Ромка,ты чё?

Скорая мчалась по городу, сирена надрывалась, а я сидел, вцепившись в край носилок, на которых лежала Саша. Её лицо было бледным, губы пересохли, а дыхание слабым и прерывистым. Врач, сидящий рядом, действовал быстро и чётко, но каждая его манипуляция будто выжигала меня изнутри.

— Давление падает, — сказал он медсестре.

— Адреналин готов? — та быстро кивнула и протянула шприц.

— Саша, держись, пожалуйста, слышишь? — я прошептал, хотя понимал, что она меня не слышит.

Врач ввёл препарат прямо в вену, а потом подключил монитор, чтобы следить за её сердцебиением. Этот монотонный писк становился для меня единственным звуком, который мог бы сказать, жива она или нет.

— Дыхание затруднено, — сказал врач, натягивая кислородную маску на её лицо. — Надо стабилизировать её до больницы.

Его руки двигались быстро, то подключая капельницу, то проверяя пульс.

— Что она колола? — резко спросил он меня, и я понял, что не могу ответить.

— Я не знаю... Я просто нашёл её... — мой голос сорвался.

— Надеюсь, вы вовремя вызвали скорую, — коротко бросил он, продолжая свои манипуляции.

Я смотрел, как игла входила в её руку, как её грудь медленно поднималась под тяжёлым дыханием. В голове вспыхнуло воспоминание: точно так же я бежал по больнице тогда, когда Саша была избита. Её лицо, покрытое синяками, распухшие губы...

Но сейчас всё иначе. Сейчас это не следствие насилия. Это следствие её выбора. Её... одержимости.

"Валера", — мелькнуло в голове. Всё это из-за него. Этот чёртов Валера. Она чуть не убила себя в этом из-за него.
Скорая затормозила у больницы. Двери открылись, и врачи выкатили каталку с Сашей. Я побежал за ними, даже не чувствуя своих ног.

Точно так же, как тогда, я мчался по этим коридорам. Только тогда её раны были видимыми, а сейчас — невидимыми, но куда более глубокими.

В палате всё выглядело слишком стерильно и холодно. Белые стены, едва слышные звуки аппаратуры, лёгкий запах спирта — всё это создаёт ощущение, что ты находишься в месте, где эмоциям нет места.

Сашу быстро подключили к системе жизнеобеспечения. Капельница, датчики, мониторы — вся эта техника словно забрала её у меня, оставив только возможность наблюдать со стороны.

Я сидел рядом с кроватью, держа её ледяную руку в своих. Она не двигалась, её лицо казалось ещё бледнее, чем раньше. В голове всё ещё звучал голос врача, когда он выкрикивал команды, пытаясь её спасти.

"Как она докатилась до этого?" — думал я, сжимая её пальцы. Всё ради него. Ради Валеры.

Я вспомнил её глаза, когда она рассказывала о нём. Горящие, полные одержимости и страсти, которых у нас с ней уже давно не было. Но я не винил её. Я винил себя. За то, что не уберёг её. За то, что позволил ей уйти в эту тьму.

Мимо прошёл врач, проверяя показатели на мониторе.

— Состояние стабильное, но ей нужен покой, — сказал он, не глядя на меня. — Как только она очнётся, мы проведём дополнительные обследования.

Очнётся. Это слово зацепило меня, будто ледяной иглой в сердце. Я не мог поверить, что снова нахожусь здесь, у её постели, молясь, чтобы она открыла глаза.

Я наклонился ближе, прошептал:

— Саша, пожалуйста, не оставляй меня. Я не могу без тебя.

Она не ответила. Только равномерный звук монитора.

Я уткнулся в ладони, борясь с отчаянием. Если она очнётся... Нет, когда она очнётся, я сделаю всё, чтобы вернуть её. Даже если это будет означать войну с Валерой. Даже если придётся бороться с её собственной тенью.

В голове крутилась одна мысль: "Я не позволю ей уйти."
несколько часов. Тишину в палате нарушал только ровный писк монитора. Я сидел на стуле, не отрывая взгляда от её лица. Саша по-прежнему была без сознания, но что-то в её дыхании стало чуть легче, как будто её тело начало бороться.

Врач зашёл снова, проверяя показания аппаратов. Я видел, как он нахмурился, что-то записывая в карту.

— Ей становится лучше? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

— Состояние стабилизируется, — ответил он. — Но мы не знаем, как долго она принимала это вещество. Если она выживет, возможны побочные эффекты.

"Если она выживет." Эти слова стали как удар в грудь. Я вздрогнул, но ничего не ответил.

Когда врач ушёл, я встал и подошёл к окну. Снаружи город жил своей обычной жизнью: светились огни, машины торопились куда-то, люди смеялись и разговаривали. Как будто никто и не знал, что здесь, в этой холодной палате, разыгрывается моя личная трагедия.

Я вернулся к её кровати, снова сел рядом.

— Саша... что ты сделала с собой? — прошептал я, сжимая её руку. — Почему ты выбрала его, а не себя?

Воспоминания нахлынули волной. Я видел её избитой, сломленной, но она всегда вставала, боролась. А теперь... теперь она лежала здесь, сломанная не кем-то, а своей собственной одержимостью.

"Но ты её не спас," — подумал я, глядя на её лицо.

В тот момент я понял: я не позволю этому повториться. Если Саша очнётся, я сделаю всё, чтобы вернуть её к жизни. Настоящей жизни, а не той иллюзии, в которой она застряла ради Валеры.

Я наклонился ближе, снова прошептав:

— Ты сильная, Саша. Ты всегда была сильной. Пожалуйста, очнись. Мы справимся. Я не оставлю тебя.Я...люблю тебя.Валера существует...

Её пальцы чуть дрогнули. Всего на мгновение, но этого хватило, чтобы моё сердце забилось сильнее.

Она ещё здесь.