Ночь
Винсент стоял у приоткрытого окна в своей комнате и курил уже не первую сигарету, судя по мусору рядом с ним в пепельнице. Недалеко, на его кровати, сидела, облокачиваясь на стену и поджимая ноги у груди, Стас. Первым молчание нарушил мужчина.
- И всё-таки тебе стоит подумать...
- Ты душный. Очень-очень душный.
- Пытаюсь исправить то, в чем облажался.
- И после этого, ахуеть моя хуеть, удивляешься, почему тебе никто ничего лишний раз не ляпает, особенно я.
На это ему нечего было возразить, да и не хотелось.
- Будешь виски?
- Винсент нет. Ни я, ни ты не будем пить виски. По-моему тебе уже достаточно сигарет. Ты куришь хрен знает какую, наверное, пачка скоро закончится.
- Не трогай мои сигареты. Если завидуешь, то завидуй молча. По-другому "Па-ци-фист-ски" я не могу себя расслабить и надеялся, что ты уже мне все высказала, да?
- Да... И это всё?
- С детством, отрочеством, да, всё.
- Неправда! Это ты только сейчас так говоришь.
Ковер обернулся на неё не то что с призрением на лице, а с воспитательским укором, который знаком всем, не важно, видели ли его от учителей, когда тупишь или от родителей, когда балуешься.
"Бог ты мой, какая наивная. Жесть, банально, жесть. Очень глупая и ужасная ситуации, тут, блять, сто пачек не помогут..."
Затушив сигарету, Ковер медленно подошёл к кровати и встал над Стасом, которая уже, видимо, собиралась уходить.
- И куда ты опять бежишь? Бегут только жертвы или предатели.
- Я хотела уйти в свою комнату, ты наверное устал.
- Духи не устают. Ты просто хочешь сбежать от меня, вот это даже не великое знание тебя, а поведенческое клише. Да, я наорал на тебя, сорвался, испугал, но ты тоже смогла высказать какой огромный я урод. И почему-то ты убежала, что пришлось ловить, а я слушал и терпел. Могу вообще уйти и больше не появляться не то что в доме, в твоей жизни, но не думаю, что ты этого хочешь.
- Я...
Она хотела ответить наперекор: "Да, вали уже. От тебя одни проблемы! Ты жизнь мне испортил!". Но... или он виртуозный психолог и манипулятор, или Стася настолько смирилась с ним, что не могла так грубо его послать, да и впринципе выставить из дома.
- Я не хочу... Не хочу чтоб ты уходил. И, хорошо, я подумаю над тем, что ты предложил. Можно я пойду к себе? Тут воняет и холодно.
- Нет.
Улыбнулся Ковер и встал коленями на кровать, придвигаясь к девушке.
- Винси, пусти меня.
- Не пущу.
Он схватил её за плечи и повалил вместе с собой, начиная смеяться.
- Фу, фу, уйди, ты мерзкий, ты противный, воняешь. Баклажан, блять! Ну отпусти-и-и!
- Нет, нет, нет. Ты сегодня весь день убегаешь, а я терпеть не могу, когда так делают. Сразу хочется догнать и разорвать. Но с тобой...
- Не смей!
Запищала Анастасий, прижала ушки и зажмурилась, став отбиваться.
- Ах, ты злая русская баба. Дай мне тебя обнять, дура! Дай. Мне. Тебя. Обнять. Драться вздумала?
- Обнять?...
Медленно драка затухала, но девушка все равно искала подвох. Винс слишком в хорошем положении, чтоб с чего-то вдруг, из побуждений морали, не воспользоваться шансом. Да и привыкла она быть бдительной, особенно в те моменты, когда Винс был нервным или возбуждённым.
- Да, обнять, а ты что выдумала, опять сейчас скажешь, что ненавидишь, что я насильник и только членом думаю, провокатор, абьюзер, дивергент, маргинал, преступник, лицемер, урод, мудак, ублюдок, засранец, отброс...
Продолжая Ковёр все больше из возмущения перетекал в скучное перечисление звучащее, как мантра. Но чем дальше он говорил, тем больше краснела девушка. На самом деле Анастасий могла соглашаться, так как Баклажан просто перечисляет то, как та его называла в пылу спора, однако... всё-таки лежа рядом с ним на кровати, на его холодной руке, на измятой, не облёжанной кровати, в едкой, холодной темной комнате её почему-то накрыло вселенское прозрение и ирония ситуации. Она вспомнила, что когда-то это была комната её родителей, светлая, теплая и чистая. Винсент не убирал мебель, лишь мог передвигать стулья, но ведь они всегда тут были. Может было чуть грустно от ностальгии, но разве это не то самое колесо сансары? И поэтому Анастасий тихо, не к месту, засмеялась.