Моя строптивая Омега [Larry Stylison]

   Разбуженный Зейни со страхом выслушал весть о появлении Генри Вернема. Луи, как мог, приободрил брата, объяснив ему план Гарри. Потом они вместе вышли в маленькую гостиную.

— Все готово? — Получив дружный кивок, Гарри продолжал:
— Карета ждет, Хоскинз уже на козлах. Пока суд да дело, я доверил одной болтливой служанке «страшную тайну» своей безумной любви к юноше моложе годами и наш план романтического бегства. По-моему, она чуть не умерла от зависти.
Все трое спустились в нижний этаж и направились в глубь просторного зала, к дверям на задний двор.
— Продолжайте путь, — вдруг сказал Гарри, — я вас догоню.
Луи облился холодным потом, но беспрекословно повиновался, сознавая, что это неподходящий момент для пререканий. В карете рядом с дрожащем братом она попытался прийти в себя в ожидании Гарри и уж совсем струхнул, заметив, что к дверям направляется Генри Вернем. Сам не зная как, он оказалась на корточках между сиденьями и смотрел поверх нижней кромки окошка.
Двери открылись, во двор вышел Гарри. Луи впился зубами в руку, чтобы подавить предостерегающий возглас. Мужчины остановились одновременно, причем Гарри устроил целый спектакль: шарахнулся, сжался, закрылся рукой — ни дать ни взять перепуганная, виноватая женщина. Затем он бросился мимо Генри, которого все это заметно развеселило. Смеясь, тот исчез за дверями.
Гарри занял свое место, гостиничный конюх захлопнул дверцу, Хоскинз тряхнул вожжами, и карета покатила прочь.
Зейни, белый как мел, был на грани обморока.
— Он... он меня заметил?!
— Разумеется, нет, иначе не ушел бы, — успокоил Гарри и что-то бросил на сиденье рядом с Луи. — Думаю, нам удалось ускользнуть.
— Но он пустится в погоню!
— С чего бы? Когда Лувис попался Вернему на глаза, тот решил, что и вы должны быть где-то рядом. Как он поступит? Обойдет все постоялые дворы и гостиницы, описывая ваши приметы. Когда выяснится, что никто не видел такую пару, он решит, что обознался.
— А если он упомянет о ребенке? — вставил Лувис.
— Разумно, — похвалил Гарри. — Тогда он скорее всего поймет, что шалунья с прибрежной скамьи приходится мамашей ребенку подходящего возраста. Не исключено, что мозаика для него сложится в четкую картину. — Он немного поразмыслил. — Насколько умен этот Генри Вернем?
— Это законченный эгоист и никчемный человек, но в сообразительности ему не откажешь.
Гарри опустил переднее окошко.
— В галоп, Хоскинз!
И упряжка рванулась вперед.
— Нас все равно догонят! — воскликнул Зейни, бледнея еще больше. — Лорд Гарри, если нас схватят, спасите Уильяма, укройте его! Поклянитесь, что вы это сделаете!
— Нас не схватят, — заверил тот с глубокой убежденностью, — но я охотно дам клятву сделать для Уильяма все, что в моих силах. — Он взял руку Зейни и заглянул ему в глаза. — Клянусь Богом!
Луи ощутил пронзительную, почти физическую боль в груди. Если бы Гарри вот так посмотрел в его глаза, если бы это его он поклялся беречь!
«Я не могу позволить себе просчетов», — вспомнилось ему. За один только день Луи успел убедиться, что это не пустые слова. При всем своем внешнем легкомыслии Гарри Стайлс был из тех, на кого можно положиться. Тщетно напоминал он себе о принятом решении — едва зародившаяся любовь была такой сладкой, что не хватало сил оторвать взгляд, хотелось запомнить каждую мелочь...
Чтобы отвлечься, омега опустил глаза на смятую газету и испугался. За время разговора бумага отчасти расправилась, и уже можно было видеть заголовок: «Похищение наследника». Боже правый!
Вглядевшись более пристально, Луи сумел разобрать главное, хотя, как это было принято в скандальной хронике, все имена были упомянуты только по заглавным буквам. Однако каждое заинтересованное лицо, а также все их родные, друзья и просто знакомые должны были понять, о ком речь. Интересно, есть ли в статье намек на другой скандал в том же семействе? Весьма вероятно. Какой газетчик удержится от искушения?
Судя по всему, Гарри мимоходом подобрал газету, заметив заголовок, но еще не прочел статью. До сих пор имя Томлинсонов не вызывало у него опасных ассоциаций. Скандал с Луи Томлинсоном разразился, должно быть, в тот период, когда он лежал в горячке, — иначе он давно уже поглядывал бы на «Лувиса» косо. И все же хоть какой-то отголосок слухов должен был достигнуть и его.
В те ужасные дни газеты пестрели игривыми заметками, карикатурами и намеками на самое древнее занятие в мире, то есть на продажную любовь. А каким насмешкам подверглось имя Луи — «целомудрие»! Сколько презрения будет в глазах Гарри, когда он разберется, с кем имеет дело... или еще хуже, сколько низменного вожделения! Для этого ему нужно только заглянуть в статью.
Газета лежала рядом, как пистолет, готовый выстрелить в сердце Луи от любого толчка кареты, а Луи лихорадочно искала способ от нее избавиться.
— Лувис!
Омега вздрогнул, очнулся и понял, что Гарри уже какое-то время пытается привлечь его внимание.
— Что, что такое?!
— Мой юный друг, сейчас не время грезить. Неужели вам так не по себе? Это простительно Зейни, но никак не нам, альфам. Необходимо решить, как быть дальше.
— Я готов! — живо воскликнул Луи. — Ваши соображения?
— Даже если Вернем пустился в погоню, это займет некоторое время: ведь ему придется на каждом постоялом дворе спрашивать о нас.
— Он может поднять на ноги всех остальных.
— Не исключено. Но даже на это требуется время. К тому же у нас преимущество. Проблема в том, что подозрения Вернема на наш счет не дадут нам проникнуть в Мейденхед незамеченными. Ночлег где бы то ни было позволит ему нас догнать, а езда в безлунную ночь чревата неприятными сюрпризами.
— Так что же нам остается? — спросил Зейни против ожидания спокойно, что говорило о положительном влиянии Гарри Стайлса.
— Повернуть на дорогу к Винчестеру.
— Но зачем? — спросил он.
— Потому что никто не ждет, что мы отправимся в том направлении, а также потому, что у меня там есть друг, на чье гостеприимство мы смело можем рассчитывать. Гостиницы и постоялые дворы ненадежны.
— Но значит ли это, что Генри не сможет нас выследить? Ведь нам придется менять лошадей, а это легко проследить.
— Верно, — тут на губах Гарри заиграла лукавая улыбка, — но только если он будет разыскивать даму лет тридцати пяти с молодым человеком, кормилицей и ребенком. Он мог заподозрить, что Эйдриан и есть Лувис, но вряд ли предположил, что я мужского рода. Мы сменим роли.
Воображение Луи заиграло. Что за изумительный плут, что за отменный проказник этот Гарри Стайлс!
— Что на этот раз? — спросил он, заранее готовая ко всему.
— Семья офицера.
— Кто же будет супругом? Я? — Голос его дрогнул, отчасти от смущения, отчасти от предвкушения.
— Вы, мой юный друг? — Гарри приподнял бровь. — К чему так усложнять дело?
Луи вернулся с небес на землю.
— Супругом, разумеется, будет Зейни. Нам ведь не обязательно прятать его от глаз. От ребенка, однако, придется избавиться.
— Что?! — хором воскликнули братья.
— Не в буквальном смысле, — засмеялся Гарри, довольный своей выходкой. — Просто от кареты до комнат будем носить его в саквояже. Очень надеюсь, что юный Уильям пойдет нам навстречу и не станет поднимать шум. Ну, а в противном случае... у офицеров тоже бывают дети.
— А я? — настаивал Луи, нелепо обиженный тем, что для него не нашлось места в этой идиллической картине.
— Вам, мой юный друг, все-таки придется побыть грумом.
— И ехать на козлах с Хоскинзом?
— Нет-нет. Не то чтобы я не поручился за его норов, но козлы открыты для всеобщего обозрения.
— Я не совсем понимаю, как попаду в Мейденхед, — вмешался Зейни. — Сэр, я ведь не просто бегу куда глаза глядят — я еду к своему нареченному!
— Ну и чудесно. Вот только самый короткий путь сильнее всего охраняется. Как бы мы ни переодевались, вы не сможете подобраться к своему майору незаметно. Я один нанесу ему визит и объясню, как обстоят дела и где вас можно найти.
— Отличный план! — обрадовался молодой омега.
— Я тоже так думаю, — без ложной скромности признал Гарри. — Итак, я сменю платье на форму — можете мне поверить, с величайшим удовольствием, — вы облачитесь в другое из купленных нами платьев, Лувис наденет одежду Гарри. Его езду в карете мы никому не будем объяснять.
Обдумывая этот оригинальный план, Луи, однако, заметил в нем изъян.
— Да, но как мы осуществим смену ролей? Не можем же мы снять комнаты в одном виде, а выехать — в другом!
— Ах, мой юный друг! — восхитился Гарри. — С таким вниманием ко всем деталям вам прямая дорога в интенданты! В самом деле, в гостинице переодеться нельзя, у дороги тем более — кого-нибудь обязательно понесет мимо.
— Остается проделать это на ходу, прямо в карете... — предположил омега, размышляя вслух. — На первой же остановке, пока будут менять лошадей, мы достанем нужный багаж — в этом ведь нет ничего особенного. По дороге мы все переоденемся за задернутыми занавесками и не станем их поднимать даже на станции. Хоскинз разговорится с конюхами о том, что его хозяева, офицер с женой, так спешат к своей родне, что не имеют времени на отдых и вынуждены дремать на ходу. Как выедем, откроем окна — и дело сделано!
— Превосходно! — воскликнул Гарри со смехом. — Шалунья со своим юным любовником и подозрительная кормилица с ребенком просто исчезнут с лица земли. На столь оживленных дорогах Генри Ужасному придется долго разбираться, что к чему, возможно, даже несколько дней. Вы изобретательны, юный Лувис! Если все-таки задумаетесь об армейской карьере, охотно приму вас под свое начало.
Что может быть глупее, подумал Луи, чем просиять от гордости в ответ на столь несообразное предложение? К тому же в его плане тоже был изрядный огрех: ему предстояло переодеться на глазах у Гарри, в тесноте кареты. Впрочем, почему бы не надеть костюм грума прямо на свою одежду? Это будет даже кстати, потому что придаст ему массивности.
Теперь, когда план был утвержден, взгляд омеги снова потянулся к «Газетт», которая мирно покоилась на сиденье рядом. Можно было подвинуться и сесть на нее, но за разговором Гарри как будто забыл о газете, а ерзание могло снова привлечь к нему его внимание.
В Нортоне, на очередной станции, план был воплощен в жизнь. Гарри сам объяснил все Хоскинзу, но Луи в качестве грума пришлось управляться с багажом на пару с кучером, и тот воспользовался этим, чтобы высказаться:
— Уж не знаю, парень, что ты затеял, но если по твоей вине хозяину придется туго, я сверну твою тощую шею!
— Почему мою? — запротестовал омега. — Командует-то он!
— Потому что, если бы не твои козни, мастер Гарри сейчас мирно отдыхал бы в Эбби.
— Лорд Гарри не ребенок и в няньках не нуждается! — вспылил он.
— Не нуждался — пока прошлым летом чуть не откинул копыта! Страшно подумать, что с вами сделают Стайлсы, если лихорадка вернется. А маркиз, вот чтоб мне пропасть, уже переворачивает небо и землю в поисках брата.
За резкостями они успели достать из багажного ящика саквояж Гарри, сверток с другим платьем и узел с одеждой Гарри. Когда все это перекочевало в карету, Хоскинз напоследок пронзил омегу злобным взглядом и отправился на конюшню заводить себе приятелей. Сам Луи вернулся на свое место и углубился в размышления об услышанном. Лишь когда карета двинулась дальше, Луи сообразил, что так и не избавился от газеты.
— Хоскинз уверен, что Николас уже ищет вас.
— Возможно, он еще не знает, что птичка вырвалась из клетки, — сказал Гарри со странным выражением лица.
— Неужели семья для вас — клетка?
— Родственные узы порой держат крепче самых тяжких оков.
Луи понял, что ступил на тонкий лед, но не мог остановиться:
— Не сдаться ли нам на милость маркиза? Он влиятелен, как и отец.
— Сперва нужно знать, чью сторону он принял.
Омега не сразу нашлась что ответить. Николас и Уолгрейв в одной упряжке... Это означало бы для них конец всех надежд.
— Давайте придерживаться нашего плана, — вступил в разговор Зейни. — Лу, закрой окна, задвинь занавески и забери у меня Уильяма.
Луи так и сделал, и в сумеречном интерьере кареты Гарри освободился от тисков злополучной шнуровки. Вспомнив утро, омега подавил улыбку (он знал, что будет лелеять те минуты в своей памяти). Уильям проснулся, и его пришлось занимать. Луи подсунул ему газету в надежде, что он изомнет ее и обслюнявит до полной непригодности, но малыш не удостоил этот скучный предмет продолжительным вниманием и вскоре отбросил. Зато шпага в ножнах вызвала столь живой интерес, что пришлось позволить ему играть позолоченной рукояткой.
— Смотрите, чтобы ножны не соскользнули, — бросил Гарри через плечо.
К тому, что ребенок упоенно жует ленты, он отнесся спокойно. Луи был очарован таким равнодушием к вещам. Из этого человека, подумалось ему, выйдет потрясающий отец...
Гарри тем временем избавился по очереди от сака, сорочки и чулок с подвязками, причем все это сопровождалось хихиканьем Зейни. Что касается Луи, он лишь теперь понял, чем еще опасен предложенный план: что ему предстоит быть зрителем на весьма волнующем спектакле. В какой-то момент он поймал себя на том, что пожирает взглядом его торс и даже ноги. Луи поспешил отвернуться, но тщетно: натягивая белые бриджи, Гарри махал ногами, а он не мог отвлечься даже на пейзаж за окном, поскольку оно было наглухо зашторено.