Леон Фантом

                                                                                    Каринтия, Рико 

           Вскоре после ухода Леона, Тэррон решил обстоятельно заняться делами.Нужно было решить, как поступать наилучшим образом и в Америке, и вКаринтии. Раз уж Гаспар вернулся в Рико, в Америке делами Горящих Телостался заправлять его главный жрец и домоуправляющий Люциус Хартхелл.Гаспар, конечно, заикнулся о том, что надо бы выпустить Фира, но Террону этаидея решительно не понравилась: он не доверял Фиру, но верил в егомстительную натуру. Он бы совершенно точно не доверил ему своих людей, неговоря уж о том, чтобы следить за безопасностью его матери, Елены Фантом.Далее следовало решить проблему с Хуанной, которая, как выяснилось послеразговора с подосланными ей тритонами, возглавляет тайную организацию«Свободное королевство», которая собирается устроить революцию, чтобысвергнуть каринтийский патриархальный, традиционный и консервативныйрежим на либеральный по типу Новой Америки, предоставить «странным» (так вКаринтии называли геев и лесбиянок) права и свободы, разрушить институтпатроната — но не с тем, чтобы пресечь интимные отношения между лицамиодного пола, а как раз наоборот, с тем, чтобы уничтожить всё хорошее, что впатронате всё же было и нравилось Тэррону, и вместо него разрешитьгомосексуальные браки, продлевать статус аманте до любого возраста,фактически заменять женщин аманте, а самих женщин сделать лесбиянкамипод лозунгами феминизма и эмансипации, и вместо воспитания юношестваприводить к общественной деградации. 

          Тэррон долго и неприязненно думал обовсём этом. Всецело поддерживаемый своим окружением, он наконец решилнанести визит на виллу Альба, взяв с собой Хоакина и Агатона, чтобы обсудитьсвои планы с Диего. А план у него был пока такой: подослать к Хуанне какую-нибудь девушку-служанку, чтобы через неё узнавать всю информацию, в товремя как Агатон должен был начать красиво ухаживать за принцессой (Хайтузнал, что русалка всё же не является «странной» в полном смысле слова, хоть ипытается таковой выглядеть, ей нравятся весьма хорошенькие утончённыеюноши статуса аманте), чтобы стать её любовником, и через него тоже можнобыло начать давить на принцессу.Когда Тэррон в компании с Хоакином и Агатоном прибыли на виллу Альба,выяснилось, что с донной Марией — матерью Архана, Диего и Долорес — как разразговаривала та самая принцесса Хуанна — шикарная русалка с розовымиволосами.           

          Очень удачно получилось, что она, прежде чем уехать, увиделаАгатона и даже назначила ему встречу сегодня вечером.Тэррон, братья Альба и Агатон оккупировали кабинет Архана и в итоге селитам обсуждать дальнейшие планы, касающиеся сестры Гаспара. 

          В то время каксам Гаспар вызвался проводить Эдель к некой донье Сильвии, которую онажелала видеть с собой рядом.В это же время, когда экипаж морской принцессы двинулся по улице, рядомс местным борделем под названием «Роза и Ландыш», возле одного из уличныхстоликов располагался некто, с чёрными волосами до плеч и разными глазами,глядя скучающим взглядом в сторону прохожих и отлавливая взглядоминтересные экземпляры представителей, что могли бы скрасить его ночныеприключения. Да и не только ночные... 

          — Останови! — крикнула принцесса кучеру. 

          Карета остановилась, и высокопоставленная дама приоткрыла дверцу иуставилась прямо на незнакомца. Фантом (а это был он) дождался одну из путан, которая работала под именемРоза. Та подала ему персиковое пиво, и он весьма кокетливо начал спрашивать,можно ли брать напитки на вынос. Получив ответ, что можно, вальяжноразместившись на стуле и откинувшись, Дьявол стал поглаживать и покусыватьнежную кожу куртизанки, хотя больше с любопытством следил за экипажемпринцессы, нежели за девушкой.Он словно почувствовал чей-то грех прямо через дорогу. 

          — Сладость моя... — обратился он к Розе, — а чей это экипаж? 

          — Инфанта Хуанна Аманда дель Маре, теперь — единственная наследницакороля Алоизия, — ответила проститутка, пожимая плечами. — Её брат давнопропал, её кузен и жених, племянник короля — пропал тоже, а сам король стар ипри смерти. Так что в скорости — свободная королева всех морей и океанов. 

          — Хо-о... неужели... — протянул заинтригованно Фантом и, встав, взял своепиво, наклонился к Розе и от души, весьма неприлично её поцеловал, оставивнебольшой мешочек, затем взял свой напиток, шляпу и, надев её, направился всторону экипажа.  

          Специально ли или нет, открыв по пути напиток, отпив его, а после, словнобы запнувшись, он неудачно... облил ноги принцессы, когда та слегка показаласьиз кареты.           Принцесса с улыбкой наблюдала, как брюнет приближался к её карете, покаон не залил пивом её сапожки. Вот как раз и подвернулся под руку тот, на комможно сорвать злость. 

          — Схватить! — коротко приказала она своим тритонам — их было четверо,все довольно высокого роста, хотя и не слишком внушительного телосложения,вооруженные шпагами и дагами.Стража принцессы тотчас окружила Леона. 

          — Я жду, — улыбнулась русалка. — Когда ты языком вылежишь мои сапожки. 

          Мужчина приподнял взгляд из-под козырька на принцессу, осмотрел всехстражников, лениво приподнял козырек пальцами и сказал лишь: 

          — Достаточно будет сказать: «Извините»... но, после вашего мерзкогообращения... я потерял желание извиняться... дамочка... 

          — Тебе, видимо, не объяснили, кто я. Или, может быть, ты мнишь себядостаточно хорошеньким мальчиком, чтобы мне понравиться, и я тебяпощадила?.. Не хочешь добром — тебя заставят. Эстебан, — обратилась она кодному из тритонов, который тотчас вынул шпагу, угрожающе и непроницаемоглядя на брюнета. 

          — Боюсь-боюсь... — захохотал тот и посмотрел на бутылку, — только зрятакой напиток на нахалку высокомерную потратил... 

          Он начал допивать остатки, абсолютно игнорируя и принцессу, и еёстражников. 

          — Стойте смирно, сеньор, — сказал Эстебан, направив остриё шпаги к егогорлу. — Никто не смеет — а тем более какой-то там простолюдин, которыйшляется по борделям и мацает шлюх — так публично оскорблять нашугоспожу... защитницу всех женщин... и вообще всех угнетаемых в Морском иКаринтийском Королевствах... 

          Остальные тритоны приблизилась к нему, чтобы обыскать. 

          Брюнет неприязненно глянул на того в ответ, сверкнув глазами, и тут жеперестал улыбаться. От речи защитника принцессы резко повеяло феминизмоми вообще «повесточкой» — всем тем, что Леон на своей Родине люто терпеть немог. Столкнуться с этим в стране, которая ему была обрисована как оченьпатриархальная, оказалось до боли неприятно. Впрочем... ах, да! Ведь эта милаярозоволосая принцесса подводного царства и всех его рыб стояла чуть ли не воглаве тайного общества «Свободное королевство», которое под эгидой минимой«свободы» хотело устроить тут сексуальную, либеральную и ещё хрен знает какую революцию за права психбольных и ненормальных.           — Ты посмел влезть в мое личное пространство, рыбка? — уточнил брюнетедва рокочущим и грудным голосом, напоминающим скорее угрожающеерычание зверя или треск дров в костре. 

          — Я дворянин и личный телохранитель и советник принцессы, не смей ко мнетак обращаться, — ответил тот, чуть сильнее вдавив острие над ключицей«дьявола». — Лучше подними руки и позволь нам тебя обыскать, если не хочешьпроблем. 

          — Проблем? — флегматично протянул тот и выдохнул, спокойно допиваяпиво и опустив голову, убрал пальцами острие шпаги от себя. — Мне кажется...ребята, это у вас и вашей принцессы проблемы... 

          Леон весьма оценивающе покосился на русалку, мысленно пытаясь себепредставить, какая она вообще из себя, о чём думает, какие эмоции испытывает,чем любит заниматься в свободное от «работы» время и в чём вообще состоит«работа» местной Ариэль, и двусмысленно улыбнулся, тут же схватив шпагу заострие, глянув самоуверенно на тритона и, выдернув оружие у того из рук,дернул того на себя и пнул, а после, выхватил шпагу, перехватил её за рукоятку,схватил тритона за руку, заломал её, увалив того на колени и приставил шпагу кнему, широко и коварно усмехнувшись: 

          — Стоять... 

          Остальные тритоны тотчас повынимали шпаги и направили их на брюнета.Эстебан скривился от боли, тяжело дыша, но пытаясь не шевелиться, чтобытот не пронзил ему горло. 

          — Госпожа, госпожа! — горестным голосом воззвал он. — Это мерзкиймужлан осмелился... Но я не могу вас защитить... 

          Розоволосой принцессе весь оборот дела сильно не нравился. 

          — Ладно-ладно! — Она примирительно подняла руки. — Просто полезай вкарету, по дороге уже разберёмся, кто кого обидел, и у кого и какие проблемыбудут... Похоже, тебя просто не учили в детстве разговаривать со знатнымидамами, а особенно теми, которые независимы от мужчин и идиотских традицийпатриархата. Впрочем, если ты не видишь во мне даму... — Розоволосаякапризно и снисходительно скривила губки, — можешь называть меня «донХуан», «принц Хуан», если угодно. 

          Да, она явно противоречила сама себе, как, впрочем, и американскиефеминистки: с одной стороны — «все люди сёстры, а мужики — нелюди иужасные чудовища», с другой стороны, попытка равняться с мужчинами — и этопритом, что в Хуанне не было ничего мужского ни на йоту, да в любой «бабочке»из «Розы и Ландыша» можно было сильно больше мужских черт найти, чем вэтой красотке в розовом платьишке. 

          Фантом покосился на карету и усмехнулся: 

          — Другое дело... леди... но, что-то не слышал я, чтобы в странах старыхустоев... не был в почете патриархат... 

          Он игриво потрепал тритона за щеку и, хмыкнув, швырнув перед ним егошпагу. Затем поправил шляпу и лёгкой походкой прошел к карете, осмотрелХуанниту ещё раз и забрался внутрь. 

          — А ведь как раз с вами хотел поговорить... принцесса... — ехидно улыбнулсяон и нагло развалился на диване напротив, закинув ногу на ногу. 

          Тритон скривился от унижения, но поднял свою шпагу и мрачно поглядел напобедителя. Остальные стражники вернули шпаги на место и вскочили налошадей, чтобы сопровождать карету до места назначения.Русалка нахмурилась, глядя, как вальяжно уселся Леон, вздохнула и селаоколо Эстебана — видимо, он был более приближённый, чем остальные, которыепоехали верхом. 

          — Трогай! — крикнула она кучеру. — Я ненавижу ваш каринтийский патриархат, если честно, женщине в таком королевстве нечем дышать, —заговорила она, мрачно глядя на свои сапожки. — Мужчины вроде вас считают,что могут обращаться с женщинами как угодно только по тому принципу, что уних в штанах нечто другое, и считают себя сильнее. Но... рано или поздносправедливость восторжествует. Довольно странный способ вы избралипознакомиться со мной, сударь. И не торопились бы лезть в карету, если быузнали, куда я еду, — хмыкнула она, подняв лучезарные глаза на собеседника. 

          — Пф... феминизм? Какой кошмар... — отвернулся к окну Леон, заметив этовесьма пофигистично и подпер кулаком подбородок. — А что же тогда, такаяженщина, как вы... пользуется носителями члена, чтобы обезопасить себя? Выже сильная и независимая... стали бы подобно мужчине... 

          — Всему своё время, — оскалилась принцесса. — Да... я и правда — подобнамужчине, и вполне могла бы постоять за себя, но ведь тупое патриархальноеобщество видит во мне лишь слабую девушку... А я — мужчина в женском теле,вынужденная страдать от несправедливости и угнетения, и ведь я защищаю нетолько таких, как я, но — всех! Ведь женщины — не единственные угнетённые вобществе слои населения, которые нуждаются в защите. К тритонам-мужчинамна суше тоже подозрительно пренебрежительное отношение... 

          — Что-то мне подсказывает... что они не сильно-то и против... — усмехнулсябрюнет, глянув на тритона рядом с принцессой, а после снова посмотрел в окно. — Куда мы едем?.. И, кстати... стелите-то вы очень красиво и сдержанно... всетакое. Свободу и равные права женщинам... а... кем будут ваши эти женщиныбез мужчин? Чего они добьются, и какова их цель? 

          Тритон зло взглянул на Леона, а Хуанита неприязненно улыбнулась. 

          — А зачем вообще женщинам мужчины? Так, поиграться разве что. Без нихвполне можно обойтись, равно как и наоборот. Просто вы, видимо, как и всекаринтийцы, росли среди навязанных стереотипов. Это нельзя, то нельзя, шагвправо, шаг влево — расстрел. Женщине не захотеть рожать детей — нельзя,спать с кем-то, кроме мужа — нельзя, иметь любовницу — нельзя, не выходитьзамуж или жить с девушкой — уже косо посмотрят. Мужчинам, кстати, тожемного чего нельзя. Не насобирал должное количество добычи из бедных женщин — всё, уже не мачо, не смотришь на женщин — всё, уже не мачо. Если тыаманте, а тебе больше 21-го — всё, уже насмешки, презрение и негодованиеобщества. Если не собираешься жениться и деток плодить, а хочешь остаться сосвоим покровителем на всю жизнь — всё, уже нарушение Кодекса о патронате,Инквизиция, сумасшедший дом и общественное презрение и порицание. Мирзатхлых правил, устаревших моральных устоев, давно отживших традиций. Ну, акуда мы едем... сюрприз!.. 

          — Донья Хуанна, — осторожно взял её за руку Эстебан. — Ну чего вы, бисер-то, перед свиньями... Этот неотёсанный мужлан явно не создан, чтобы понятьваших великих и прекрасных замыслов по преобразованию обоих королевств,где будет наконец истинное равноправие! 

          — О да, Эстебан! — приторно-сладким, тонким голосом отозваласькоролевская дочь. — В том новом мире, который я построю, тебе больше никогдане придётся стыдиться и стесняться того, что ты предпочитаешь мужчин, а мне — что я предпочитаю женщин. Долой навязанные, никому не нужныестереотипы!.. 

          Леон прослушал этот берд собачий, стараясь не показывать своих истинныхэмоций, эта ахинея его выбешивала, но он лишь внимательно и хитро, с ложнымрасположением посмотрел на розоволосую и натянул уголки губ чуть сильнее,улыбаясь: 

          — Хм-м... как интересно... прогрессивные взгляды... а будущее вашегокоролевства вас не волнует, ваше высочество? Кто женщины без мужчин,примерно через 100 лет? Вот смотрите... 100 лет без браков, ограничений и принципов патроната, 100 лет без мужчин — голод... революции... бесплодие...вымирание видов... м? 

          Он заломил бровь. 

          — Не говорите ерунду, — сердито выдохнула принцесса, обмахиваясьвеером. — И не дышите на меня пивом, кстати. Не вижу ничегокатастрофического ни через 100 лет, ни дальше. Я уверена, что вполне могутнайтись и такие способы, чтобы со шпагой на боку ходила женщина, а мужчинабы сидел дома в длинном подоле, а то и детей бы рожал...     

          Карета быстро ехала по улицам Рико, они миновали уже портовый район,Альвийский квартал, проехались по берегу мимо «Горнего города» и мчалиськуда-то вдоль берега — за город. Вокруг кареты слышалось равномерноецоканье копыт скачущих верхом тритонов, сопровождающих инфанту.Леон с некоторой тоской пронаблюдал в окно пейзажи Альвийскогоквартала, мимо которого они проезжали и подумал о том, что альвы, несмотряна то, что их всюду считают существами без каких бы то ни было принципов,сексуальных табу и морально-нравственных ограничений, в действительности —просто монахи и монахини с самыми, что ни на есть, традиционными иконсервативными взглядами, в сравнении с тем, какие тут «ценности»отстаивает эта розоволосая и её придурковатый телохранитель. 

          — Да... вот только вы говорите ерунду... принцесса, — протянул Леон сусмешкой, — будь все так... как вы сказали, вы бы сейчас не обмахивались бывеером, не носили диадему и не были в розовом платьице... принцесса... Отчегоже такая прогрессивная госпожа, как вы, сама вторит стереотипам ипридерживается их? 

          Хуанна нахмурилась, посмотрела на Леона с таким видом, будто вот-вотшвырнёт в него веером — а затем внезапно расхохоталась: 

          — Я тут с вами мечтала, сеньор неизвестный, но мне приходится жить, ксожалению, в настоящем времени и подчиняться культуре и традициямКаринтии и Морского Королевства. Впрочем, вы ведь не думаете, что я такая ужтрусиха и не могу показать этим проклятым консерваторам, каких взглядовпридерживаюсь? В таком случае, поезжайте на бал к сеньору и сеньоре Флоренс — о-о, вы меня там увидите в брючном костюме, одетую и причёсанную, каксамый настоящий молодой дворянин и принц! Моя девушка просто обожает,когда я так одеваюсь... Как кстати ваше имя? Я всё ещё сержусь за испорченныесапожки, хоть вы и скрасили мой путь беседой. Кстати... вы вроде говорили, чтоу вас какое-то дело ко мне? Я слушаю. 

          Леон дышал глубже, стараясь переварить новую порцию бреда, включая«мою девушку». Ему казалось, что ещё немного — и она сейчас ещё и про негровначнёт заливать. Мол де, самый образцовый вариант сверхчеловека — этосамостоятельная, эмансипированная негритянка-феминистка-лесбиянка...Словом, Сафо бы подавилась, покраснела, покаялась бы в грехах и побежала быпостригаться в монахини, заслышав сейчас Хуанниту.Однако, принцесса была красива, хоть и дурна. Её хотелось спасти,отряхнуть с неё грязную шелуху её «прогрессивных взглядов» и увидеть, какаяона настоящая, там, за этой шелухой. 

          — Мое дело... к вам, принцесса... касается только меня и вас... наедине... что, кстати, касается и ваших планов... а вот... как меня зовут... — он поправилшляпу, прикрыв ей глаза и глядя исподлобья на девушку. — Ну... многим яизвестен под прозвищем Дьявол... госпожа... или Фантом. Называйте, как вамбольше нравится... 

          — Вот наглый же, да? — засмеялась Хуанна, обращаясь к Эстебану, которыймрачно нахмурился. — Вы очень забавный собеседник, сеньор Фантом. Нонаедине вы со мной останетесь, только если сдадите всё оружие, которое привас, возможно, есть, и дадите моим людям себя обыскать. Впрочем, там, куда мы едем... людей у меня более чем достаточно, так что вам всяко придётсяподчиниться, сеньор Фантом. И не просто подчиниться... Вы слышали сегодня отменя более чем достаточно для того, чтобы я была крайне заинтересована в том,чтобы вы стали моим сторонником. Когда в моём тайном дворце вас познают спомощью искусственного члена, и вам понравится — вы пополните ряды«странных» и будете ярко жаждать снова и снова этих незабываемыхощущений, а оттого — поддерживать мои начинания. А как, вы думаете, я своегобрата приручила? — Девушка коварно усмехнулась. — Правда, в его случае членбыл не искусственный, а вполне себе настоящий... Так что теперь, даже если онобъявится снова — хоть он и пропал без вести в другом мире — то всякоподдержит мои реформы, а то и революцию... Но на вас, при вашей мускулатуре,вряд ли у кого-нибудь встанет... 

          Слышать такое о Гаспаре было неприятно. Он смутно помнил, что именно вот эта вот миловидная розоволоска стала причиной его первичной травматизации, унижая младшего брата, внушая ему, что он гей, используя своих фаворитов против него, а их холодный и глупый отец только усугубил ситуацию тем, что запрещал Гаспару ходить на танцы с цыганками и наказывал его за любые подростковые проявления здоровой гетеросексуальной активности. Вот так ломается психика, вот так ломается сексуальность, вот так совершенно нормальный, здоровый мальчик превратился на долгие годы в затюканного мазохиста, считающего себя слабым и ищущего себе сильных покровителей, постоянно в приступах аутоагрессии старающегося наказать себя, спровоцировав против себя сексуальное насилие. 

          Леон сдержанно пожал плечами, стараясь оставаться максимальнохладнокровным:              — Меня даже армия не остановит... Хуаннита... — протянул он коварно имрачно, но с улыбкой. От него словно пахнуло темной и леденящей аурой,вызывающей мурашки. — И, если надо... я свое получу... не важно как... дажесилой... 

          Русалка дёрнулась и выронила веер, настороженно взглянув на собеседника. 

          — За такие слова вам тоже придётся извиняться, как и за сапожки госпожи, — сказал вместо неё тритон. — Никто не смеет разговаривать с госпожой втаком тоне. 

          — ...Тем более, что, я могу вообще потребовать, чтобы вы со мнойобращались и разговаривали, как с мужчиной, — фыркнула розоволосая, обретядар речи, и выглянула в окно. 

          Карета постепенно замедлялась, въехав в ворота совершенно огромнойзагородней виллы. 

          Леона злило всё это высокомерие, глупость, наглость и желание его унизитьвсё сильнее и сильнее, но он сдерживался, выжидая. 

          — Да не буду я разговаривать с девчонкой, как с мужчиной. Особенно глядяна нее и видя её в розовом платьице... — усмехнулся Фантом почти равнодушно,снова откинувшись на спинку дивана. 

          — Я в розовом платьице — когда я разговариваю с глупыми каринтийцами! —зашипела девушка сквозь зубы. — На своей территории я вполне себе хожу вбрюках, вы в этом убедитесь!.. А вот вам... достанется! Вы уже достаточнонаговорили себе для того, чтобы ваши родные в Рико вас никогда не нашли...Впрочем, перед этим я всё же сделаю из вас пассивного «странного»,жаждущего, чтобы им овладели... 

          Карета остановилась, несколько человек подошли встречать принцессу.Тритоны спрыгнули с лошадей; один из них подошёл предложить рукуХуаните. 

          Леон пожал плечами и, глянув в сторону Хуаниты, а после тритона, сидящегорядом с ней, выразительно посмотрел вниз.Сапожки принцессы просто разъело, как от яда или кислоты.Эстебан и вовсе в этот момент закашлялся и харкнул кровью, начинаязадыхаться.Фантом продолжал сидеть неподвижно и следить за всем этим с улыбочкой,сказав только: 

          — Вставать не советую... ваше высочество... 

          Хуанна взвизгнула, скидывая обувь, в ужасе глядя на собеседника ипопытавшись открыть дверь кареты.Эстебан кашлял и задыхался, вцепившись в сидение кареты, с не меньшимужасом глядя на Леона. 

          Дьявол улыбнулся и, расслабившись, выпрямился, сняв с себя шляпу и поправив волосы. 

          — Поступим следующим образом... — интимно, почти полушёпотом заговорилон, — сейчас... мы с вами возвращаемся в «Розу и Ландыш»... спокойно... как ни вчем не бывало... заходим в один из номеров... и спокойно всё обсудим... о... да...— Он привстал и достал из своей сумки вполне мужскую одежду, протянув еёпринцессе, как и свою шляпу. — Если не хотите, чтобы вас... кто-нибудь узнал...К тому же, ведь для вас ходить в мужском не в новинку и даже будет лестно, неправда ли, принц Хуан?.. 

          — Да кто вы такой?! — скорее испуганно, чем сердито уставилась она нанего, и её глаза расширились. Она на всякий случай ущипнула себя, чтобыубедиться, что это не сон. — Ненавижу мужчин, — выдохнула она наконец,принимая одежду. — Мою карету узнают всё равно. Мне нужно переодеться ипересесть на лошадь... Отпустите хотя бы Эстебана, — глянула она с ужасом назадыхающегося тритона. 

          Фантом захохотал и, порывшись во внутреннем кармане своей рубахи,достал флакон с желтой жидкостью и протянул его тритону. 

          — Это противоядие... Если принять немедленно — симптомы пройдут... нопропадет голос... так что... вам вряд ли удастся поведать все о том... что здесьпроизошло... поэтому советую... мне подчиниться... 

          Он наклонился вперед и покрутил флаконом перед носом стражника.Стражник молча схватил флакон рукой. 

          — ...Позволите мне хотя бы выйти и переодеться? — зыркнула русалка набрюнета. — Если вы — Фантом, значит, вас не существует в реальности... 

          — О, да... обо мне... никто в обоих мирах не знает... — улыбнулся тот иотрицательно покачал головой, встав и схватив тритона за плечи, вытолкнул егоиз кареты, добавив: — Принцесса... скажите, что ему нужна помощь... вас-топослушают... а переодеваться... — он вернул на нее серьезный взгляд. —Советую здесь... 

          Она все ещё с возрастающим ужасом и недоверием смотрела на него. 

          — Кошмар! Это просто кошмарный сон!.. — прокомментировала, наконец,русалка, и, высунувшись в окно, позвала слуг помочь Эстебану, которыйпротивоядие всё же выпил и теперь онемел. — Ладно, разворачивай, — крикнулаона кучеру. — Отвернись. При тебе переодеваться я не буду!.. 

          Леон снова захохотал: 

          — Вы же как мужчина! Чего вам стесняться? Какого-то яйценосца? Раз мынизшая ветвь эволюции... — ехидно добавил он и отворачиваться не стал. 

          — ...Ненавижу мужчин... — ещё раз с ненавистью процедила дочь короля,отворачиваясь от него сама и начиная расшнуровывать корсет. — Сон это илинет... но я обязательно выясню источник твоей магии, выродок, и месть моябудет ужаснее, чем ты сможешь себе представить... Я-то мужчина, а вот ты —ты! О! Я отомщу тебе за это унижение... Не будешь ты больше мужчиной, а яйца,которыми ты так кичишься, тебе надо, видимо, отрезать! 

          — Помочь переодеться? — игриво уточнил Леон, как будто и не слыша всейэтой тирады. 

          — Даже не вздумай меня трогат! Я тебя ненавижу, подонок! — вскрикнула она высокимголосом, обнажая его взгляду белоснежную хрупкую спину, на которую тотчас,ещё полностью не сняв платье, набросила мужскую рубаху. 

          — А как же ваш жених? — уточнил он не без ехидства. — Его тоже? Или,может... у вас фетиш на женоподобных парней... потому что именно они — какдевушки? 

          — Не твоё дело, и тебя это не касается! — отозвалась русалка, сдёргивая ссебя чулки и пытаясь натянуть брюки под прикрытием пока ещё так и не снятойбледно-розовой нижней юбки. — И да, я его тоже ненавижу, потому что онпредал меня и сбежал с любовницей, строит сейчас, наверное, коварные планы... Все мужчины — сволочи... А впрочем... да... да!.. Мне нравятсяженоподобные юноши — ясно тебе? Сильно больше нравятся, чем такие, как ты,потому что этих я могу отыметь сама! И пальцами, и... вообще, как захочу... 

          Леон прикрыл глаза и пожал плечами, глянув в окно:

          — Ну... а если я скажу... что твой жених мертв? Тебя это успокоит? 

          Принцесса замерла, на минуту даже перестав сердиться на Леона. И, прикрыв грудь, обернулась. 

          — ...Это правда??? 

          Леон неоднозначно сузил глаза: 

          — Если я смог украсть тебя... ты думаешь, я не смог бы добраться до какого-то там герцога? 

          Он заговорщески улыбнулся. 

          Хуанна бледно и неуверенно улыбнулась в ответ: 

          — Но... у тебя есть разве резон мне помогать?.. А... и... как же Гаспар?.. Онтоже мёртв?.. 

          — Этого я не знаю... сказали... он пропал... и нет... — хохотнул тот, — я тебене помогаю. Я помогаю себе... он просто переступил мне дорогу... так же, как иты... и, как видишь... меня ни разу не волнует статус... как и то, кого резать...тебе просто повезло... Конечно, у тебя скверный характер... ты сама мненавязалась... но, ты достаточно красива... чтобы я хотел от тебя... сама знаешьчего... 

          Она снова отвернулась, вспыхнув и очень сильно покраснев, несмотря насвою природную бледность, характеризующую всех жителей моря. 

          — ...Я могу узнать, что тебе нужно и какие цели ты преследуешь?.. Можетбыть, мы смогли бы помочь друг другу — и тогда обойдётся без угроз, пыток,насилия и так далее? — внезапно осведомилась она сильно другим, почтиелейным голосом, с какими-то новыми интонациями, медленно натягивая подюбкой брюки и застёгивая ремень. 

          — Моя цель? Нет... тебя точно не касается... — протянул тот со скукой, глядяв окно. — На данный момент... я хочу развлечься с тобой... как полагается мачо...Я наслышан о твоем свободолюбивом характере... и поиске острых ощущений...Если тебя давно никто не удовлетворял... я мог бы это исправить... 

          Сказав это, Леон испытующе взглянул на русалку — ему в самом деле былоинтересно, как она отреагирует. 

          — Перестань!.. — дёрнула плечом инфанта, чувствуя, как непонятная дрожьпрошла по её телу. — Ты меня совсем не знаешь!.. В постели я обычно играюроль мужчины, тебе это вряд ли понравится. Скажи! Скажи свои цели! Помощьморской инфанты может тебе понадобиться, у меня куча союзников и огромноевлияние. Теперь, когда мой брат пропал, а Алехандро мёртв, я — единственнаянаследница отца. Подумай об этом! Мой муж мог бы стать морским королём насмену государю... 

          — Пф-ф-ф... — скривился тот, — власть? Что может быть скучнее? Сводвсяких правил... издание законов... регулирование этих законов... скука... я и такделаю, что хочу... меня ведь не существует... помнишь? А, значит... никакимизаконами я не связан. - Он вернул на нее взгляд. — Тем более... моя помощь... тебе гораздо нужнее...чем твоя мне... я все-таки Дьявол... 

          — Значит, всё-таки мне снится потрясающе реалистичный сон, — вздохнуларусалка, снимая нижнюю юбку и оказавшись под ней уже полностью переодетаи похожая на хорошенького юношу-тритона с розовыми волосами. Онанахлобучила шляпу на голову и начала собирать волосы в узел, как обычноносили мужчины. — Хотя, если честно, не представляю, зачем я Дьяволу. Ядумала, ему интереснее было бы развращать праведниц и монашек. 

          — С монашками долго спорить нужно... они такие зануды... — протянул тот, — поэтому уж лучше совращать ту... что сама кого угодно совратить хочет... даеще и получить власть над обоими полами... ты — кто? Гермафродит? 

          — Мне больше нравится слово "Андрогин", — усмехнулась девушка. —Совмещать в себе мужское и женское — очень удобно, выгодно и приятно. 

          Карета приблизилась к «Розе и Ландышу». Там появилось много новыхпроституток в компании подвыпивших моряков, которые заходили внутрь ирасходились по комнатам.              Леон хмыкнул и открыл дверь, встав на ступень и не выходя полностью,подал русалке руку:

          — Тогда бежать не советую... я ведь не зря показал тебе, как действует яд...Когда ты резко встаёшь... 

          — Да не буду я бежать, вот только... мужчинам руку не подают, — ответилаинфанта с достоинством и вылезла сама, осторожно оглядевшись, чтобы никтоне видел, как она выбирается из характерной кареты принцессы.Впрочем, если моряки и шлюхи и видели это, то им было решительно всёравно. — А кучеру что сказать?.. 

          — Чтобы забрал тебя через пару часов... в каком-нибудь сменном экипаже...— ответил парень и вышел следом, встав рядом и собрав руки в карманы... 

          Во внутреннем кармане его куртки слабо пульсировал альвийский кристалл,который Леон недавно дополнил как транслирующее радио-устройство,передающее всё происходящее звуками на кристалл-"близнец», который сейчасбыл у Гаспара. 

          Хуанна подошла отдавать распоряжение кучеру, который кивнул — икарета отъехала от крыльца борделя. 

          Гаспар в это же самое время как раз сторожил вход на пирс, по которомуЭдельвейс вернулась в родное бунгало, чтобы забрать некоторые свои вещи,прежде всего — шпагу, лук и колчан. Ему было скучно и нечего делать, пока онждал кузину, и он с некоторым удивлением обратил внимание на кристалл,услышав звук голоса Хуанны, разговаривавшей с кучером. 

          Леон потоптался на месте и глянул в сторону борделя, ожидая принцессу иокидывая её пока скучающе-оценивающим взглядом.Карета уехала — и розововолосая агрессивно обернулась к спутнику. 

          — Чтобы ты знал. Вообще-то ты не в моём вкусе. Мне в самом деле нравятсяпарни, внешне и по характеру более похожие на девушек... Можешь считатьменя «странной». Да, я «странная»! Пожалуй, так. Мне всё больше кажется, чтопо-настоящему захотеть я могла бы только другую девушку! Мою девушку! Будьона сейчас здесь... 

          — Как будто меня это е**т... — усмехнулся тот, ожидая русалку и ничуть нестесняясь в выражениях. Шокировать и поддевать её Дьяволу кажется весьма ивесьма нравилось.              — А ещё ты не соблюдаешь правила этикета! — нахмурилась инфанта,подходя к дверям. — Вряд ли ты дворянин... Да, кстати! Угадай, что с тобойбудет, если меня, не дай Лэн, примут здесь на тритона... Тебе что — не знакомДоговор Морского Королевства с Каринтией о сексуальной неприкосновенноститритонов на суше? За нарушение Договора — смертная казнь! 

          — Ничего мне не будет... местные власти от меня в восторге... — ответилФантом мрачным тоном и боднул не сильно принцессу в спину, чтобы тапошевеливалась. Эта многословная феминистка-лесбиянка всё сильнеевызывала в нём раздражение и всё меньше — желание с ней переспать. Можетбыть, у него на неё даже не встанет, но проучить её, в любом случае, Фантомухотелось. 

          — Не торопи меня!.. — шикнула сердито девушка и неохотно наконец вошлав двери под насмешливым взглядом бордель-маман, которая однозначноприняла её за очень молоденького тритона. 

          Брюнет ехидно усмехнулся и, достав из-за пояса парочку золотых колец,кинул их здешней мадам, а после стянул с себя рубашку, открывая на общееобозрение свое тело и глядя по сторонам за реакцией. А тело у него было иправда шикарное, там было, что посмотреть: красивая, атлетическая фигура,гармонично развитые выдающиеся мышцы плеч, груди и пресса. Под горломможно было рассмотреть татуировку в виде перевёрнутой короны, на одномплече — руну огня, на всю спину красовалась татуировка в виде скелета в форме огромногопаука. 

          Девушки, которые в это время находились в холле, разом подняливзгляды, разглядывая Леона. 

          — ...Какой мужественный!.. 

          — И симпатичный! 

          — Вот повезло этой... или этому... с розовыми волосами... 

          — Парень! — протянула одна из путан  Леону. —Пойдём лучше со мной?.. Всяко же безопаснее будет, чем с Договором такрисково играться... 

          Хуаннита повела взглядом, в надежде, что Леон выберет другую девушку.Тело брюнета казалось ей непривычно сильным, мужественным и брутальным всравнении с телами тех, кого она обычно выбирала себе в любовники. 

          — Простите... сладкие... — повернулся к ним брюнет, раздосадованноразведя руками и шагая рядом с розоволосой, спиной вперед, — но я хочунемного поиграться... потом... если мне будет мало. Обещаю... и с вамиповеселюсь, если вам сегодня меня ещё не хватило. Кстати! — Он обратился кРозе, подозвав её к себе жестом. 

          — ...Да, миленький?.. — отозвалась Роза, охотно подходя и демонстрируя надкорсетом красный знак розы на её теле. 

          Леон приобнял её, развернулся, шагая рядом с розоволосой и шепнул Розе наушко:              — В нашей комнате кое-что осталось... те резиновые штучки... помнишь?Можете продавать их здесь высокопоставленным дворянам... чтобы они небоялись кончать... ну, а мне... принеси парочку... пожалуйста... 

          Роза кивнула, хмыкнула и, поблагодарив, пошла и принесла Леону то, что онпросил, а заодно и ключ от комнаты. 

          Хуанна дель Маре всё это время испуганно и настороженно поглядывала посторонам, ловя на себе тоже время от времени любопытствующие — но чаще всёже насмешливые взгляды девушек. 

          Леон благодарственно кивнул и обнял ту за талию, со вкусом поцеловавжрицу любви (Роза разомлела и долго не хотела отпускать Леона, покаостальные проститутки с выражением лёгкой зависти на неё смотрели), и, взявиз её пальцев квадратную, сплюснутую пачку, заныкал её в карман и, отпустив,шлёпнул ту по попке, а после нагло обнял за бедро Хуаниту и направился с ней внужную им комнату, искренне надеясь, что эта эмансипированная лесбийскаямразь всё же расслабится рано или поздно и начнёт уже чувствовать себянастоящей женщиной, получающей удовольствие от близости с настоящиммужчиной.Морская принцесса, прерывисто вздохнув, молча последовала в комнату,пытаясь на ходу снять руку мужчины со своего бедра. 

          — Почему ты не выбрал шлюху? Этим не привыкать. А я —высокопоставленная персона. И ты меня позоришь. Я никогда в жизни в этозаведение не заходила!.. 

          — Всё бывает в первый раз... — Фантом взял ключ и закрыл дверь изнутри, чтобы им никто не помешал, глянув в её сторону, словно дразнил и издевалсяодновременно. — Зато я, кажется, знаю... что настоящего мужского члена ты точно никогда непробовала...           Хуанна вжалась спиной в стенку, не желая двигаться к кровати. Внутри унеё всё замирало от смеси ужаса и нездорового любопытства. 

          — ...Я... я... не собираюсь... потакать твоим мужским хотелкам, —полушёпотом выдохнула девушка. — Если хочешь быть со мной — будешь снизу,и связанный... 

          — Не-е... красотка... я не из тех... кто подчиняется... — отозвался брюнет имедленно двинулся в её сторону, встав на два метра от неё напротив. Он и такзнал, что она его боялась, и собрал руки на груди. — По-хорошему раздвигайноги и раздевайся... я не буду с тобой в твои розовые игры играть. Я не тритон. Я — Дьявол... детка... 

          — Не подходи ко мне! 

          Она выставила вперёд руку, сжав её в кулак. Сердце бешено билось в груди,отдаваясь в висках. 

          — Всё, шутки затянулись! Хватит!.. Я не собираюсь становиться любовницейДьявола, не моё!.. 

          Фантом заломил бровь, глядя с насмешкой и явным давлением на русалку,наклонил голову в бок. Не собирался он её насиловать, но смотреть, как онадёргается, было интересно. 

          — Так не интересно... Я слушаю... я не люблю применять сексуальноенасилие... даже к таким мерзким дамочкам, как ты... — выдохнул он наконец. 

          — Ах, я мерзкая?.. — Хуанита обиженно зыркнула на него глазами. —Мерзкая, ты сказал — да? Чего ж ты ко мне тогда пристаёшь, раз я такаямерзкая?.. Или за кого ты меня принимаешь вообще? Я — наследница трона изстаринного рода дель Маре! Ты что, думаешь, верно, что секс с Дьяволом —традиция наследниц рода дель Маре?! Да и какой ты Дьявол? Тебя никто нехочет, кроме шлюх!.. 

          Леон смотрел на неё с унизительной жалостью и продолжал улыбаться.Ближе не подходил, так как этого не требовалось, и даже ничего ей в ответ несказал. Ему явно нравилось, что она злилась. И злить ещё сильнее ему тоженравилось. Он только гортанно хохотнул и стал кивать, мол: «Да-да... давай...продолжай бесполезно тратить на того, кому по жизни по**й, свой словарныйзапас. Ори на дерево... " 

          — Так, ну всё, выпусти меня! — Она повернулась к запертой двери. — Или,если уж так сильно хочешь — просто ложись и подчинись мне. Я хочу, требую —чтобы ты со мной обращался, как с мужчиной! И никак иначе! 

          Леон заломил бровь и уточнил с издевательской улыбкой: 

          — Уверена? 

          — Да! Ты же сам настоял, чтобы я оделась парнем! Так что прекрати корчитьиз себя мачо, и не думай, что я буду падать перед тобой тут в штабеля!.. 

          Леон предвкушённо и весьма соблазнительно облизнулся и пожал плечами, расстегнув ремень и снимая штаны, без особого стеснения, оголяясь переддевушкой и откинув вещи в сторону. 

          Она вперила взгляд в его тело, внимательно осматривая мышцы, татуировки,телосложение, со вздохом отлепилась от стены и немного разочарованнопроизнесла: 

          — Что это означает... отказ? Я же сказала — как с мужчиной!.. 

          — Почему отказ? Я тут перед тобой голый стою... вообще-то... или тыдумаешь, что я и мужчин трахаю, не снимая штанов?.. — с изрядным сарказмомотозвался Фантом. Его лицо было бледно, а глаза горели. — Ты же этого хотела?Да? Всю дорогу мне втирала... про свои новомодные прогрессивные взгляды... чтобы оправдать своё извращённое желание, чтобы тебя грязно поимели взадницу, как твоих глупых приспешников, которые якобы мужского пола? 

          — ...Ах ты... ах ты мерзавец! — тихо и испуганно зашипела девушка, тяжелодыша и подходя ближе. — Ещё издеваться надо мной думаешь! Я же ясно далатебе понять, что я имела в виду! 

          — Я не разбираюсь в женской логике... — сузил глаза Дьявол, — если ты прожесткач... и про то, чтобы я тебя реально насиловал... хорошо. Где верёвка? —Он осмотрелся по сторонам, явно подстёгивая русалку-феминистку еще сильнее.Голос сделался жёстким и хлёстким, как удар хлыстом. 

          — Что?! Ну, нет... это уже никуда не годится! — Русалка отшатнулась отмужчины. — Ты... издеваешься... Не надо... Давай договоримся!.. 

          — О чём? Чтобы я тебя не трахал? — улыбнулся тот. 

          — ...Проси, чего пожелаешь... но только не этого...Она сжала губы и встала перед ним на колени. — ...Ты... т-твоя... м-манера общения... м-мне такое очень не... не... 

          Леон сделал вид, будто задумался, прошёл к кровати и сел на неё, долгоглядя на русалку и протянул: 

          — Всё-таки раздевайся... я бы мог потребовать от тебя того, чтобы ты забылавообще о своей цели и феминизме, который тут вообще не уместен... но, я неверю, что ты это сделаешь... Раздевайся. Можешь снять штаны и остаться врубашке... она ещё прикрывает твою вагину... 

          Русалка встала и со вздохом расстегнула ремень. 

          — Я всё-таки ненавижу мужчин — и теперь ещё больше, — ответила она,снимая брюки и прикрывая краем рубашки худые, в самом деле скорее по-мальчишески, чем по-женски сложенные бедра, и предоставляя перед взглядомДьявола длинные стройные белые ножки с атласной нежной прохладной кожей,без единой родинки, без единой царапинки, точно они принадлежали статуе.Девушка сильно дрожала, впервые оказавшись в такой ситуации... снастоящим мужчиной, а не мальчишкой или тритоном — те её боялись сами ивполне соглашались, чтобы она была «мужчиной». 

          — Скажи это снова... когда кончишь... — улыбнулся тот и призывно похлопалсебя по бедру, чтобы та него села. 

          — ...Не дождёшься, — веско ответила она, приближаясь к мужчине иположив руку ему на плечо, внимательно посмотрела на его бёдра и член. Оченьвнимательно. И покачала головой. — Я не смогу. Лучше сам... 

          — О-о... мне ещё и снизойти до вас, принцесса? Вот что значит чувствоватьразницу между мужчиной и сопляком... да? Ты там хоть что-то чувствовала? —фыркнул брюнет с презрительной улыбкой и, взяв русалку за руку, дернул её насебя и усадил к себе на бёдра, сжав руками её ягодицы и плотно прижав к себе,чтобы та не вскочила обратно, близко посмотрел ей в лицо и глаза, ощущая еёзапах. — Так боялась? 

          Она внезапно завопила и попыталась податься назад, но не смогла, тольковжала руки в плечи мужчины, пытаясь подавить слёзы стыда и унижения.Тело ей не помогало, и от этогопринцесса заплакала ещё сильнее, вытирая слёзы плечом и снова делая робкоедвижение податься назад. 

          — ...Ненавижу мужчин... — твердила она как мантру, — ...ненавижу,ненавижу!                          Фантом посмотрел на неё с немного пренебрежительнойжалостью и наклонился чуть сильнее. 

           — Итак... — начал он томно и спокойно, — с чего вдруг такая травма? 

          — О-ооотстань от меня... — уже в голос зарыдала принцесса, сжимаябрюнета руками.     

          Леон хмыкнул, отвернувшись и явно узнавая манипуляцию в этом, простовзяв и прижав ту к себе, склонил розоволосую голову к себе на плечо и сталпоглаживать по волосам. 

          — Ну, и чего ты бухтишь? Я вообще-то помочь хотел. Та, кто ненавидитмужчин. Ненавидит их без причины. Вот я и спросил. Будешь мне втирать какую-то глупую дичь... — Он вздохнул. — Ну, что? Я расстроюсь. Пипетка не встанет...и нам с тобой обоим будет грустно. 

          — ...Всё, я спокойна... не обращай внимания... — прошептала принцесса ужеподозрительно спокойно, утерев слёзы и ещё сильнее сжимая его. — ...Сам-то... что чувствуешь?.. 

          — Чувствую себя чужим папашей... который обидел ребенка... — посмотрелна ту брюнет. — Выпить хочешь? 

          — Не выпендривайся, лежи спокойно!.. — внезапно почти агрессивнозашипела принцесса, толкая его в плечо, чтобы он лёг. — Ты же хотел мнеудовольствие доставить?.. Ну так не отвлекай... 

          — Когда ты рыдала... ты была милее... — скривился тот, но подаваться назадне стал, только опёрся руками в кровать. — Если что... я же даже не вошёл...дура... я тебя подготовить хотел. И ты испортила мне настроение окончательно. 

          Он закатил глаза и забрался рукой девушке под рубаху, между ног, ощупавполовые губы и клитор. 

          — Вот сволочь! — выдохнула принцесса, слегка скривившись и близко глядяему в лицо. — Перестань уже надо мной издеваться!.. Если передумал менябрать — выпусти!..                Она зашевелилась, хотя под его пальцами её половые губы стали довольно мокрыми.            — А что лучше? Чтобы тебя трахнул я? Или пьяный моряк? Устроим? — хитрои весьма по-дьявольски улыбнулся Фантом.Хуаннита дёрнулась и сжала зубы от злости и... постепенно нарастающего возбуждения. — Пеерестааань! Преекратиии! Ты всё это затеял!!! Хочешь меня — так бери,или всё же хочешь, чтобы мужчиной была я, а девчонкой — ты-ы?! Устроим?! 

          Кажется, предел терпения Леона на этом начал заканчиваться — он и такперенёс от неё неслыханное количество оскорблений и унижений — сильнобольше, чем когда-либо от кого-либо. Глаза Дьявола сверкнули и потемнели. Онбез особого стеснения залепил ей пощёчину и швырнул на пол, медленно встави презрительно глянув на нее. 

          Русалка ахнула и медленно начала вставать, держась за битую щеку. 

          — Про-о... сти-и-и... — зашептала она, с ужасом глядя на него. — По...по...жалуйста...   

         — Убедилась, что мне плевать, какого ты статуса? — жёстко и до жутихолодно и властно ответил разноглазый. — Шлюха из местного борделя илипринцесска всякая там... каждая баба должна знать свое место. Перед братомбы ты тоже извинилась только после пощёчины? 

          — ...Всё-всё, успокойся... не надо... — Принцесса медленно, держась за стенку,вставала. — ...Я поняла... Не надо больше... братом? Передним-то чего извиняться? Он совсем на тебя непохож, слава Лэну. 

          Леон медленно отвёл глаза к своей рубахе с кристаллом, вспомнил что-то ивернул взгляд на принцессу, усмехнувшись. 

          — Если ты поживешь пару дней у меня... ты исправишься? 

          — ...Пару дней?! — ахнула принцесса. — Меня же хватятся... И как же Морское Королевство? Отец при смерти, я — последняя и единственная! Гаспаранет. Алехандро ты убил!.. 

          Леон собрал руки на груди и прищурился. 

          — Так ведь всё в твоих руках, Хуаннита. Напиши письмо, что поехала насовет... или где ваша феминистская и гейская братия тусуется... велела себя не искать... взяла самое незначительное сопровождение и укатила... 

          — ...Ладно, сделаю... — Она покосилась на Леона немного испуганнымвзглядом. — Ты все эти пару дней будешь меня избивать и насиловать?.. 

          Леон явно оскорбился. Синий глаз стал чуть ярче, а под глазами легла тень.Он шумно и раздраженно выдохнул: 

          — Сейчас бы врезал хорошенько... с тобой же надо обращаться, какмужчиной. Да? 

          — ...А ты — что, всех мужчин прямо бьешь?.. — прошептала Хуанита, навсякий случай отскакивая к стене. 

          — А как с мужчинами обращаются? — широко, иронично и жуткозаулыбался Фантом, разведя руками. — Особенно с такими, которые ведут себя,как ты. Ты думала — как? Вылизывают им задницу, обливаясь розовыми... илитам, радужными слюнями и соплями?.. тьфу ты, гадости какие. 

          — Я больше не буду!.. — заверила его Хуанита. — Вообще-то, разве вКаринтии с аманте не обращаются как раз нежно и трепетно?.. И, кстати. Ясегодня назначила свидание одному мальчику. Как же он меня найдёт, если тыменя уволочишь в свою... берлогу?.. 

          — Пригласи его сюда... я посмотрю, что у тебя там за аманте такой... — почтисадистки улыбнулся брюнет и, закатив глаза, пошёл одеваться. 

          Весь настройспать с этой фурией у него пропал. 

          Хуаннита отдышалась, вздохнув с облегчением. В её сердце забрезжиланадежда, что Агатон вырвет её из лап этого чудовища любой ценой. Не важно,уговорит, подкупит или влезет в силовую конфронтацию — ради неё этот милыйюноша должен пойти на всё!.. 

          — ...Ладно... и спасибо... 

          — Ха... и за что же? — повернул к той голову Фантом, надев трусы, а послештаны и начиная застёгивать ремень. 

          — За то, что не взял, — ответила русалка, глядя, как тот одевается и тожезастегивая ремень. 

          — Ну, если так разобраться... — протянул тот, — я уверен, что и те, кого тынасилуешь... тебя тоже не особо хотят... 

          Он снова мельком глянул на рубаху, будто знал, что Гаспар его слушает неодин.                        Хуаннита обиженно вздохнула. 

          — ...Я лучше буду думать о том мальчике, с которым я сегодняпознакомилась. Это сильно приятнее, чем о тебе думать, — с вызовом ответилаона. — Мужчин я ненавижу. А мальчики и юноши — ещё ничего... 

          Леон снова раздраженно на неё глянул и улыбнулся, но уже более нервно: 

          — Тебя убить? 

          — Всё-всё, я молчу! — с отчаянием простонала принцесса. — Куда тызаберёшь меня потом? 

          Фантом поправил ремень и пояс и быстро оглянулся на девушку: 

          — Альвийский квартал... о-о... быстро же ты полюбишь мужчин... побывавтам... 

          — Нееет! Нет-нет, только не это! — простонала розоволосая, отшатнувшись кстене. 

          — Зато твое высокомерие поубавится... станешь потолерантней... —усмехнулся тот.           Русалка злобно покосилась на Фантома. Она решила воззвать в записке кАгатону о помощи, сообщив, что её собираются похитить... и непонятно что с нейдвое суток делать. Мысли принцессы сейчас путались, и она в отчаянии началадумать о том, что, если она позовёт Агатона, тот сможет устроить так, чтобыэтот ненормальный не уволок её в самом деле в Альвийский квартал — ведь тамникакие законы никаких королевств не соблюдаются! 

          — Мне нужна ручка и листочек, чтобы послать записочку Агатону, и какая-нибудь девчонка из борделя, которая её отнесёт, — вместо ответа сказала она. 

          Леон развёл руками, достал ключи и, пройдя к двери, открыл её и сноваокликнул Розу, передав ей просьбу принцессы. 

          — Будешь умолять принца без коня тебя спасти? 

          — ...Нет... просто назначу свидание здесь, как ты и сказал, — покраснев,отозвалась принцесса. — Ты же разрешил мне с ним встретиться... 

          Роза принесла письменные принадлежности — чернила, ручку, бумагу.Принцесса села за стол и начала писать.Роза стояла рядом, чтобы потом отправить кого-нибудь с письмом понужному адресу.Леон хмыкнул и намного охотнее, чем принцессу, обнял куртизанку соспины. Характер этой фурии был ему до глубин души противен, но следить затем, что та пишет, он старался, хотя не очень и хотел.Леон знал, что она может запросить помощи, но ему было всё равно, однакоон невзначай спросил: 

          — Не боишься... что твой спаситель... тоже может онеметь... если будетвыделываться передо мной? 

          — ...Я не буду просить его ни о чём таком... У тебя нет повода сердиться набедного мальчика... — вздохнула принцесса. — Хотя выделываться перед тобойон точно не будет, потому что я ему очень нужна. Он так сильно жаждет меня,что почти влюблён!.. 

          В письме она указала только, что свидание переносится в «Розу и Ландыш» ичто она его уже ждёт там. Ничего лишнего она пока не написала, надеясь, чтосможет рассказать об этом при случае и заручиться хоть какой-нибудьподдержкой, или, что будет намного лучше: Агатон приедет, увидит, в какомона оказалась бедственном положении с этим маньяком и поможет ей. Как —уже не важно, это уже ему решать, главное, что должен помочь. Жрица любви в свою очередь обняла руки Леона и сладострастно прижаласьк нему спиной. Принцессу эта сцена раздражала.Она закончила писать и протянула записку проститутке.Леон поцеловал Розу в шею, дождался, когда принцесса всё напишет иотдаст письмо, выпустил девушку из своих объятий и, проводив до двери,заказал вина, десертов и вкусных закусок без мяса, попросив всё это принести вего номер. Затем он прошел к кровати и лег с другой стороны, прикрыв глаза изабрав руки за голову, подумал и устало произнёс: 

          — Неужели сложно засунуть поглубже своё высокомерие и отдатьсямоменту? 

          — Спасибо за вино и закуски... Ты тоже можешь быть, оказывается, любезен, когда захочешь, — расслабленно проворковала Хуаннита, наливая себе и ему вина.