Моя строптивая Омега [Larry Stylison]

  — Здесь Генри Ужасный!
Озаренный блестящей идеей, он навзничь рухнул на скамью, бросил Лувиса на себя и начал целовать в губы. Собственно, это не был настоящий поцелуй — Гарри всего лишь прижался губами к губам, — тем не менее омега окаменел в его объятиях. Казалось, он держит в руках статую. По крайней мере Лувис не сопротивлялся и позволил нахлобучить себе на голову паричок и шляпу (вкривь и вкось, но в подобной ситуации это было даже кстати).
Из-за угла появился жилистый человек с кислым землистым лицом. Чуть позже из-за другого вышел привлекательный, одетый с иголочки мужчина. Оглядевшись, они дружно направились к скамье.
Гарри решил, что самое время вложить в спектакль побольше убедительности (возможно, это был его первый и последний шанс с Лувис). Прикрываясь муфтой, он превратил пародию в настоящий поцелуй.
Неуступчивые губы Лувиса дрогнули и приоткрылись. Теперь они были нежными и податливыми. Широко раскрытые испуганные глаза затуманились, веки медленно опустились. Гарри ощутил отклик: едва заметные движения тела и то, как сжимаются пальцы на его плечах. Он не мог дать себе волю из опасения, что Лувис начнет вырываться, припомнив наконец, что в его глазах они оба альфы. Впрочем, это все равно случилось. Он услышал жалобный возглас, ощутил смущенный рывок в сторону и на мгновение растерялся.
Рядом кто-то громко откашлялся. Муфту потянули прочь.
— Эйдриан, любовь моя, нас выследили! — крикнул Гарри, стискивая Лувиса руками и прижимая к груди. — Останься в моих объятиях, я не позволю тебя вырвать из них! — Он устремил на Генри взгляд, полный, как он надеялся, отчаянной мольбы и укора. — Сколько братья заплатили вам? Впрочем, все равно! Только смерть разлучит меня и Эйдриана!
— Ради Бога, леди, я знать не знаю ваших братьев! Мы здесь случайно. Не проходила ли мимо молодая омега с бритой головой?
Гарри помедлил, окидывая взглядом своего противника. Генри Вернем был высокий брюнет, из тех, кого называют смазливыми. Взгляд его близко посаженных глаз не был, однако, глупым или рассеянным, и Гарри отказался от мысли навести его на ложный след.
— Ах, сэр, да пройди здесь сам король со своим двором, я бы не заметила! До того ли мне было? Умоляю, поклянитесь всем святым, что не подосланы братьями!
Генри только отмахнулся и зашагал назад к городу. Его сообщник издал грязный смешок и двинулся следом. Пока они не скрылись из виду, Гарри оставался в той же позе, предположительно для верности, на деле — чтобы сполна упиться ощущением близости Лувиса.
Теперь он знал наверняка, что с восторгом занялся бы с Лувисом любовью непритворно. Его аромат волновал сильнее «знойных» духов. Стройное бедро, оказавшись между его ног, так и осталось там — источник сладких мучений.
Движимый внезапной потребностью узнать, каковы на ощупь эти короткие волосы, Гарри просунул пальцы под паричок. По телу Лувис прошла дрожь, и только тут он вспомнил недавние откровения Генри Вернема. Граф Томлинсон застал сына омегу с мужчиной. В наказание он обрил его наголо и принудил носить сиротскую одежду. Неудивительно, что он предпочел наряд для альф.
Однако главное откровение было все-таки в том, что Лувис уже не девственником. Против ожидания Гарри не был обрадован. Он жаждал страсти, но не разврата.
— Они ушли?..
Он заметил, что поглаживает Лувиса по голове под паричком — трогательная попытка утешить. Интуиция подсказывала, что Луи попался на своем первом любовном романе, скорее всего был ослеплен чувством. Где же он теперь, его возлюбленный? Что с ним стало?
Гарри неохотно разжал объятия, дав ошеломленному Лувису возможность подняться со скамьи.
— Что случилось? — спросил он неуверенно, поправляя треуголку.
— Вы попались Вернему на глаза. По счастливой случайности я подслушал его разговор с сообщником и решил обмануть их, представив вас в виде своего любовника. Как видите, расчет оказался верным.
Тут Гарри вспомнил свои злоключения на стене сада. При всех своих плюсах маскарад мог однажды подставить их всех под удар.
— Нужно забрать Зейни и бежать... — сказал Лувис.
— Но не сломя голову. Этот Генри Вернем хорошо ли вас знает?
— Очень хорошо, — прошептал она.
У Гарри чуть было не вырвалось: «Уж не с ним ли вас и застукали?»
— Тогда в другой раз нам так легко не выкрутиться, особенно если он вас как следует разглядит. — Гарри поднял Луи воротник и надвинул пониже шляпу, но треуголка плохо скрывала лицо. — Предложите мне руку и все время говорите что-нибудь, склоняясь как можно ближе.
Омега повиновался, и они пошли назад, сблизив головы, как воркующие влюбленные. По главной улице расхаживал сообщник Генри, но его самого не было, что не сулило ничего хорошего, так как вполне могло означать проверку на постоялом дворе.
Сердце у Гарри билось как сумасшедшее, но не от страха, а от возбуждения. Происходило именно то, чего ему недоставало долгие месяцы выздоровления. Опасность, риск, погони — жизнь!
В снятых комнатах все было, как и до их ухода. Закрыв за собой дверь, Гарри вспомнил, как ловко облапошил Генри, и расхохотался.
— Замолчите! — воскликнул Лувис. — Это не игра, олух вы эдакий! Речь идет о судьбе моего брата и племянника!
— Для которых я делаю все, что могу, не так ли? И потом, кто бы говорил! Это не я носился по городу без парика и шляпы.
— Ну хорошо, хорошо! — Лувис вскинул подбородок. — Ваш упрек справедлив. Так или иначе нам нужно немедленно ехать отсюда.
— Возможно, стоит подождать, пока уберется Генри.
Гарри выглянул в окно, выходившее на главную улицу. Он предпочел бы вид на задний двор и службы.
— Если здесь их штаб-квартира, он не уберется никогда! К тому же он просто обязан прочесать гостиницу.
— «Я слышу речь не мальчика, но альфы». Можете будить брата. Сделаем вид, что леди Икс решила бежать со своим Эйдрианом.
Лувис пошел к двери спальни, но помедлил, нервно крутя дверную ручку.
— Как вы могли?.. — Казалось, он не в силах вымолвить то, что у него на уме. — Как вы могли... целовать альфу?!
— Не делайте из мухи слона, мой юный друг. — Гарри пожал плечами. — Ох уж эта мне чопорная Англия! Во Франции альфы целуются сплошь и рядом. Скажите, неужто у вас в школе юные альфы никогда не баловались друг с другом любопытства ради? Это лишь вопрос предпочтения, и я предпочел омег.
Лувис, малиновый от смущения, скрылся в спальне.