Ты не умрешь, Питер

Питер не может спать. Каждый вечер он отжимается до изнеможения, чтобы отрубиться, как только его голова коснётся подушки, чистит зубы, желает Мэй спокойной ночи и, раздевшись по пояс, забирается под мягкое и тёплое одеяло, что еле отдаёт смесью ароматов хвои и мяты. Он утыкается носом в подушку и впускает этот аромат в легкие, стараясь расслабиться. Любой бы уснул без задних ног, но не Питер. Он ворочается, стараясь улечься поудобней, перекатывается на другую сторону кровати и по сто раз взбивает подушку, которая в конечном итоге летит на пол. Ничего не помогает и это заставляет его нервничать еще больше.

Как только он закрывает глаза, пытаясь хоть ненадолго отключиться, то снова начинает превращаться в пыль. Он каждой клеточкой своего тела чувствует, как распадается на атомы снова и снова, каждую ночь. Животный страх окутывает его, не позволяя уснуть ни на минуту. В голове как мантра проносится: «Я не хочу уходить, мистер Старк... Я не хочу уходить!» Эти слова будто выжжены в подкорке сознания, выбиты на внешней стороне век... «Я не хочу уходить!» Его пальцы крепко сжимают железную руку, вглядываясь в тёмную радужку испуганных глаз, а губы застывают в безмолвной мольбе о помощи.

Эта агония продолжается до тех пор, пока в комнату не врывается перепуганная до чёртиков Мэй. Она подлетает к Паркеру, и схватив за плечи начинает его тормошить.

— Питер! — кричит она не своим голосом, стараясь привести племянника в чувство.

Когда он вскакивает, принимая положение сидя, безумный взгляд карих глаз начинает метаться по комнате, пытаясь ухватиться за что-то, найти якорь, который вернет его обратно в реальность. Этим якорем становиться лицо тёти Мэй, такое перепуганное, что сердце у Питера невольно сжимается. Он снова её напугал.

— П...Прости... — шепчут его губы, а руки всё еще крепко сжимают белую простынь.

Он видит, как на глаза женщины наворачиваются неконтролируемые слезы, и как старательно она пытается их скрыть.

— Вставай, пошли. — она проводи по его спине рукой, в надежде хоть как-то его успокоить, а затем, не закрывая за собой дверь, спускается вниз.
Питер судорожно выдыхает. Ладони, влажные от пота, он вытирает о край простыни. На часах 01:30. Поднявшись с кровати и натянув растянутую синюю толстовку, босиком он спускается вниз. В доме царит тишина, и слышно лишь как половицы скрипят у него под ногами, да как щелкает закипевший чайник на кухне.
Мэй до верха заполняет большую чашку какой-то непонятной зелёной жидкостью, на которую Питер недоверчиво косится. Из чашки исходит не самый приятный травяной аромат. Он вопросительно смотрит на тётку.

— Пей. Этот отвар помогает уснуть. Да и нервную систему укрепляет.

«А что если я не хочу засыпать?» — мелькает у Питера в мыслях? Он лучше всю жизнь глаз не сомкнёт, только бы не переживать это снова. Да и с тем, что он пережил, ему просто требуется новая (нервная система). Но Мэй уставилась на него твёрдым взглядом, изо всех сил стараясь не выдавать свою жалость к мальчишке, и ожидая, когда чашка опустеет. С горем пополам он влил в себя эту гадость, чуть не поперхнувшись под конец.

— Вот молодец. — женщина провела рукой по его спутавшимся вьющимся волосам.

С тех пор «отвары тёти Мэй», как их в тайне окрестил Питер, начали беспокоить его желудок почти каждый вечер. Не сказать, чтобы это помогало... Паркер все так же продолжал вскакивать посреди ночи с застывшим ужасом на юном, почти что детском лице, а отвары вызывали лишь неприятное жжение в районе желудка. Но говорить об этом Мэй он не стал. В последнее время он многое от неё скрывал, так что эта маленькая тайна не сыграет большой роли.

Вскоре, любящая тётя перестала стоять над душой и наблюдать, как Питер опустошает чашку. Она часто сидела с ним на кухне, независимо от времени суток, и говорила о насущных вещах, чтобы хоть как-то отвлечь его от терзающих кошмаров. Ему нравилось так проводить время. Её болтовня действительно хорошо отвлекала, в особенности шутки. Но когда она о чём-то задумывалась, глаза выдавали её с потрохами. Она переживала за него больше чем кто-либо, и чего Питер действительно не хотел, так это заставлять её волноваться. Поэтому, когда она не смотрела, он выливал отвратительную на вкус жидкость в вазон, что стоял на подоконнике, делая вид, что с удовольствием выпил всю чашку.

Да, Мэй хорошо отвлекала, но это делу не помогало. Питер всё ещё не спал. Кофе, который он никогда не любил, стал его лучшим другом. Он выпивал чашку за чашкой в течении дня и даже ночью. Спал примерно по несколько часов в сутки, и чтобы отвлечься, много читал. Книги, кофе и учёба стали его спутниками. Такой темп, здорово сказался на парне, заставляя его еле волочить ноги. Порой, он думал, что рухнет просто у всех на глазах, ведь на одном кофеине долго не протянешь, сон тоже нужен. Но сон давно превратился в его личную, изощренную пытку.

Мэй допоздна пропадала на работе, и лишь тогда Питер позволял себе не минутку сомкнуть глаза. И это всегда заканчивалось одинаково. Страх, мерзкий, липкий как его паутина, окутывал с головой. Как же он ненавидел это чувство. Танос повержен! Но борьба не закончилась. Питер лично вёл её каждую ночь со своим разумом один на один. Дом, учёба, дом, ночь без сна... И так по кругу. Апатия накрывала его с каждым днём всё больше, а повышенный уровень кофеина в крови заставлял чувствовать себя долбанным хомячком, что бежит в этом идиотском крутящемся колесе снова и снова.

Эти мысли терзали его голову, когда он сидел склонившись над очередной книжкой, и старался сосредоточиться на тексте. Внимание его отвлекла смс от тети Мэй, в которой говорилось, что у неё сегодня ночная смена. А это значило, её прихода домой сегодня можно не ждать. Питер шумно выдохнул и откинулся на спинку стула. Голова начинала гудеть. Последнее время, головные боли стали его обычным состоянием. Еще бы, с таким режимом глупо ожидать, что здоровье не пошатнётся.

Спустившись вниз, Питер сварил себе еще кофе и закинул в рот пару орешков, что лежали в вазочке на столе. На улице начинало темнеть. Самое время выбраться на улицу и устроить взбучку какому-то начинающему преступнику, и в былые времена он бы тот час же влез в костюм и отправился на поиски таких кадров... Но не теперь. Он где-то читал, что апатия это начинающая стадия депрессии... Тряхнув головой, Паркер отогнал от себя навязчивые мысли. Налив кофе в термос он снова направился наверх. Но в душе у него было неспокойно. Он мог бы поделиться переживаниями со Мстителями, но не видел в этом смысла. Старк начнёт поучать, а остальные и вовсе не помогут. Сочтут это все глупыми детскими причудами. Нет, он им ничего не скажет. Но и оставаться дома больше нет сил. Поэтому поднявшись в комнату, Питер скинул с себя домашнюю футболку и надев недавно постиранную толстовку с надписью: «Humans are gross», джинсы и чёрные кеды вылез через окно на крышу.

Погода портилась. От этого воздух становился прохладнее и свежее. Питер вдохнул свежесть полной грудью. Ему нужно расслабиться. Постоянный недосып и кофеин делали своё дело, он просто сходил с ума. Сегодня пятница, а значит завтра никуда не нужно, и можно позволить себе немного отвлечься. Сунув телефон в карман толстовки, он прыгнул вниз. Суицид? Да нет, еще слишком рано для этого.

Как только его ноги коснулись асфальта, он огляделся по сторонам. В тёмном переулке никого не было кроме бродячих котов, чьи большие глаза с интересом изучали появившуюся перед ними фигуру. Питер улыбнулся, наблюдая, как один из пушистых вытаскивает из мусорного бака кусок недоеденной рыбы. В голове мелькнуло, что надо бы покормить их, как будет завтра выходить из дома... Если будет. Засунув руки в карманы кофты, он пошагал прочь. Наушники он не брал, слишком уж часто они находились у него в ушах, изолируя его от окружающего мира. Хотелось просто прогуляться по тихим (ну может не совсем) улицам вечернего Квиннса.

Isn't it lovely, all alone?
Heart made of glass, my mind of stone
Tear me to pieces, skin to bone
Hello, welcome home

Питер брёл медленно, неспешно переставляя ноги, заглядывая в окна чужих домов и засматриваясь на витрины магазинов. Какая-то необъяснимая тоска поселилась в его сердце. Жёсткий режим, что хорошо (иногда не очень) отвлекал от преследующих его кошмаров, увы не оставлял времени на друзей и другие составляющие нормальной жизни. А Мстители... А что Мстители? Разъехались кто куда. Кто-то уехал к семьям, кто-то остался в центре, а кто-то, например Питер, пытается справиться с последствиями пережитой... смерти? Это можно так назвать? Он давно не ребёнок, особенно после некоторых событий. Он знает это, но порой, ему так хочется почувствовать себя в безопасности. В последний раз он себя так чувствовал в объятиях тёти Мэй, когда она обхватила его руками и гладила по голове, когда он повздорил со Старком. Да, тогда он считал, что это трагедия мирового масштаба.

Сейчас Питер чувствовал себя по меньшей мере потерянно. Он не знал чего хочет, не знал что ему делать с приходящими каждую ночь кошмарами... Он знал одно, когда воспоминания о смерти перестанут его мучить ему удастся нормально выспаться, он будет самым счастливым человеком на этой планете. Каждый раз, как только он задумывался о Таносе, по телу пробегала мелкая дрожь смешанная с противным чувством страха и беспомощности. Питер ненавидел это чувство. Всё давно прошло, так почему же всё еще не отпускает? Паркер усмехнулся. «Обычно в таких ситуациях помогает психолог...» Но что ему сказать? Я тут недавно сражался с монстром с другой галактики и случайно умер. Теперь это преследует меня куда бы я не пошел. Да его как минимум в психушку запрут. Тетя Мэй знает лишь часть из того, что в ним происходит, да и что она может сделать, кроме как заключить в тёплые объятия и подарить ему немного любви?

Он вдруг задумался, что давно нормально не общался с Нэдом и остальными ребятами... Как вдруг, его внимание привлекли весёлые голоса, что доносились с другого конца улицы. Питер вдруг остановился. Это был Флэш, а так же Лиз, её подруга, Нэд и даже Мишель, что особенно удивило Паркера. Питер стоял как столб и просто смотрел на компанию. Ему сейчас очень захотелось стать таким же, как они. Ничего не знающим учеником старших классов, который не знает страха из-за того, что его близких или же его самого могут убить, или что мир просто напросто может исчезнуть... Превратиться в пыль.

— Эй! Это же пенис-Паркер! — голос Флэша, как гром среди ясного неба, вывел Питера из ступора, и он быстро заморгал, вновь очутившись в реальности.

Остальные четверо повернули головы в его сторону и на него уставились четыре пары заинтересованных глаз.

— Перестань его так называть, Флэш, это уже не смешно. — пробормотал Нэд, изредка поглядывая на Питера.

«Они все думают, что я сумасшедший?» — как-то само собой возник в голове вопрос, когда он столкнулся с их настороженными взглядами. — «Скорее всего... Последнее время я едва ли проявлял дружелюбие.» — его мозг начал анализировать ситуацию со скоростью... С паучьей скоростью. — «Замкнутый в себе, неразговорчивый... Так и всех друзей растерять можно.»

— Ты что, Паркер, язык проглотил?

— Хватит, Флэш! — оборвала его Лиз, и сердце Питера пропустило удар. — Пойдём.

Нет, он не любил её, уже давно нет. Но память о былых чувствах осталась, и ему было несомненно приятно, что она вступилась за него. И тут он окончательно пришел в себя. Он же не девчонка, чтобы за него вступаться. Но в эту минуту, Питер почувствовал себя особенно одиноко, смотря, как компания проходит мимо, и как Нэд искоса поглядывает на него.

Ему захотелось крикнуть: «Эй Нэд, как дела?» — как в старые былые времена, а еще добавить: «Я твой друг, Питер, помнишь?» — но что-то сдержало его. Он вдруг осознал, какой задницей был. Тебе хреново? Окей, но это не повод, чтобы отталкивать друзей. Мишель, которая шла позади компании, на которую он, как дурак, пялился во все глаза (на компанию), вдруг заговорила:

— Мне пора.

— Как, уже? — возмутилась Лиз.

«И когда они успели стать подругами?»

Девушка кивнула.

— Да, я тороплюсь.

— Окей, тогда до завтра. — пожала плечами Лиз, и Джонс зашагала в противоположную
сторону.

Питер не знал, что толкнуло его пойти за ней. Не знал, и не хотел над этим задумываться. Он знал одно, ему ужасно не хотелось сейчас быть одному, поэтому, когда компания скрылась из виду, он побрёл за девушкой, стараясь казаться незаметным.

Мишель не спеша шагала по тротуару. Сделав музыку в наушниках погромче, она начала покачивать головой в такт какой-то весёлой мелодии. Питер шёл не очень далеко, накинув капюшон на голову для конспирации. С такого расстояния он мог наблюдать, как покачиваются из стороны в сторону её мелкие кудряшки, собранные в высокий хвост.

Если честно, он чувствовал себя каким-то маньяком, но продолжал следовать за девушкой, куда бы она не повернула. Вскоре она начала идти совсем медленно, наслаждаясь свежим воздухом. Питеру очень скоро стало понятно — она никуда не спешила. «Неужто она сказала это, чтобы прогуляться в одиночестве?» Мишель всегда была в каком-то роде отшельником, и это всегда удивляло его. «Мы то, понятно, лузеры, но она слишком красива, чтобы вести такой образ жизни.» — как-то прошептал ему на ухо Нэд, и Питер был с ним согласен. Он не понимал, почему ей так отчаянно хотелось быть одной, пока это же не приключилось и с ним. Он не мог утверждать, что с Мишель случилось что-то страшное, но и отрицать этого не мог. По какой-то же причине ей хочется быть одной. Питеру тоже этого хотелось недели две назад, вот только теперь ему слишком одиноко. Слишком страшно.

На днях он задумался: «А что, если кошмары не исчезнут?» Что если они никуда не денутся, и в конечном итоге он сойдёт с ума из-за недосыпа и терзающих его голову мыслей? Такое ведь возможно. В тот момент ему невероятно захотелось позвонить Старку, услышать в трубке его насмешливый голос, который бы наверняка сказал, что он просто выжил из ума и зря себя накручивает. Тони мог быть очень убедительным, и Питеру нужно было, чтобы его убедили, что все будет хорошо. Ему до сих пор это нужно.
Из мыслей его вырвал громкий раскат грома, от которого парень чуть не подпрыгнул на месте. Оглядевшись по сторонам, он понял, что находится в совершенно незнакомом райончике, а Мишель исчезла из виду. Очередной раскат грома, что последовал необычно быстро за предыдущим, заставил тяжелые холодные капли упасть с небес на асфальт.

— Чёрт.

Чёрное небо не предвещало ничего хорошего, и уже в следующее мгновение начался настоящий ливень. К слову, капюшон Питера ничуть не спасал, и уже через пару минут он промок до нитки, ища какое-то укрытие. Вокруг были одни жилые дома, а проситься к кому-то переждать грозу был не вариант. Было уже слишком поздно, да и гроза могла затянуться на всю ночь.

— Идиот. — выдохнул Питер, и запрокинул лицо к небу, стоя под дождём и ощущая как ледяные капли умывают его лицо.

— Это точно. — послышалось позади.

Он спешно развернулся и встретился с двумя карими глазами, что выражали полное негодование и смотрели на него как на самого настоящего идиота. Мишель стояла под большим зелёным зонтиком, держа в руке какой-то бумажный пакет. И он хотел было что-то сказать в своё оправдание, но правда была в том, что сказать ему было нечего. Он опустил глаза, изучая свои мокрые кеды. Девушка развернулась и зашагала к дому, оставляя мокрого и растерянного Питера одного.

— Так и будешь там стоять? — снова этот саркастический тон.

Питер оторвал взгляд от кед и уставился на Джонс.

— Ты провожал меня до самого дома, Питер, неужели, думаешь, я не приглашу тебя в такой-то ливень? — она саркастически вскинула бровь, явно наслаждаясь теперешним положением парня.

Он не сказал ни слова, лишь быстро зашагал к дому, дверь которого была открыта.

Он неуклюже зашёл в дом, зацепившись при этом за входной коврик, и спешно закрыл дверь. В доме царила тишина.

— Паркер, я не кусаюсь.

Её самоуверенный тон всегда заставлял Питера чувствовать себя не в своей тарелке. Сняв с себя промокшие кеды, а так же носки, он прошёл внутрь. Внутри дом был светлым и очень уютным. А как тепло здесь было... Питер, промокший до нитки и основательно замерзший, особенно оценил это. Мишель стояла на кухне и доставала из вымокшего и рваного от воды пакета (бумажный ведь) какую-то еду. Апатия, окутывавшая парня целый день отступила, на смену ей пришла неловкость и некая сконфуженность. В школе он порой обменивался с Джонс парочкой слов, но сейчас они не в школе. Они у неё дома, и это при том, что он в буквальном смысле преследовал её, сам не зная почему.

— Прости... — еле выговорил он, стуча зубами.

— За что? — усмехнулась Мишель. — Ты как галантный джентльмен проводил меня до дома... За что же мне прощать тебя, Питер? — она взглянула на него и улыбнулась.

Но Паркер прекрасно понимал, она издевается. Сарказма у этой девчонки хоть отбавляй. Раньше он думал, что это что-то вроде защитной реакции... Но тем не менее, он не заметил, чтобы она злилась на него.

— Проходи, садись. — она указала рукой на широкий диван в гостиной. — Я сейчас. — кинула она, и куда-то направилась.

Питер выдохнул. К чему столько напряжения? Ну не съест же она его в конце концов. Как только парень подошёл к дивану, думая, что это будет слишком, если он весь мокрый, усядется на чужой диван, в гостиной появилась Мишель с чистой одеждой в руках.

— Держи. — протянула она, и заметив некое сомнение у Паркера на лице быстро поправилась. — Это брата. Ванная наверху.

Он не знал, почему она так добра к нему. А с другой стороны, почему бы ей не быть доброй? Она вроде хорошая девушка. Нет, не так. Питер точно знал, она хорошая. Многие не понимали Мишель из-за её манеры речи, но Питер знал в чём проблема, она просто была слишком умной для них всех. Поняв, что молчание затянулось, он поспешно ответил короткое: «Спасибо.» и приняв одежду, направился наверх.
Закрыв дверь, Питер принялся раздеваться. Он не мог объяснить почему так нервничает, не на свидание же он собирается, вот только руки почему-то всё равно отказывались правильно завязать узел на спортивных штанах, выданных ему минутами ранее.

— Чёрт! — выдохнул он. «Совсем уже начали сдавать нервы.»
Он не знает, что заставило его посмотреть в зеркало, и лучше бы он этого не делал. Бледная кожа, впалые щеки и глаза с гигантскими мешками под ними из-за постоянного недосыпа, волосы спутанные и мокрые, словно он только из душа, на душе кошки скребут, а он стоит в одних штанах в чужой ванной и пялится на себя словно больной. Что вообще заставило его выйти сегодня из дома? Сидел бы сейчас да попивал отвар тёти Мэй, глядишь и действительно нервы свои успокоил бы.

«Идиот ты, Питер.» — пронеслось в голове. — «Идиот.»

Подумав, что копается он тут уже достаточное количество времени, он натянул на себя серую футболку, что дала девушка, и покинул ванную.
Он еще спускаясь по лестнице заметил как она сидит и ждёт его в гостиной на диване, параллельно листая ленту инстаграм. На ней была свободная майка приятного зелёного (или не зелёного) оттенка, он никогда не был силён в цветах. И сейчас, когда она распустила волосы, он заметил насколько они действительно у неё кудрявые.

— Я думала ты там сдох. — последовала от неё очередная саркастическая реплика, что заставило Питера улыбнуться.

— Спасибо за одежду. — ответил Паркер.

— Не знала голодный ли ты, поэтому...
Как он мог не заметить большую тарелку с лососем и каким-то салатом из свежей зелени?

— О, не стоило....

— Питер, — резко обрубила она его наверняка длинную реплику о том, что не стоило утруждаться и бла бла бла... — я не твоя дальняя родственница и явно не девчонка на которую ты хочешь произвести впечатление, поэтому завязывай. — она смотрела прямо и даже немного строго, «Прямо как тётя Мэй» — подумалось Питеру.

Он уселся на другой стороне дивана и принялся ковырять вилкой в тарелке. Вся эта ситуация казалась ему более чем странной.

— Может вина? — внезапно предложила девушка, от чего он чуть не поперхнулся. — Что? — вновь вскинула она бровь. — Ты полиция нравов?

Питер улыбнулся. Он знал, Мишель совсем не та, какой хочет казаться. Она простая. Но чего же ему так неудобно перед ней? Ерунда какая-то.
Джонс принесла два бокала с красным вином и протянула один Паркеру.

— Ты живёшь одна? — начал он разговор. А что? Раз ему придётся здесь задержаться, нужно же о чём-то говорить.

— Да, — она отпила вина и продолжила, — ну официально со старшим братом, но... — она многозначительно посмотрела на Питера, от чего у того вновь заиграла улыбка.

«Перестань лыбиться как придурок!»

К его большому удивлению, беседа шла оживлённо, и никто из двоих не скучал. Бокалы пустели и наполнялись, а смех становился только громче и заливистей. Питер и представить не мог, что с Мишель Джонс может быть так легко. Или всему виной пара бокалов вина? Ему даже удалось отвлечься от своих тревог ненадолго, до тех пор, пока бокалы окончательно не опустели и девушка не подняла на него тяжелый взгляд. Такой пронизывающий, что шатен невольно заёрзал на месте.

— Что с тобой происходит, Питер? — спросила она прямо.

Он был не готов к такому, не готов. Он настороженно посмотрел на неё, как жертва на своего убийцу, и некое подобие страха проскользнуло в его глазах. Вино делало своё дело, путая все мысли в голове и делая Питера практически безоружным.

— Что? — переспросил он. Как глупо!

— Ты слышал. — продолжила девушка. Она казалась совершенно трезвой по сравнению с ним. — Я хочу знать, что с тобой происходит, Питер. — повторила она еще с большим напором.
Сердце Паркера упало в пятки, тем самым мгновенно выводя алкоголь из организма. Питер опустил взгляд. К чему вообще всё это?

— Я не могу тебе рассказать. — честно ответил он, и вновь поднял на неё взгляд щенячьих глаз.

В этот раз она не настаивала. Просто встала, и немного покачиваясь убрала бокалы со стола. Питера же снова охватила паника. Часть алкоголя всё еще гуляла по венам, и его начинало клонить в сон.

— Знаешь, я думаю мне пора. — пробормотал он, стараясь встать с дивана.

— За окном буря, ты серьезно?

Вдруг он рассмеялся обнажая ряд белых зубов. От неожиданности Мишель немного дернулась, но все же улыбнулась. Ей нравилось, когда этот мальчишка не скрывал своих эмоций.

— Ты всегда такая саркастическая? — он продолжал смеяться как сумасшедший, не уверен в правильном произношении слова "саркастическая", а Мишель просто смотрела. Улыбка исчезла с её лица, так, словно она раскрыла какую-то страшную тайну. Она смотрела на него так тяжело, что когда он встретился с ней взглядом, это заставило его замереть на месте. Она видела, он не так пьян каким хочет казаться, и Паркер понял, что прокололся. Мишель Джонс не проведёшь. Следующие её слова были последним, что он ожидал услышать:

— У всех у нас бывают трудные времена, Питер.

Тишина. Гробовая тишина повисла после этих слов, и только стихия бушевавшая за окном нарушала её. Он сглотнул. Он всегда видел её настоящую, без той маски саркастической девчонки, которую она на себя постоянно надевала; но он и подумать не мог, что она тоже видела его насквозь.

Они стояли и сверлили друг друга взглядами полными отчаяния, боли и понимания. Что случилось в тот момент, они понять так и не смогли. Просто в какой-то миг они перешли ту грань притворства и фальши и остались обнажены друг перед другом, словно видели друг друга в первый раз.

— Я хочу спать, Питер.

Его больше не напрягала её столь прямая манера речи. Наоборот, она приносила какую-то лёгкость, ясность во всё, а это было именно то, чего ему так не хватало последнее время.

Он кивнул.

— Я против того, чтоб ты спал на диване, поэтому даже не начинай это. Но если будешь распускать руки, Паркер! — она угрожающе на него посмотрела, но в глубине её глаз плясали чертята. Она опять смеялась над ним. Знала же, что он не станет.

Они поднялись на второй этаж, и сами не заметили как оказались на широкой и мягкой кровати, обнимая подушки руками. Неудобства Питер больше не ощущал. Мишель уже дремала, как вдруг слегка дрогнувший голос вернул её в реальность:

— Я не могу спать.

Это был шёпот, но услышала она его отчетливо, что заставило её открыть глаза. Она встретилась с перепуганным взглядом карих глаз, что смотрели на неё с нескрываемым ужасом.

— Что случится, если ты уснёшь?

— Я умру. — два коротких слова передавали больше страха чем все сказанные им слова ранее.

Вот оно. Она докопалась!

— Ты не умрёшь, Питер. — она придвинулась к нему, заглядывая прямо в глаза.

Она была так близко, что он мог бы рассмотреть каждую деталь её радужки, будь тут светлее.

— Ты не умрёшь. — повторила он, медленно и чётко. И всей душой Питеру хотелось ей верить, она была той, кому бы он доверился без лишних слов, и он не мог объяснить почему, просто чувствовал это. — Я буду рядом. — прошептала она.

Её рука потянулась к чему-то за его спиной, и в следующий миг его накрыло тёплым одеялом. Вот только оно пахло не хвоей, а фиалками, и он вдохнул этот аромат, расслабляясь.

Двое нашли именно то, чего им обоим так не хватало. Верного друга. И они знали наперёд, что будут хорошими друзьями, навсегда... А может и не друзьями... А может и не знали они ничего вовсе, и это всего лишь играл в крови алкоголь. Но факт был фактом. Это была первая за долгое время ночь, в которую Питер Паркер не вскакивал с кровати в агонии с глазами полными страха и отчаяния. Он крепко спал, вдыхая аромат фиалки, зарывшись рукой в копну кудрявых волос.