Уроборос

Есть в графском парке черный пруд,
Там лилии цветут...
Тоже из сказок

Конец 1001 года

- Береника, Адриана!.. Что это за визги? Будто кикимору увидели, пустые ваши головы!. Марш в спальню, пока не отправил чистить котлы.

Отчитав налетевших на него девочек, Северус продолжил свой путь в подземелья.

Замок теперь был полон детей, многие из которых вернулись в Хогвартс уже на вторую зиму. В прошлом году школа открыла свои двери, приняв в ученики горстку детей волшебников из Хогсмида, и постепенно их число увеличивалось: в поселок прибывали все новые семьи, прослышавшие про это, защищенное от магглов, место. Впрочем, в скором времени в Хогвартсе появились и магглорожденные дети. Такие, как эта визгунья Адриана, например.

Снейп поморщился.

Ее привезли падре Клаудио и Гермиона, игравшая в таких поездках роль аббатессы. Ребенок был грязен, худющ и боялся всего на свете. У нее не было не то матери, не то отца, не то обоих сразу, росла она где-то в хлеву у своей тетки, с превеликой радостью отдавшей Адриану церковникам. Теперь девочка ожила, поправилась и бегала тут, оглашая своими воплями засыпающий замок.

Впрочем, подобные истории были за плечами у всех без исключения учеников Хогвартса. Чтобы далеко не ходить - вторая девица, даром, что чистокровная волшебница, тоже росла без матери, месила в деревне ногами навоз и наверняка бывала частенько бита своим папашей, заставлявшим ее работать от зари до зари.

Большинство детей были неграмотными, а уж как волшебники - совершенно неотесанными. За то время, на которое родители отдавали их в Хогвартс, требовалось сделать очень и очень многое, ведь первые ученики были еще и разных возрастов: один - десяти лет, другой - пятнадцати, а сидеть им приходилось за одинаковыми книгами.

Сплошное недоразумение и неразбериха.

Он покачал головой и открыл дверь в подземелье.

Гермиона уже дожидалась его там.

Она подняла глаза от пергамента, который читала, и улыбнулась.

Их размолвка после исторического голосования давно осталась в прошлом: однажды он уговорил ее выслушать его доводы, и Гермиона даже согласилась с частью из них. Еще не пришло время открывать магглам - родителям учеников - суть науки, а также местоположение «аббатства», где будут учиться их дети. Ни о каких поездках на каникулы, разумеется, и речи не шло. За пять или шесть лет, проведенных в полной изоляции от магглов, любой юный волшебник должен был усвоить свое отличие от прочих, равно как и понять необходимость хранить секреты, поведанные ему в Хогвартсе.

Гермиона даже позволила себе пошутить по поводу его нежелания принимать магглорожденных в ученики:

- Ну вот - Салазар, как и положено в нашей истории, был против. Осталось тебе еще стать в один прекрасный день змееустом, и легенда станет былью! Ты, часом, не змееуст, Северус? - рассмеялась она.

Лгать любимой женщине очень трудно, но он подтвердил как можно более спокойно, что змееустом не являлся.

Пока в его планы не входило раскрывать кому бы то ни было этот секрет.

Гермиона тем временем опять о чем-то задумалась и, только он хотел поинтересоваться - о чем на этот раз? - всплеснула руками и воскликнула:

- Великий Мерлин, еще и пергамент почти весь закончился! Нет, определенно, мне нужно начать все это записывать!.. Иначе я просто не успею за всем и всеми, - она опустила голову.

- Так записывай, в чем вопрос? - Северус улыбнулся и погладил кончиками пальцев ладонь Гермионы.

- А на чем? Вот в чем вопрос! Пергамент заканчивается, на перья скоро придется пустить Гракха, что у тебя там с ингредиентами - ты сам прекрасно знаешь, на одежду родители учеников раскошеливаются с таким скрипом, что дети не вылезают из простуд зимой - так плохо они одеты, если бы не скатерть Хельги - нам пришлось бы голодать... Мне осталось разве что выцарапывать заметки на стенах, ведь я не могу позволить себе уделить на личные нужды и кусочка пергамента... Все стоит денег, а не появляется по мановению волшебной...

Она вдруг резко замолчала, а потом посмотрела на Северуса с таким видом, что он сразу понял: Гермиону осенила очередная идея. Правда, узнать, к каким умозаключениям она пришла, ему не удалось: не говоря ни слова, Гермиона вскочила на ноги и почти бегом покинула подземелья, оставив Снейпа одного.

Тот долго думал, сердиться ему или пойти поинтересоваться причиной столь беспардонного исчезновения. А когда, наконец, все-таки решил взглянуть на то, чем занимается Гермиона, она уже была увлечена не то экспериментами, не то допросами, собрав на кухне почти весь преподавательский состав Хогвартса.

Хельга робко улыбнулась, заметив вошедшего Салазара, Кэто, по своему обыкновению, не повел и бровью, Годрик, озадаченно теребивший бороду, коротко кивнул ему в ответ на приветствие.

Гермиона тоже обернулась, но тут же снова продолжила свою речь:

- ...Ведь новые заклинания появляются откуда-то! Мне кажется, что у нас давно есть все необходимые части головоломки, и сейчас я хочу попробовать собрать их воедино. Ты, Хельга, помнится, говорила, что друиды умеют наколдовать одежду и прочие неживые предметы? Это так, Кэто?

Пара подтвердила ее слова, но тут же оба в голос заявили, что заклинаний этих знать не знают, ведать не ведают. Кэто, впрочем, признался с большой неохотой, что его пытались заставить выучить нечто подобное, но он пропускал заумные премудрости мимо ушей, отчаявшись приручить к тому времени волшебную палочку.

Тем не менее, Гермиона обрадовалась:

- Значит, такая возможность действительно существует!

Северус взял тяжелый обитый кожей стул и сел рядом с Годриком. Весь его вид показывал, что предмет разговора интересует его постольку-поскольку, но Гермиона тут же обратилась к нему:

- Откуда берутся новые заклинания, Салазар?

Снейп пожал плечами и нехотя ответил:

- Давно известно, что слова, особенно - произнесенные вслух, обладают магией. Ее потенциал различен для каждого отдельного слова и во многом зависит еще и от произносящего это слово человека. Это ни для кого не секрет, и подмечено даже магглами. В случаях же, когда мы имеем дело не только с произнесенным словом, но заклинанием, на силу заключенной в нем магии безусловно влияют мощность резонатора и личность волшебника. Подытоживая: иногда случайно, а иногда и во время длительных экспериментов маги натыкаются на слова, потенциально более сильные, чем все прочие... На подобные эксперименты порой уходят годы, Ровена.

- Тогда чем раньше мы начнем, тем лучше, - улыбнулась Гермиона, ничуть не обескураженная его холодным тоном.

И, вытащив перо и клочок пергамента из складок мантии, она ободряюще кивнула остальным волшебникам, как всегда ничего не понявшим из речей Ровены и Салазара.

Первым делом они записали заклинание, в свое время позволившее им создать камни для стен Хогвартса. Заученное лишь по звучанию и созданное на древнем корнуолльском наречии, оно ничего не говорило ни Гермионе, ни Северусу. Но Годрик, Хельга и Кэто, росшие в тех краях, после долгих споров и сомнений о значении каждого слова, в конце концов помогли сделать его точный перевод. После этого Гермиона записала за смущавшейся Хельгой несколько строф из напева, которым та создавала из воздуха разнообразнейшую снедь. Сравнив оба заклинания, можно было заметить несколько повторяющихся слов. Это могло значить очень много, а могло и не иметь ровным счетом никакого значения.
Гермиона несколько раз произнесла вслух показавшиеся ей интересными слова, по-разному взмахивая палочкой, но не добилась никакого видимого результата. Похоже, Северус был абсолютно прав, утверждая, что подобные эксперименты способны затягиваться очень и очень надолго.

Тем не менее, Гермиона не отчаялась, и Снейп знал, что она проводит иногда ночи напролет, занимаясь бессмысленными на его взгляд опытами.

В тот день он застал ее над кучей пергамента, куда она, судя по всему, заносила результаты своих попыток изобрести новые заклинания.

- Нет, это было три дня назад... подожди... в прошлую пятницу? Какой сегодня день, Северус? - пробормотала Гермиона, по-прежнему не оборачиваясь в его сторону и продолжая перебирать записи.

- Вторник, седьмое декабря 1001 года.

- Точно! Значит, вот этот листок... или этот? Иногда я забываю пометить их.

- Сшей их в тетрадь.

- Да, тетрадь! Хорошая мысль... - она еще о чем-то подумала, вытащила палочку и легко поводила ею в воздухе над своей ладонью: - Записная книжка, вот что мне надо! Толстая, с большим количеством страниц, я даже могу представить ее вес и запах пергамента... Появись! - вдруг воскликнула она и рассмеялась вслед за этим: - Кажется, я начинаю сходить с ума, Северус... Нет, надо было сказать на этом непроизносимом наречии или на латыни? - и она опять полезла разбирать груду пергаментных огрызков на столе, бормоча:

- Uggroth?.. Asparoll?.. - и прочее в этом духе.

Северус, озабоченно хмурившийся все время, пока Гермиона произносила свой монолог, наконец решился отвлечь ее:

- Мне нужна звездная пыль для уроков. Кажется, у тебя еще оставалось немного?..

- Книжка, книжка... Danaewoth?.. Вон там, - резко взмахнула Гермиона рукой, в которой все еще была зажата волшебная палочка, указывая на стоящий у стены массивный шкаф, и тут же снова уходя с головой в свои эксперименты.

Северус в первый момент замер, не поверив своим глазам. Потом подошел к шкафу - на одной из полок лежала толстая записная книжка в кожаном переплете, которой там не было всего лишь несколько мгновений назад. Взяв ее в руки, он убедился, что предмет вполне реален.

- Как ты сделала это? - спросил он у Гермионы не без тревоги.

- Сделала что? - повернула та голову.

Вместо ответа он протянул ей книжку.

- Что... что это, Северус? - Гермиона взглянула на него и нерешительно протянула дрожащие пальцы. - Откуда ты взял это?

- Ты тоже помнишь ее? - осторожно спросил он.

Гермиона кивнула, облизнув пересохшие губы.

- Вся эта история нравится мне все меньше и меньше, - признался он вдруг, - и мне кажется, что мы увязаем в ней все больше и больше, не так ли, Ровена? Именно эту книжицу показывал нам некто МакКлинток, называя ее дневником Основательницы...

- Северус! - оборвала его Гермиона. - И ты, и я давно знаем, что нам с тобой придется заполнить белое пятно в истории - за неимением других, настоящих, Ровены и Салазара. Я понятия не имею, откуда возьмутся основания для всяких легенд: змееуст, все эти наследники, ссоры и прочее, но я точно знаю, что до сих пор мы похожи на пару бездумных марионеток в руках Истории. И я хочу сделать хотя бы что-то по своей воле... Дай мне эту книжку: у МакКлинтока будет дневник Ровены! - она вскинула подбородок и протянула ему руку театральным жестом.

Снейп долго молчал, внимательным взглядом изучая стоявшую перед ним женщину.

Гермиона же тем временем нашла в себе силы улыбнуться и заметить совсем другим тоном:

- Тем более, мне действительно нужна записная книжка. Как вовремя... ой... Святой Мерлин! Я даже не подумала! Это я... создала ее?

Он усмехнулся:

- Насколько же ты вошла в роль, Ровена. Свершаешь великие деяния одной левой и не придаешь им никакого значения, - покачав головой, Северус протянул Гермионе книжку. - Вся ваша, Несравненная Основательница. Может, вам таким же манером наваять еще какие-нибудь известные предметы? Фолиант, в котором сами собой появляются имена всех новоржденных волшебников, например?..

Она посмотрела на него долгим внимательным взглядом, а потом произнесла очень задумчиво:

- Мне кажется, мы очень близки к этому, но мысль для реализации никак не хочет кристаллизоваться в четкую идею. Понимаешь? Никак не могу ухватить ее за хвост.

- Особенно, если хвост она держит в зубах и не желает выпускать его? - Снейп постучал тонким пальцем по обложке блокнота в руках у Гермионы. - Помнишь нарисованный здесь символ? Попробуй распутай клубок змей: скорее получишь смертельный укус, чем добьешься своего.

- Змея - еще и символ мудрости... - зачем-то добавила она.

- Это мне твердили с первых дней на факультете, - тряхнул он головой. - Но я запомнил еще одно высказывание: тот, кто ищет знаний, обрящет печаль.

- Мы не можем... Нет!.. Не имеем права теперь пойти на попятную. Сам представь, что будет, если Хогвартс не выполнит своего назначения в жизни волшебной Великобритании?

- Пафос, мисс Грейнджер. Оставьте это. Ведь эта тяжкая ноша достанется нам.

- Вы просто трусите, мистер Снейп.

Они стояли друг против друга, обмениваясь фразами быстрым горячим полушепотом.

- Не боится лишь тот, кто не знает. А я знаю наперед...

- И что же вы знаете? Что? Легенды могли придумать позднее. Змееуст? Скорее ты научишься заклинать змей. Если я - это Ровена, то все отсылки к реальной истории - тоже недалеко ушли от сказок. У меня вряд ли будет хоть какое-то потомство. Все, что у нас есть - Годрик Гриффиндор со своим мечом и этот замок. Ничего вы не знаете наперед, Северус Снейп, и глупо бояться.

- Зато я точно знаю, за что вы попали на Гриффиндор, мисс Грейнджер, пусть вы - хоть сто раз Ровена.

Этот выпад заставил ее поджать губы. Потом Гермиона вернулась к оставленным на столе бумагам, давая понять, что разговор закончен.

Несмотря на произошедшую ссору, в тот день им удалось далеко продвинуться в поисках заклинаний, позволивших бы им создавать предметы. Вскоре Гермионе начали удаваться книги разных форматов, а одну из них, очень похожую по ее воспоминаниям на ту, куда сами собой записывались имена новорожденных волшебников, она просто наделила потом нужными волшебными свойствами, слегка изменив ее магическое поле.

Собравшись в Большом Зале, все учителя с изумлением наблюдали, как пергаментные страницы начали заполняться именами: некоторые им были знакомы - кто-то из этих детей уже учился в Хогвартсе, но большинство были совершенно новыми. Причем периодически, читая вслух очередное имя, Годрик откровенно фыркал:

- То ж датчанин, пошто они нам?

В конце концов Гермиона спросила:

- Но ведь они тоже живут на острове? Следовательно, книга учитывает и их тоже, - она качнула головой. - Я уверена, что им достается от магглов ничуть не меньше, чем нашим родным саксам. Можно со всей уверенностью сказать, что и им обучение и защита нужны ничуть не меньше. Многие из них совсем обжились здесь, и рано или поздно мы с ними столкнемся. Точнее - столкнемся с толпой неконтролируемых магических неучей, ведь вряд ли их родители ушли дальше наших в передаче своим отпрыскам волшебных знаний... Наверное, стоит рискнуть и пригласить этих детей в Хогвартс. Кто «за»?

- Против, - тут же поднял руку Годрик. - Кто поедет с посольством к датчанам? Сомневаюсь, что они сильно нам обрадуются, а расправа у этих викингов скорая. Эдак скоро нас совсем не останется.

Северус, в отличие от Годрика, способен был видеть дальше требований безопасности. Им было гораздо интереснее не разделять магов, населявших Британию, но собрать их под эгидой Хогвартса, будучи в этом случае в состоянии контролировать всех, обладавших волшебной силой.

- Я думаю... - произнес он, - что каждый случай мы можем рассматривать индивидуально. Наверняка их не так много, как нас. Сложнее будет не нам пригласить, а им согласиться учиться.

Хельга, сама бывшая наполовину датчанкой, тихо отозвалась:

- Раздоры и войны... Пусть хотя бы волшебники создадут союз, подавая магглам пример.
После недолгого обсуждения решено было попробовать взглянуть поближе на отдельные семьи датских волшебников, после чего рассчитать возможный риск и действовать исходя из обстоятельств.

Северус и Гермиона теперь общались лишь на общих собраниях, полностью игнорируя друг друга в свободное от учебы время. Оба казались полностью поглощенными каждый своими занятиями. Она дни и ночи проводила над книгами, он предпочитал заниматься опытами и поисками редких ингредиентов.

Все уже казалось подчиненным установившейся рутине, когда вдруг в их жизнь вмешались происходившие в маггловском мире события.

Вскоре после наступления нового, 1002 года, падре Клаудио, продолжавший жить в Хогсмиде, принес нежданную весть: умерла жена короля магглов, Эльфгифа.

- Молодая совсем была, с чего бы это? - недоумевал он.

Волшебники судачили о разных мотивах и версиях, но только Годрик был реально обеспокоен и не находил себе места. Видя, что никакие доводы на него не действуют, остальные согласились на то, чтобы он навестил своего друга Этельреда и воочию убедился, что король-маггл сам справится с ситуацией.

Той же ночью Годрик оседлал коня и умчался в Лондон.

Три недели спустя бурая сова принесла письмо, подписанное «Салазару Слизерину Годрик, что с крепости Дор в Корнуолле».

Северус долго разбирал витиеватую речь и заковыристые руны, потом провел много времени нахмурившись, переваривая новости. Еще раз перечитав письмо, он встал и решительным шагом отправился искать Гермиону.

- До чего же скверно не иметь свежей прессы каждое утро! - он бросил пергамент перед ней на стол. - Оказывается, на юге военные действия давно перешли в активную фазу, король лично отбивается от наседающих на Девон викингов, Эксетер в осаде, наш Годрик опять в своей тарелке - как он может оставить друга и не помочь? - тоже размахивает там мечом и стреляет из арбалета. Даже в Лондоне боятся нападения: за проливом, говорят, собрано немалое войско, которому не хватает лишь успешной кампании и отвоеванного у нас куска суши для высадки. И почему в свое время нам не преподавали детальной средневековой истории магглов?!

Гермиона же из всего этого монолога уделила внимание всего одной вещи:

- Годрик участвует в военных действиях? Ох, Северус, я боюсь за него!

- Ничего с этим дуболомом не случится, - проворчал он, не показывая вида, что рад обращению «Северус», вместо использовавшихся с недавних пор «Салазар» и «мистер Снейп».

- Но мы не можем просто бросить его неизвестно где и перед лицом явной опасности! - она встала и начала нервно ходить по комнате. - Годрик нужен нам здесь, в Хогвартсе! Это - его место в истории.

- Попробуй вытащи его оттуда. Он с таким восторгом описывает какие-то батальные сцены...

- Ох, что же делать? Северус... ты бы не смог?.. Аппарировать туда, лично убедиться, что он жив и здоров, а еще лучше - действительно вытащить его оттуда?

- Мне еще не хватало только подрядиться в няньки Гриффиндору... - процедил он, пытаясь казаться задетым таким предложением, хотя на самом деле беспокоился он не меньше Гермионы: если с Годриком что-то случится, то все пойдет вверх тормашками. - Он уже давно взрослый мальчик, и не стоит вести себя как потревоженная клуша...

Но Гермиона не сдавалась, и Северус в конце концов сделал вид, что уступает ее уговорам.
Раз события в маггловском мире могли повлиять на их жизнь, о них стоило составить собственное мнение.

Поздно ночью Снейп, имея при себе из багажа лишь волшебную палочку, аппарировал к защитным укреплениям, окружавшим самый крупный город Девона, Эксетер.

Ночной лес казался безлюдным. Тишина звенела в ушах осязаемой густой волной. Но Снейп прекрасно знал, что он здесь не один и что максимальная осторожность ему не помешает. Он мог аппарировать прямо в город, но прежде хотел лично убедиться в тяжести положения.

Укрепления должны были находиться слева, а следовательно, слабый просвет в той стороне наверняка означал, что там заканчивается лес и начинается открытое пространство, за которым и был осажденный Эксетер.
Снейп к этому времени уже был знаком с обычаем викингов не привозить с собой с континента лошадей, бросая якорь в устье ближайшей к цели нападения реки. Таким образом, эти чуткие животные вряд ли могли его услышать, своим беспокойством давая хозяевам сигнал о присутствии чужака.

Стараясь не шуметь, он пошел в сторону города.

Вскоре стали различимыми несколько ярких пятен - ими оказались костры лагеря осаждающих. Еще раньше его тонкий слух уловил могучий храп отдыхающих перед новой атакой викингов. Едкий запах чего-то подгорелого, смешанного с ароматами гнили и человеческого пóта, заставил его поморщить нос.

Держа наготове волшебную палочку, Снейп медленно выглянул на опушку. Лагерь казался полностью погруженным в сон. У ближайшего костра валялись в живописных позах несколько датских воинов. Снейп пересчитал их: двенадцать. Дальше он стал считать костры, но когда дошел до пятого десятка, внезапно раздавшийся совсем рядом не то шелест, не то шорох заставил его прекратить это занятие и повернуть в ту сторону голову.

Поздно.

В грудь ему было направлено острие стрелы, туго натянувшей тетиву. Резкий хриплый голос спросил что-то на незнакомом языке. Сам караульный продолжал оставаться в тени высоких деревьев опушки, хотя Снейп неожиданно хорошо видел его поблескивавшие глаза, косматую бороду, кожаный кафтан и крепкие заскорузлые пальцы, сжимавшие старый охотничий лук.

Любое движение стоило бы ему жизни. Он не успел бы изобразить и самых простых пассов палочкой под какое-нибудь короткое заклинание, поэтому предпочел бегство несомненной смерти: отработанная за годы методика внезапной аппарации пригодилась как нельзя кстати.

Наверняка викинг, у которого прямо из-под носа исчез пойманный лазутчик, должен был жутко перепугаться или совсем озвереть от бешенства. Иначе с чего вдруг в лагере поднялась страшная суматоха? Снейп мог спокойно наблюдать ее со стен, вместе с набежавшими по тревоге защитниками Эксетера. Те с недоумением вглядывались в испещренную огнями темноту, переспрашивая друг друга о причинах переполоха.

Некоторые - очевидно превосходно понимавшие язык нападавших - прислушивались к раздававшимся внизу крикам и немного неуверенно повторяли:

- Колдун? О чем это они? Точно - колдун. Темная магия, не к ночи будь она помянута! И царство Хель* туда же...

Рядом кто-то громко фыркнул. Снейп оглянулся и увидел Годрика, сжимавшего меч, но одетого в исподнюю рубаху. Тот тоже свесил голову вниз, посмотрел на кутерьму в лагере викингов, потом кивнул Снейпу, будто ничего странного в его появлении не наблюдалось, а вслух обратился к толпившимся тут же людям:

- Не иначе, как эти молодцы перебрали хмельного, вот и пригрезились им родные края, - это было встречено, как хорошая шутка. - Завтра мы покажем им царство Хель наяву! - одобрительный гул. - Оставьте двойную стражу, а всем остальным - отдыхать!

Они подождали, пока дружинники разойдутся, а потом Годрик тихо заметил, вздохнув:

- Салазар, ты как нельзя кстати. Кажется, они здорово перепугались. Ведь это ты был в лагере?

Снейп кивнул, интересуясь:

- Сколько человек защищают город?

- Не очень много, - признался Годрик. - Иногда устаешь больше не от того, что мечом машешь, а от того, сколько приходится по стенам бегать. А эти все лезут и лезут...

- Их всего пара тысяч, - прикинул Снейп окончательные цифры по своим наблюдениям.
- Нас разов в пять меньше, - мотнул головой рыжебородый. - В моих покоях проще о делах говорить, - предложил он, и дальше они обсуждали положение, спускаясь вниз по узким деревянным лестницам. - Да и всегда могут подвезти свежих воинов, если море не шибко штормит. А мы вряд ли соберем больше сотни новых дружинников, даже если поедем в самые дальние земли... Король совсем опустил руки, долго нам не продержаться, - он честно посмотрел в лицо собеседника. - Вся надежда только на чудо. Хотя я боюсь пользоваться тут магией в открытую, наши ведь боятся колдунов ничуть не меньше датчан. Забьют обухами по голове, вот и весь сказ.

Северус подумал, что даже если ему и дадут меч, то вряд ли защита много выиграет от приобретения столь неумелого воина. А достать у всех на глазах палочку и выкосить за пару заклинаний с десяток нападающих, по словам Годрика, будет чревато последствиями для собственной шкуры. Надо было действовать если не хитростью, то по строго продуманному плану. Иначе скоро их попросту перебьют обладавшие численным перевесом викинги.

По правде говоря, ему была совершенно безразлична судьба какого-то захолустного города, но Годрик явно не собирался оставлять его защиту, а следовательно, Снейп тоже оставался, чтобы присматривать за целостностью Гриффиндора.

Ранним серым утром, после короткого отдыха, они снова забрались на стены, чтобы наблюдать за не очень уверенными сборами датского лагеря для очередной атаки.

- Они думают, что днем колдовство не имеет силы, - усмехнулся Годрик, проверявший арбалет. - Надо будет показать этим датским скотам, что они сильно ошибаются. Сейчас я поведаю о твоем прибытии королю, - добавил он, обращаясь к Снейпу, - да одним разом и про потайные выходы отсюда спросим.

- Здесь действительно бывают посланцы из Лондона?

- Довольно часто, намедни как раз был гонец.

Снейп еще подумал, что если король не совсем дурак, то он обязательно спросит, каким образом попал в осажденный город он сам.

Но королю просто было не до них. Этельред возглавлял небольшой совет из приближенной знати и уделил им лишь несколько минут. Годрик тихо говорил о чем-то с королем, а Снейп не мог не отметить, что Этельред выглядит очень нервным и загнанным в угол, похожим на тех животных, которых они затравливали во время своих охотничьих забав. Он сдержано кивнул Снейпу и попытался улыбнуться Годрику, а затем снова вернулся к своим государственным обязанностям.

Едва они оказались на дворе под стенами, Снейп спросил хмурящегося Годрика, узнал ли тот про тайные ходы.

- Конечно. Прямо за малой башней есть небольшая пристройка, а ход, который идет оттуда далеко в лес, настолько велик, что и лошадь можно с собой взять.

- Как по писаному... не так ли?

Годрик шумно вздохнул, а потом покачал головой и заявил:

- Не по нраву мне эти сборища.

- Почему?

- Там не было ни одного из военачальников.

Естественно, Снейп не обратил на это внимания. Значит, готовилось что-то, что никак не относилось к защите Эксетера. И в этом случае, раз королю было не до военных действий, приходилось делать что-то самим. Например, напугать датчан до панического ужаса.

Снейп был против того, чтобы ехать верхом, предпочитая аппарацию, но Годрик, так и не научившийся толком этой премудрости, утверждал, что драконовы пещеры находятся неподалеку и что добраться туда можно весьма быстро, если знать дорогу через болота.

- ...Их зовут Зелеными Злючками, - пояснял Годрик, подгоняя коня. - Зеленые, как есть, плюются огнем, жрут у местных овец. Если пойти на них с вилами, то раньше сбегут, чем станут драться... кроме как если защищают свое гнездо. Тут они покажут всю свою силу и злость. Охотятся рано утром, когда на пастбищах есть за чем охотиться.

- Какого цвета у них яйца? - поинтересовался Снейп, пытающийся определить, что за вид драконов описывает ему Годрик.

- Да как земля вот, с зелеными пятнами.

- Валлийский зеленый, - наконец-то сообразил Снейп.

Про себя он подумал, что в его времена даже эти, когда-то очень распространенные, драконы водились лишь в заповедниках, а цены на скорлупу их яиц, когти, чешую или зубы были непомерно раздуты на черном рынке, где только и можно было достать эти редкие ингредиенты.

Между тем, Годрик оказался абсолютно прав и в том, что касалось близости пещер и в том, что драконы охотились по утрам. Но несмотря на то, что хозяев не было дома, Снейп предпочел остаться снаружи. Годрик не возражал, совершенно спокойно отправившись внутрь одной из узких дыр, из которой разило весьма и весьма мерзко. Вернулся он очень быстро, крепко прижимая к себе крупное грязновато-землистое яйцо, вскочил в седло:

- Возвращаемся, скорее, Салазар!

- Они точно учуют нас?

- Еще как! Не щади коня, мы должны добраться до крепости быстрее, чем эти твари обнаружат пропажу.

Он еще раз подумал, что предпочел бы аппарацию, но драконам нужен был след, чтобы суметь найти похитителей.

Им опять повезло, и до Эксетера они домчались в кратчайшие сроки. Ситуация внутри и снаружи стен никак не успела измениться, атака еще не начиналась, хотя обе стороны были в полной боевой готовности.

Поменяв взмыленного коня на свежего, Годрик незаметно передал яйцо Северусу:

- Будь осторожен. Я попробую отвлечь их, - и он поехал к открывавшимся воротам, чтобы возглавить неожиданную для датчан вылазку.

Обычно они ждали нападения на стенах, снова и снова не давая викингам занять город. Численный перевес был на стороне осаждавших, и вылазки стоили эксетерским воинам очень дорого. Сейчас Годрик мог рассчитывать лишь на то, что викинги никак не ждали ничего подобного. А уж тем более - приготовленного им сюрприза.

Как только шум за воротами достиг значительных высот, Снейп аппарировал за спины датчан, чуть дальше их лагеря, и быстрым шагом достиг последних рядов атакующих. В пылу битвы никто не обращал на него внимания. Небольшая груда деревянных щитов и каких-то кожаных ремней как нельзя лучше подходила для его целей. Нагнувшись, Северус запрятал под щитами драконье яйцо и, по-прежнему оставаясь незамеченным, отступил в тень лесной опушки. Оттуда он еще раз оглядел площадку перед стенами, без труда увидев единственного всадника, сыплющего удары мечом направо и налево, а потом аппарировал обратно в Эксетер. Выбравшись из скрытой от посторонних глаз угольной ямы в дальнем углу под стенами, Снейп почти бегом направился к лестницам на башни, с которых было видно все происходившее на поле битвы.

Шелест кожистых крыльев и тихий, все нараставший, леденящий кровь вой он услышал первым. Вторым был Годрик. Снейп увидел, как тот начал оборачиваться, сдерживая коня, а потом проорал что-то, указывая на небо. Воины обеих сторон тоже перестали махать мечами и завертели головами. Годрик прокричал еще что-то, потрясая мечом в направлении датчан, очевидно, тоже прекрасно понимавших его, раз их реакцией было полное оцепенение.

А затем - полная паника.

Шесть появившихся над крепостью драконов, пролетели в бреющем полете над воинами Годрика, оставшихся на месте только из-за того, что их предводитель ничуть не дрогнул при виде этой картины, и с воплями, скрежетом и свистом начали врезаться в ряды викингов, заставляя тех бежать со всех ног к лагерю, который спустя мгновения тоже подвергся полному разорению. Драконы перерывали все на своем пути, отшвыривая попадавшихся под когти людей и оставляя после себя лишь сожженную землю.

Наконец самый мелкий из драконов издал зубодробительно высокий вопль и взмыл в небо с небольшим предметом в передних лапах. Остальные еще какое-то время продолжали свою разрушительную работу, а потом один за другим тоже предпочли ретироваться.

Под стенами оставалась лишь горстка защитников крепости, все еще пребывавших в состоянии сильного шока. Только что они видели, как само Провидение вмешалось в их судьбу, решив наказать напавших на них датчан. Конечно, они были правы, но чтобы небесный огонь вдруг принял вид отвратительных тварей явно колдовской природы... Многие осторожно оглядывались на Годрика, а тот лишь устало сказал, что теперь датские псы надолго запомнят этот день, что наша взяла и что необходимо перенести в крепость раненых, после чего развернул коня и поехал к воротам. Наверняка ему не терпелось сообщить королю радостные новости.

- Что датчане что?.. Повтори-ка еще раз.

Этельред уставился на них ничего не понимающим взглядом.

- Датчане бежали, их лагерь полностью сожжен, мой король. Город теперь в безопасности, не так скоро они смогут собрать новую...

Король вдруг резко взмахнул рукой, прерывая Годрика. С совсем уничтоженным видом он тяжело оперся на стол. Пробормотал что-то, качая головой.

Годрик обеспокоено оглянулся на Снейпа, подошел ближе и попытался заглянуть Этельреду в лицо.

- В чем дело, мой король?

- Сегодня утром я был вынужден подписать мир с датчанами, - произнес он еле слышно.
Годрику понадобилось какое-то время, чтобы обмозговать эту новость.

- Но что не так? Они сами готовили нападение, мы не нарушали никакого договора...

- При чем тут договор? - король сипло дышал. - Меня заставили, на их условиях... Теперь мы опять должны платить им столько серебра, сколько и не снилось ни одному из моих предков. Тридцать шесть тысяч унций! **- взревел он, хлопнув кулаком по столу. - Да нас теперь просто не существует, как сильного трона! Эта победа теперь просто ничего не значит, понимаешь, Годрик? Понимаешь, друг мой?..

- Можно ли отозвать гонца?..

- Поздно, поздно, - король рухнул в кресло. - Теперь об этом знают в самой Дании: гонец везет лишь сами бумаги, а оповестят конунга Свена голубиной почтой в самое ближайшее время, если еще не сделали этого... Хотя... пусть это и позор для нас, но датчане теперь должны будут отступить. У нас будет передышка, соберемся и снова ударим, правда, Годрик? - король даже попытался улыбнуться. - Собирайся, надо возвращаться в Лондон. Впереди - непочатый край дел, друг мой.

Естественно, Снейп последовал за Годриком, попав таким образом ко двору Этельреда. Гермиону он известил об этом, послав вместе с прилетевшим к нему однажды Гракхом письмо с подробным описанием их приключений. В Лондоне Снейп собирался пробыть самую малость, а потом вернуться обратно в Хогвартс вместе с Годриком.

Однако, все опять получилось не так, как он задумывал.

По мирному договору местом уплаты «датских денег» значилась Нормандия - именно там, у герцога Ричарда Второго - и разместил датский конунг ораву своих викингов, то и дело совершавших набеги на английскую землю. Ричард Второй не только был датчанином по матери, но еще и не то приходился конунгу родственником по отцу, не то их деды где-то вместе грабили окрестные племена. Кровные связи в эти времена очень ценились, и герцог со спокойной совестью помогал викингам чем мог.

Первый корабль, на котором в Нормандию отправилась часть серебра, вернулся в начале марта. На нем прибыли также несколько освобожденных по обговоренному в мирном договоре обмену пленников из знати. Они никак не жаловались на плохое обращение, а двое из них даже жили при дворе герцога - именно этих двоих и пригласил Этельред на очередной совет.

Снейп к этому времени привык сопровождать Годрика на этих собраниях. Он сидел где-нибудь в тени, наблюдая за обсуждениями, но сам никогда не вступал в разговор.

В этот раз Этельред потребовал полного отчета о том, как живет герцог Ричард.

Бывшие пленники охотно делились впечатлениями, поведав, какие тонкие вина и яства подаются к столу в Нормандии, как дорого одеваются при дворе, какие у них великолепные лошади и интерьеры. И что герцог очень добр, но викингов держит строго, не позволяя хозяйничать на своих землях, а уж какая красавица его сестра - ни в сказке сказать, ни пером описать. Недаром Эмму прозвали Нормандским Цветком***...

Судя по всему, короля утомили все эти подробности и вскоре он распустил собрание, но, уходя, Снейп видел, как с Этельредом о чем-то разговаривал архиепископ, входивший в число наиближайших советников, и этот разговор явно грозил затянуться.

Неделю спустя ранним утром Cнейпа разбудил Годрик.

- Я еду на континент, - взволновано пояснил свое вторжение корнуоллец.

- На континент? - Снейп тут же подумал о том, что каковы бы ни были планы Годрика, ему придется принимать в них непосредственное участие.

- В Нормандию, - подтвердил Годрик. - Король только что говорил со мной, и он же предложил тебе сопровождать меня. Ты же бывал там, твой опыт сильно пригодится...

- А какова цель поездки? На увеселительную прогулку, сдается мне, это не похоже даже издали.

Годрик вытер лоб рукавом, крякнул и сообщил:

- Отвезем датчанам серебро... Да еще такое дело... Архиепископ, будь он неладен, разглядел возможность стать этим скотам кровным родственником - говоря проще, посвататься к сестре нормандского герцога. Этельред, а уж ему это и вовсе ни к чему, долго думал, но согласился со своим советником. После чего Ричарду были отправлены несколько писем: с предложением, условиями и прочим. Согласился ведь герцог-то. Так что придется еще и сестру его в обратный путь с собой брать. Охранять нашу будущую королеву, - и Годрик скверно выругался.

Сказать по правде, Снейпу идея породниться домами с теми, кто способен будет сдерживать викингов от дальнейших нападений на английские земли, не показалась настолько неприемлимой. Хотя где-то глубоко в подсознании шевелился червячок сомнения: интересно, что имели с этого сами нормандский герцог и иже с ним? Таким образом, опять казалось неотвратимым личное участие во всех этих дворцовых интригах и составление о них собственного мнения.

Переправа через пролив на весьма утлом суденышке, да еще и с трюмами, полными бочек с серебром, запомнилась Северусу как настоящий кошмар. Ему было все равно, что моряки удивлялись весьма спокойному для ранней весны морю - самому Снейпу казалось, что сейчас их накроет одна из бушевавших вокруг волн и кораблик пойдет ко дну. Он почти всю дорогу провел, одной рукой цепляясь за ствол мачты, а второй сжимая спрятанную в рукаве палочку. Годрика все это время не было видно, но крепкий воин отнюдь не страдал от морской болезни, а просто сидел где-то на корме, полируя свой меч и тихо бормоча сквозь зубы какие-то проклятья.

Герцог встретил их радушно, подтверждая свое прозвище Доброго, но Снейп отчего-то припомнил выражение «кулак в бархатной перчатке», да еще подумал о том, какой процент от английского серебра достанется Ричарду за хлопоты.

Внешне же все приличия были соблюдены в полной манере. Северуса с Годриком поселили в роскошных покоях замка, а на следующий день герцог дал шумный пир в их честь, пригласив на него многочисленную нормандскую знать. Все относились к ним не как к послам с почти что покоренных земель, но как к сватам - равного, а то и более высокого статуса.

Годрик передал Ричарду свои верительные грамоты, а также внушительный свиток брачного договора, с условиями, оговоренными заранее обеими сторонами.

Герцог говорил с ними на странной смеси местного галло-романского диалекта и древнего датского наречия, и за креслами постоянно находился толмач, бегло передававший слова Ричарда гостям, хотя что-то из говорившегося было понятно им и без перевода. Впрочем, ничто из того, что действительно интересовало Снейпа, в этой беседе не затрагивалось: охота, лошади, собаки, военные действия и оружие...

Наконец в зале появились дамы.

За вдовствующей герцогиней Гуннорой, давно в летах, но еще не утратившей ни горделивой осанки, ни пытливого внимательного взгляда, шествовали жена Ричарда, еще какие-то женщины... Среди них особо выделялась одна, заметив которую, уже невозможно было оторвать от нее глаз.

Совсем юная - Снейп не дал бы ей больше шестнадцати или семнадцати - она задержалась чуть дольше остальных перед братом и его гостями, присев в изящнейшем полупоклоне. Этого было достаточно, чтобы оценить и бездонные голубые глаза, и небесного цвета наряд в тон с ними, подчеркивающий точеную фигурку, и мягкие пшеничные локоны, прикрытые легким покрывалом, и безупречные, ангельские черты, и фарфоровую прозрачность кожи, и деликатные тонкие пальцы.

- Эмма, Эмма!.. - воскликнул герцог, жестом подозвав сестру к себе, после чего ласкающе коснулся ее подбородка и предложил садиться рядом. - А вот и друзья твоего суженого, взгляни!

Улыбка Эммы была настолько обворожительной, что заставила бы потерять голову кого угодно, а в глазах не было ни тени боязни - только любопытство. Впрочем, девушка тут же отвела взгляд, словно зная, какой эффект производит он на окружающих.

Пир тем временем продолжался. Гости хмелели, начав одну за другой выкрикивать здравицы, музыка, вначале чинная и спокойная, сменилась оживленными мелодиями.

Несколько молодых девиц, не усидев на месте, после высказанного герцогом одобрения, вышли на середину зала, чтобы показать себя в танцах. Их движения были слаженными, но Снейп вскоре подумал, что под это мельтешение ему ничего не стоит заснуть. Он даже начал вспоминать про себя состав и приготовление нескольких особо сложных зелий, чтобы побороть одолевавшую его скуку, как вдруг во время паузы перед очередным танцем на пятачок между столами вспорхнуло нечто, похожее на пенное голубовато-белое облако.

И гости, и музыканты на минуту замерли, когда среди танцевавших дам появилась Эмма. Она же взглянула на своих подруг, кивнула музыкантам и поплыла... Нет, это был не танец, это была феерия движений, от плавных до почти резких всплесков, и невозможная по своей красоте отрада для глаз. Никто из дам не решился влиться в танец, они лишь создавали некое подобие фона для прощального номера сестры герцога.

Ибо Эмма прощалась, зная, что вскоре ей предстоит разлука с семьей, родным замком и прошлой беспечной жизнью; что ее ждет неизвестная земля, неизвестный человек в мужья и неизвестно какой прием. Музыка словно подчинялась плясунье, подчеркивая каждый ее жест, каждый шаг. Все присутствовавшие тоже следили за ней, словно зачарованные. Даже Снейп потом признавался себе, что буквально потерял дар речи.

А Эмма плясала и плыла. Огни в зале вдруг померкли, и под сводами засветилось бархатное звездное небо, в котором звезды водили хороводы и тихо вторили звучавшей мелодии. Эмма поводила широкими рукавами, порождая сонм туманных, но казавшихся живыми - они даже одуряюще пахли - цветов, висевших в воздухе затейливыми спиралями и гирляндами. Между цветов порхали брильянтовые птички, своим щебетанием тоже повторявшие напев, то звучавший громче, то совсем сходивший на нет.

Это могло быть только наваждением, но Снейп, хотя и понимал это совсем глубоко в подсознании, ничего не мог с собой поделать, превратившись в истукана, подобно остальным в зале.

Эмма подлетела совсем близко к ним. Несколько плавных пассов дивно красивых рук, развевающиеся длинные волосы. Прекрасная не по-земному... И только тут он смог увидеть ее глаза. Широко открытые и... тоже неземные.

У него сперло дыхание.

Так вот в чем дело...

Она - вейла.

Наваждение постепенно схлынуло, стоило ему понять природу происходившего. Северус почувствовал себя свободным от чар - наверняка единственный во всем замке. Он осторожно посмотрел по сторонам: Годрик выглядел совершенно потерявшим голову и не замечавшим ничего, кроме Эммы. Оставалось лишь надеяться, что это временное помешательство, как обычно и бывает в случаях с чарами вейл.

Точнее, вряд ли она чистокровная вейла.

Снейп пытался вспомнить все, что он знал об этих существах, чтобы провести полноценный анализ ситуации. Иногда вейлы смешивали свою кровь с людской. Потомки подобных союзов не были магами по своей сути, но обладали интуитивной способностью наводить чары, иногда достаточно сложные. Другое дело, если человек был волшебником, тогда народившиеся от него полукровки могли унаследовать и способности к магии, и притягательность вейл.

Снейп оглянулся на мать Эммы и на ее брата. Интересно, откуда взялась в жилах Эммы кровь магических существ? Ричард выглядел маггл магглом. Впрочем, Снейп никогда не слышал о том, чтобы вейлами были мужчины. Наверняка здесь имелся в наличии лишь спящий ген. А вот вдовствующая герцогиня, несмотря на то, что давно в летах, выглядела так, будто была старшей сестрой своего сына, а уж в молодости должна была слыть настоящей красавицей. Скорее всего, обладательницей крови вейл в какой-то пропорции была именно Гуннар. Снейп слышал также, что иногда эта наследственность никак не проявлялась, играя вдруг всеми красками в последующем или даже через пару-тройку поколений. Эмма - дальний потомок какой-то прирученной дикими датчанами вейлы?.. Пока все это было лишь догадками. А вот как отразится на союзе с Этельредом такой сюрприз, Северус боялся даже подумать.
Он еще раз посмотрел на Годрика. Ничего, придет в себя, стоит Снейпу раскрыть ему глаза на то, какую супругу он везет своему королю.

Дальше события летели вперед с головокружительной быстротой.

Опасаясь сильных мартовских штормов, они были вынуждены запланировать возвращение настолько скоро, насколько это позволяли свадебные церемонии. Герцог напрочь отказался посылать свою сестру в далекое путешествие незамужней дамой и сам же предложил выход из положения: кто-то из сватов исполнит роль жениха в обряде по местным обычаям, а уже потом она пройдет все подобающие случаю церемонии в Англии и со своим реальным супругом. Снейп приложил все усилия, чтобы избежать подобной участи, и пришлось Годрику согласиться занять место Этельреда рядом с невестой.

Пока невеста собиралась для скромного венчания, Северусу удалось поговорить с Годриком наедине. Хотя больше это походило на попытку пробить головой каменную стену.

Корнуоллец смотрел на Снейпа отсутствующим взглядом, пока тот пытался объяснить, что суженая короля - из магических существ, что она умеет наводить чары, за чем следовали все прочие характеристики вейл. Создавалось впечатление, что Годрик до сих пор очарован Эммой, но во всех книгах точно указывалось, что без предмета в поле зрения чары моментально ослабевали, постепенно сходя на нет. Снейп, видя бессмысленность такого разговора, готов был сорваться и начать доказывать свою правоту криками, но тут Годрик спокойно кивнул, отодвинул Снейпа со своего пути и пошел к выходу во внутренний двор замка, где ждал свадебный кортеж.

Полутемный зал небольшого собора ближайшего аббатства, блеск огоньков свечей, запах воска, позвякивание мечей и кольчуг, невеста в покрывале из кружев, едва поднявшая взгляд на стоявших рядом чужеземцев, быстрая месса на неразборчивой латыни, торжественное подписывание каких-то бумаг... Все это пронеслось, как невнятный, оставляющий странный осадок полусон-полукошмар.

И снова им дул в лицо соленый морской бриз. Море слегка штормило, но опять моряки говорили, что это не страшно, что доберутся в целости и сохранности.

Эмма и ее служанка сидели, прижавшись друг к дружке, под небольшим навесом из холстины на одном из сундуков невесты, стараясь не обращать внимания на разглядывавших их англосаксов. Моряки же то показывали на нормандок пальцем, то начинали громко зубоскалить, а то и норовили будто случайно наступить дамам на подол. Снейпу все это было совершенно безразлично, он делал вид, что гораздо больше его интересуют волны за бортом.

Тем не менее, вскоре полностью игнорировать ситуацию у него не получилось.

Раздавшийся за его спиной шум и несколько сдавленных криков привлекли его внимание. Обернувшись, он увидел, что Годрик держит очередного «шутника» за горло, порываясь выбросить его в море. Поспешив на помощь, он предотвратил расправу над моряком, вместе с другими выдрав его из ручищ Годрика. Последнего Снейпу потом удалось увести на корму под благодарными взглядами Эммы. Там их даже ненадолго оставили одних.

Годрик все еще тяжело дышал, прижатый к грубой деревянной обивке борта. Вырываться, тем не менее, он не пытался, хотя Снейпу все равно стоило труда удерживать его за плечо - в чем, впрочем, могла быть в равной степени виновата и качка.

- Годрик... ты с ума сошел? - наконец нашел в себе силы поинтересоваться он. - Наша задача лишь в том, чтобы довезти королевскую невесту в целости и сохранности, и, поверь мне, эта дамочка не нуждается ни в какой защите.

- Неправда твоя, Салазар, - Годрик встряхнул головой. - Она же просто боится до ужаса: ничего не понимает из того, что мы говорим, перед ней - одни страшные рожи, ее везут к какому-то суженому... - он замолчал, скрипнув зубами.

- Она - вейла, Годрик, - снова попытался втолковать ему Снейп. - Стоит ей захотеть, и все наши суровые воины подерутся за право первым припасть к ногам этой чужеземки и поцеловать кромку ее одеяния. И лучше тебе не видеть подобное существо в гневе. Я не знаю, что за игру она ведет, но нашего короля она очень скоро возьмет в оборот, поверь мне. Не успеют отзвенеть и свадебные колокола...

Годрик несильно дернулся и опять до скрежета сжал челюсти.

Должно быть, его тоже волновало то, как этот альянс между маггловской знатью повлияет на будущее их собственного мира, мира волшебников. Или просто беспокоился за друга, хотя Этельред, по мнению Снейпа, дружбы не стоил.

- Она - вейла, но я не думаю, что волшебница. Будет лучше, - продолжил он, - если ты станешь приглядывать за ней, а то и попытаешься раскрыть своему королю глаза на то, что его жена может быть опасной...

И тут Годрик решительно помотал головой:

- Нет.

При этом он избегал смотреть Снейпу в глаза.

- Нам не стоит вмешиваться в дела магглов, но оставлять всех их без надзора не стоит, - снова настойчиво повторил свою мысль Северус, но тут Годрик словно дошел до высшей точки кипения: он сбросил руку Снейпа со своего плеча и начал говорить быстро и сбивчиво:

- Нельзя, чтобы она жила с магглами, ведь ты сам сказал, что она - скорее из волшебного люда. Как она может быть опасна, ведь она еще совсем дитя, беззащитное и невинное. Салазар, я - ее муж перед Небом и мне заботиться о ней. Не хочу отдавать ее королю, не будет из этого ничего хорошего, не проси меня.

Северус не верил своим ушам:

- Что означает - не хочу отдавать? - переспросил он, перебив. - Уж не думаешь ли ты сбежать с Эммой сразу, как корабль коснется берега? Куда ты побежишь? Побежит ли она за тобой? А то, что ты давно женат, тебя не волнует? Да и друга своего... ведь Этельред - друг тебе?.. ты тоже предашь, хотя обещал ему верность до конца... Годрик, и ты говоришь, что она не опасна? Ничто вейлы не наводят так хорошо, как чары, дурманящие мужчинам головы.

И тут у него возникла странная мысль - а что, если это и не чары вовсе? Если Годрик просто одурманен, то стоит ему понять это, и он вновь станет человеком в трезвом уме и памяти. Но если он с какой-то стати всерьез уверен в своих чувствах к Эмме - разубедить его будет необычайно сложно.

Легкий холодок пробежал по спине Северуса.

Он молчал, раздумывая над тем, с какой позиции теперь разговаривать с Годриком, и не сразу обратил внимание, что Годрик не отвечает.

Пока Снейп отвлекся на свои мысли, корнуоллец сел на свернутые канаты и обхватил руками голову. Казалось, что он полностью ушел в себя, терзаемый внутренними противоречиями.

Сидел он так достаточно долго, и Снейп начал было опасаться, что Годриком окончательно одолело упрямство и тот все для себя решил, но тут Годрик вдруг глубоко вздохнул и поднялся на ноги. Сразу после этого он спокойно посмотрел на Северуса:

- Салазар, теперь я - твой должник. Никогда я еще не был настолько близок к тому, чтобы нарушить данное слово. Но, - тут он еще раз шумно вздохнул, - безумно сложно выбирать между другом и женщиной, которая запала тебе в сердце.

Несколько дней спустя архиепископ обвенчал в Кентербери короля Этельреда II и Эмму Нормандскую. Новой королеве отошли в личные владения земли, когда-то принадлежавшие матери Этельреда: Винчестер и Рутлэнд, обширные доли Девоншира, Саффолка и Оксфордшира, а также ко всему прочему Эмма получала под опеку и Эксетер, который до этого безуспешно пытались завоевать датские викинги.

Годрик на свадьбе сидел как в воду опущенный. Когда же король попросил его спеть для увеселения новобрачной, он исполнил какую-то древнюю бравшую за душу песнь на своем корнуолльском наречии, совершенно не угадав - Снейп заметил, что Эмма, и без того не слишком радостная, вытерла украдкой глаза. Годрик, обычно певший долго, в этот раз замолчал после первой же песни и больше уделял внимание своему кубку, заставив этим Этельреда нахмуриться.

Ничего хорошего из этого брака выйти определенно не могло. Снейп был уверен, что несмотря на кажущуюся невинность, новая королева скоро покажет свои зубки и когти.

______________
* Загробный мир в германо-скандинавской мифологии.
** Речь идет о налоге, известном как «датские деньги» - данегельд.
*** Эмма Нормандская (ок.985 - 1052) - реальный персонаж, как, впрочем, многие в этом фике. По отзывам современников - редкая красавица, обладавшая при этом еще и сильным характером. Вторая супруга Этельреда II. По традиции я предлагаю кого-то в кастинге на этот персонаж: в роли Эммы мне видится Скарлетт Йохансенн