Глава 10.
— Ньют, ты чего? — недоумевая спросил Мин Хо, глядя на своего друга. Ньют сидел, согнув в коленях ноги и опустив на них голову. — Что случилось?
Ньют горько усмехнулся.
— Ничего. А что, что-то случилось? — спросил он, всё не поднимая головы.
— Ну, начнём с того, что ты сидишь глубоко в лесу в позе страдающего человека, — Мин Хо скрестил руки на груди и прислонился спиной к соседнему дереву.
— Я не страдаю.
— Хорошо. А что ты скажешь на то, что она очнулась?
Ньют вскочил.
— Что ты сказал? Она очнулась? Всё хорошо? Как она себя чувствует? У неё ничего не болит? — осыпал он Мин Хо вопросами, но азиат лишь загадочно улыбался.
— Она хотела тебя видеть, хотела найти тебя, но я сказал, что сам найду и приведу твою вредную задницу к ней. Идём? — спросил он, изогнув правую бровь.
Ньют принялся отряхивать с себя невидимую грязь. Мин Хо улыбнулся ещё шире.
— Да хорошо ты выглядишь.
— Правда?
— Правда. Идём, она уже давно ждёт, — ответил азиат, на ходу положив свой локоть на плечо другу.
— А что она сказала? — спросил Ньют, посмотрев на друга.
— Да ничего такого. Мы забежали, осыпали её банальными вопросами. Потом она бросила разыскивающий взгляд на нас всех, видимо, искала тебя. Потом спросила о тебе, где ты. Сразу собралась идти к тебе, но я её удержал, велел лечь и пошёл искать тебя. Но этот чёртов лес слишком большой, а ты, дурик, забежал в самый центр, где тебя было ужасно сложно найти, — сказал Мин Хо, потрепав друга по голове.
Тем временем в медкабинете Юна за обе щеки уплетала завтрак, совмещённый с обедом. Фрайпан лично принёс ей огромную порцию еды и, убедившись, что с ней всё хорошо, ушёл на кухню, прихватив с собой Чака, а Чак забрал с собой и Джека. Бедный пёс совсем не ел, ждал свою хозяйку. Но когда все нормализовалось, у него наконец появился аппетит.
Даже Алби заглянул к Юне, спросив, как у неё дела. Пожелал скорейшего выздоровления и отправился по своим делам. Сейчас он замещал Ньюта на Плантации. Вожак всё знал о чувствах Ньюта. Нет, тот ему не говорил, он сам догадался. Поэтому сам вызвался заменить своего заместителя.
— Слушай, — сказал Томас, сидевший на краю кровати девушки, — ребята сказали, что после первого пробуждения ты словно не была собой...
Юна кивнула, с аппетитом откусывая хлеб.
— Да, — сказала она, прожевав очередную ложку еды, — знаешь, это было так, будто я не управляла своим телом. Я даже не знаю, как объяснить. Я словно была марионеткой, которой управлял кто-то сверху, кто дёргал за ниточки. Моё тело жило отдельной жизнью от моего подсознания. Оно меня не слушалось. Так, будто кто-то там уж очень старался сделать больно и стыдно мне и ранить моих друзей, — сказав это, она набрала ещё одну ложку еды и принялась её уплетать.
— Думаешь, это они? — спросил Томас. — Хотя, чего я спрашиваю. Так и есть. Знаешь, что хреново?
Девушка взглянула на парня.
— Что?
— То, что случилось с тобой, говорит о том, что они могут управлять нашими действиями. Нашими словами. Нашими телами. Вот это хреново. А что, если и людьми с Изменением управляют они? Тот же самый Бен. Джордан..
Юна пожала плечами.
— Думаю, ты прав. Но меня ведь никто не жалил.
— Хотел спросить, что ты делала, прежде чем отключиться. Ты что-нибудь помнишь? — спросил Томас.
— Я помню, что после Изгнания Бена пришла к себе в комнату. Мне было плохо и морально и физически. Больше, конечно, морально. У меня кружилась голова, был какой-то противный звон в ушах и всё это сопровождалось потемнением в глазах. Я рыдала. Рыдала из-за Бена. А потом вдруг воздух вокруг будто закончился. Я не могла дышать. И потом меня выключило. Я видела странные и страшные сны. Видела себя. Видела многое.
— Что именно? — поинтересовался Томас, но ответа так и не получил. Дверь в медкабинет открылась снаружи. Ньют и Мин Хо вошли в помещение.
— Вот, как и обещал. Доставил целым и невредимым, — сказал смотритель бегунов и, подтолкнув Ньюта к кровати Юны, рукой позвал Томаса за собой и вышел. Попрощавшись и любезно забрав с собой посуду Юны, Томас последовал за азиатом.
Девушка указала Ньюту на стул, что стоял рядом с её кроватью, на котором последний провёл всю эту ночь. Парень послушно сел на него и направил свой взор на собеседницу.
— Мин Хо сказал, что ты искала меня. Ты хотела что-то мне сказать? — спросил Ньют, не сводя глаз с девушки.
— Да, — сказала она, утвердительно кивнув. — Я хотела попросить прощения. Сегодня ночью. Это была не я.
— Я знаю. Всё в порядке.
Юна замотала головой.
— Нет, Ньют. Всё не в порядке. Это было ужасно. Прости меня. Хоть это была не я, мне ужасно стыдно. Прости. Ты хотел помочь, волновался за меня как хороший друг, а я так эгоистично тебя прогнала.
Ранее каменное лицо парня подобрело. Он улыбнулся.
— Юна, всё правда в порядке. Я понимаю. В этом нет твоей вины. Это я дурак. Я не должен был уходить, оставлять тебя. Сглупил.
Девушка снова отрицательно замотала головой.
— Нет, нет. Ты не дурак. И не глупый. Я, окажись в такой ситуации, признаться, тоже бы ушла. Спасибо тебе, что сидел со мной всю ночь.
Парень был искренне удивлён.
— Откуда ты знаешь, что я сидел тут всю ночь? — спросил он.
— Я слышала твой голос.
— А что именно ты слышала? — немного обеспокоенно спросил он.
— Я слышала, что ты говорил о том, что я должна бороться, — ответила Юна, взглянув ему в глаза.
— Больше ничего? — спросил Ньют.
— Ничего, — соврала девушка.
Хлопнув себя по бёдрам, парень поднялся и направился к выходу.
— Выздоравливай, — не оборачиваясь кинул он и покинул медкабинет, оставив девушку со смешанными чувствами в полной тишине.
— Неправда, — шёпотом произнесла девушка, оставшись в комнате в полном одиночестве. — Неправда.
Мин Хо и Томас налетели на Ньюта, как только он вышел из Хомстеда. Они увели его подальше от посторонних лиц и, убедившись в том, что никого рядом нет, заговорили.
— Как? Ты сказал? — спросил Томас.
— Что сказал? — не понимал Ньют. — О чём ты, собственно, толкуешь?
Мин Хо закатил глаза и скрестил на груди руки.
— Друг мой, не прикидывайся дурачком, ладно? Только слепой не заметит, что между вами какая-то химия. Ты сказал ей о своих чувствах? У тебя был такой шанс.
Ньют слабо улыбнулся.
— Химия только у меня. Сказал. Вчера, пока она была без сознания. Она слышала всё, но не услышала главного, — сказал он, облокотившись о толстую и холодную стену Лабиринта, обвитую плющом.
— Скажи еще раз, — уверенно предложил Томас, прислонившись к стене спиной и засунув руки в карманы штанов.
— Зачем? Я для неё просто друг.
— Чтобы она знала, разумеется, — ответил Мин Хо.
— Что это изменит? — пассивно отвечал Ньют.
Мин Хо раскинул руки в стороны.
— В смысле, блять, что? Всё! Начнем с того, что ты не будешь страдать из-за неопределённости. Если сейчас тебя бросает из крайности в крайность — взаимны твои чувства или нет — , то при точном знании её чувств тебе будет гораздо легче. Если твоя симпатия не взаимна, то ты хотя бы не будешь тешить себя напрасными надеждами, не так ли? Или будешь знать, что её нужно добиваться — решать только тебе. Поэтому, друг, не тупи.
Заместитель вожака махнул рукой.
— Давайте поговорим об этом позже, пожалуйста.
— Хорошо, — кивнул Томас. — Кроме этой проблемы у нас нарисовывается ещё одна.
— Какая? — спросил Мин Хо.
— Ты про случившееся с Юной? — предположил Ньют, почесав подбородок.
— Бинго.
— Чёрт знает, что творится. И зачем она пошла к воротам в Лабиринт?
***
— Доктор Пейдж, кажется, мы поторопились и совершили огромную ошибку. Это никак не сыграет нам на руку, — говорила миловидная невысокая женщина в белом халате, стоя перед многочисленными экранами.
— Не волнуйся, Ева. Порою даже самый ужасные ошибки порождают наипрекраснейшие вещи. Что с того, что они нас раскусили? Нас должно больше волновать то, почему мы не можем контролировать их сны. Мы в состоянии брать на себя управление их телами, изучать их мозговую активность, но не можем контролировать их сны и мысли. Мы в состоянии уловить и проанализировать их боль, страдания, но этого недостаточно. Нужно создать более агрессивную среду, ранить их, убивать изнутри. Но мы не можем сделать это, пока не возьмём под контроль их сны и мысли. Боюсь, что в своих снах они видят то, чего не следовало бы. Это меня волнует больше всего, — выражала своё беспокойство Доктор Пейдж.
***
Юне не хотелось проводить весь день в кровати. Когда за окном солнечно, зеленеет травка, поют птички и бегают курочки, не очень приятно сидеть в четырёх стенах взаперти. Она поднялась и присела на кровати, свесив ноги, с трудом наклонилась за одной кроссовкой [прим. да, так и пишется: кроссовка ж.р. ед.ч.] и, щурясь от ноющей боли в пояснице, натянула её на одну ногу, то же случилось и с другой кроссовкой. Когда кроссовки были обуты, девушка взяла со стула мужскую рубашку, которую она носила вчера, накинула её поверх белой майки и, цепляясь за предметы, встречающиеся на пути, направилась к выходу.
— Ещё немного, — шептала она, — я смогу. Не засыхать же здесь. Мне нужно выйти отсюда. Мне непременно нужно отсюда выйти. Выйти.
Но она не дошла до двери и рухнула на пол, больно ударившись об него виском и потеряв сознание. Длилось это всего лишь несколько минут, но в подсознании девушки это продолжалось целую вечность. Снова странные сны.
***
— Эй, вы! Валите отсюда! — кричал какой-то юноша, лицо которого было до боли знакомо Юне. Он сидел на втором этаже заброшенного здания и отстреливался от солдат, всё наступавших к нему, из той же самой старой винтовки, что видела Юне в последнем сне. — Валите! Оставьте нас в покое!
— Майк, они пробрались во двор! — крикнула Юна. — Я пойду им навстречу.
Юноша обернулся и отрицательно мотнул головой. Он вставил новую обойму в винтовку.
— Нет! Это опасно, — парень сделал ещё два выстрела по солдатам. — Я пойду, а ты отстреливайся тут и не подпускай их к нам близко.
— Будь осторожен.
Девушка взяла винтовку и принялась прицеливаться и стрелять по солдатам, спрятавшимся за разбитыми машинами, и совершающим ответные, но бесцельные выстрелы.
На первом этаже послышалась стрельба. Майк, спрятавшись за лестницей, покрывал солдат выстрелами, а те, в свою очередь, отвечали.
— Что будем делать? Этот щенок слишком упёртый, — спросил один из солдатов.
— Нам нужна девчонка. Парня можно спокойно грохнуть. Он бесполезен, — отвечал второй.
Первый солдат, спрятавшись за старым порванным диваном, принял огонь на себя, пытаясь отвлечь Майка от своего товарища. У него получилось. Второй, неожиданно подкравшись, выстрелил парню прямо в голову. Выстрел пришёлся прямо в лоб. Майк упал, а его широко раскрытые голубые глаза навек застыли в тихом ужасе. С его лба, из дыры от пули, потекла струйка алой крови.
— Девчонка, сдавайся! — крикнул один солдат. — Ты в ловушке. Твой дружок пал смертью храбрых. Тебе больше никто не поможет.
***
Юна пробудилась с криком. Её сердце бешено билось, в лёгких не хватало воздуха, из-за чего она с жадностью стала хватать его ртом и громко кашлять. Фраза, произнесённая солдатом, навечно вбилась в её память.
— Тебе больше никто не поможет.
Она поднялась с пола, сильно щурясь от боли в виске и во всем теле. Юна провела пальцем по своему виску. Палец ощутил нечто влажное и тёплое. Кровь. Она рассекла себе бровь. Вытерев рукавом рубашки кровь с виска и размазав её по ткани, девушка, держась за стол, шла к выходу. Юна повернула ручку двери, за которую держалась как за последнюю ниточку жизни. И, покинув комнату, повернув направо, держась за стену, добралась до выхода из Хомстеда. Как только девушка толкнула деревянную дверь, в её глаза больно ударил солнечный свет. Она на секунду крепко зажмурилась — прямо как мы в детстве, когда проходили мимо места, где работали сварочным аппаратом, боясь ослепнуть — и, раскрыв глаза, увидела привычную своему взору картину: зелёная трава, стены, снова стены, ещё стены, кухня, лес, глэйдеры.
— Хей, смотрите! Юна! Ей что, уже лучше? Она поправилась? — шептались между собой парни, прямо как бабушки у подъезда.
— Что, непутёвая, тебе уже лучше? Я думал, ты уже откинулась. Очень не рад тебя видеть, — съязвил проходивший мимо Галли.
— Да иди ты, — последовал весьма ожидаемый ответ, который мог бы быть ещё большее грубым, но у девушки не было сил, чтобы спорить с парнем и его мерзопакостным характером.
— Уже иду, — с ядовитой улыбкой отозвался Галли и направился на стройку, что шла неподалёку от Хомстеда.
Издалека Юну окликнули. Это был Чак. Он стоял у кухни и махал ей рукой. Юноша прямиком направился к девушке, лучезарно улыбаясь. Но чем ближе он подходил, тем обеспокоеннее становилось его лицо.
— Боже! — воскликнул он в нескольких шагах от девушки. — У тебя же кровь!
Юна махнула рукой.
— Всё в порядке. Я просто упала.
Чак возмущенно взглянул на собеседницу.
— Могла бы и полежать немного, подождать кого-нибудь. Я как раз шёл к тебе. Может, нужно зашить?
Девушка поднесла рукав к брови. Убедившись в том, что кровь ещё идёт, она приложила к месту раны тыльную сторону ладони.
— Нет, не переживай. Скоро кровь остановится. Ничего серьёзного.
Парень недоверчиво взглянул на собеседницу.
— Как скажешь, — сказал он с неким подозрением. — Только будь впредь осторожнее, ладно?
— Ладно.
— Пообещай, — настаивал Чак.
— Обещаю.
Солнце почти закатилось за стены. Но последние его лучи ярко освещали Глэйд, щедро согревая всю площадку и глэйдеров, находившихся на ней. Совсем скоро Ворота должны закрыться. О, чудо! Так и есть. Характерный грохот, режущий слух и оповещающий о скором закрытии входа в Лабиринт, разразил всю округу. Со всех уголков Глэйда было его слышно. Совсем не сложно было услышать этот грохот. Сложнее было спрятаться от него. Это была невыполнимая миссия, проигрываемая глэйдерами на протяжении трех лет ежедневно.
Шестеро друзей расположились на мягкой траве, усевшись в круг.
— Как у меня ещё барабанные перепонки не лопнули? — спрашивал Мин Хо, почёсывая Джека за ухом.
— Просто они у тебя точно такие же, как и ты сам, — ответил Томас.
— Крепкие? — спросил Мин Хо, улыбнувшись.
— Не совсем, но ты верно понял посыл.
Пока парни обсуждали что-то между собой, единственная девушка во всем Глэйде пристально рассматривала свой окровавленный рукав, витая в это время в своих мыслях. Чак легонько коснулся её руки. Она сразу же оживилась и часто заморгала.
— Всё в порядке? — спросил Ньют.
Девушке хотелось рассказать друзьям о своих снах, но что-то мешало ей это сделать. Какое-то неприятное опасение поселилось в её сердце. Оно подсказывало ей, что сейчас не самое подходящее время для таких откровений. Поэтому она решила всё это перенести в себе, никому не открываясь.
— Да, всё в порядке, — улыбнувшись ответила она.
В то же время ей было неловко находиться рядом с Ньютом. Ведь она знала о его чувствах. Выходило, что та девушка из его снов — это она. И сегодняшней ночью он формально признался ей в любви, пусть она и была в бессознательном состоянии. Было видно, что он был обеспокоен, не слышала ли она его главных слов. Девушке не хотелось ставить его в неудобное положение, из-за чего она соврала о том, что ничего кроме его подбадривающих слов она не слышала. Ей нужно было разобраться в себе, в своих чувствах и в своих проблемах вместе с миллионом накопившихся вопросов.
Девушка ещё не знала, что чувствует к этому милому парню с волосами цвета созревшей пшеницы. Она не знала ничего, и это незнание и эта неосведомленность во многих вопросах чертовски её раздражали. Голова пухла и болела от столь большого количества информации, которую она была не в состоянии переработать, переварить.
Те сны выбили её из колеи. Она не понимала, воспоминания это или просто плоды её бурной фантазии. Если всё-таки это были воспоминания, тогда что же произошло в её жизни? Что случилось? Почему те солдаты хотели её схватить? И действительно ли она во сне видела Джека? Кто тот Майк? Как обычно. Так много вопросов и так мало ответов. Хотя, нет. Ответов вообще нет. Плохо.
___
Хотите больше снов Юны? Стоит ли писать сны других глэйдеров? Ответьте, пожалуйста на эти вопросы. Это очень важно! 💛