Адель

Тэхен получил от Чонгука сообщение с адресом через час, после того, как он покинул магазин. У него была возможность уйти с работы пораньше, так как смена была не его, и он просто напросто оказал услугу и помог своему коллеге. Но, он не стал торопиться и окончил рабочий день в положенное время.
Для начала, стоило все обдумать и решить точно. Идти туда, где он может ощутить что-то новое или вернуться домой, где его ждёт Эйбел, со своей скучной гитарой и влюбленным взглядом?
Весь разум, сердце, тело, все что только может подавать какие-либо знаки Тэхену, твердило только одно. Что стоит пойти к чужому человеку домой, провести там несколько часов, в темное время суток, когда тело в мешке вытащить из дома намного легче, чем в любое другое время.
Нет, Тэ не параноик. У кого не было мысли о том, что новый знакомый может оказаться маньяком? Но, каждый раз, думая об этом, он натыкается на мысль о том, что, даже если бы знал точно, кем является этот Чонгук, он бы пошел к нему. Попытал бы удачу, как бы глупо это не звучало. Не похоже на человека, который всегда старается придерживаться стабильности и адекватности.
И вот он снова на этом перекрестке, когда дорога мыслей ведет к Чонгуку. Отрицание собственных, еще неизведанных ему чувств и их же отрицание. Сначала он плавится от одного только воспоминания связанного с Чонгуком. Стоит вспомнить хотя бы невыносимый взгляд, что в другом, каком-нибудь волшебном мире, мог бы заставить подкашиваться ноги и ставил бы на колени, как руки начинают подрагивать, а дыхание замедляется, будто он пробежал только что несколько километров. И не проходит много времени, как в голову лезут мысли о том, что стоит стоять на безопасном расстоянии. Желательно на расстоянии, что он пробежал, потому что зеленые глаза ждут где-то там и манят обратно.
Он спросил про это. В тот вечер, в кофейне, не смог сдержаться и сделал на этом акцент.
-У тебя красивые глаза,-сказал Тэхен, отпивая из стакана ананасовый сок.
Чонгук тогда улыбнулся ему в ответ и сказал, что это гены дедушки, по папиной линии.
-Я бы тоже сделал комплимент твоим глазам, но не могу подобрать слов, чтобы описать их,-это звучало как самый типичный подкат, от человека, который очень хочет понравиться, но Тэхен заново и заново вспоминает их, и даже сейчас, когда как и Чонгук тогда, не может подобрать слов, которые нужно сказать своему парню.
Он вспоминает о нем только тогда, когда Эйбел заходит в их спальню, пока Тэхен стоит у шкафа и думает, что надеть.
Вот, что делает с ним желание. Он чувствует себя слабым, но слабость настолько сладко растекается в низу живота, что у него не остается сил на элементарную самокритику. Про самоконтроль и речи быть не может.
-Ты куда-то собираешься в девять часов вечера, а я не знаю об этом?-парень ложится на кровать, взглянув на вещи в руках Тэхена.
Тот же моментально заставляет себя думать, что ответить и Тэхен радуется, что стоит спиной к своему парню, потому что появляется ощущение того, что на его лице отображены все эмоции. Написаны черным по белому.
И тут в голову приходит ничто иное, как,-сестра.. позвала на ужин,-он слегка запнулся, потому что понял, как это абсурдно звучит. Насколько сложную ложь он только что выдал и какую задачу поставил  себе. Ведь, это, если подумать и если бы это было правдой, была бы первая встреча спустя два года, после того, как Тэхен покинул отчий дом. И Эйбел прекрасно знает, как это произошло. Именно он оказался рядом в тот момент. Был другом, напарником и помощником. Помог найти работу, жилье. Помог жить самостоятельно, оказался вторым родителем. Сделался единственным, кто у него есть и до сих пор таковым является.
-Сестра?-Эйбел встал с кровати и аккуратно развернул Тэхена к себе, взяв за плечи,-ты уверен?
-Конечно,-он старается не смотреть на него, только теребит черные джинсы у себя в руках. Пусть он спишет это за волнение. Молча ненавидит себя за недержание настоящих эмоций,-когда-нибудь это должно было случиться.
Тэхен улыбается ему и смотрит в глаза напротив, сразу же отводя взгляд. Остается только мыслено умоляя Эйбела поверить.

***

Чонгук ждал Тэхена слишком долго. Слишком сильное было желание, снова увидеть его. Он чувствовал себя слабаком, потому что было невыносимо ожидание, что сжирало изнутри.
Он не помнит, когда в последний раз так волновался, потому что в груди что-то крепко щемило, а дыхание то и дело сбивалось. Не было еще таких искренних и не контролируемых ощущений к кому-то. Все кто были до—эксперименты. Каждый раз, когда он не видел Тэхена означал, что его бесы по-прежнему в силах овладеть им, его разумом и затуманенным рассудком. Насколько сильны были мысли о нем, насколько велики были чувства, что он испытывал к нему: они могли утянуть за собой туда, где с двух сторон руки будут обжигать райские удовольствия и адские боли. Чужие руки, глаза, волосы, то, как он вел себя, смотрел, даже его моргания и тяжелые вздохи, за которые иногда цеплялось внимание Чонгука, всё существо способно было в миг заставить внутренних демонов скулить, поджав хвост, смиренно опуская голову. Но Тэхен как не сделал ничего для этого, так и не сделал ничего для того, чтобы бушевать этих чертей еще больше. Заставлять хотеть себя, желать. Терзать своего хозяина требуя только одного и протестовать, когда он приносил в жертву другое.
Чонгук не может дать определение Тэхену. Только знает, что он—это то самое особенное в его жизни.

В ожидании, единственное, что он заставил себя сделать—это прибраться в квартире. Чонгук отправил ему сообщение ровно три часа назад, Тэхен уже давно должен был быть дома и он был уверен в том, что тот придет. Не сомневался в этой, ничем не подкрепленной вере, ни на минуту. И плевать, что Тэхен ему даже не ответил, лишь просмотрел сообщение. Он все равно знал, что увидит вновь того, о ком весь день думает.

Чонгук поправлял книги на полках думая о шелковистых волосах и представлял то, как приятно скользили бы пальцы по ним. Думал о чужих глазах, что каждым новым взглядом выстраивали ледяные замки вокруг своего владельца. Он, Тэхен, каждый раз зачаровывал, как в первый, так, что Чонгук старался запоминать все до мельчайших деталий, чтобы в одиночестве прокрутить эту съемку в миллионный раз.
Запомнить ее лучше, сделать частью своего сознания. Чтобы видеть так, будто он в бреду и Тэхен на самом деле вот тут, перед ним. Стоит и манит к себе своей отстраненностью и какими-то ели уловимыми порывами энергии, что говорят о том, как сильно ему хочется снять с себя кожу правильного мальчика и пойти навстречу неизвестности.

И Тэхен пришел к этому. Снял с себя все лишнее, и сделал шаг к нему. Они оба подкладывают голову под топор и оба держат его. Подзывают друг друга прилечь, поддаться вперед. Войти в тот вечер, из которого они больше никогда не выберутся. Один спустится вниз, другой наверх. Один пойдет в ад, другой пойдет в рай. Они стучатся в свои двери, когда Тэхен стучится в дверь Чонгука, будто задает такт чужому сердцу, пока тот направляется впустить парня в свой личный мир.
Он открывает дверь и первое о чем думает—это то, что красивый юноша перед ним, определенно, умеет лишить всего самообладания. Потому что слишком очевидно, что ему холодно, но он пришел к нему в тех самых чёрных джинсах и в кожаной куртке и от него разит парфюмом, что так остро засядет в ноздрях, кажется, до самой смерти.

Чонгук мысленно ругает себя за то, что не придумал ничего, что можно сказать вместо глупого «проходи» или же «привет», да и сомневается, что вспомнил бы подготовленную речь при виде Тэхена, но тот просто опережает его.
-Поймал,-он смотрит на Чонгука так, будто это самая обычная встреча и такая была не раз. Они просто проведут вечер, как обычные знакомые, за обсуждением любимых фильмов. И ступает он за порог даже не дождавшись ответа, будто делает это не в первый раз и так, будто его ноги не готовы сейчас рассыпаться на маленькие осколки.
Чонгук закрывает дверь и улыбаясь самому себе думает, что да. Кажется, что поймал, но дело осталось за самым сложным.
Не выпустить из рук.

Он забирает у Тэхена куртку и приходит за ним вглубь квартиры, пока тот стараясь не упустить детали, что попадаются ему на глаза, наблюдает за всем, что так пропитано самим Чонгуком. Он ощущает себя в легкой тревоге и чувствует, как сильно стены этой квартиры хотят поглотить его, принять в себя и убить в себе же. Он ощущает дикую опасность от того, что видит вокруг, хотя это самые обычные комнаты, в них нет (есть, для Тэхена) ничего особенного, но вспоминая о том, кто является их хозяином, для самого Тэхена эти ощущения оправдываются.
Сам хозяин идет за ним так, будто в любой момент может напасть и принести Тэхена в жертву этим стенам. Так, чтобы потешить и себя и свое логово.
Он безмолвно приглашает его в зал, будто направляет одним своим существованием, чем-то невидимым, Тэхен будто чувствует, какая из комнат зовёт его к себе. Зовёт натворить глупостей, ступить за свой порог и переступить черту, после которой ничто нельзя будет изменить.
Он присаживается на темный диван и взгляд его утыкается на книжный шкаф, почти напротив. Он рассматривает издали названия книг и имена авторов. Подмечает что-то знакомое, мысленно удивляется каким-то произведениям, пока Чонгук протягивает ему полный стакан с красной жидкостью.
-Что это?-спрашивает Тэхен, принимая напиток. Что бы не ответил Чонгук, он ловит себя на мысли, что принял бы все из грубых, на вид, рук. Тэхен бы хотел ощутить их, понять какого трогать Чонгука.
-Вишневый сок, ничего больше,-Чонгук присаживается рядом и переводит взгляд туда, куда смотрит Тэхен, лишь бы не подвергать себя этому сладкому насилию, потому что Тэхен так отчетливо и маняще, выбивал из колеи, будто пробирался под саму кожу и заставлял нуждаться в себе, как наркомана в жалкой дозе. И ради того, чтобы оттянуть помешательство он смотрит на книги, которые знает наизусть. Пожалуй это и правда тот уголок дома, что пропитан самой большой искренностью, на которую способен Чонгук и ему приятно, что Тэхен оказался первым, кто сможет разделить эту любовь с ним.

-Ты читал «Игрока» до того, как купил у нас,-Тэхен отпивает из стакана и слегка морщится от кислинки во вкусе, боится переводить взгляд на Чонгука, поэтому продолжает смотреть на книги.
-Как ты это понял?-Чонгук не собирался отрицать, но его правда поразило услышанное. Получается он привлек внимание не только книгой, но еще и тем, что, в какой то степени, можно назвать враньем.
-На полке стоит не то издание, которое продается у нас,-и он все таки решается взглянуть на Чонгука и не жалеет, потому что видит яркую улыбку на его лице.
-Да ты Шерлок, Тэхен,-он первый раз называет его по имени и оно звучит слишком порочно с уст Чонгука. Тэхен ловит себя на мысли, что это прозвучало, как имя самого ужасного грешника во всем мире и на том, что готов оглохнуть от этого прекрасного звучания. Его душа, до этого чистая на вид, не позволяющая управлять желаниям собой, кажется начинала давать трещину. Но видит Бог, Тэхен, когда этого хочет, силен, пусть ему и дается это с трудом.
-Достоевский не для всех,-он лишь старается отвлечь себя. Хоть чем нибудь, лишь бы не сорваться в первые же минуты своего пребывания в этом доме. Слишком невыносимо находиться рядом с этим человеком. Слишком тяжело контролировать то, что он создает внутри Тэхена. Ему слишком трудно чувствовать то, чего он так хотел найти всю свою жизнь. Оказывается Тэхен был еще не готов к такому напору. Еще был не готов лечь жертвой своих желаний. Слишком рано ему становиться чьим-то рабом и слишком неправильно хотеть им быть для того, кого он вовсе не знает. Тэхен так ясно ощущает и понимает именно сейчас, когда его погибель сидит перед ним, то насколько велико подсознание.
-Да, он прекрасно пишет о эмоциях своих героев. Для меня он лучший в этом,-Чонгук смотрит на Тэхена, который явно не знает что ответить. Он слишком задумался о чем-то, не сводит взгляда и почти не моргает. Будто находиться в некой прострации и очень хочет затянуть вместе с собой Чонгука, а он и готов. Ступает в нее, когда двигается чуть ближе, чтобы прошептать заученные слова и наполнить мир, в котором сейчас пребывает Тэхен еще большей волной наслаждения.

-«Бывали минуты, что я отдал бы полжизни, чтоб задушить ее. А между тем, клянусь всем, что есть святого, если бы на Шлангенберге, на модном пуанте, она действительно сказала мне: «бросьтесь вниз», то я бы тотчас же бросился, и даже с наслаждением.»-Чонгук проговорил эти слова и заставил Тэхена ощутить что-то похожее на первое применения наркотиков. Ему будто что-то вкололи в шею, так ощущалось легкое дыхание животного рядом, на покрытой мурашками шее. С первой же секунды его цитирования, Тэхен будто оказался в какой-то клетке, в которую вошел сам. Завороженный всем существованием Чонгука, его ввели туда, как игрушку.
Тэхен в миг понял, что до этого момента ему было легко в те мгновения, когда приходилось лишь думать о Чонгуке, не видеть и не слышать его, но с этой минуты, когда его губы будто приковали к себе ничего не значащими словами из книги, он будет тосковать по нему, как сумасшедший. Предполагает, что жалкие несколько часов без Чонгук будут для него пытками, потому что не слышать голоса, что исходит будто из глубин самого океана, где теплится вся нечисть, все самое неизведанное и опасное, еще непосильное разуму человеку, равносильно позорной казни на площади, ведь как же это унизительно, видеть себя мотающимся как угорелый, и даже во сне поминутно видеть его перед собой. Тэхен хотел бы видеть его. Тэхен хотел бы быть униженным.
-Я хочу..,-парень делает паузу и не сводит взгляда с Чонгука. Его зеленые глаза никак не ассоциируются с лесами и горами. При взгляде на них, единственное, что приходит в голову это опасность. Яд. Будто в этом зеленом тоне смешался красный, что так яростно пытается показать Тэхену, что не стоит дальше смотреть, приказывает отойти на безопасное расстояние, но он ослушается,-я хочу знать тебя и все, что ты скрываешь в себе. Я хочу знать на что иду,-он на миг решил, что тоже ненавидет. Тоже с удовольствием бы покончил с чужой жизнью, чтобы не подвергать себя таким чувствам. И еще раз, задал себе вопрос. Что он делает? Что он делает и о чем он думает, когда двигается ближе к Чонгуку, чтобы оказаться почти впритык? Что делает, когда игнорирует красный свет, отказывается видеть его и тем более слушать?
Чонгук не слышит ничего вокруг, кроме томного голоса, что заставляет следовать своему зову. Он лишь позволяет себе пойти, сделать первый шаг, будто младенец спело ступает на ногу, улыбается своим родителям, которые еще не до конца понимают, что эти смелеющие ноги унесут их дитя от них. В случае Чонгука от здравого рассудка. Он понимает, что нужно Тэхену. Все его нутро кричит о том, что ему необходима порочность Чонгука, все его грехи и падения. Он, Тэхен, неприлично красивый и с виду правильный мальчик из книжного магазина, готов оставить свои ангельские крылья за любым углом и пасть вместе с тем, на чьи дьявольские клыки он наткнулся.
Чонгук знает, что может обнажить клыки. Он всегда знает, что нужно людям, всегда знает, какую из масок нужно нацепить на себя, но еще никогда не было такого, что ему приходилось быть самым собой. Ему не встречались люди, что готовы словить по крупицам все его неправильности, воссоздать в один единый образ и молиться на него, а колени Тэхена будто уже тянутся вниз, к сырой земле, в которую тот готов положить себя, если это понадобится Чонгуку. Но что они сделали друг для друга? Что сподвигло на эту осознанную жертву? Они незнакомые друг другу монстры, еще не знающие, как, кто и кого пожрет. Разве, что сама вселенная была создана для того, чтобы воссоединить эти души и заставить хотеть друг друга до скончания их веков.
-Я позволю тебе узнать,-Чонгук мысленно пообещал себе открыться во всей красе, но прежде решил, что стоит открыть бутылку не вишневого сока.