Глава 16
Каждый день проходил все сложнее чем предыдущий.
Я попросту не хотел просыпаться,зная, что меня ждёт, очередной простоенный по плану Апо, день.
Первое,что он внезапно изменил в моей жизни- это квартиру. Теперь я жил в пентхаусе недалеко от района Гайлатапы. Вместе с Элиф, временами.
Сегодня вечером будет прощальная вечеринка 1 сезона. И мы все вместе будем смотреть 36 серию..
Вчера утром, я только узнал, что нас все же продлят на 2 сезон, я был так рад! Потому что съёмочная площадка была единственным местом, в данный период моей жизни, когда я был счастлив и расслаблен.
Отношения с Рожбин желали оставлять лучшего..
Задумавшись обо всем этом, я посмотрел на часы 19.00 пора готовится и выезжать на запланированную вечеринку...
------
Едкий сигаретный дым вился под потолком «Entropy bar», смешиваясь с приторным запахом вишни и цитрусов. Живая музыка звучала так, что хотелось петь и танцевать. Рожбинсидела за столом и притворялась, что смеется над шуткой ассистентки режиссера, но внутри был сплошной клубок нервов, туже натянутый с каждой минутой.
Сегодня, 1 июня, они праздновали окончание первого сезона. Месяцы съемок, бессонных ночей, тысячи дублей... и самое главное - его, Бертана. Они должны были быть вместе здесь, открыто, смеясь над тем, как «случайно» соприкасаются их локти и как он тайком касается ее руки под столом. Но реальность была другой.
- Рожбин, ты как будто призрак! Закажи себе что-нибудь покрепче, - крикнул ей Хасан, пытаясь перекричать бас.
Она кивнула и подняла руку, хотя хотелось просто исчезнуть. Холодный алкоголь - это то, что нужно, чтобы заглушить ожидание. Потому что она знала, он придет. Не мог не прийти. Он же тоже актер, его график, его обязанности... да и Апо, его менеджер, не упустил бы такой пиар-ход.
Как только стакан шагнул к ее губам, шум в дверях усилился. Все головы повернулись.
Он появился в центре проема, как всегда - приковывая взгляд. Бертан. В футболке,с легкой небрежностью в укладке, которая, Рожбин знала, была результатом часа стараний стилистов. Глаза... его глаза быстро пробежались по залу, и на мгновение они встретились. На милисекунду в них блеснуло что-то - тоска? сожаление? - прежде чем взгляд стал пустым, формальным.
Рядом с ним, словно приклеенная, стояла Элиф. Невысокая, «безупречная». Её улыбка была слишком яркой, слишком натянутой, как и ее мини платье с вывалившимися грудями.
В их «отношениях» не было ни грамма искренности, Рожбин знала это. Но видеть, как Бертан кладет ей руку на пояс, как слегка притягивает к себе, как они вместе позируют для вспышек,фотографируещего их Хаоита, сжигало Рожбину заживо.
Внутри что-то щелкнуло, как перегоревшая лампочка. Ревность? Нет, это было глубже. Это было предательство - не только по отношению к ней, но и к их общей истории, их тайному мирку, который так жестоко разорвал Апо.
*«Если ты не хочешь, чтобы твоя карьера закончилась, как только началась... если хочешь, чтобы Рожбин снималась дальше, и не сидела без работы... ты знаешь, что делать, Бертан»*, - слова Апо эхом отдавались в ее голове, хотя слова были сказаны Бертану. Но он передал. Передал дословно.
Рожбин сделала глубокий вдох. Ее губы растянулись в широкой, фальшивой улыбке. Она подошла к столу с напитками, взяла еще один стакан и осушила его залпом. Холод, жжение, безразличие. Надо было выглядеть безразличной.
Бертан с Элиф двигались по залу, здороваясь с коллегами. Они приближались.
- Бертан! Элиф! - послышался голос продюсера, и они остановились в двух шагах от Рожбин.
- Рожбин, дорогая, ты отлично поработала в этом сезоне! - сказал продюсер. - Заслужила отдых.
Она кивнула. Ее взгляд скользнул по Бертану, потом задержался на Элиф. Девушка улыбнулась ей той самой фальшивой, глянцевой улыбкой.
- Рожбин, очень рада наконец познакомиться! Бертан так много о тебе рассказывал! - прощебетала Элиф.
Лезвие в груди повернулось. *Много рассказывал? Что именно? Как он отчаянно пытается от нее откупиться, выполняя приказы своего менеджера?*
- Приятно познакомиться, Элиф. Надеюсь, Бертан рассказывал только хорошее, - голос Рожбин прозвучал слишком ровно, слишком холодно. Она даже удивилась собственному спокойствиму.
Элиф засмеялась, будто не заметив подтекста. Бертан стоял рядом, его рука все еще на талии Элиф. Его глаза поеркали ее, потом быстро скользнули по лицу, по волосам, по юбке. Дольше, чем следовало бы. И в этот момент Рожбин уловила его взгляд. Не пустой, не равнодушный. В нем было столько боли, столько внутренней борьбы, которую он пытался скрыть,что она чуть не задохнулась.
*Неужели он тоже все чувствует? Неужели это для него такая же пытка?*
- Конечно, только хорошее! Очень милая девушка, очень талантливая, - продолжила Элиф, явно не особо вслушиваясь.
Рожбин встретилась с Бертаном взглядом снова. На этот раз дольше. И в этом взгляде было нечто, что заставило ее дрогнуть. Он как будто пытался что-то сказать, одними глазами. *«Я не хотел. Это не по-настоящему. Прости»*. Или это была просто её больная фантазия? И действие алкоголя?
- Спасибо, Элиф, - она выдавила из себя, а затем, повернувшись прямо к Бертану, намеренно громко и четко, чтобы слышал и Апо, который маячил где-то неподалеку с бокалом: - Отличный сезон, Бертан. Удачной тебе второй половины года.
Она слегка улыбнулась ему, той самой "профессиональной" улыбкой, которую они оба ненавидели. Провела рукой по волосам, слегка поправила край своей белой мини юбки, позволяя ему задержаться на силуэте.
И отвернулась.
Ей нужно было уйти. Выйти на свежий воздух, чтобы не дать этой ревности, этой обиде, этой бесконечной тоске разорвать ее на части прямо здесь, под вспышками камер. Но, делая шаг, она почувствовала, как его рука, едва заметно, словно случайно, коснулась ее кончиков пальцев. Лишь мгновение. Но этого было достаточно. Достаточно, чтобы понять: он здесь. И не сдался.
А может, это просто ее больное воображение?
Она ускорила шаг к выходу, чувствуя его прожигающий взгляд в спину. Но она шла вперед. Потому что она была Рожбин, и она была сильной. Даже если ей хотелось рухнуть прямо посреди танцпола.
----------
Воздух в «Entropy bar» стал еще плотнее, пропитанный алкоголем, смехом и нарастающим безудержным весельем. С каждой минутой градус повышался.
Рожбин забилась в самый дальний угол бара, куда едва долетал луч прожектора, пытаясь стать невидимой. Она слышала, как заказывают очередной раунд шотов, как кто-то пьяно затягивает песню, а потом другие подхватывают.
Она знала эту часть вечеринок. Когда коллеги, уставшие от камер и сценариев, развязываются и начинают отплясывать, словно завтра не ждет новая серия. И петь. Петь песни, которые они, молодые актеры, слушали на повторе, когда влюблялись, когда им было больно, когда мечтали о славе.
- Рожбин, иди веселись! - крикнула Серай, подталкивая ее к эпицентру событий. - Смотри, Бертан уже на сцене!
Рожбин натянула улыбку и махнула рукой, мол, "потом". Но ее взгляд уже скользнул к самодельной сцене, где, подсвеченный рампой клубных прожекторов, стоял Бертан. Рядом с ним, приобняв за плечи, стоял Халит - их экранный "брат", тоже изрядно поддавший. Толпа подбадривала их криками.
Бертан выглядел расслабленным, легкомысленным. На его лице играла улыбка. Он взял микрофон, и его голос, этот глубокий, чуть хрипловатый голос, который Рожбин помнила по их шепоту в гримерке, по их ночным звонкам, зазвучал по залу:
«*Yine aylardan kasım, sanki hiç geçmeyecek...*» («Опять ноябрь, словно никогда не кончится...»)
Песня о тоске, о потерянной любви, о ноябре, который тянется бесконечно. Эта песня, которую они когда-то слушали вместе, прижавшись друг к другу в его машине, пока ждали звонка от режиссера. Он пел, и каждое слово, каждая нота, лезвием рассекала воздух, попадая прямо в ее сердце.
Он пел, и его глаза метались по залу, стараясь не задерживаться на ней, но Рожбин чувствовала этот странный магнит. Апо стоял чуть поодаль, напряженный, скрестив руки на груди, время от времени бросая быстрые взгляды на Элиф, которая мило улыбалась, снимая Бертана на телефон. Да, он жестко держал его на коротком поводке. Рожбин видела, как Бертан сжимает челюсти, когда его взгляд на секунду останавливается на ней, а потом он отворачивается, усиливая показное веселье.
Халит тем временем взял микрофон и начал петь следующую песню в совершенно пьяной манере, забывая слова. Бертан рассмеялся, оттолкнул его, пытаясь выхватить микрофон. И в этот момент, когда на сцене царил веселый хаос, а глаза Апо были прикованы к Халиту, Бертан, словно случайно, резко повернулся головой. Его взгляд проскользнул мимо Серай, мимо толпы, прямо к Рожбин, забившейся в свой темный угол.
Это был всего лишь миг. Но в нем было все: отчаяние, мольба, признание. *«Я не могу. Я держусь. Ради нас. Ради всего»*. Или это опять ее мозг дорисовывал то, что хотел видеть?
Бертан опустил голову, пытаясь скрыть эмоции, и снова отвернулся к Халиту, делая вид, что спорит с ним за микрофон. Холодный пот выступил у нее на висках. Это было невыносимо.
Тут заиграла новая мелодия. Медленная, пронзительная, одна из тех песен, что стали чуть ли не саундтреком к их сериалу, а для них двоих - к их тайной любви. Песня о жертвах во имя любви. У Рожбин внутри все похолодело.
Но спустяминуту, все поднялись на сцену, Таянч повел Рожбин за собой и вручил микрофон. Она не поняла, как он оказался у нее в руке. Не помнила, как ее ноги сами повели ее к сцене, словно под гипнозом. Звуки стихли. Все ждали.
Бертан поднял голову. Их глаза встретились. Он видел, как она подходит к рампе, держа микрофон, который еще несколько секунд назад она клялась не брать в руки. Его зрачки расширились. Он знал эту мелодию. Он знал, что она споет.
Ее голос, обычно такой нежный, прозвучал неожиданно сильно, пробирая до дрожи. Она пела, глядя прямо в его глаза, рассказывая историю, которая была только их.
«*Ne kadar uzak olsak da, kalbim seninle atıyor...*» («Как бы далеко мы ни были, мое сердце бьется с тобой...»)
Каждое слово было точной стрелой, выпущенной прямо в его грудь. Бертан смотрел на нее, и его контроль, которым он так отчаянно держался ради их будущего, ради ее безопасности от Апо, начал ломаться.
Он видел ее широко раскрытые, полные боли и вызова глаза, ее подрагивающие губы, которые пели про их общие тайны. Он видел, что ей чертовски больно, и это было из-за него. Из-за его фальшивой улыбки с Элиф.
Глаза Бертана наполнились. Слезы, которые он так тщательно прятал последние недели, медленно собирались в уголках. Он не мог отвести взгляда. Микрофон, который он держал, чуть задрожал. Он больше не мог делать вид, что не замечает. Не мог делать вид, что его не касается.
Апо, заметив перемену в Бертане, напрягся. Элиф, почувствовав атмосферу, перестала улыбаться. Все в баре затихли, чувствуя нарастающее напряжение между двумя главными героями, которые больше не играли. Они жили.
Рожбин пела последнюю строчку, ее голос сорвался едва заметно, но она довела песню до конца, не отрывая взгляда от него.
«*Bu aşk bitmez, asla bitmez... biliyorum...*» («Эта любовь не умрет, никогда не умрет... я знаю...»)
Она опустила микрофон. Тишина. И потом все начали аплодировать с восхищением. Рожбин смущённо улыбаясь, рванула со сцены, нуждаясь в пространстве и воздухе,которого чертовски не хватало.
Бертан рванул с места. Толкнув Халита, он сделал шаг. Второй. Его глаза были красными, полными отчаяния. Ему было плевать на Апо, на Элиф, на контракты, на карьеру. В этот момент существовала только она.
Он пошел за ней.
- Рожбин... - выдохнул он, едва различимо сквозь шум.
Элиф надулась, Апо сделал резкий шаг вперед, чтобы остановить Бертана, но было поздно, толпа посетителей не дала ему возможности покинуть заведение.
Рожбин стояла, дрожа, понимая, что прямо сейчас он готов выбросить все к черту ради нее. Но она не могла этого допустить. Не могла позволить ему все потерять.
Ей нужно было остановиться.
Или нет?
-----
Оказавшись на улице, она втянула в легкие прохладный июньский воздух, но он не принес облегчения. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. В глазах стояли слезы. Слезы отчаяния, злости, иррациональной надежды.
Внезапно сзади послышался топот. Она знала, кто это. Сердце замерло, а потом забилось с удвоенной силой.
- Рожбин! Стой! - Его голос был хриплым, полным боли.
Она остановилась, но не обернулась. Стояла к нему спиной, сжав кулаки, пытаясь собрать остатки самообладания.
Бертан сократил расстояние за несколько шагов. Он схватил ее за плечи, развернул к себе. Его глаза были безумными, мокрыми от непролитых слез. Он дышал тяжело, словно только что пробежал марафон.
- Почему ты ушла? - вырвалось у него. - Почему?!
- Что ты здесь делаешь, Бертан?! - голос Рожбин дрогнул. - Возвращайся к своей... к своей новой карьере. К своей Элиф!
Ее слова были ядовитыми, но она не могла сдержаться. Боль была слишком острой.
- Не смей! - Его пальцы сжались на ее плечах. - Ты думаешь, мне легко?! Ты думаешь, я не хочу просто... - Он резко остановился, оглянулся по сторонам, словно ища свидетелей, но вокруг были лишь редкие прохожие да припаркованные машины. Ночной воздух скрывал тайны. - Ты знаешь, что происходит!
- Знаю! Знаю, что ты выбрал! - Слезы наконец покатились по ее щекам. Она попыталась вырваться из его захвата, но он держал крепко.
- Я ничего не выбирал! - Голос Бертана сорвался на крик. - Думаешь, я сам этого хотел?! Если бы не... - Он снова запнулся, но на этот раз не смог остановиться. - Если бы не Апо, мать его! Он пригрозил... он угрожал, Рожбин! Твоей карьерой! Нашей! Моим отцом! Он сказал... он сказал, что тебя выкинут из проекта, если я не... - Он замолчал, его глаза беспомощно смотрели на нее.
Рожбин ахнула. Она подозревала, но услышать это от него...
- Моей карьерой? - шептала она, не веря. - Из-за меня?
- И моей! - он почти рычал. - Он сказал, он уничтожит нас обоих, если я не соглашусь на его... его театр! Он сказал, для нашего сериала это лучшая реклама! Бдь, Рожбин, понимаешь?! Он загнал меня в угол! Ты думаешь, мне нравится эта Элиф? Думаешь, мне нравится этот цирк?! Я сума схожу, когда вижу тебя, и не могу подойти!
Его слова обрушились на нее, как холодный душ, а потом - как горячая волна. Не ненависть, а боль. Не предательство, а отчаяние. Все эти недели он тоже мучился, и это было очевидно.
Неожиданно он притянул ее к себе, крепко, почти до хруста. Она уткнулась лицом в его грудь, чувствуя, как его сердце бешено колотится. Его руки обхватили ее так сильно, как будто он боялся, что она растворится в воздухе.
- Я не могу так, Рожбин, - прошептал он, его голос был надломлен. - Я не могу быть без тебя. Это пытка, каждый день... видеть тебя и... и молчать.
Она подняла на него заплаканные глаза. В его синих глазах отражалась вся его боль, вся его любовь. И в этот момент вся ее обида, вся ревность растворились, сменившись безграничной нежностью и пониманием. Она обвила руками его шею, притягивая еще крепче.
- Я тоже, - прошептала она в ответ, и в ее голосе звенели хрустальные нотки боли. - Я думала... я думала, ты...
Он перебил ее, поцеловав. Поцелуй был яростным, отчаянным, мокрым от слез и пота, но таким знакомым, таким родным. Он вкладывал в него всю свою безысходность, всю свою любовь, все свое запретное желание. Её руки рвали ворот его рубашки, и их тела прижались друг к другу, сливаясь в одно целое. Этот поцелуй был живым доказательством того, что их не сломить.
В то же самое время, в тени ближайшего переулка, за мусорным баком, сидел Умут - внештатный фотограф из желтой прессы. Он хотел просто «случайно» поймать подвыпившего Халита. Но когда увидел, как Бертан выбежал за Рожбин, а потом начал этот страстный диалог с поцелуями - сердце Хасана пропустило удар предвкушения.
*Вот это джекпот!*
Он держал камеру, которая была настроена на ночную съемку. Тихонько щелкнув, он сделал серию снимков. Четкие, яркие, неопровержимые доказательства. Эти фото не просто продадутся. Они взорвут интернет. Они перевернут все с ног на голову.
Хасан улыбнулся, предвкушая заголовок: «Тайная любовь года: Звезды «Дикого» не смогли скрыть свои чувства на вечеринке!»
Он слышал, как Бертан что-то шептал Рожбин, прижимаясь к ней. Слова были неразличимы, но действия говорили сами за себя. Это был конец их «идеальных» отношений с Элиф. И начало нового витка драмы, которую будет смаковать вся Турция.