✧ Вино ✧
После двух выходных, проведённых в квартире в полном одиночестве, Хосок направляется на работу, убитый переездом Мина к Чимину. Открыв входную дверь кафе, на него сразу посыпались косые взгляды, в которых были сомнение, волнение и сочувствие. В недоумении он прошёл в глубь помещения и направился к служебной комнате, где находилась вся униформа.
«Со мной что-то не так? Или меня всё же уволили? Блять, я уже нихуя не понимаю.» – размышляя о произошедшем с ним в зале, повязал на своб талию фартук и прикрепил к маленькому карману на рубашке железную прямоугольную брошь со своим именем.
– Хосок, – послышался знакомый голос, который последовал после трёх лёгких ударов по двери.
– Привет, Чиыль, – повернувшись лицом к значительному, подавленно выдавил из себя приветствие.
– Ты как? – нервно поинтересовался, подходя к Чону поближе.
– В смысле? – посмотрел недоумевающим взглядом, поднимая одну бровь и складывая руки на груди.
– Ну, – никак не решался сказать тот.
– Говори, Чиыль. Что случилось? Меня уволили? – выдал с раздражением Хо, немного закатывая глаза, так как уже давно был готов к увольнению из-за многих его косяков.
– Ты не в курсе? – парень очень сильно удивился, не зная как ему теперь продолжать этот разговор.
– Не в курсе чего? Говори уже, Чиыль, – яростно прошипел Чон тихом голосом.
– Юнги-хёна нет, – выдавил кое-как из себя, сглотнув слюну.
– Ну, да. У него же сегодня выходной, – отвернулся взять остальные предметы необходимые для работы.
– Его тело и тело ещё одного парня вчера утром нашли рядом с домом, который находиться в нескольких кварталах отсюда, – с каждым словом голос Ыля становился всё тише и тише, а глаза прятались под короткую чёлку с новым маленьким наклоном головы вперёд.
– Нет, – прозвучал нервный смешок, – Не может этого быть. Я не верю.
– К сожалению, это так. Нам всем вчера днём сообщил об этом директор, – тихо проговорил, направляя глаза в сторону, не в силах смотреть в глаза напротив, которые уже были переполнены болью.
– Нет... – всё также отрицал Чон, мотая головой в стороны, – Отойди, – крикнул, толкая того в плечо и вылетая из комнаты для персонала.
Все пристально наблюдали за парнем, который бежал со скоростью света к администратору. День только начался и посетителей ещё не было, что на тот момент было замечательно.
– Это правда? – завопил Хо запыхавшимся голосом на старшего.
– Чон Хосок, что ты себе позво...
– Я спрашиваю, это правда, – перебивая того, раздражённо повысил голос ещё раз.
– Смотря насчёт чего ты, – сложил руки на груди, прислоняясь поясницей к стойке, за которой стоял бариста.
– Насчёт Юнги, – дрожащим голосом проговорил, смотря в глаза напротив.
– Да, – это всё, что ответил администратор Хосоку, после чего тот выбежал из помещения и направился в квартиру.
Боль растекалась по венам, словно любимое вино Хо, которое он хотел выпить с Мином, но так и не успел. Теперь он никогда не сможет снова увидеть его черты, не сможет обнять и похлопать его по широкому плечу, поддерживая после очередного увольнения. Находясь в его квартире, в голову лезут все воспоминания за год, который он провёл с Юнги. Все счастливые моменты разом стали ненавистными, разрывающие сердце на части и сжигающие душу до тла. Сидя за кухонным столом в полном одиночестве и тишине, лицо парня стало каменным, а из глаз, которые смотрели куда-то в пустоту, лились слёзы. Внутри всё горело от чувства отчаяния. И только тогда он осознал почему Мин переписал свою квартиру именно на него, а не просто продал. Старший знал о его проблемах в доме, с родителями. Знал, что Хо ушёл из дома и не хотел туда больше возвращаться.
«Хах, он это сделал, чтобы помочь мне. Чтобы я больше не искал жильё.» – продолжал размышлять Чон, медленно вставая со своего места.
Ему хотелось кричать на всю квартиру, чтобы выплеснуть все свои чувства на голые стены. Стены...
Парень лениво передвигал свои ноги, направляясь в ванную комнату. Кафель с небольшим количеством чёрной плесени на стыках и белая поржавевшая с годами ванна. Над раковиной висит шкафчик, в дверцу которого встроено зеркало. Хо открыл дверцу и на глаза сразу же попала бритва, которой он ранним утром уже успел попользоваться. После этого он повернул голову вправо, бросив уставший взгляд на ванну. Сделав пару шагов к ней, он немного наклонился и взял в руку чёрную пробку, которой он заткнул слив. Пустив холодную воду из-под крана, Чон долго просто стоял и наблюдал за тем, как она своим мощным течением наполняет ванну.
Тут так хорошо, под прохладны душем,
И не хочется возвращаться в эту жару.
Хочу набрать ванну холодной водой, да побольше
И утопиться в ней с головой.
(Angoliya Royfn 09.07.22г.)
Все чувства внутри Хо перемешались, заставляя его страдать ещё и от непонимания себя самого. Боль стремительно неслась по венам и артериям, а вместе с ней при расколе сердца на мелкие части возникла злость на весь окружающий его мир и на себя. Вина за случившееся легла на его плечи, хоть парень к этому не был причастен. Это был выбор Юнги, но из-за этого выбора теперь страдает Хосок. Спустя примерно десять минут ванна была на половину наполнена прохладной водой, которая отражала в себе потолок, кафельные стены и всё, что находилось близко к ним.
«Я теперь вообще не вижу смысла продолжать жить. До смерти Юнги я думал, что мы хотя бы продолжим наше общение. Просто будем общаться. Я большего и не мог требовать. С родителями с самого детства дерьмовые отношения … » – проносились одна за другой мысли в голове парня, который уже нашёл в том шкафчике над зеркалом лезвия, предназначенные для специальной бритвы.
Погрузив правую ногу в прохладную воду, по коже мигом разбежались мурашки. Дыхание начало учащаться из-за страха, вызванным инстинктом самосохранения. В горле появился ком, препятствующий нормальному проглатыванию слюны. За правой ногой последовала и левая, после чего парень стал медленно погружать своё туловище в прохладную воду. Холод смог отвлечь всё внимание организма именно на самосогревание, благодаря чему он перестал испытывать какие-либо чувства.
«Вот и всё. Я с пяти лет знал, что моя жизнь будет короткой. Это оказалось правдой.» – пронеслись последние мысли в голове Чона, после чего он взял в правую руку лезвие.
Сначала страх, вызванный инстинктом самосохранения, который всё же не смог до конца раствориться в холодной воде. Затем физическая боль. Из порезов, сделанных вдоль на обоих руках, стремилась кровь и стекала по бортикам ванны, окрашивая прозрачную жидкость в алый цвет. А потом умиротворение. Ты наедине с самим собой. Только ты и прохладная вода красного цвета, в которой ты лежишь, завораживающая тебя своей особой красотой. На душе становится невероятно спокойно и ты дышишь. Дышишь... Делаешь последние глотки свежего воздуха, который прокрадываться из комнат в открытую дверь ванной комнаты. Мысли растворяются словно сахар в горячей воде, помогая забыть всю боль, которая накопилась за это время на душе и в сердце. По щекам скатываются последние горячие слёзы отчаянья, в которых ты ещё час назад захлёбывался и не мог понять, как в таком состоянии начать ровно дышать. Спустя несколько минут, примерно пять или семь, в глазах появляется чёрная пелена, затягивающая твоё тело в самую глубь пустоты, в которой ты начинаешь плыть в неизвестном направлении.
И это конец. Твоё тело ещё живёт, но сам ты без сознания и не можешь ему ничем помочь. Тебя ещё могут успеть спасти, но шансов остаётся с каждой минутой всё меньше.
……………………………………………………
Забыв выключить текущую из-под крана воду, Хосок затопил пожилую соседку снизу. Она вызвала полицию, так как парень долгое время не открывал ей дверь, а вода всё продолжала заливать её квартиру. Благодаря этому его тело нашла полиция, которая быстро принялась выполнять свои обязанности. Спустя примерно сутки им удалось опознать личность Хосока, после чего сообщили о произошедшем родителям, которые в свою очередь устроили пышные похороны.
– Это единственный сын директора? – тихим голосом спросил парень у мужчины, чтобы не перебить звуки плачущих.
– Да, – также тихо ответил тот.
– Хосок!.. Сыночек!.. – мать, которая из последних сил держалась все эти дни, падала на колени перед гробом с холодным телом, пока отец стоял где-то позади неё и никак не реагировал на происходящее.
– Нуна, пойдём, пойдём, – подойдя к ней сзади, младшая легонько приобняла ту и начала приподнимать.
– Это всё из-за тебя! – закричала мать, срывая себе горло, попутно ударяя ладонью отца Хосока по левой щеке, – Если бы ты к нему хоть чуть-чуть помягче относился и проявлял любовь, то всего бы этого не произошло! Я тебя ненавижу!