Глава 10. Террайн.
Глава 10: Террайн.
Луна, холодная и безжалостная, пробивалась сквозь переплетение ветвей, освещая путь Арии. Конь под ней, со взмыленной шеей, хрипел от усталости, но продолжал скакать, подчиняясь отчаянным ударам пяток в бока. Воздух был густым от запаха хвои и прелых листьев. Каждый выдох Арии превращался в облако пара, а пальцы, вцепившиеся в поводья, немели от холода. Она знала, что за каждым деревом может скрываться стражник академии, каждый шорох — звук погони. Её плащ, пропитанный потом и пылью, хлопал на ветру.
Задолго до рассвета она свернула к ручью, петлявшему среди камней. Конь опустил морду к воде, жадно пил, а Ария сползла с седла, едва чувствуя ноги. Вода в ручье была ледяная, но она зачерпнула пригоршню, смывая с лица грязь и следы слёз. Отражение в зеркальной поверхности показало её истинное лицо: бледное, с впалыми щеками, губами, искусанными до крови, чтобы заглушить страх. Дрожа, она, сконцентрировавшись, представила лицо предполагаемого мужчины, в которого хотела перевоплотиться.
Боль началась с кончиков пальцев — будто тысячи игл впивались в кожу. Губы онемели, а в груди защемило, как от удара. Но когда она подняла голову, в отражении стоял незнакомец: мужчина лет сорока, с квадратной челюстью, шрамом через левую бровь и руками, покрытыми мозолями. Одежда трансформировалась в грубую рубаху и плащ. Даже голос, когда она пробормотала: «Довольно...», звучал чужим — низким и хриплым.
Три дня она ехала на север, минуя деревни, где на заборах уже висели прокламации с её именем. На третий день конь захромал, его бока вздымались, как кузнечные мехи. Оставив коня у ближайшей стойки Ария спешилась, провела рукой по его шее, чувствуя липкую пену. «Прости...» — прошептала она, прежде чем животное рухнуло на бок, увлекая за собой сумку с провизией. Дальше она шла пешком, волоча ноги в сапогах, натиравших пятки до крови. Иллюзия мужчины тяготила: мышцы горели, будто она тащила на плечах чужое тело.
К пятому дню, когда запас сил был на исходе, она увидела город Террайн.
Ария вошла в Террайн на рассвете, когда магические фонари медленно гасли, уступая место первым лучам солнца. Её плащ, покрытый дорожной пылью, сливался с серыми стенами городских ворот. Она двигалась быстро, стараясь не привлекать внимания. Город, раскинувшийся между горных хребтов, встретил её гулом голосов, звоном металла и шепотом магии.
Рынок уже кипел жизнью. Торговцы расставляли прилавки с магическими артефактами, редкими травами и диковинными украшениями. В центре площади бил фонтан с пламенем, меняющим цвет от багрового утром до сизо-голубого ночью.
«Первый этап выполнен, осталось только найти жилье и немного подзаработать», - решила про себя Ария. Пройдя по предоставленным ей объявлениям под личиной неизвестной девушки средних лет, ей наконец повезло быть принятой. Торговец Элрик, мужчина с узкими, пронзительными глазами, взял её помощницей без лишних вопросов. Её задача была проста: демонстрировать клиентам, как кристаллы искажают реальность, создавая голографические образы. Но каждый раз, когда мимо проходили стражи в плащах с вышитыми рунами академии, её пальцы непроизвольно сжимались. Одна ошибка — и иллюзия рухнет.
Когда солнце клонилось к закату, Ария пробиралась в Квартал Теней. Здесь, в лабиринте узких улочек и покосившихся домов, царил полумрак. Под маской мужчины она сливалась с местными обитателями: ворами, контрабандистами и беглыми магами. В подвале таверны «Чёрный Ворон» она узнавала информацию, подслушанную у других: «Академия разыскивает девушку с синими волосами и синими глазами», — шипел контрабандист с обкуренными пальцами. В Квартале Теней правды не существовало. Даже воздух здесь был пропитан ложью и дымом подпольных алхимических лабораторий, скрытых в глубине домов.
Ночью она находила приют в старой мельнице, накинув маску бабки Мэй. Рядом стояла хижина, крыша которой просела под грузом времени. Хозяйка, женщина с лицом, изборождённым морщинами, как высохшая река, вышла на порог, жуя табак.
— Три серебряных в месяц, — буркнула она, плюнув в сторону Арии. — Воды нет, дрова носить самому.
Хриплый мужской голос Арии ответил: — Устроит.
Комната была крошечной: прогнивший деревянный пол, дырявая печь и кровать с сеном вместо матраса. Зато здесь не было окон. Ночью, когда город затих, Ария развела огонь и сбросила иллюзию. Тело затрепетало, как освобождённая пружина. Каждый сустав болел, язык прилип к нёбу от жажды. Она достала черствый сухарь, но есть не смогла — тошнота подступила к горлу.
«Слишком рискованно оставаться здесь надолго», — подумала она, разглядывая трещины на стене. Стража академии искала беглянку, но любой незнакомец вызывал подозрения. Старухи же были невидимы. Они сидели на лавках, шептались у колодцев, их забывали в тот же миг.
«Долго удерживать личину чужого я не смогу, поэтому придется применить магию», – сказала про себя Ария.
Новое заклинание требовало больше сил. Ария вырезала кинжалом круг на полу, расставила свечи из ворованного воска и встала в центр. Шепот заклинания заполнил комнату, воздух затрепетал. На этот раз боль была огненной — будто кости ломали, а кожу растягивали. Когда дым рассеялся, перед потухшими свечами стояла Мэй: сгорбленная, с седыми волосами, собранными в пучок, и лицом, изъеденным прожилками морщин. Трость в её руке дрожала, как и должно быть у старухи.
Утро Мэй начинала с того, что медленно, шаг за шагом, шла к колодцу. Её ноги, подкошенные иллюзией, волочились по земле. Соседка Марика, полная женщина в цветастом платье, уже ждала её с глиняным кувшином.
— Опять без платка, Мэй? — крикнула она, размахивая руками. — Ветерок тебя унесёт!
— Старая кость тяжела, — прохрипела Ария, нарочито кашляя.
Она научилась подражать диалекту местных: растягивать гласные, добавлять гортанные звуки. За неделю обустроила хижину: заделала щели мхом, развесила пучки мяты и шалфея, чтобы заглушить запах сырости. На рынке выменяла старый горшок и посадила у порога герань — «для счастья», как сказала торговке.
Но спокойствие было обманчивым. Каждую ночь Ария просыпалась от шорохов, воображая, что за дверью стоят стражи. Она плела защитные чары: вплетала волосы в дверной косяк, рисовала руны сажей на пороге. Однажды, вернувшись с рынка, она обнаружила, что горшок с геранью сдвинут. Кто-то был здесь.
Через пару дней в город въехали пятеро всадников. Их чёрные плащи развевались, как крылья воронов, а на спинах алел вышитый пылающий глаз — символ академии. Ария, стоявшая у мясной лавки, замерла. Капитан Теодор соскочил с коня. Его лицо, изрезанное шрамом от старого боя, было бесстрастным, но глаза метались по толпе, выискивая малейшую аномалию.
— Ищем беглянку, — его голос прокатился над площадью. — Волосы и глаза синие. Награда — сто золотых.
Толпа загудела. Ария прижалась к стене, чувствуя, как иллюзия колеблется от волнения. Её рука, под видом старческой дрожи, ухватилась за трость. Теодор прошёл в двух шагах, его плащ задел её плечо.
— Эй, старуха, — он остановился, и её сердце замерло. — Не видела здесь чужаков?
Она медленно подняла голову, сделала вид, что переспрашивает:
— Чего? Глуха я, милок...
Теодор сморщился, бросил монету к её ногам и ушёл. Ария ждала, пока его шаги не стихли, прежде чем подобрать монету дрожащими пальцами.
Ночью она не спала. Сидя на полу, вырезала обереги из пергамента, смешивая чернила с собственной кровью. Каждый символ жёг пальцы, но она повторяла: «Не найдут. Не найдут». Сны, когда они приходили, были кошмарами: Стражник разрывал её иллюзию когтями, академия требовала назад, угрожая расправой над теми, кого она любила.
На рассвете у двери лежала роза. Алые лепестки, идеальные, как будто выкованные из рубина, а шипы аккуратно срезаны. Ария схватилась за косяк, чтобы не упасть.
— Бабуля, это вам? — Девочка лет семи, дочь соседа-кузнеца, подбежала, указывая на цветок.
Мэй наклонилась, преодолевая спазм в спине, и подняла розу.
— Нет, дитятко, — она сунула цветок в маленькую ладонь. — Это тебе. Красота — для молодых.
Девочка убежала, кружась с розой в руках, а Ария закрыла дверь, прислонившись к ней спиной. В хижине пахло травами и страхом. Она достала кинжал, спрятанный под соломой, и прижала лезвие к груди.
Поправив личину Мэй, она вышла во двор, сделала вид, что поливает герань. Глаза искали в тенях движение, уши ловили каждый звук. Этот город больше не был убежищем.