью во время одного из моих кошмаров я проснулась в холодном поту и с сильно бьющимся сердцем. Уже собиралась подняться с постели, как заметила стоявшего в углу у зеркала Варди. Он несколько секунд держал указательный палец у рта, а затем исчез, будто его и не было там никогда.
И вот сейчас я снова его видела. Не знаю, почему я его вижу, то ли схожу с ума, то ли меня мучает чувство вины перед ним.
Мама говорила, что у него была депрессия, но я в это не верю. Варди не ходил к психотерапевтам, не резал себя лезвием, не глотал таблетки и никоим образом не пытался себя загубить. Варди всегда был жизнерадостным, с кучей планов и мечтаний на свою жизнь. Он любил жить, любил меня, может, сестер и маму с Бардом.
Я спустилась с алтаря и пошла по проходу к двери, держа зрительный контакт с Варди. На самом деле я боялась, что, если отведу взгляд, он исчезнет, как и прежде, и больше никогда не вернется. А мне нужно было его видеть. Мне нужно было знать, что стало причиной его смерти.
Подойдя к призраку, я проговорила:
— Скажи, почему ты приходишь ко мне?!
Он промолчал. Глаза его были черными, хотя при жизни имели золотистый оттенок, который достался ему от Барда.
Мне стало холодно, словно кто-то включил кондиционер в помещении. Но навряд ли он был в этой Богом забытой церквушке. Все дело было в Варди. Так случалось каждый раз, когда он появлялся. Становилось жутко холодно, будто ты в холодильнике для тушек мяса. –
— Я виновата перед тобой за то, что не пришла, и я каждый день виню себя за это... — Варди остановил меня, протянув указательный палец к моим губам.
Он не коснулся их, а я бы очень хотела снова почувствовать тепло его рук. Варди развернулся ко мне спиной и исчез сквозь двери церкви.
Я вышла на крыльцо, ожидая, что Варди ведет меня за собой, но на улице увидела лишь траурную процессию из моих родственников. Я обессилено выдохнула, и тут прямо мне в лицо кинулся огромный черный ворон.
Взвизгнув от неожиданности, я принялась махать руками, чтобы отогнать птицу. Тот словно пытался выколоть мне глаза, целясь в них своими когтистыми лапами. Я крепко зажмурилась, одной рукой закрыла глаза, а другой как следует треснула птицу.
Ворон все-таки улетел, оставив больной след от когтей на моей щеке. Я прижала руку к ране и, открыв глаза, осмотрелась. Черный летающий Дьявол приземлился на ветку липы, что росла чуть ли не вплотную к часовне.
Оторвав руку от лица, я увидела капельки крови. Рана болела, и ее невыносимо саднило. «Нужно поскорее убираться отсюда, пока эта пташка не привела сородичей» — пронеслось у меня в голове.
Я шагнула с крыльца и припустила по дорожке вдоль могил, ведущей к выходу с кладбища. Позади кто-то окликнул меня, и обернувшись, я увидела спешащего мне навстречу Магне.
— Привет, — поздоровался он, поравнявшись со мной. – Что с твоим лицом?
—Бе-бешенная птица напала на меня.
— Дай-ка взглянуть, — он протянул ко мне руку и осторожно запрокинул мой подбородок.
Осмотрев рану, Магне, принялся хлопать по карманам своего пиджака, а нащупав, вынул маленькую бутылку виски. Из нагрудного кармана достал носовой платок. Открутил запаянную крышку бутылки и смочил ею ткань. После чего поднес к моей щеке, которую закипало.
— Придется немного потерпеть, чтобы в рану не попала инфекция, — пояснил он, как будто я была глупой девчонкой.
— Спасибо, — сказала я, принимая платок из руки Магне.
Непривычно было видеть его повзрослевшим. Два года назад он покинул Клостер из-за предложения профессионально играть в хоккей в каком-то городке Канады. За время отсутствия черты его лица приняли привлекательную угловатость. Густые брови величественно восседали над малахитовыми глазами, а треугольная форма лица сужалась в остром подбородке. Весь его образ завершался густой русой шевелюрой, которая была подстрижена в стиле кёртенс.
— На меня напал ворон, — проговорила я, как будто это должно было как-то оправдать меня.
Хотя все и вправду прекрасно знали, что ворон — мрачное и странное создание. Взять, например фильмы ужасов, в которых эти птицы то и дело гортанно каркали и нагоняли жуть. Щеку перестало щипать, я отняла от нее носовой платок Магне и сунула в карман куртки.
— Хорошо, что не клюнул.
— Это почему же?
— Я где-то читал, что так они знакомятся, — с видом эксперта произнес Магне.
Но я заметила, что выглядит он печально и виновато, несмотря на бодрую речь. Оно и понятно, Магне с Варди были закадычными друзьями с самого первого класса в школе. То и дело таскались друг за другом, как два попугая неразлучника.
— Было бы странно, если у людей было так же, — натянув улыбку, ответила я.
— Ага, идешь ты себе такой, а на тебя бежит толпа разъярённых девчонок и пытается тебя куснуть, чтобы познакомиться. По мне так лучше, когда они спрашивают номер телефона, — подмигнул он.
Я невольно расплылась в блаженной улыбке, представляя, как Магне бежит по улицам города, а за ним следом толпа ̶ бешеных девиц с клювом вместо рта.
По кладбищу пронесся гудок автомобиля. Обернувшись на звук, я поняла, что это моя семейка уже забралась в машину и ждет лишь меня. Я бросила в Магне извиняющийся взгляд. «Умеют же они испортить момент», — пронеслось в моей голове.
— Я тебя провожу, город стал каким-то небезопасным.
— Да, я слышала о пропаже людей, весь город обклеен листовками.
— В Клостере на людей нападают исподтишка, — туманно изрек Магне.
Я не знала о чем он говорит, но приняла протянутый Магне локоть. Мы медленно направились к парковке. Следуя бок о бок с Магне я ощущала исходящий от него аромат парфюма с нотками корицы и ванили.
— Когда ты вернулся?
Машины Барда уже не было видно, а вот материнский Сааб99 цвета бордо стоял с заведенным двигателем. Уже представляю, как на меня накинутся в машине за то, что пришлось попусту жечь бензин.
— Несколько дней назад, — ответил Магне и помедлил. — Хотел заехать и поговорить, но не смог себя заставить.
— Почему? – я подняла голову, чтобы посмотреть в лицо Магне.
Мне было интересно, какое у него оправдание. Умер его лучший друг, а он даже не удосужился прилететь на похороны. А теперь вернулся спустя год и для чего? Думал, что все об этом забыли? Как бы не так!
— Подумал, что это будет глупо, — глубоко вздохнул он. – Я ведь не смог попрощаться с ним.
— Понимаю, — соврала я. – Игра в хоккей, карьера и прочие дела...
— Руна! – осадил меня Магне. — Не все так просто. Да, я мог бы бросить все и приехать, но в тот день была важная игра, на которой я просто обязан был присутствовать. Иначе понес бы огромные убытки не только я, но и те, кто поручился за меня и пригласил в команду.
Выйдя на парковку, мы остановились возле блестящего Феррари синего цвета. Я удивленно уставилась на машину. Так вот на что идет гонорар с хоккея. На дурацкую машину?! Как же это типично и стереотипно.
Мама и сестры взялись наперебой сигналить в гудок машины. Как будто я их специально игнорировала.
— Мне пора, — нервничая, проговорила я.
— Может, встретимся вечером, почтим память Варди? – с надеждой в голосе спросил Магне.
Он недоуменно поглядывал на все еще сигналившую машину матери. Я в тот момент была на них зла как никогда. Хотелось взять камень и запустить в лобовое стекло, лишь бы они прекратили позорить меня.
К шуму машины прибавилась стая пролетающих по небу галок. Я подняла взгляд на них, вскинув голову и все еще полная злости. Внезапно одна из галок оторвалась от стаи и бросилась вниз. Птица быстро приближалась к земле, пока не врезалась в лобовое стекло машины матери с глухим стуком.
Двигатель стих, как и сигнальный гудок. Вива вышла из машины, кончиками пальцев взяла трепыхающуюся птицу за лапы и откинула в траву. Душераздирающее зрелище поразило меня до глубины души.
— Так что насчет вечера? – подал голос Магне.
— Мы с Бринт идем в «Зеленого Лепрекона».
— Я тоже буду, — кивнул Магне, после чего по-дружески обнял меня и сел в машину.
Кажется, произошедшее с птицей его совсем не удивило. Как будто птицы каждый день падают с небес!
Я двинулась к Саабу, поглядывая в сторону, куда мама выбросила птицу. Обойдя машину, я глазами нащупала ее на траве. Клюв птицы был перекошен, голова в крови, но лапки все еще дергались. Наклонившись, я хотела взять ее с собой, но мама, сидевшая в машине позади меня, остановила:
— Брось, Руна, ей уже ничем не помочь, — проговорила она в открытое окно.
Стянув с шеи шарф, я нагнулась к птице. Как можно аккуратнее подобрала ее с земли и завернула в ткань. Она была теплой, а ее крохотное сердечко еще стучало в груди.
Подойдя к пассажирской двери, я дождалась, когда Вендела соизволит убрать ноги с приборной панели, выйдет из машины и откинет кресло, чтобы я забралась внутрь.
Очутившись в салоне, на меня тут же набросилась фурия №1 – Анника.
— Где тебя черти носят?!
А фурия №2 – Вендела, подхватила:
— И чего с лицом? – она смотрела на меня через зеркало заднего вида.
— На меня ворон напал.
В машине воцарилось молчание. Мама повернулась с переднего сидения, а Вендела, увидев, что за ней не следят, снова закинула ноги в грязных ботинках на приборную панель.