Забудь

У вас есть воспоминания, которые стоит забыть, но не выходит?

У вас есть воспоминания, которые вы должны забыть, и вы упорно занимаетесь этим, и в итоге всё получается?

У вас есть чувство, что вы забыли что-то важное?

   Нет, речь не про какой сейчас год, день, месяц или же про ваш день рождения, сколько вам лет... Эти даты можно просто выбросить из головы и более никогда о них не слышать. Речь идёт об именно воспоминаниях... Такое чувство будто из мозга выкинули что-то важное. Что-то приносящее невыносимую боль, которая по кусочкам будет раздирать ваше тело, а после подожжёт изнутри, но очень-очень важное.

  Однако врачи всегда говорят, что всё хорошо. Делают уколы, чтобы вас сделать хорошими. Бьют, чтобы вы были хорошими. Чтобы вы не забывали, что такое боль. Чтобы вы забывали всё плохое. Чтобы всё было хорошо.

   Они никогда не сделают плохого. Только хорошее. Только самое доброе. Только для вашего здоровья.

   Если же вы будете пытаться сбежать, кричать или будете вести себя плохо, то им придётся вколоть вам успокоительное, а потом избить до потери сознания, чтобы вы поняли, что так делать нельзя.

   А Акутагава уже всё понял. Он послушный. Он всё делает так, как скажут. Но... Тогда почему они бьют его, вводят в синие-синие вены, что слегка выпирают из беленький кожицы, какую-то жидкость?.. Почему они ставят его на колени и заставляют взять чей-то член в рот?.. Почему ставят раком и входят в него без презерватива, начиная сразу с резких и болезненных толчков?

А почему Рюноске не сопротивляется?

   Правильно. Потому что нужно слушаться врачей, иначе ты отсюда никогда не выйдешь.

   Снаружи психиатрическая больница выглядит очень даже обычным местом, если не присматриваться. Высокий забор, охранники на входе, четыре этажа, везде белые стены, тусклый свет. Само здание делится на два корпуса. В первом - обычные окна без решёток, пациенты, которых иногда выпускают на улицу. Во втором - везде ходят доктора, обязательно стоят решётки на окнах и никого никуда не пускают. Только палата и туалет. Бывший ученик Осаму Дазая сидит во втором корпусе. Хотя... Он уже и не помнит где он. К чему вообще знать эту информацию?

   - Увы, пустить вас к нему в палату мы не можем, Мори-сан. Всё-таки этот парень опасен... - мужчина в белом халате вздохнул.

   Ну да, чего следовало ожидать от государственной больницы... Огай и не думал, что Акутагаве придётся пробыть здесь целых три месяца. Просто, на второй день его нахождения здесь, сгорел склад, и все деньги, которые были отложены парню на лечение, пришлось потратить на то, чтобы отстроить это здание, а потом и на все вещи, которые превратились в угли вместе с предыдущей постройкой. А лечение в хороших психиатрических больницах стоит совсем не мало, потому деньги на него копились долго. Остальные ведь нельзя просто так потратить, они нужны для самой Портовой Мафии и её работников.

   - К счастью, его палата находится на первом этаже, поэтому вы можете просто поговорить через окно. Там есть решётка, так что никакого вреда Акутагава-сан вам причинить не сможет, - психиатр натянул на лицо улыбку, стараясь не гневать Босса Мафии.

   - Хорошо.

   С этим парнишкой стоило поговорить хоть как-то, ведь мужчине было, как минимум, интересно, что здесь происходит, пока никто не видит, а ещё Рюноске следовало объяснить, что уже завтра его переведут в другую больницу и всё будет хорошо. Да и... Нужно проверить, что парень думает теперь о случившемся.

   Пожелтевшие и мокрые от недавнего дождя листья тихонько шуршат под лакированными ботинками, что иногда ступают на неглубокие лужи, заставляя маленькие, сияющие на солнце капельки перепрыгивать в другое местечко. Где-то негромко чирикают воробьи, где-то шелестят листочки невысоких деревьев, что так и вянут здесь годами. Если так подумать, то это место кажется очень даже угнетающим.

   За окнами же сидят пациенты. У каждого отдельная "комната" с маленьким стульчиком и кроватью. Люди в них абсолютно разные, однако с заметными проблемами. Кто-то бьётся в конвульсиях, но никто ему помочь не идёт, кто-то забился в угол и тихо что-то нашептывает самому себе или же человеку, которого там на самом деле нет, кто-то просто ходит из стороны в сторону, нервно оглядываясь. Но никто, кроме Акутагавы, не сидит посередине комнаты на грязном полу, обнимая колени, а помещение освещает только солнечный свет.

   Волосы явно спутались и немного отросли, а кожа, вероятно из-за слез, вокруг глаз заметно покраснела, что очень сильно выделялось на фоне всей бледноты парня. Он стал худее и, кажется, его чувства немного притупились, ведь раньше Акутагава бы сразу подскочил, с помощью какого-то шестого чувства заметив движение в окне. Однако сейчас это изможденное тело словно ничего не видит и не слышит ничего вокруг себя.

   Огай осторожно постучал в окошко. Благо, он смог уговорить этого противного врача, чтобы поговорить с подчинённым наедине. Но тот, кажись, совсем на разговор не был настроен, ведь этого стука Рюноске даже не услышал, потому пришлось повторить, но на этот раз чуть громче ударяясь фалангами о стекло. На этот раз парень чуть дёрнулся, а до этого закрытые глаза открылись. Правда, мозг у него явно соображал очень медленно, потому слегка маленькие для обычного состояния зрачки ещё секунд десять пристально всматривались в пол. Словно глупенький ребёнок не понимал, что вообще происходит и почему слышны какие-то лишние звуки. Поэтому Боссу Портовой Мафии пришлось постучать ещё раз, и только после этого головка, что до этого смирно лежала на коленках, медленно-медленно поднялась и также медленно повернулась в сторону окна. Помутненный и совсем ничего не понимающий взгляд ртутных глаз устремился на лицо Мори. Теперь этот человек был похож на кошку, которая уже минуты две пялится в одну точку. Правда, прошло не две минуты, а всего одна, перед тем как веки у того широко распахнулись и очень хрупкое тело заторможенно поднялось со своего места и подошло к окну. Но после этого никаких действий не последовало. Видимо, обколотый чем-то больной, просто стоял, опустив руки, и смотрел равнодушным взглядом прямо в лицо своего босса, даже не моргая. Честно говоря, мужчину такое кукольное поведение немного пугало, из-за чего он слегка поежился, на что тот никак не среагировал. Огай в итоге сдался первым спустя минуту этого напряжённого глядения друг на друга, постарался указать кончиком пальца на ручку от окна и показать то, что её надо открыть. Его подчинённый потупил взгляд на ручку, а после, еле заметно кивнув и, вероятно, произнеся тихо «м», открыл окно. Теперь безжизненные глазёнки снова устремились в сторону Босса. Будто Акутагава пытался понять, что мешает ему просто взглянуть на привычный «пейзаж» за окошком.

   - Как ты себя чувствуешь, Акутагава-кун? - разрезая тишину, негромко спрашивает мужчина каким-то успокаивающим тоном.

   Болезненный на вид парниша непонятливо моргает глазами, словно до этого и не знал, что человек перед ним может говорить... Ну, если он понимал до этого, что перед ним человек.

   - Дазай-сан? - тихенький шёпот с явно наивной надеждой на положительный ответ вызвал у второго явную дрожь.

   Он... Не помнит? Ещё и так слабо шепчет, таких охрипшим и тихим голосом, будто сорвал его. Ему пришлось здесь срываться на крик? Возможно, просто расплакался с очень громким ором боли, но вдруг были другие причины... Мало ли что в этой чёртовой больнице происходит.

   - Нет, это Мори, - мужчина старается сказать это, как можно добродушнее. Всё же они сейчас не в его кабинете, да и психика младшего уже дала глубокую трещину. - Твой Босс, помнишь?

   Парень потупил немного расстроенный взгляд, а после опустил его. Хрупкое тело чуть вздрогнуло, а с дрожащих губ сошёл судорожный вздох.

   - Мори-сан? - тихий, явно огорченный шёпот.

   - Да. Молодец, что вспомнил, - Огай натянул на немного уставшее от нескончаемой рыботы лицо снисходительную улыбку. Но она выглядела, прям как настоящая.

   Рюноске на некоторое время замолчал, опустив голову и положив обе тощие ручонки на подоконник. Его чуть-чуть трясло, но это, наверное, из-за слабости. Однако не факт, ведь всё ещё не известно чем эта государственная лечебница занимается. У государства и его правительства не мало секретов, о которых мало кто знает...

   - А когда придёт Дазай-сан? - слова с приоткрытых уст срываются так отчаянно и жалко, что Босса даже могло бы такое тронуть но он почти потерял возможность чувствовать, за время работы в Мафии.

   Они больше пугают, чем вызывают сострадание, ведь... Всё, что его волнует, будучи пациентом в этой ужасной больнице - Осаму. Бывшая правая рука Босса, умелый предатель и неплохой детектив настолько въелся в голову беззащитного передним, поломаного ребёнка, что не выходит до сих пор. Даже в этой ситуации, когда с ним, видимо, не очень мягко обращаются Рюноске думает о приходе своего наставника. Преданный, глупенький мальчик... Тебе ведь уже двадцать пять, а ты всё ещё боготворишь человека, который фактически уничтожил в тебе всё нормальное... Хотя, возможно, он тебя и вправду любил вне Портовой Мафии, пока никто не видел.

   - Не знаю, но... Уверен, он придёт к тебе, - немного неуверенно заявляет мужчина, на что опущенная вдруг резко голова, тут же поднимается, а полные какой-то тупой надежды зрачки теперь внимательно всматриваются в лицо своего Босса.

   - Он заберёт меня отсюда? - слегка радостный голосок как-то зашуганно дрожит, а в затуманенном взгляде вдруг проскальзывает по-детски счастливый блик.

   - Уже завтра тебя здесь не будет Акутагава-кун, - Огай ободряюще улыбается, на что получает грустную, на вид из-за красных глаз, улыбочку.

   Словно ребёнку из детдома сказали, что мама за ним вернулась... Столько наивного счастья, после мучительной боли. Даже сквозь действие какого-то наркотика, он радуется словам, что Дазай его заберёт.

   - Ты хорошо себя чувствуешь? - прежде чем тот снова начнёт расспрашивать о бывшем наставнике, интересуется мужчина.

   Тот парочку секунд непонятливо смотрит на своего босса. Хоть мозг у него сейчас начал более-менее нормально работать, всё равно заторможенность и странность в действиях парня есть.

   Вместо ответа Рюноске вдруг залезает на подоконник, с трудом задирая свои костлявые ножки, что скрыты за какими-то, явно не подходящим под его размер, штанами, однако не садится. Стоит, поставив ножки ровно, а руками держится за ржавую решётку, пристально глядя на старшего и слегка покачиваясь. Его взгляд теперь снова абсолютно опустошен, а синеватые от ощущаемого холода, как в палате, так и на улице, губы приоткрыты. Второй смотрит на него с явным вопросом в глазах, который пока что не решается озвучить, на что слышит тихое "м", а после юноша, будто поняв, что тому так не удобно, осторожно, словно боясь упасть, садится в позе лотоса.

   - Да, - тихонечко отвечает парень, спустя долгое время.

   Слова, что он произносит, кажутся каким-то совсем детскими и невинными. Простые, незамысловатые. Его будто превратили в пятилетку.

   - Болит что-нибудь?

   Мори прекрасно понимает и видит, что с тем не всё хорошо. Но при этом он осознаёт, что Акутагава уверен в том, что ничего плохого не происходит. Вероятно, его заставили так считать. Настоящий юноша бы уже крыл здесь всё матом и говорил так, как есть.

   - У меня болит живот... - ещё тише отвечает парнишка, вновь опуская взгляд, словно он провинился в чем-то. - И лёгкие...

   Огай как-то равнодушно наблюдает за таким поведением. Кажется, нужно будет потом тому объяснить как правильно вести себя перед Боссом. А возможно это просто действие наркотика вот и всё. В любом случае это сейчас не важно.

   - Лёгкие? Тебе дают таблетки от кашля? - чуть тревожно спрашивает мужчина.

   Если он не будет пить таблетки, то может умереть из-за приступа. От плеврита лечатся очень долго, а умирают более, чем мучительно. Но вроде бы нигде в его комнате нет крови.

   - Да... - неуверенно отвечает худощавый парень, а после вздрагивает. - Нет. - вдруг более чётко отвечает Рюноске. - Я не знаю. Я... Мне много таблеток дают...

   Он заметно теряется, а серый, как густые клубы дыма, взгляд начинает метаться из стороны в сторону, а тощая рука вновь цепляется за решётку и со всей силы сжимает её. Ему страшно. Юноша боится неправильного ответа.

   - Я... Простите... - судорожно шепчет Акутагава, а его голосок тут же превращается в очень хрупенький и тоненький, как у испугавшейся девушки.

   - Всё хорошо, Акутагава-кун, -
- второй же от такого чуть растерялся, но не подал виду. Лишь накрыл своей ладонью костлявые пальчики, что сжимали решётку из всех оставшихся сил. - Это нормально.

   Парень, чуть помедлив, дёрнул руку, шумно вдыхая кислород. Видимо, сейчас каждая вещь его может до слез довести. Теперь более-менее понятно, почему у Рюноске такие красные, опухшие глаза. Реально прям как ребёнок.

   - А живот? Почему болит? - стараясь закрыть тему про лёгкие, спрашивает мужчина.

   Всё же он хочет сделать как лучше, а не ухудшить состояние подчинённого. Даже сам согласился сюда прийти, ведь при нем Акутагава более-менее будет стараться держать себя в руках. Лучше бы с этой задачей справился только Осаму.

   - Не знаю... Тоже не помню... - всё также тихонечко отвечал парнишка, но теперь его зрачки отчаянно цеплялись за лицо Босса, стараясь найти в нем ответ.

   - Тебя по животу били?

   Парень лишь ушёл куда-то в себя, видимо пытаясь что-то вспомнить. Его взгляд был устремлен на лик Огая, однако смотрел больной мафиози в полную пустоту, в которой ничего, скорее всего, не видел. Только тьма. Внутри, снаружи и просто везде. В ней он безрезультатно пытался что-то найти, но в голове словно была одна темнота. Рюноске не помнил, что было вчера. Не помнил то, что было два дня назад. Не помнил и сегодня.

Только Осаму.

Его бинты.

Его кровь.

И больше ничего.

   - Я-я... - тот судорожно задышал, а глаза начали быстро бегать из стороны в сторону, из угла в угол, из темноты в реальность, всё ещё в страхе пытаясь найти ответ. Бледное, костлявое, больное тело словно током прошибло, а оставшиеся крошки разума заполнила неистовая паника. - Я не помню! Не помню, не помню, не помню! - вырывались из еле вздымающейся груди отчаянные крики.

   Глава Мафии от такого чуть вздрогнул, но ничего не сказал. Успокаивать тут было бесполезно, как и пытаться поговорить на какую-то отвлеченную тему. Однако звать "врачей", обитающих здесь, Мори не собирался. Ну вот, что эти придурки сделают? Свяжут? Успокоительное вколют? Только состояние Рюноске усугубят, не более. Тут даже думать не надо, как они "лечат". Сделать из больного человека запуганое животное можно в данной ситуации только таким способом. И только Дазай умел правильно ломать кости этого парня.

   Но почему-то в голове не прокручивались круг за кругом тренировки, хоть и Акутагава ощущал как вот-вот и сердце раздробит хрупкие рёбра. Он не видел их ссор, хоть и плакал. Рюноске чувствовал себе преданным Этим Человеком, хоть и ощущал как мир рушится.

   Акутагава видел Его. Видел Его на своих руках, сквозь пелену слез. Видел Его кровь на самом себе. Гладил Его по волосам, что-то судорожно нашептывая, ведь голос уже был сорван. Почему?

Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему? Почему?

   - Мори-сан!.. - истошно выкрикнул парнишка, наконец взглянув на своего Босса, а тот в ответ одарил его спокойным взглядом, заставляя перейти на дрожащий шёпот. - С Осаму всё хорошо?..

   Красные, сверкающие в тусклом свете солнца глазёнки смотрели на высокого с такого ракурса мужчину. Тот же абсолютно безэмоционально рассматривал это жалкое зрелище, даже не зная, что сказать.

   "Осаму"... Такое нежное, любовное слово, которое наверняка очень часто звучало за спиной у всей Портовой Мафии. Не высеченное словно ножом на всё время искусаных губах "Дазай-сан", а то самое трепетное "Осаму", что столь тепло грело, казалось бы, разбитое сердце юноши.

   Мори догадывался об этом. Догадывался о том, что они любовники, но всегда делал вид, будто ничего не знает. Так просто было лучше для всей Мафии. Ведь Дазай легко бы бросил этого мальчишку, если бы узнал, что их отношения раскрыты.

И никто не знает, что тогда случилось бы со всем миром, на которой бы обиделся во второй раз брошенный пёс.

   - Акутагава-кун, - всё таким же ровным тоном произнёс Огай, а в его глазах промелькнуло нечто похожее на неподдельное сочувствие. - Дазай-кун умер, помнишь? Ты сам его убил.

Помнишь?

***

   Не сказать, что в сердце бушевала паника. Просто трепетный страх, который прятал в себе молодой мафиози на протяжении всего рабочего дня. Но сейчас он наконец мог судорожно выдохнуть, не снимая рубашки и брюк, накрыться одеялом и отвернуться к серой стене, нервно закусив губу. Акутагава мог это сделать. Мог это сделать сейчас в Его квартире.

   Дазай, конечно, предпочитал оставаться в общежитии возле работы, но хотябы раза два в неделю приходил в Свою квартиру, где Его всегда трепетно ждали.

   Акутагава иногда бывал у себя дома, но появлялся там реже, чем здесь. Тут он был нужен. Нужен в прямом смысле. Без лишней лжи в их тайных отношениях. Только в этой квартире его любили. Любили по-настоящему.

   Где-то в прихожей щёлкнул дверной замок, и не сложно было догадаться, кто пришёл.

   Ну а как же? Осаму не мог не прийти сегодня. Осаму не посмел бы поступить по-иному в этой ситуации. Осаму был обязан поговорить об этом.

   Рюноске спиной ощущал, как дверь в спальню бесшумно открывается. Так медленно и даже неуверенно, словно... Словно шатен ничего не может сказать, что хоть более-менее удовлетворит Его мальчика... Но у Него всегда ведь есть план, верно?

   Младший даже не вздрагивает и не улыбается своей уставшей от всего улыбкой, когда матрас чуть прогибается, а тёплые, любимые руки нежно обвивают его со спины, слегка притягивая к себе. Немного взолнованный вздох мягким покрывалом проходится вдоль шеи, которую тут же мокро целуют, а после Акутагава чувствует как чужой нос зарывается в его сизо-чёрную макушку, пока покрытые бинтами руки, немного сжимают белоснежное жабо.

   - Рюноске... - тихо выдыхает старший, будто боясь огорчить. - Ты же понимаешь, что это всё не просто так должно будет произойти, верно?

   Его мальчик всё прекрасно осознавал. Война между ВДА и Портовой Мафией была неизбежна с самого начала, ведь все понимали, даже сами Дазай и Акутагава, что этот "союз" рано или поздно надоест Мори, который захочет всё решить раз и навсегда.

И Рюноске должен будет сам убить своего любовника, ведь тогда пострадает меньше людей.

   Да, Огай понимает весь риск, но лучше Акутагава погубит своего учителя, чем кто-либо ещё. Были, конечно, мысли вновь забрать бывшего Исполнителя обратно в Мафию, но тот уж точно сбежит, чтобы кто не говорил. Эта тварь быстрее убьёт самого себя в мягкой комнате, чем начнёт подчиняться бывшему Боссу... А всё из-за какого-то там Оды Сакуноске...

   А что же Агентство? У них нет ни единого шанса на победу. Эти ребятки не могут себе позволить убивать людей, ведь работают на государство. Такие жалкие... Имеют право только на защиту и Фукудзава не собирается даже пытаться кого-то убить или сбежать... Такой честный... Эта "справедливость и порядок" его же и погубят. А ведь сотрудники ВДА такие же. Словно бедные детишки, решившие проверить, что будет если упасть бездну.

Прыгнул один - прыгнут и другие.

   - Просто скажи план и всё! - процедил парень сквозь зубы, вдруг накрывая своей ладонью чужую, скребя по ухоженной коже длинными ногтями.

   Ему было страшно. Страшно от понимания того, что Дазай медлит. Дазай волнуется. Дазай слишком аккуратен.

Будто они лежат так в последний раз.

   - Ты уже всё прекрасно понял, Рюноске... - подавленно протягивает мужчина, крепче обнимая.

   Но нежные руки уже не успокаивают разум. Всё тело будто во льду, пропитанным паникой и отрицанием услышаного, что так и рвут кожный покров, лишь бы вырваться наружу. И бледный юноша сам не понимает, как оказывается сверху, над Дазаем с красной от резкой пощёчины щекой.

   Шатен не сопротивляется, не корчится даже от боли, лишь отчаянно ожидает дальнейших действий. Заслужил ведь. Не имеет он права так поступать со своим любимым, но разве может поступить по-другому.

   - Я знаю он у тебя есть! - голос даже не надламывается, криком проходит сквозь ком в горле. - Ты должен был продумать всё с самого начала! Ты знал! Знал, что это случится!

   Болезненный блик от накопившихся слёз, худенькая ручка на скрытой под бинтами шее, безысходный оскал, чуть подрагивающее от страха тело, тщетные попытки ровно вдохнуть в больные лёгкие кислород.

   - Тш-ш-ш... - Его крепкие руки осторожно обвивают тоненькую шею, притягивая к себе, и тело, что уже не может держать спинку прямо бессильно утыкается красным от слез, стекающим по мягеньким щёчкам, личиком в судорожно вздымающуюся грудь. - Это бы... Всё равно случилось... Понимаешь, солнце?..

   И вновь нежный поцелуй в лобик за последние два дня, а тёплые руки гладят по спине, будто ребёнка успокаивая.

Дазай не может сбежать вместе с Акутагавой, ведь Ода хотел, чтобы он был хорошим человеком. Хорошие люди не бегут от своей участи.

Акутагава не может спасти Дазая, ведь клялся в верности Портовой Мафии. Мафиози не спасают врагов.

Возлюбленные не могут себе не позволить пару сверкающих отчаянием солёных капель слёз в свой совместный последний день в объятиях друг друга. Они не могут друг друга оставить.

***

   Рюноске не помнил, что было на следующий день. Помнил только окровавленный труп на своих руках, чьё тело было испорчено Расёмоном. Помнил грустную улыбку на любимых губах. Помнил как крепко обнимал уже холодное тело ещё очень долго.

А ведь Дазай на тот момент уже целый год не пытался покинуть этот мир.

   - Забудьте.

   - Что?

   - Они сказали мне "забудь".