плата
С утра пораньше ко мне пришла Нигяр. Сказала, что Ибрагим-паша хочет меня видеть, и из-за этого она разбудила меня на час раньше остальных. Вот же… даже поспать из-за него не могу. Я, вся сонная, с немного пушистыми от сна волосами, пошла к нему. Он ждал меня на балконе. Нигяр по пути говорила мне что-то, вроде, убеждала не дерзить… я толком не слушала её, так как не до конца проснулась. Придя в назначенное место, я ещё едва разлепила глаза. Лучи солнца ярко светили прямо в них, вынуждая жмуриться.
Я молча поклонилась, голова была опущена. Не из-за уважения или почтения, а чтобы не было видно, что глаза я так и не открыла.
— Пришло время платить за свои поступки, — поворачиваясь ко мне, сказал Паша.
Видя, что я не отвечаю, он подошёл ближе, а после поднял голову, беря меня за подбородок. Когда я почувствовала прикосновение, сразу открыла глаза и отошла назад.
— Ты меня вообще слушаешь? — хмурясь, поднял брови Ибрагим.
— Да-да, я слушаю, — кивнула я.
— Я говорил, что сам придумаю для вас наказание, — начал Ибрагим. От этих слов мне стало не по себе. — Ты и Мария примите ислам. Сюмбюль-ага поможет с этим.
Когда мои уши услышали его слова, сон мигом исчез. Глаза широко распахнулись, сердце забилось быстрее.
— Примем… примем что? — надеясь, что мне просто послышалось, переспросила я.
— Примите ислам. Это не обсуждается, — он подошёл совсем близко. — И ещё… ты должна мне за спасение из темницы. Ты ведь помнишь об этом? — злорадно ухмыльнулся Ибрагим.
— И что ты хочешь на этот раз? — прищурившись, спросила я.
— Ты будешь служить мне. Будешь моими глазами и ушами в гареме. Будешь докладывать всё, о чем не смогу узнать я сам, — Он поднял бровь — Ты все поняла?
Служить ему? Быть глазами и ушами? Это что, шутка? Ну супер.
— Это ладно. Но ислам я принимать не буду. Я родилась крестьянкой, отец мой был священником. А теперь ты говоришь мне принять ислам? — возмутилась я
— Не хочешь принимать ислам, тогда умри крестьянкой, — беззаботно пожал плечами он.
Манипуляции.
— Решать тебе, — смотря мне в глаза, сказал он.
Вот же змея, манипулирует как может! Я смотрела в его злорадные, довольные собой глаза. Умирать не хотелось, но принимать другую религию — тоже.
— Ладно, я согласна, — нехотя сказала я.
Терять было нечего. Ну приму и приму, ничего от этого уже не изменится.
— Вот и хорошо. Я скажу Сюмбюлю-аге и он позовет вас, когда все будет готово, — указывая рукой на выход, сказал Ибрагим.
Я молча ушла. Злиться не было сил, спать хотелось сильно. Я шла по коридору, но краем глаза заметила прачечную. Там была моя одежда, мне как раз нужно было её забрать. Я зашла, прикрыла дверь. Присев на корточки, начала искать свою одежду. Ну в общем-то, так получилось, что я уснула там.
Меня разбудил злой Сюмбюль.
— Ай, хатун! Мы тебя столько искали, Ибрагим-Паша панику поднял! Ты здесь спишь сладким сном, а мне выслушивать от Паши! — гневно ругался Сюмбюль.
— А... сколько сейчас времени? — поднимаясь и потирая глаза, спросила я.
— Три часа дня! Какой ужас! Идём, идём же скорее! — торопил меня ага.
Три часа дня… а вставала я в шесть утра. Ага повел меня в комнату, которая находилась недалеко от кухни. Там сидела Мария, на голове её был платок. Рядом сидело несколько мужчин, понятно. Сейчас мы примем Ислам.
Меня посадили рядом с Марией, и накинули на голову платок. Надо было повторять за мужчинами, вроде суры.
— Теперь твоя имя Гюльнихаль, — улыбаясь, сказал Сюмбюль, смотря на Марию.
Мы переглянулись. Что это значит, он даёт ей новое имя?
— Всмысле, ага? — удивилась Мария.
— А вы что, не знали? Когда принимаете Ислам, нужно поменять имя на подобающее религии, — сказал Сюмбюль.
— Теперь ты будешь Гюльнихаль. Означает нежная, как роза, — ага повернулся ко мне. — А ты будешь... Элиф. Означает чистоту и опрятность.
Сюмбюль дал мне это имя, потому что от меня пахло невероятно вкусно. И так больше не пах никто. Это чувствовали и другие девушки. Некоторые даже спрашивали, какое масло я использую. Но я им конечно, не ответила.
Я даже подумать не могла о том, что мне дадут другое имя. Элиф. Звучит странно, но мило, будто маленький эльф.
Помню, как в детстве всегда хотела увидеть эльфа и сделать его домашним. Эта была моя главная мечта. Детские мечты так прекрасны... Жаль, что нереальны.
После нас с Марией, ну, уже Гюльнихаль, отпустили. Как только мы вернулись в гарем, там была такая шумиха, такой переполох. Хюррем кричала на всех. Все девушки стояли в ряд, были аги, калфы.
— Вы украли! Украли подарок султана! — кричала Хюррем.
— Что происходит? — спросила я у стоящей рядом Нигяр.
— Кольцо Хюррем украли, — коротко ответила калфа.
Мы с Гюльнихаль были в шоке. Кому нужно кольцо Хюррем? Стоп… кольцо… Хюррем… Точно.
Махидевран.
Только ей нужно кольцо. Уверена, это она и приказала украсть его.
Постели девушек начали обыскивать. Ничего не смогли найти.
Мы конечно, сразу успокоили Хюррем. О произошедшем тоже рассказали. Новые имена, новая религия.
— А с чего вдруг? — удивилась она.
— Приказ Ибрагима. Говорит, все девушки должны быть мусульманками, — пожала я плечами.
Правду говорить мы не станем.
— Кольцо она украла. Эта Махидевран, — сказала Хюррем. Она была в этом уверена так же, как и я.
Мне стоило было сообщить об этом Ибрагиму. Но нужно ли мне это? Думаю, нет. Да, слухи распространяются быстро. Он сам услышит об этом. А я скажу, что поддерживала Хюррем.
Хюррем ушла в свою комнату наверху, а мы с Гюльнихаль легли спать внизу.
— У тебя красивое имя, но Мария было лучше. Не думаешь? — прошептала я.
— Согласна, мне совсем не нравится это имя. Во что мы вляпались с тобой, Настя? — грустно спросила она.
— А мне нравится мое имя. Элиф, это как эльфик, скажи? — весело сказала я. Мария засмеялась. — Может, если нам так будет удобнее, конечно, будем называть друг друга по старым именам? Пока рядом никого не будет. А когда рядом калфы, аги или другие девушки, будем новыми именами звать.
Предложение было удобное. Привыкнуть к новым именам было ой как непросто. Мария сразу же согласилась.
— Спокойной ночи, — улыбнувшись, сказала я.
— Спокойной, — ответила Мария, улыбаясь в ответ.
Сон пришел не сразу, но вскоре я всё же уснула.