Приоритеты Тьмы

Ирис стояла у входа в портал, ведущий из Эреба в Междумирье, который был создан Люции, не могла оторвать взгляд от величественного зала, где она только что попрощалась со своим дядей. Его мягкая улыбка, тёплые слова и обещание всегда быть рядом, если она захочет вернуться, тронули её до глубины души. Она знала, что оставляет в Эребе часть себя, часть своей семьи, но в её сердце теплилась уверенность: связь с дядей уже никогда не исчезнет.

Виктор стал для неё не только напоминанием о прошлом, но и надеждой на будущее. Его слова о поддержке и обещание помочь, если она решит вернуться, придавали ей сил. Но несмотря на это, её сердце сжималось от тоски. Она скучала по тому времени, когда её мир был простым, когда не нужно было принимать столь трудных решений.

Сири, стоявшая рядом, молча наблюдала за её колебаниями. Королева, казалось, не разделяла её эмоций. Холодная и сдержанная, она лишь скрестила руки на груди, ожидая, когда Ирис соберётся с духом и перестанет медлить. Между ними царило напряжение. Ирис чувствовала к Сири смесь злости и обиды. Её сердце до сих пор было переполнено гневом за то, что Сири скрыла от неё присутствие Виктора, за то, как безжалостно она расправилась с заместителем Люции, и за то, как властно требовала от неё подчинения на поле боя. Каждый её взгляд в сторону Сири напоминал о том, насколько разные у них принципы, и как мало они понимают друг друга.

Онипрошли через портал в Междумирье, и чувство уюта сразу сменилось холоднойпустотой. Атмосфера этого мира всегда была странной, словно застывшей междужизнью и смертью, светом и тьмой. Небо было переливчатым, испещрённым линиямиголубого, чёрного и  золотого света, которые сливались в завораживающий узор. Земля под ногами была гладкой и холодной, как отполированный обсидиан.

Ирис огляделась вокруг и почувствовала странную двойственность. Это место стало для неё новой реальностью, но оно не было домом. Она знала, что в Междумирье у неё есть поддержка — Лукас, Сири, а теперь и Виктор, готовый прийти ей на помощь, если потребуется. Но эта поддержка казалась далёкой и условной.

Сири шла впереди, не оборачиваясь. Её белоснежные волосы развевались за спиной, а в жёлтых глазах читалась стальная решимость. Она ничего не сказала, просто уверенно направлялась к дворцу. Ирис понимала, что Сири ждёт от неё подчинения, ждёт, что она, как и все остальные, признает её верховенство. Но она не могла.

— Ты могла бы хотя бы сказать что-то, — пробормотала Ирис, не выдержав тишины.

Сири остановилась и повернулась к ней. В её глазах было трудно прочитать что-то, кроме ледяного спокойствия.

— Что я должна сказать? Ты ясно дала понять, что не доверяешь мне. И не хочешь быть здесь, — её голос звучал холодно, почти безразлично.

— Потому что ты... Ты... — Ирис запнулась, не находя нужных слов. Её гнев вспыхнул снова, но слова казались такими бессильными перед этой женщиной.

— Я сделала то, что должна была, — ответила Сири, её голос наполнился ноткой раздражения. — И буду продолжать делать это. Я королева, моё королевство и мой мир — моя ответственность.

Ирис тяжело выдохнула, отвернувшись. Она не могла больше спорить, потому что знала: с Сири невозможно договориться.

Они продолжили путь к дворцу молча. Ирис чувствовала, как пустота Междумирья буквально впитывает её эмоции, оставляя лишь усталость. Её мысли возвращались к Виктору и его словам о том, что путь домой будет сложным. Но именно эта мысль держала её на ногах. Она знала, что у неё есть цель. И ради этой цели она готова терпеть всё, даже это странное, чуждое место и напряжённые отношения с Сири.

Когда они подошли к воротам дворца, Сири остановилась, обернулась к Ирис и произнесла, сдерживая эмоции:

— Ты не обязана мне верить. Но знай одно: я никогда не позволю тебе уйти.

Эти слова прозвучали странно — как угроза и обещание одновременно. Ирис промолчала, но в её сердце вспыхнула искра решимости. Она знала: что бы ни случилось, её будущее будет зависеть только от неё самой.

Ночьопустилась на Междумирье, и Ирис сидела в своих покоях, взяв в руки свечуподожгла ее. Яркие алые огоньки отражались в её глазах, но внутри было пусто. Время словно замерло, а каждый момент становился тяжёлым и невесомым одновременно. У неё не было сил думать, не было сил переживать всё, что происходило. Положив свечу на столик, Ирис легла на кровать и закрыв глаза, сосредоточив всю свою энергию на свече. Тонкий запах воска наполнил воздух, а огонь затрепетал, словно приглашая её погрузиться в мир сна. С каждым моментом её мысли становились всё более размытыми, и она постепенно терялась в тумане.

Когда она открыла глаза, оказалась не в своих покоях, а в знакомом месте, полном темных теней, где горели лишь несколько тусклых огоньков. И вот, среди них, появился он — Лиам. Его джинсового оттенка волосы, тёплый взгляд, и тот мягкий, но уверенный взгляд, которым он всегда смотрел на неё, наполнили её душу тоской и радостью одновременно. Она почувствовала, как её сердце замирает, увидев его. Всё, что ей нужно было, было здесь, с ним.

— Лиам... — прошептала она, её голос срывался от боли и усталости. — Я так скучаю по тебе.

Слёзы невольно потекли по её щекам. Она чувствовала, как её внутренний мир рушится. Всё, что с ней происходило, казалось таким чуждым и жестоким. Всё, что она пережила, эта борьба, эта бесконечная война, несоответствие миров и собственных эмоций... Она рассказала ему всё — обо всех сложных решениях, о её разочарованиях, об Сири, о её боли и о том, как её сердце запуталось. Она рассказала ему о своём дяде Викторе и его поддержке, о том, как трудно ей оставаться в этом мире, когда её мысли постоянно возвращаются к своему дому. Лиам молча выслушивал её, не прерывая, но его глаза, полные заботы, говорили всё, что нужно было знать. Он смотрел на неё с такой нежностью и пониманием, что её душа, наконец, почувствовала немного облегчения. Она плакала, теряя остатки сил, но в его присутствии была как никогда спокойна.

— Ты не одна, Ирис, — сказал он, его голос был тихим, но сильным. — Я с тобой, несмотря ни на что. Я верю, что ты найдёшь свой путь. Ты сильная, и ты всегда можешь вернуться. Я буду ждать тебя.

Его слова стали для неё якорем в этом хаосе, как глоток свежего воздуха в бурю. Но вдруг, словно отрезав всё это мгновение, её тело сжалось, а мир вокруг начал тускнеть и исчезать. Тени стали поглощать его образ, и Ирис почувствовала, как она теряет связь с ним.

— Лиам! — она потянулась к нему, но его силуэт становился всё более призрачным.

Прежде чем она успела что-либо сделать, сон обрывался, и Ирис проснулась. Легкий холодок охватил её тело. Она сидела на кровати и посмотрев на свечу обнаружила что она полностью сгорела, оставив лишь пустую обугленную оправу. В комнате царил полный мрак, кроме слабого света, который пробивался через окно.

Ирис тяжело вздохнула, пытаясь оправиться от ощущений, оставшихся от встречи. В голове всё было перепутано: её чувства к Лиаму и её отношения с Сири. В её груди снова зажглась тревога, но она не хотела беспокоить Сири. Она не хотела идти к ней. Злость на неё, чувства обиды и гнева сдерживали её.

Онавстала с кровати и медленно направилась к двери. Проходя по коридорам, онаоказалась в зале для отдыха, где горели только несколько свечей, создавая полумрак. Тишина была подавляющей, и Ирис почувствовала, как её мысли успокаиваются от этого одиночества. Она села на одну из мягких скамей, глядя на огонь в тусклых свечах, и пыталась найти в себе силы собраться.

Тот разговор с Лиамом, хоть и был кратким, оставил её в какой-то степени спокойной. Она знала, что, если захочет, она всегда сможет вернуться к нему, и это наполняло её надеждой. Но сейчас, среди всего этого, она почувствовала, как растёт понимание: ей нужно выстоять здесь, найти свою дорогу, даже если она по-прежнему не понимала, как всё это может закончиться.

Ирис стояла в центре зала, прислушиваясь к тишине, когда внезапно её внимание привлекла фигура, сидящая в углу. Она сжалась, испугавшись внезапного присутствия, ведь до этого момента она была уверена, что здесь никого нет. Тень, как её поглотившая, не выдавала силуэта, и только теперь Ирис заметила, что в другом конце комнаты, где не было света свечей, сидела Сири. Её фигура казалась отчуждённой и далёкой, будто она сливалась с темнотой. Сири сидела неподвижно, только её глаза сверкали в темноте, отражая слабый свет. Ирис, хоть и знала, что Сири здесь, почувствовала, как по спине побежали мурашки от того, что её появление было так неожиданным.

— Ирис, — раздался голос Сири, тёмный и тихий, словно сама тень вынуждала её говорить таким образом. — Ты не собираешься поздравить меня с тем, что я больше не скрываю правду?

Ирис вздрогнула, не ожидая, что Сири заговорит так спокойно, несмотря на всю напряжённость между ними. Она медленно повернулась, её лицо не выдавало ничего, кроме бледного напряжения.

— Ты не говоришь мне, что происходит, и ждёшь, что я буду благодарна? Ты не предупредила меня о своём дяде, а теперь вот это... — её голос сорвался на полуслове.

Сири медленно встала с дивана, её движения были уверенными и плавными, как у хищника, готового к нападению. Она не отвечала сразу, просто подходила к Ирис, не сводя с неё взгляд.

— Ты хочешь, чтобы я извинилась? — произнесла она, и её голос был ледяным, но в нём звучала обида. — Или ты просто ждёшь, что я буду оправдываться за свои поступки? Да, я не сказала тебе об этом. Я была уверена, что ты не захочешь знать. Я думала, что это будет лучше для тебя. Всё, что я делала, было с мыслью о тебе, чтобы защитить тебя от боли. Но вот ты не поняла, Ирис.

Ирис почувствовала, как что-то внутри неё сжалось от этой прямоты. Она подняла взгляд на Сири, чувствуя, как её слова, полные обиды, пробивают её собственную стену.

— Ты думала обо мне? — её слова звучали холодно, но в них было столько боли и злости, что Сири на мгновение остановилась. — Ты думала, что, скрывая от меня всё, ты поступала правильно? Ты никогда не спрашивала меня, чего я хочу. Ты всё решала за меня! Я не просила тебя делать за меня выборы, Сири! Ты мне не доверяешь, вот что ты мне показала!

Сири была готова возразить, но остановилась, когда Ирис добавила:

— Ты не понимаешь... Ты не понимаешь, что значит потерять всё, а потом оказаться в этом мире, где всё настолько чуждо! Где я не могу найти поддержку... Где ты даже не позволила мне понять, кто рядом со мной.

Слова Ирис повисли в воздухе, их тяжесть не оставляла места для оправданий. Сири молчала, её глаза горели ярким внутренним огнём, но её голос стал мягче, когда она произнесла:

— Ты права. Я не доверяю тебе так, как могла бы. Я скрывала многое, потому что боялась, что ты не выдержишь. Ты для меня многое значишь, Ирис. Но я думала, что справлюсь с этим одна. А ты не должна была увидеть мою слабость.

Ирис почувствовала, как её сердце сжалось от её слов. В её груди нарастала буря, но вместо того, чтобы взорваться, она выдохнула, чувствуя, как всё, что она держала внутри, начало уходить.

— Ты тоже не понимаешь... — сказала Ирис тихо, её голос теперь был полон горечи. — Ты не понимаешь, как мне больно здесь. Ты не понимаешь, что я потеряла и что мне нужно, чтобы хотя бы на минуту почувствовать себя не такой одинокой. Ты не доверяла мне, и это разрушило всё, что могло бы быть, между нами.

Сири подошла к ней и, не говоря больше слов, положила руку на её плечо. Ирис почувствовала, как её тело напряглось, но она не отстранилась. Сири была рядом. Слишком рядом.

— Я прошу прощения, — сказала Сири сдержанно, но искренне. — Я сделала много ошибок. Я ошибалась, скрывая от тебя правду и не давая тебе возможность сама решать, что делать. Ты заслуживаешь большего. Я прошу прощения за то, что держала тебя в неведении, за то, что закрыла твою свободу. Я так больше не поступлю.

Ирис стояла молча, а потом, несмотря на всё, что они пережили, вздохнула. И, почувствовав, как что-то внутри неё начинает успокаиваться, сказала:

— Я тоже прошу прощения... за то, что не была готова понять тебя сразу. Я была слишком ранена, чтобы видеть твою заботу. Я тоже ошибалась, Сири.

После долгого молчания, которое казалось бесконечным, Ирис и Сири стояли друг перед другом. Атмосфера в комнате стала менее напряжённой, хотя между ними всё ещё оставалась непреодолимая стена из недосказанности и обид. Ирис чувствовала, как её грудь сжимается, и несмотря на то, что она решила, что больше не будет отталкивать Сири, ей было трудно открыться.

И хотя Ирис не могла чувствовать тех же сильных эмоций, что Сири, не могла полюбить её так, как та любила её, она всё же была готова попытаться изменить свои чувства, пусть и медленно. Она понимала, что Сири стала частью её мира, и ей нужно было хотя бы научиться относиться к ней не как к врагу, а как к человеку, который рядом, с кем она проходит через все эти испытания. Ирис решила дать шанс этому новому отношению, не потому что она искала любви, а потому что ей нужно было кого-то, с кем можно было бы разделить тяжесть всего происходящего.

— Я..постараюсь, — тихо сказала Ирис, её голос был слегка дрожащим, но онапродолжала смотреть на Сири, полная решимости. — Я не обещаю, что смогу полюбить тебя, Сири, но я постараюсь быть с тобой... как подруга. Ты не одна.

Сири, услышав эти слова, не смогла сдержать лёгкую улыбку. Она была благодарна, но понимала, что для неё этого было недостаточно. Её чувства к Ирис оставались сильными, а в её глазах зажглась искра чего-то большего. Она подошла ближе, её взгляд становился всё более настойчивым.

— Это хотя бы начало, — произнесла Сири, и в её голосе слышалась лёгкая горечь, которую она скрывала. — Но ты всё ещё не доверяешь мне. Ты всё ещё держишь расстояние. Ты не видишь, что я готова сделать для тебя?

Ирис почувствовала, как её сердце сжалось, и, прежде чем она успела ответить, Сири наклонилась к ней. В этот момент, её движения были медленными и уверенными, и Ирис вдруг поняла, что Сири собирается поцеловать её. В глазах Сири был выражен не просто интерес — это была уверенность в том, что их отношения должны измениться, и она готова идти на это.

Но Ирис интуитивно отстранилась, её глаза вспыхнули от неожиданности.

— Нет, — её голос был твёрд, но в то же время с оттенком страха. — Я не хочу этого. Мне некомфортно... Это неправильно, Сири. Я не готова.

Сири остановилась, её взгляд стал задумчивым. Она не отступала, но на её лице появилась игривая ухмылка, как будто она знала, что сможет убедить Ирис.

— Ты говоришь, что не готова, но на самом деле ты боишься. Ты боишься того, что, между нами, что-то есть. — Сири чуть наклонила голову, взгляд её был тёплым, но решительным. — Это будет последний раз, Ирис. Обещаю. Я знаю, что ты не хочешь этого, но позволь мне хоть немного показать тебе, что я не просто пустая слова. Это единственный раз, обещаю.

Ирис почувствовала, как её мысли переполняются. Она знала, что Сири будет настаивать, но не ожидала, что это будет так настойчиво. Всё внутри неё сопротивлялось, но что-то в том, как Сири её уговаривала, не позволяло ей оттолкнуть её полностью.

— Это... последний раз, — тихо произнесла Ирис, чувствуя, как её голос предательски дрогнул. Она не могла понять, почему согласилась, но теперь не могла остановиться.

Сири наклонилась к ней ещё ближе. Она была уверена в своём решении, её пальцы коснулись щеки Ирис, нежно, но решительно, и в этот момент Ирис почувствовала, как её сердце сжимается. Когда их губы встретились, это было не так, как Ирис представляла себе. Всё было мягко, осторожно, как если бы Сири старалась понять её, почувствовать, что она чувствует.

Когда поцелуй закончился, Сири отступила немного назад, и её взгляд был полон удовлетворения, как если бы она только что выиграла бой.

— Видишь, это не было так страшно, правда? — произнесла Сири, её улыбка стала более уверенной. — Я обещала, что это был последний раз. Но ты сама знаешь, что это не конец.

. Ирис чувствовала, как её грудь сжимается, и несмотря на то, что она решила, что больше не будет отталкивать Сири, ей было трудно открыться.

И хотя Ирис не могла чувствовать тех же сильных эмоций, что Сири, не могла полюбить её так, как та любила её, она всё же была готова попытаться изменить свои чувства, пусть и медленно. Она понимала, что Сири стала частью её мира, и ей нужно было хотя бы научиться относиться к ней не как к врагу, а как к человеку, который рядом, с кем она проходит через все эти испытания. Ирис решила дать шанс этому новому отношению, не потому что она искала любви, а потому что ей нужно было кого-то, с кем можно было бы разделить тяжесть всего происходящего.